Воздух

А что у тебя будет последним, когда э т о случится? Ты жил с жадностью. Со слепой, яростной жаждой ничего не пропустить, почувствовать, присвоить хотя бы на мгновение – запах сирени после дождя, водорослей Гвинейского залива, рассветы и закаты, и глаза и руки всех красивых женщин, которых видел, блондинок, рыжих, тоненьких, пышных, белых, мулаток, негритянок, всех-всех, чтобы никому ничего не осталось, и тысячи, миллионы вещей, которые прошли, промелькнули, а ты гнался, гнался, всего по разу, по одному лишь разу – и дальше, дальше; ничего не повторялось и если э т о случится, вспомнить будет нечего... Что ж это, Господи?..
 Ты попробуешь подняться. Но в правом боку, от плеча до ступни, будет слишком много пудов холодного свинца. Ты будешь лежать и смотреть, как бесшумно падает снег. Потом все вокруг заблестит, воздух станет душистым и влажным. Но ты этого не почувствуешь. Тебе будет казаться, что солнце светит через пыльное стекло. Придет сын. С ремня у него будут свешиваться крылья и головы с мертвыми глазами. Ты узнаешь гагару, в которую когда-то стрелял. Попросишь сына побрить тебя. Потом он поджарит птиц и покормит тебя. Поднимет и отнесет в лодку. Оттолкнется веслом от берега. Заведет мотор и сядет за руль. Ты будешь смотреть в небо, чистое, голубое. На блестящую воду. Ты попробуешь что-то сказать сыну, но он не обернется. Звук мотора будет становиться тише, небо будет темнеть. И последнее, что ты увидишь, – глаза той женщины, глубокие и спокойные.
 На фарватере появится баржа, груженная лесом, и скроется за островами.