Про Галку

     Как известно, не было в СССР секса.
     Спросите Познера, он подтвердит.
     А раз так, то откуда бы в нём проституции взяться?
     Да ещё и валютной.
     Поскольку валюту эту простой народ даже в глаза никогда не видел.
     С тезисами подобными Галка на все сто согласна была. Пусть и не совсем искренне.
     Ведь была она в те времена молода, собой хороша и в постели, если поверить ей на слово, творила чудеса. 
     А ещё любила она красиво одеваться в иностранные шмотки, курить американские сигареты, пить чужеземные виски и отплясывать в гостинице «Москва» не наши танцы с не нашими же гостями нашей столицы.
     У кавалеров тех секс и любовь за деньги в ходу уже были. И они охотно и с удовольствием регулярно делились с Галкой и её подругами этими, такими заманчивыми, пережитками своего буржуазного прошлого.
     Безработными в те времена страна наша похвастаться тоже не могла. Ну, а ежели кто и пытался от работы на благо общества увильнуть, то такой записывался тут же в тунеядцы и, если не убеждал его по-мирному местный оперуполномоченный, мог, при случае, и на зону укатить.
     Галка закон блюла.
     Посему числилась в кассирах булочной, что располагалась во дворе её дома.
     Два раза в месяц расписывалась она за аванс и получку, которых никогда в глаза не видела и более на работе не появлялась. Потому, что днём отсыпалась, в себя приходила, к трудовым ночным будням готовилась.
     По молодости с мужем не сложилось у неё.
     Будучи профессиональным военным, он так и не привык к Галкиным закидонам. После развода, оставив ей двушку на окраине Москвы и забрав общего сына, уехал служить за Урал. Там женился и осел на месте основательно. Звонками и письмами не беспокоил, алиментов не требовал.
     Квартира её в пятиэтажной хрущёвке располагалась.
     Проживал в ней простой трудовой народ, не сильно жизнью избалованный, знающий о жизни заграничной лишь по кинофильмам, да из программы «Клуб кинопутешественников».
     Оттого, к шикарным заграничным машинам, регулярно ночевавшим под их окнами и многочисленным темнокожим Галкиным гостям, в них приезжающих, не сразу привык.
     В гостевые часы доносились из Галкиных окон шлягеры зарубежной эстрады,  летели в мусоропровод пустые бутылки с яркими этикетками, нарядные пачки из-под душистых сигарет, фантики и обёртки от далёкой, красивой, незнакомой жизни.
     Удивляло отношение к Галке нашего участкового.
     Когда доводилось ему заходить к ней по жалобе жильцов, был он вежлив, голоса не повышал никогда и даже казалось мне, по тому, как оправдывался он за свой визит, неловко было ему перед иностранными гостями.
     Это в те то времена.
     Галка была соседкой моего школьного приятеля. Жила этажом выше. Мирно ладила с его родителями, которые с мая по октябрь проживали на даче в ближнем Подмосковье, оставляя летом квартиру в наше полное распоряжение.
     Мы были молоды и нравились девушкам.
     А тут ещё и подфартило нежданно – негаданно.
     На Галку, словно снег на голову, сын свалился. Приехал в институт поступать.
     Ни Галке, ни подругам её по бизнесу, ни закадычным друзьям темнокожим данный факт совсем не понравился. На время пропали из-под окон машины, тихо стало во дворе.
     Но Галка проблему эту элегантно решила.
     Воспользовавшись не практиковавшейся у нас в те времена и посему малоизвестной ещё для окружающих рыночной экономикой.
     Приятелю моему предложен был бартер - сын в обмен на продовольствие – регулярные, по графику, поставки неведомых доселе импортных спиртных напитков, сигарет и разных деликатесов из валютной «Берёзки».
     Сделка состоялась.
     И теперь на Серёгиной кухне по ночам регулярно расстилался матрац, заботливо врученный Галкой своему отпрыску.
