Как Боженька Фотиньюшке счастья не дал

          Невзлюбил Бог Фотиньюшку ещё до её появления на свет. Родилась девочка в семье, в которой злая заповедная дурь и чёрная зависть были наследственными признаками, а чертами характера – нетерпимость ко всему более разумному и сложному. Родные Фоти считали себя людьми добрыми и душевными, но окружающие, видимо, из зависти, к этому мнению присоединяться не спешили.

          По-настоящему свой характерец Фотинья продемонстрировала на заборостроительном факультете Рязанского арбузолитейного института, в который с грехом пополам поступила. Там в нашей девочке открылись задатки настоящего народного вождя, и горе всем тем, кто был умнее её, и не отличался злобностью. С такими Фотиньюшка расправлялась безжалостно. Но не в одиночку, а выражая общественное мнение. В юности девушка была несколько мужеподобна, а годам к двадцати восьми так раздалась, что чудесным образом напоминала свиноматку, которую обучили передвигаться на задних лапах. Словом, женщина была – на любителя. Скажем откровенно, на очень большого любителя. Личная жизнь нашей героини, мягко говоря, не сложилась. Не дал Боженька счастья.

          Центральные каналы нашего телевидения Фотя всегда любила смотреть. С давних пор она прониклась почти религиозными чувствами к Нашему Обожаемому Президенту и всем Его Свершениям. Но одной сопричастности Фотиньюшке не хватало. Ощущала она в себе силы мощные и дарования великие, затаённые до поры до времени.
 
          Возможно, злую шутку со всеми нами сыграло то, что жила наша героиня неподалёку от села Константиново, малой родины Сергея Есенина. Никогда Фотиньюшка не считала себя хоть в чём-то хуже других, и решила: народный писатель и трибун – вот стезя, которую мне Боженька уготовил.

          Сказано – сделано. Узнала наша несколько перезрелая девушка, что проще всего публиковаться на литературном портале «Проза.ру». Правда, под своими анкетными данными размещаться Фотиньюшка не решилась. Придумала она для себя яркий персонаж, хамоватого и жизнерадостного баклана, наверное, всю жизнь мечтала именно о таком мужчине. Назвала она его «Лазарь Четверодневный». Возможно, кому-то такой выбор псевдонима покажется странным, но Фотю это громкое имя вполне устраивало. И понеслось… Тут надо в очередной раз Боженьке попенять: обидел Он нашу героиню не только внешностью.

          Поначалу «творчество» Фотиньюшки никого не заинтересовало, на «Прозе» своего бреда хватало с лихвой. Но не так проста оказалась наша героиня, а, главное, целеустремлённости ей было не занимать. Придумала она себе клонов «Севу Задвинского», «Льва Нелещенко», «Господина Корчагина», «Долгорукого князя Долгорукова» и ещё штуки три. И, давай, от их лица кропать себе «похваляшки». Вскоре Лазаря Четверодневного заметили, а для многих авторов прозы он стал настоящим утешением. «Значит, кто-то на «Прозе» пишет ещё тупее, примитивнее и хуже, чем я», - подумали многие горе-авторы и прониклись к Лазарю неподдельной любовью.
 
          А Лазарь продолжал блистать изобретательностью. Из множества бездарностей, обосновавшихся на «Прозе», он отобрал таких же безмазовых, как он сам, чтобы не было обидно. И организовал «великую карусель». С утра до вечера «великие обитатели Олимпа» писали друг другу «похваляшечки», а на что писали – не имело особого значения. Тут были и чудовищно бездарные дамские романы, и стихи, в которых не соблюдались ритм, размер и рифма, и пересказ телевизионной пропаганды под видом публицистики, и миниатюры без смысла величиной в четыре абзаца, и неконтролируемые потоки женского сознания, и изложения на «троечку с минусом» детских книжек о древнегреческих мифах, и гнусные и несмешные пасквили, и курсы отечественной истории для детей с отставанием в умственном развитии. Словом, всё шло в дело. Впрочем, «великие» друг друга и не читали. Когда этим заниматься, если за день нужно написать тридцать «похваляшек» в две фразы, чтобы тридцать «похваляшек» получить? Но и здесь Фотиньюшка отличилась. Зачем писать две фразы, если можно написать три слова? Тогда количество «похваляшек» можно и до пятидесяти довести. Условий для вступление в «клуб Лазаря Четверодневного» было всего два. Человек, во-первых, должен быть пУтриотом. Да, да, именно так – не патриотом, а пУтриотом. Вроде бы, всего одна буква, а разница получается колоссальная. Во-вторых, непримиримость ко всяким забугорным и местным русофобам и либерастам, врагам Свершений Нашего Солнцеподобного и Несменяемого Президента.
 
