Нефть и любовь -9. ОАО Вольник

Глава девятая

В первые дни работы в «Вольнике» всех аппаратчиков и двигателистов посадили в одной большой комнате. Программистов посадили в соседней комнате. Условия поставили жесткие. Через полгода мы должны представить работающий макет вентильного двигателя. Через год нам следовало выдать опытный образец двигателя.  Если мы выполняем поставленные условия, нам платят каждому из группы солидное вознаграждение.  Одни тут же принялись разрабатывать макетную секцию вентильного двигателя, другие начали разрабатывать новую станцию управления. Андрей Владимирович Вороновский каждому, кто с ним перешел в «Вольник», выдал задание на разработку плат и устройств. Сам он взялся за разработку основного контроллера, Гарсон проектировал плату управления двигателем, то есть контроллер нижнего уровня, я занимался платой периферийного управления и источниками питания.
 Рудольф рассчитывал силовой дроссель и проектировал плату драйверов управления силовыми транзисторными модулями, Аркадьевич проектировал плату управления тиристорами. Все должны были в закупленном конструкторском пакете выпустить чертежи  на выделенные каждому  платы, произвести разводку проводников, проконтролировать изготовление  печатных плат и произвести их отладку на рабочем месте, то есть привести все устройства для опытной станции управления  в рабочее состояние. Работы у каждого хватало на столько, что мы засиживались в трудах допоздна.  В нашей комнате  стояла напряженная тишина, выдававшая  отношение к  порученному делу.
Шкода сидел в нашей комнате за столом у окна, обложившись бумагами. С прежней работы он утащил базу данных на поставщиков материалов для вентильных двигателей, накладные на перемещения материальных средств, счета и мог чувствовать себя довольно спокойно, погруженным в эти бумажки.   
Сначала у меня не все получалось с импульсными источниками питания. Приходилось макетировать платы на рабочем месте. Позже все наладилось. И я стал замечать, что Шкода не сидит на рабочем месте, а ходит по кабинетам. То в один кабинет зайдет, то в другой.
Мы работали в Центре Разработки Нефтяного Базового Оборудования - ЦРНБО. Эта организация являлась подобием института по разработке такого оборудования, как  двигатели, насосы, газосепараторы, станции управления. И каждое подразделения ЦРНБО занималось своим направлением. Структурно ЦРНБО входило в ОАО «Вольник» и в объединение с серийным заводом, который выпускал асинхронные двигатели и станции управления для них.  Мы же пришли с новой техникой и должны были проявить себя на новом месте должным образом. Принцип нашего существования в центре был понятным. Тебе платили хорошую зарплату, но если ты не оправдывал возложенные на тебя надежды, то с тобой легко расставались. Нам подняли зарплаты чуть ли не втрое больше, чем на прежней работе. Специалистов в этой мощной компании перекупали за квартиры, зарплаты. ЦРНБО являлось таким ситом, через которое просеивали всех пришедших с идеями людей, оставляя только самое интересное, существенное, перспективное. По территории ОАО «Вольник» ходили люди с гордо поднятыми головами, озабоченные важными делами. И это внушало уважение и обязывало соответствовать предприятию, на которое ты попал.
Однажды я увидел, как Шкода догнал директора ЦРНБО Шматко, заискивающе к нему обратился и за разговором пошел рядом. Я не понял, зачем он это делал и разобрался позже.
Вороновского Владимира Иосифовича все любили в нашем коллективе.    Мало того, что он продвигал  идею вентильного двигателя, являлся техническим руководителем,  новатором-конструктором. Его все знали, как прекрасного рассказчика, остроумного человека, своеобразного сказочника, потому что все свои повествования он облекал в форму крайнего оптимизма и  являлся неподдельным нашим вдохновителем. Деньги для него не имели никакого значения, потому что он их легко зарабатывал благодаря уму, идейной наполненности и владению специальностью. С давних времен он был разработчиком двигателей для самолетных приводов.
В то же время Шкоду никто из нас не любил, и мы все между собой недоумевали, зачем он его с собой пригласил работать. Особенно к нему изменилось отношение, когда он написал анонимное письмо.
Я спрашивал у Юлика Гарсона:
- Зачем он его с собой взял?
 И тот отвечал:
- Не знаю. Я интересовался у него об этом,  уговаривал не брать, но он меня не послушался. Самое главное, неизвестно, как дальше он начнет себя проявлять. 
- А что Андрей по этому поводу говорит?
- Андрею что. Он, как отец. И потом у них дачи рядом. Они ходят друг к другу в гости.