     Плюсы от этой сделки минусы откровенно перекрывали.
     Небрежно разбросанные по дому новые элементы красивой жизни сразу же подняли нас в глазах, заглядывающих регулярно на огонёк очаровательных юных особ, на новую высоту.
     А дополнительным бонусом за случившуюся стеснённость налаженного быта стали приглашения нас на различные мероприятия, проводимые регулярно в Галкиной квартире.
     Диапазон их удивлял – от празднования дней рождения и окончания съёмок очередного фильма до защиты докторской диссертации самых неожиданных персонажей.
     Которыми оказывались известные артисты театра и кино, узнаваемые журналисты, писатели, цыганские певцы, иностранные дипломаты…
     Гулялось легко и весело. Было вволю дорогого алкоголя. Клубился надо всеми ароматный дым чужого Отечества. И был он и сладок, и приятен.
     Смешно, с бычком в зубах «под Раневскую», пела Галка, здорово подыгрывая себе на пианино, терзали струны, принесённой мною из дома гитары, знаменитые цыгане.
     Помню, как однажды, в три часа ночи, когда неожиданно закончилось спиртное, был я отправлен Галкой в ресторан ближайшей гостиницы. С вызванным по телефону и оплаченным в оба конца  такси, запиской с вложенными в неё деньгами и сеткой-авоськой. Ресторан был закрыт, но, как ни странно, на мой стук в окно живо откликнулся ничему не удивившийся хмурый мужик в униформе, довольно скоро молча вынесший обратно вверенную ему авоську, доверху наполненную коньяком и шампанским.
     Среди всеобщего веселья дети далёкой Африки тискали Галкиных подруг, уединяясь с ними в маленькой комнате, отведённой для подобных свиданий.
     Их состав периодически менялся. И не всегда по причинам криминальным. Иногда связано это было со счастливым замужеством, пусть и фиктивным порой, и последующим за этим отъездом под руку с обретённой половинкой за пределы нашей Родины.
     Но и тут не всем везло сразу и безоговорочно.
     Запомнилась рыдающая блондинка, проспавшая по утру в день отлёта на новую родину накопленные нелёгким трудом сбережения, мужа, собственный загранпаспорт и билет на улетевший без неё самолёт.
     Быстро закончилось лето, сентябрь пролетел незаметно, к октябрю возвращались родители.
     Нехотя перебрался обратно к Галке блудный сын, так и не поступивший тем летом в институт и устроенный ею грузчиком во всю ту же булочную.
     И меня завертела, потащила по своим дорогам хлопотливая жизнь. Учёба, армия, женитьба.
     А в середине восьмидесятых и вовсе пришлось уехать из насиженных мест в квартиру в другом районе.
     Остались воспоминания. В которых то лето с незабываемыми посиделками выделялось особым ярким пятном.
     Как-то, уже в постперестроечное время я случайно оказался в тех местах.
     И  район свой не узнал.
     На месте былых пятиэтажек высились огромные в двадцать и более этажей новые дома.
     И только у дороги на прежнем месте гордо сверкала рекламными огнями наша «Булочная».  Свежеокрашенная, с новыми пластиковыми окнами.
     Из любопытства я зашёл в неё, на чудо не надеясь.
     За кассовым аппаратом величественно восседала Галка. Неприлично погрузневшая и прилично постаревшая.
     Она тоже сразу узнала меня, слегка сконфузилась, но обрадовалась. Прежняя молодая улыбка сверкнула на мгновение на её лице.
     - Как ты, Галка? – ошарашенно спросил я.
     - Как видишь – был ответ.
     – Недавно дом наш сломали. Дали квартиру в этом.
     И она кивнула куда-то в сторону.
     - А я на кассе.
     И добавила, грустно улыбнувшись:
     - От судьбы, видать, и вправду не уйдёшь.
     Поговорить не получилось.
     Прощались под роптание очереди.
     Все, как всегда, куда-то спешили.

Фото из открытых источников