Ступень 2n 16

Ступень 2n+16: "Метафизическое дежавю" (dulcedo affectus)
Василий погрузился в глубокий сон, но резко проснулся, будто выброшенный волной из сна на берег реальности. Ему снилось, что он был в каком-то древнем храме, но не в таком, который он мог когда-нибудь проектировать, стены в нём были изрыты странными символами, похожими на равенства и знаки интегралов, фрески изображали странные сцены из жизни богов и богинь, которых никто и никогда не видел, но главное — там была Вероника, она стояла в центре зала, одетая в белоснежные одежды, которые были одновременно и одеждами, и потоками света, в её глазах Василий увидел ту самую бесконечность, которую они так искали. Это был удивительный сон во сне.
Вернувшись в реальность, Василий лежал в кровати и смотрел на потолок, пытаясь понять, где же он находится: в реальности, во сне, или в каком-то переходном состоянии между ними. С каждым их шагом вперёд, каждый новый уровень отношений с Вероникой, казалось, разрушал старые понятия о том, что такое любовь, желание и даже само бытие.
Вечером он встретился с ней в их обычном кафе, но в этот раз было что-то необычное, в воздухе витала странная дрожь, как если бы время слегка подвисло, Вероника смотрела на него своим прищуренным взглядом, которым она всегда поддевала его сознание, словно кочергой тлеющие угли.
"Сегодня я поняла кое-что новое, Василий," — сказала она, наклоняясь ближе, и её слова прозвучали тихим шепотом у края пустоты.
"Что на этот раз? — улыбнулся он. — Ещё одна версия реальности или новый способ взглянуть на старую?"
"Не совсем, — её губы едва заметно тронула улыбка, и что-то глубоко внутри него дало слабую трещину. — Мне кажется, что всё, что мы переживаем, уже когда-то было, всё это — просто эхо, отголоски каких-то событий в другой вселенной, я чувствую, что мы проживаем эту жизнь не впервые".
"Ты говоришь о метафизическом дежавю," — сказал он, пытаясь понять, что за мысль она пытается передать. — Будто наши жизни переплетаются с другими жизнями, и мы живем их снова и снова, повторяя одни и те же ошибки, переживая те же радости?"
"Не совсем. — Она провела пальцами по его руке, и её прикосновение было почти электрическим. — Представь себе, что наши души — это не что-то постоянное, а своего рода подпрограмма, коды которой переписываются снова и снова, в зависимости от внешних условий, ты сам говорил о теории множественности миров, а что, если каждая наша встреча — это просто загрузка определённой версии? Ты ведь знаешь, как работает нейросеть: она учится, создавая новые копии своих моделей".
"И что? — улыбнулся Василий. — Мы — продукт симуляции? Версии "любовь_6.1" или "страсть_2.9"?"
"Возможно, — её глаза блеснули из-под густых ресниц. — Но даже если так, то у нас есть выбор, как у героев в игре. Мы можем подниматься по этим ступеням бесконечно, пересекать границы миров и реальностей, или мы можем взломать систему и найти выход".
"А может, мы уже взламывали её много раз и просто забыли об этом? — задумчиво протянул Василий. — Как ты сказала, это уже было".
Вероника кивнула, и её взгляд стал странно пустым, будто она заглянула в саму суть вечности и увидела там что-то невообразимое.
"В этом-то и дело, метафизическое дежавю — это не просто воспоминание, это возможность перепрограммировать самих себя. Представь, что наша любовь — это алгоритм, а каждое наше решение — это выбор новой ветви, мы можем создать новую вселенную, где ты и я — не просто случайные встречи, а вечные спутники, переписывающие правила игры".
"Но как? — Василий почувствовал, что внутри него разрастается странное, неукротимое желание. — Как сделать шаг за пределы этого цикла?"
"Нужно принять хаос за наш истинный путь, — ответила Вероника, и её глаза снова засияли. — Любовь — это не стабильность, а постоянное изменение, мы можем стать не просто архитекторами здания, а архитекторами своей судьбы".
Василий на мгновение замолчал, осознавая всю глубину её слов. Она была права. Возможно, они уже делали этот шаг много раз, возможно, их любовь была записана на уровне квантовых частиц, но у них всегда есть выбор — либо повторить старую программу, либо написать новую, он смотрел в её глаза и видел бесконечные вселенные, сверкающие в глубине её взгляда.
"Тогда давай, — сказал он тихо. — Давай создадим новую вселенную. Здесь и сейчас".
Василий почувствовал, что вернулся туда, где уже был когда-то, будто все события последних недель и месяцев, вся эта странная игра вероятностей, всё это запутанное фрактальное путешествие уже происходило с ним раньше, но в другой жизни. "Метафизическое дежавю," — подумал он, понимая, что этот цикл можно разорвать только чем-то абсолютно новым. Они с Вероникой чувствовали себя так, как будто каждый миг их жизни — это запись на старом виниловом проигрывателе, который вдруг начал заедать, но в их руках была сила сбить иглу и начать заново — создать новую, неповторимую симфонию. Всё, что для этого нужно, — поверить в силу собственного выбора и в ту искру любви, что не гаснет, даже когда время само по себе запутывается в узлы. Они решили, что теперь, когда мир их отражений и мировые линии так сильно исказились, им пора снова взять в руки инструменты творения. Василий взглянул на Веронику, и она улыбнулась ему тем взглядом, который мог изменить весь мир, они встали вместе, готовые создать что-то совершенно новое и невероятное — гармонию, что наполнит каждый уголок их фрактального ковра любви, они посмотрели друг на друга, и в этот момент реальность начала менять свою конфигурацию, как только что решённое уравнение, в котором появляется новая переменная, и их метафизическое дежавю развернулось в новый сценарий, в котором они могли писать свою судьбу снова и снова, на любой из бесконечных ступеней. Может быть, это была просто ещё одна версия их любви, а может — самая настоящая, но они знали одно: теперь они были архитекторами не только зданий, но и всей своей судьбы.