Постепенно за год мы сделали макет вентильного двигателя, который прошел испытания. Еще через некоторое время появился первый двигатель, под который сделали испытательный стенд. Двигатель подтвердил все свои расчетные характеристики.

В начале весны руководство ОАО «Вольник» устроило для ЦРНБО день здоровья, чего никогда на фирме не случалось. Говорили, что это из-за нас. Арендовали за городом обустроенную для подобных мероприятий территорию, устроили разнообразные спортивные мероприятия  с легкими и  крепкими напитками, с обильной закуской на природе. В город все возвращались довольные, отдохнувшие и под песни.
Перед майскими праздниками ОАО «Вольник» организовало  для верхушки и отдельных отелов  ЦРНБО еще и корпоративное мероприятие в новом ночном клубе у Кремля, который назывался «Царские сады». Это название говорило само за себя. К тому же его местоположение  представлялось даже излишне пафосным. Все располагало к хорошему благоприятному настроению и аппетиту. Весенний день выдался по-летнему теплым и солнечным. Большой кампанией мы подошли к «Царским садам», которые выглядели слишком торжественными. Прошли мимо парковой зоны, поднялись по ступенькам и пошли по залам к банкетному залу, поднялись на второй этаж, где все показалось праздным и привлекательным. И сияющие люстры, и колонны, и мраморные полы интерьера представлялись современными и напоминали  стиль «хайтек». И в то же самое время  имелись элементы и декорации, которые имитировали царские времена и хоромы.  Например, при входе в наш банкетный зал, который  расположился на просторном втором этаже и на который вела широкая лестница, стоял большой стол и на нем высилась пирамида из хрустальных фужеров, которые перекликались с огромной хрустальной люстрой, висевшей на потолке. Здесь было много света и блеска. Дальше в глубину зала света становилось меньше. И там, рядом с накрытыми столами, имелись внутренние беседки с балдахинами для отдельных персон. Мы вошли в зам отдельной группой во главе с Вороновским.  Сели за стол недалеко от беседки, понимая, что беседка с балдахинами приготовлена для именитых людей. И это действительно оказалось так, потому что туда подошли и расселись более солидные и заслуженные люди предприятия.  Кто-то из них поздоровался с Вороновским. Тогда Вороновский подошел к ним. За ним сразу поспешил и Шкода.
Мы сели за столик рядом.  И, когда казалось, Вороновский так и останется в беседке под балдахином, он вернулся к нашему столу.
- Кто это? – спросил Андрей у отца.
- Некоторых я знаю, - сказал старший Вороновский.
- Руководство, - со знанием дела солидно добавил Шкода.
Мы сидели, выпивали и закусывали. Народ переходил от столика к столику с бокалами вина, иными напитками и свободно общался. Почти все из присутствующих выглядели презентабельно и были хорошо одеты.