          В скором времени «великие нарписы» намертво оккупировали первые две «двадцатки» рейтинга. На «Прозе» всегда было достаточно интересных, самобытных и талантливых авторов. Но через такую стену серой и агрессивной посредственности пробиться к читателю? Помилуйте…

          Самих же членов «клуба Лазаря Четверодневного» совершенно не смущало то, что с каждым месяцем количество людей, заходящих на «Прозу» почитать, уменьшается. Неизвестных читателей понять несложно. Если самые популярные авторы «Прозы» являют собой такую убогую бездарность, то зачем читать остальных? Вполне логично.

          У самого же Лазаря Четверодневного и иже с ним было одно безобидное развлечение. В те нечастые моменты, когда они не строчили «похваляшки» друг другу, они рыскали по всему сайту в поисках инакомыслящих. И всегда их находили. Вам никогда не доводилось видеть, как обитатели свинарника бросаются к лохани, когда в неё наливают баланду? Обязательно посмотрите – незабываемое зрелище!

          «Нарписы» буквально затаптывали инакомыслящих. Те из проклЯтых русофобов и либерастов, что были похлипче, после таких набегов парнокопытных млекопитающих с пятачками, с «Прозы» сливались. Тогда Фотиньюшка исполняла незабываемые танцы на их костях.  И всё же чего-то не хватало ей для полного счастья. Со слезами умиления вспоминала она времена, когда за любое инакомыслие ставили к стенке десятками тысяч и сотнями тысяч отправляли в лагеря. И пеняла она Боженьке, что не может поучаствовать в настоящей борьбе с врагами народа.

          Благоденствие нашей героини на литературном портале «Проза.ру» могло бы продолжаться до бесконечности, если бы в один прекрасный день не произошёл весьма досадный казус.

          Жил да был криминальный авторитет с погоняловом Немец. Контролировал он одну из областей в Центральной России, административный центр которой назывался… Ну, скажем, Рим. Поэтому Немца все называли Папой Римским. Нельзя сказать, что Папа был мужчиной ума невеликого, но была у него парочка личностных особенностей, наталкивающих на подобные печальные выводы.

          Немец считал, что его хромая судьба слишком изобилует крутыми и невероятными поворотами, и полагал, что кого-то это может удивить и заинтриговать. И начал он писать автобиографические нравоучительные романы и публиковать их на «Прозе». Такая тяга к литературной деятельности вызывала непонимание и раздражение многих коллег Папы Римского. Вряд ли Вася Воскрес и Шакро, покровительствовавшие ему, были довольны, что в их среду затесался писатель. Впрочем, они относились к этому легко и с юмором. Ну, хочет человек закосить под икону стиля, Вячеслава Кирилловича покойного, который тоже любил книги писать, пусть себе косит.

          Жизнь, и правда, проехалась по Немцу катком-асфальтоукладчиком. Добрый и совестливый, в общем-то, человек буквально по щелчку превращался в кровожадного психопата, чуть что было не по нему. Тогда только и слышалось: «Закатать в асфальт! Отправить в космос! Заколбасить!» А когда закатывали и отправляли, переживал страшно, каялся, раздавал в своей области деньги старикам пачками, делал большие пожертвования на реставрацию храмов и монастырей… Да разве так душу спасёшь?

          Случился однажды у Немца захлёст с одним народным писателем на «Прозе», принадлежавшим к кругу Лазаря Четверодневного. Ну, захлёст – и захлёст. Ни малейшей злобы к нарпису Папа Римский не испытывал, просто посмеивался над ним, правда, не слишком по-доброму. Уже через пару дней стало ему этого нарписа жалко, и всё шло к полюбовному разрешению конфликта, что всегда Папе очень импонировало. Но тут наша Фотиньюшка решила вставить свои пять копеек медью.