В середине вечера в зале появилась интересная фигура в  слегка помятой майке и тренировочных штанах. Человек стоял в центре зала в очках, со свисающими на щеки кудряшками  и растерянно смотрел по сторонам. Его кучеренки топорщились в разные стороны. Небольшой животик заметно  натягивал спереди майку и штаны. Он так нелепо выглядел, что казался здесь человеком совершенно случайным. Его в таком виде можно было заметить во дворе дома, когда он вышел из подъезда, чтобы выкинуть помойное ведро или посидеть у подъезда. Кое у кого вполне могло появиться желание, подойти и дать ему щелбана, зная, что в ответ ничего не получишь.  К нему сначала подошла организатор вечера или распорядитель, и мне показалось, что его сейчас выведут из зала. Но, наоборот, к нему стали подходить разные уважаемые люди и общаться. И стало понятно, что он здесь не последний человек.  А еще через некоторое время он подошел к Вороновскому и остановился подле него. Вороновский тут же поднялся со стула  и принялся с ним о чем-то говорить. Когда этот нелепый на первый взгляд человек отошел и принялся общаться с другими людьми, Вороновский обратился к нам:
- Вы знаете, кто сейчас ко мне подходил?
Мы молчали.
- Это Лев Яковлевич Шульберт. Генеральный директор нашей фирмы и ее владелец.  Он взял нас на работу.
Я вспомнил, что читал где-то в иностранной литературе о том, как на подобный корпоратив явился владелец фирмы в футболке и тренировочных штанах. И как один молодой сотрудник, заметив его, стал показывать на него пальцем и смеяться.
- Смотрите, смотрите, кто это такой. Вы только на него посмотрите.
Через некоторое время к нему подошел человек в строгом черном костюме и сказал:
- Пройдемте, вы у нас больше не работаете.
После этого молодого человека тут же взяли под руки и увели из зала.
В этот момент я подумал: «Хорошо, что я ничего подобного не выкинул».
Одно время в Америке было модным боссу приходить на корпоративную вечеринку, которую он устраивал для своих сотрудников в футболке и тренировочных штанах. Там был это обычный шик.   
И наш босс выглядел нелепо и смешно, но посмеяться можно было над любым другим, кто присутствовал на корпоративе.
Перед входом в наш зал продолжал стоять большой круглый стол, на котором была выстроена огромная пирамида из пустых хрустальных фужеров. Что бы это могло означать, мы не знали.
Через некоторое время начала играть музыка. Кто-то из официантов поднялся на стул рядом с большим столом и принялся наливать в самый верхний фужер шампанское. В это время  другой официант подавал ему очередную открытую бутылку. Шампанское текло по всем фужерам сверху вниз и наливалось во все фужеры. Зрелище получилось красивое и праздничное. Наполненные фужеры официанты разносили на подносах по залу и раздавали всем желающим, кто отдыхал после танцев и вел деловые разговоры с сослуживцами. 
Везде по залу и по туалетным комнатам витал запах хорошей жизни. Этот запах туалетной воды встречался во многих престижных офисах, которые от человека требуют соответствия и должного настроя. Такую запашистую воду добавляют уборщицы, когда убирают в соответствующих помещениях. С таким запахом я сталкивался в зданиях с кабинетами высоких начальников известных нефтяных компаний.
На этом корпоративе я первый раз увидел Рину, молодую симпатичную и весьма привлекательную девушку. Ее прикрепили к нашему отделу в качестве менеджера.  Говорили, что она лучший менеджер в ЦРНБО.
 