          В нашей стране всё население хоть в малой степени владеет воровской феней. Вот и Фотиньюшка выдала Немцу уголька, используя блатную терминологию. Что тут началось… Взбеленился Папа не по-детски. Не пожалел денег и времени специально обученных людей, чтобы по IP-адресу установить, откуда выходит в эфир этот Лазарь Четверодневный. А когда установили, подтянул к себе Татарина, которого использовал для особых поручений.

          - На тебе адрес, - протянул он ему написанную от руки бумажку. – Возьмёшь с собой двоих, скатаешься. Узнаешь, что это за Лазарь такой, и помножишь его на ноль.

          Татарин тёрся с Немцем давно, уже лет двадцать с лишним, ещё с тех незапамятных времён, до смены масти. Папа считал его близким, а он, пользуясь этим статусом, позволял себе с ним спорить.

          - Ты, Немец, на старости лет совсем в маразм въехал? За что обнулять человека? Только за то, что он что-то сказал или написал? А чем мы тогда лучше…

          Босс не дал ему договорить:

          - Ты уже двадцать пять лет со мною работаешь. И кто я тебе?

          В вопросе было столько скрытой угрозы, что Татарин предпочёл промолчать.
 
          - Я тебе – работодатель. Причём, работа у тебя высокооплачиваемая. Так что, езжай и работай.

          Ну, делать нечего. Взял Татарин с собой Баху и Кощея, поехал в Рыбновский район Рязанской области.

          В тот момент, когда в дверь вежливо постучали, Фотиньюшка слушала очередное выступление Нашего Любимого и Мудрейшего Президента и одновременно писала гневные отповеди русофобам, предателям России и либерастам. Гостей она не ждала, поэтому открывать не стала. Баха был большим специалистом по замкам и дверям, поэтому вскочившая из-за компьютера Фотиньюшка слегка остолбенела, увидев у себя в доме непрошенных гостей, вид которых ничего хорошего не предвещал. Незваный гость – хуже татарина. Он и начал беседу:

          - Простите, мадам, наше вторжение. У нас к Вам вопрос. Кто здесь публикуется на «Прозе.ру» под псевдонимом Лазарь Четверодневный?

          Дар речи отказал нашей ошарашенной героине, изо рта вылетало нечто нечленораздельное. Так она и осталась стоять, как вкопанная, уставив свои маленькие глазки на Татарина. Кощей присел за компьютер:

          - Тут как раз открыта страница этого Лазаря и отзыв от его лица недописанный.

          Пришло время удивляться Татарину. Он достал тыкальник и набрал Немцу.

          - Шеф, у нас непонятка нарисовалась. Лазарь Четверодневный – это баба. Валить её?

          На той стороне повисла долгая пауза, потом Немец ответил:

          - Да ты что, Татарин?! Хочешь, чтобы над нами весь добрый люд смеялся? Законов наших не знаешь? «С бабы за базар спроса нет». Отшпильте её по разу, и пусть себе пишет дальше, - Папа дал отбой.

          Стоявшая рядышком Фотинья слышала разговор. Взгляд её сосредоточился на Татарине. Мужик он был видный. Высокий, атлетичный, породистые татарские черты. Должно быть, именно так выглядели отборные батыры Батыя. «Господи! Услышал ты мои молитвы, - пронеслось в голове у Фотиньи. – Шестнадцать лет ведь никакого секса, шестнадцать!»

          Но у Татарина на этот счёт  оказались, видимо, свои соображения. Он снова набрал Папе:

          - Слышь, Немец, ты, конечно, вор авторитетный. Законник ты у нас ещё тот. А раз так, давай, сам приезжай сюда и шпиль это… Эту особь. А я тебе – не зоофил.

          Он раздражённо скинул вызов и кратко бросил Бахе и Кощею:

          - Едем.

          Часа через полтора Фатиньюшка слегка пришла в себя. Поплакала над своей тяжкой женской долей, попеняла Боженьке, что он так несправедлив к ней. Потом успокоилась, села за компьютер и принялась с удвоенной силой лупасить всех забугорных и местных недоброжелателей Нашего Любимого Президента, русофобов и либерастов.

          Вот так Бог Фотиньюшке счастья и не дал.