Генеральный директор фирмы ОАО «Вольник» Лев Яковлевич Шульберт всегда вел себя достаточно демократично.  Проводились собрания, на которых он выступал и рассказывал всем о планах предприятия. После собрания каждый мог подняться и задать ему вопрос.  Кроме того, в его приемной висело расписание, когда он проводил личный прием сотрудников. Любой сотрудник мог записаться и прийти к нему с предложениями. Он опекал своих работников и желал, чтобы каждый чувствовал себя на работе, как дома и ощущал заботу. 

На отделе Вороновского  сосредотачивалось особое внимание.  За короткое время Вороновский познакомился и вошел в контакты с другими начальниками подразделений ЦРНБО. И среди них он заимел должный авторитет.
Мы с ним часто ездили в командировки и сдружились еще в ИТЦ, потому что вместе прошли через трудности внедрения вентильных двигателей.  Нефтяники всегда считались самодостаточными, занятыми и ничего нового не хотели. Я ему говорил:
- Владимир Иосифович, что вы переживаете? Кто они? И кто вы? Не принимает главный инженер базы, значит, у него нет времени.
На это он хмурился и ничего не отвечал.
У него в характере и поведении, как у любого талантливого человека, имелось высокое самомнение,  спесивость, хвастливость, фанаберия  и в то же самое время скрывалась неуверенность, скромность и нерешительность маленького человека.  Его дружелюбие я на себе испытывал много раз и с большим удовольствием.
По ЦРНБО поползли слухи, что Шматко хочет уйти с должности директора. Наша команда пришла с авиационного завода  и принципы работу ЦРНБО нас удивили. Главными там считались не технари, а менеджеры. Они вели всю работу и могли переносить сроки выполнения работ на любой период и не один раз. Мы к такому не привыкли, потому что планы на то и пишутся, чтобы их выполнять.  Такой подход разваливал работу, расхолаживал исполнителей.  Наверное, Шматко это чувствовал и  хотел уйти, не продлевая контракт.
Мы все знали, что Вороновский любил делиться информацией из первых рук, которая его сослуживцам помогала ориентироваться в работе и жизни. Я тоже это знал и часто с ним говорил о работе и жизни.
  Однажды, когда мы с ним возвращались с работы, он сказал:
- Мне сегодня Лева звонил…
Левой он и все на предприятии называли генерального директора Льва Яковлевича Шульберта.
Я подождал, что он скажет дальше.
- Он мне предложил должность директора ЦРНБО.
- И что вы? – спросил я.
- Отказался.
- Почему?
- Не чувствую в этом своей силы.  Шкода хочет занять это место. Просил меня его поддержать.
- И что вы собираетесь делать?
- Я дал согласие его поддержать.
Этим он меня расстроил. Карьеризм Шкоды мне был хорошо известен. Этот человек мог загубить всю работу центра и поставить любые авторитеты себе на службу.
- Его уже Шматко поддержал и некоторые другие.
В этот момент я понял, зачем Шкода ходил по кабинетам и зачем крутился около Шматко, пробивал себе дорогу к новой должности.
- Не надо было отказываться. И Шкоду не надо было поддерживать.
-  Чего уж там, - сказал Вороновский. – Я ему слово дал.
 Через некоторое время в нашем отделе наметили собрание нашего коллектива по выдвижению Шкоды на должность директора ЦРНБО.
Мы в коридоре перед собранием обсуждали такую возможность. И все были против Шкоды и за Вороновского.  Но каждый из нас не знал, как пойдет собрание. Последними в комнату, где проходило предварительные выборы, заходили мы. Но это оказалось не так. Последним зашел  Лев Яковлевич. Я знал, что он заходит, и своим коллегам громко так, чтобы тот слышал, сказал:
- Это будет большая ошибка, если его выберут.
Первым выступил Лев Яковлевич. Он сказал:
- Есть мнение выдвинуть на должность директора вашего сотрудника Шкоду. Прошу вас всех по этому вопросу высказаться.
Лев Яковлевич отошел в сторону и стал наблюдать за тем, что происходит. Шкода в белой рубашке и галстуке в хорошем костюме стоял рядом с Вороновским и улыбался во все лицо в предчувствие, что его выберут.  Никто выступать в его поддержку не стал. Все стояли, разговаривали, обсуждая что-то по работе.  Это происходило минут пять, десять.
Лев Яковлевич постоял, посмотрел на все происходящее через очки любопытным взглядом заинтересованного человека, развернулся и ушел. Шкода растерянно смотрел по сторонам, не понимая, что происходит, и обратился к Вороновскому:
- Володя, что же ты?
- Что? У меня был разговор с Левой. Я твою кандидатуру на должность директора ЦРНБО поддержал.
Коллеги из комнаты расходились. Шкода протянул руки к одному, к другому, чтобы их остановить, и сам вышел из комнаты. 
У Шульберта было колоссальное чутье на людей.  С третьего раза он уговорил Вороновского принять в подчинение ЦРНБО.  Андрей занял должность начальника нашего отдела. Заместителем  директора ЦРНБО назначили Шкоду. Вряд ли кому-то это могло понравиться,  но  все выглядело, как неплохой компромисс. 

Мы в это время начали строить с Галей дачу. Строили на окраине Рябиновки. Иногда заезжали и смотрели на нашу рябину, вспоминали, как мы под ней целовались и прятались от других. Это было наше памятное место.  Потом ездили на кладбище навестить мою мать и сына Витьку. У меня слезы накатывали на глаза так, что не сморгнешь. Доставали платки, утирались.

 Шкода порекомендовал нам еще своих строителей. После рекомендации к нам пришел лукавый Миша, выставив вперед грудь, как будто она сверкала вся от медалей и орденов. На груди красовался один единственный значок, который выдают после окончания института.  Он хвастливо показал диплом инженера - строителя и предложил свои услуги.  Чем-то он мне сразу не понравился. Чернявый, вертлявый, с моржовыми усами. Такие люди не любят работать и хотят, чтобы вместо них работали другие. 
- Я бригадир, - представился он. -  Зовут меня Михаил.  У меня здесь своя бригада. Можем вам построить и дом, и баню.
Мы поговорили с ним. Тот для знакомства привел своих ребят. Познакомились. Дело понятное, тем более, что нам его порекомендовали. Договорились об оплате. Они взялись за работу, построили нам баню,  начали строить дом и однажды  пропали. Мы приехали посмотреть, как идут работы. На участке никого нет.  В бане, где они жили на чердаке, тоже никого нет.  Что случилось? Куда делись люди. Поехали их искать. На наших участках их никто  не видел. Проехали на другие дачи в десяти километрах от нас, где Миша тоже работал. Там о наших строителях никто не слышал. Вернулись назад. На другой день нам кто-то сказал, что видели их на дальнем участке наших дач. Сели на машину, снова поехали  искать.  Приезжаем, заходим в один дом, в другой просторный дом и видим наши строители лежат на кроватях и спят. Будим Мишу, спрашиваем, что случилось. Миша спросонья моргает глазами, не понимая, что происходит и говорит, что они от нас ушли и теперь будут работать у другого хозяина. Я ему объясняю, что так никто не делает и надо было нас предупредить заранее. Тот замялся и объяснил, что ему здесь больше обещали платить, поэтому он сразу ушел.
 
На работу я в этот день опоздал  на два часа. Меня вызывают в кабинет директора ЦРНБО. Там сидят Шкода и Вороновский. Шкода спрашивает с ехидной улыбочкой:
- Так, рассказывай, почему опоздал на работу?    
- Строитель Миша с бригадой, которого вы нам порекомендовали, скрылся. И мы его с Галей искали.
- Как скрылся? – спрашивает Шкода.
- Ничего не сказал. Ушел к другому хозяину и все. Мы его два дня искали. Думали что-то случилось. С утра сегодня поехали искать и нашли. На работу приехал прямо с дачи.
Шкода растерялся, нахмурился. Вороновский посмотрел с сочувствием.  Показательной порки, на которую рассчитывал Шкода, не поучилось.
- Ладно, иди, - сказал Вороновский. – Объяснительную писать не нужно.
Через некоторое время Воронвский вызвал меня к себе и сказал:
- Валера, ты строителей ищешь?
- Да, мы подыскиваем людей на стройку.
- Возьми моих. Они у меня заканчивают  отделку дома и освобождаются.  Леня и Коля из Чебоксар. Они мебельщики и все умеют.
Я кивнул.
- Хорошо, мы с Галей зайдем  к вам в гости и с ними поговорим.
Мы с Галей знали этих строителей.  На их работу часто заходили в гости к Вороновским посмотреть, как и что они делают.

Через месяц после того, как строители перешли к нам, и мы с Галей не могли нарадоваться на их работу, Шкода вызывает меня к себе в кабинет, где сидит Вороновский, и говорит:
- Дай мне твоих строителей, Леню и Колю. У меня дома нужно кое-что переделать.
- Не могу. У нас у самих стройка идет.   
- Твоя стройка подождет, а моя ждать не может, - категорично заявляет Шкода. 
- Они работают хорошо. В работу втянулись. Я не могу их отдать.
- Я твой начальник и я тебе приказываю передать мне твоих строителей, - в повелительном наклонении говорит Шкода.
И тут я припоминаю, что Коля с Леней некоторое время назад передавались Щкоде для работы, и строители от него сбежали. Я их спрашивал, почему они от Шкоды ушли. И те сказала, что к ним относились, как к скоту. Деньги платили хорошие, но продуктов не привозили и заставляли грузить то, что к стройке не имеет отношения.  Воду не привозили и говорили, чтобы мы снег топили для воды. И тогда они от Шкоды ушли к Вороновскому. И от него к нам.
- Я тебе приказываю. Ты слышишь, приказываю, - закричал он на меня. И это он сделал зря.
- Я вам еще раз объясняю, что строители у меня заняты. Как я могу к вам послать, если они сами не хотят к вам идти. 
Я посмотрел на Вороновского, который прекрасно знал эту историю со строителями, которые ушли от Шкоды. Вороновский сидел с нейтральным видом, что мне тоже не понравилось. Шкода имел на него большое влияние. И здесь на его поддержу я рассчитывать не мог.
- Как? Очень просто. Ты прогони их от себя. Скажи, идите отсюда. И они сами придут ко мне
- Я не могу их прогнать.
- Почему это ты не можешь? – с гонором спросил Шкода.
- Не могу и все. Приходите сами и с ними договаривайтесь.
Объяснять ему, почему я не могу прогнать беззащитных людей я посчитал не достойным для себя и излишним.
- Тогда пеняй на себя, - грозно сказал Щкода.
  Я кивнул, развернулся и ушел. Что он мне мог сделать? Уволиться я и сам мог. Никакого желания с ним дальше работать у меня не возникало.
В следующие выходные дни мы приехали с Галей в Рябиновку на строящуюся дачу и первое, что я сделал, спросил у строителей:
- Не хотели бы вы снова поработать у Щкоды. Он приглашает вас к себе.
- Нет, к нам уже Тарас приходил, его сын. Приглашал нас к нему на работу, - сказал Леня. – Мы отказались.
- И что он сказал? – спросил я.
- Долго нас уговаривал и потом сказал, что набьет тебе морду, - сказал чистосердечно Леня.
- Спасибо, что предупредили, - улыбнулся я.

Шкода собирал планы у руководителей подразделений и делал общий план, который передавался руководству ОАО «Вольник».  Но ему было этого мало.  Он потихоньку начал копать под Вороновского.  Несколько раз Вороновский посылал его на заседание технического совета.  У «Вольника» имелось несколько структур, функция которых перекрывалась. То есть они выполняли те обязанности, которые выполнялись другими.  Точнее сказать, техсовет осуществлял контроль за работами и давал свои рекомендации. На техсовете рассматривались планы,  вносились коррективы. В этот технический совет входили люди почтенного возраста, заслуженные работники нефтяного сообщества.  Однажды  на техсовете Вороновскому сказали, что  неизвестно, что он там делает и будет ли от этого какая-то польза. Или что-то в этом роде. Тогда Вороновский выступил и сказал, что он доктор технических наук и здесь по званию равных ему нет. Поэтому он не считает нужным кому-то, что-то доказывать и удалился.  Вместо себя он стал посылать на техсовет Шкоду. Тот там быстро все понял, освоился и вышел к руководству с тем, что Вороновский неправильно себя повел на техсовете и его нужно от должности отстранить. С этим тезисом он начал ходить по кабинетам руководства, где поддержку не получил.  Мало  того, техсовет скоро распустили, а Шкоду сократили. Тогда он прибежал к Вороновскому и начал рассказывать, что его  не так поняли. Он заслужил к себе внимание и уважение, потому что проводил большую работу.  На что  Вороновский сообщил, что  к его сокращению не имеет никакого отношения и хлопотать за него не будет.  Тогда перед увольнением Щкода зашел к нему в кабинет, чтобы сказать последнее слово: «Предатель!.. Ты еще об этом пожалеешь».
Когда Вороновский мне это все рассказывал, то выглядел растерянным и подавленным.
- Чего вы расстраиваетесь, Владимир Иосифович? – спросил я с улыбкой.
- Не знаю, чего от него ждать. Наши участки на даче рядом и что  придумает  его изощренный ум, не могу даже представить.
 Теперь я понял, что Вороновский боялся Шкоду больше всего и не знал, чего от него ждать.  И Павлинов его боялся, и поэтому просил его забрать из ИТЦ.
- Что он может вам сделать? – снова спроси я, желая Вроновского ободрить.
-  Зная, его изворотливость и коварство, не могу ничего хорошего предположить. Я видел, как он у меня по участку ходил.
- Ничего  не случилось? – поинтересовался я.
- Пока нет, - ответил Вороновский философски. 
Скоро Шкода уволился. И вместе с его уходом исчезло большинство интриг.