Вариации на тему курского суворовского

Эти вариации возникли по поводу одного памятного события не только областного масштаба, но и носящего ностальгический характер для многих, пожилых уже и живых ещё, моих соучеников и их более молодых наследников суворовского братства.


На днях сын моего учителя математики в Курском суворовском военном училище (КСВУ) и старшего друга на протяжении более 70 лет Михина Петра Алексеевича – Вадим Петрович (доктор медицины, профессор) прислал из Курска фотографии и видеорепортаж об открытии памятной мемориальной доски на здании, в котором с 1943 года располагался один из корпусов училища на улице Садовой. Илл.


Фотографии навеяли не только воспоминания детства, но и напомнили мои публикации о суворовском детстве, пришедшемся на 1950-е годы, в интересной и красочно иллюстрированной газете «Кадетское братство», а также участие уже в наше время во Всероссийском литературном конкурсе «Герои Великой Победы».


Война великим горем отразилась на судьбах миллионов детей, потерявших своих родителей. Многие дети оказались беспризорными, и страна в такое сложное военное время озаботилась сохранением их жизни и созданием условий по привлечению их к будущей созидательной деятельности по восстановлению народного хозяйства. Среди многих мероприятий предусматривалось для детей воинов Красной Армии и партизан Отечественной войны, а также детей-сирот, родители которых погибли от рук немецких оккупантов, создание суворовских военных училищ (СВУ) "типа старых кадетских корпусов с закрытым пансионом для воспитанников" (Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 21 августа 1943г.; директива Генерального штаба Красной Армии 27 августа 1943 г.).


В октябре-декабре 1943 года, в самый разгар войны, было создано девять таких училищ, одно из которых разместили в недавно освобождённом городе Курске в чудом сохранившемся здании бывшей земской больницы на улице Садовой. Надо сказать, что суворовское училище в Курске было не только одним из учебных заведений города, но и в какой-то степени определяло его облик, привлекало внимание горожан, в особенности во время праздничных демонстраций. Поэтому открытие памятной доски жители восприняли, как достойное, давно ожидаемое и весьма своевременное событие.


Мой отец, Меликов Владимир Александрович, в июле 1941 года добровольно вступил в ряды московского народного ополчения, которое было создано из гражданского населения Москвы для отражения наступления фашистских войск на подступах к Москве, и пропал без вести в октябре 1941 года в боях под городом Вязьмой. Моей маме предложили определить меня в суворовское училище (это отдельная семейная история…).


Было лето 1950 года, мне было 10 лет, я окончил 4-й класс московской школы № 7 и находился в пионерском лагере. Приехав в один из родительских дней, мама спросила меня, а не хочу ли я учиться в суворовском училище? Для меня такой вопрос был очень неожиданным. Я иногда видел на улице мальчиков в черной форме, с широкими полосами красного цвета сбоку на брюках, в черных фуражках тоже с красной широкой полосой и черным блестящим козырьком. Они ходили по улице очень аккуратные, строгие и приветствовали всех встречных военных, козыряли им, отдавая честь. И те, даже офицеры, также отвечали им.


Вот такое предложение привезла мне мама. А попасть в суворовское училище было очень трудно, мальчиков по всей стране, оставшихся без отцов, погибших на войне – очень много. Кто-то, как мы с братом Юрой, учились в школе, потому что у нас была мама. Кто-то учился на рабочего в ремесленном училище, а кто-то, потеряв обоих родителей, остался совсем один или жил с дядей-тетей. Таких ребят, кто хорошо учился, и принимали в первую очередь в суворовские училища.


Во время приезда мамы в пионерский лагерь она и задала этот вопрос мне. Я с радостью и интересом согласился, хотя боязно было уезжать из своего дома, от мамы, в чужой и незнакомый город Курск, к чужим людям, в незнакомую обстановку военного училища, о котором я только и знал по красивой форме.


Был конец августа 1950 года. Не помню, как мы собирались, а вот первый день, как приехали, запомнился. Поезд Москва-Курск шел тогда почти всю ночь. Приехали утром. Разыскали училище на улице Садовой. По-моему, двухэтажное здание из красного кирпича. Собрали нас, несколько приехавших мальчиков, дали нам командира – сержанта по фамилии Ходаркевич (вот ведь вспомнилось!), и он повел нас в баню. Там мы вымылись, выдали нам форму (обмундирование): белье, гимнастерку с красными погонами, брюки с широкими красными лампасами сбоку по всей длине, фуражку с красным околышем (пояском) – все черного цвета. Да, еще, конечно, кожаный широкий ремень с латунной блестящей пряжкой со звездой, которым нужно было подпоясать гимнастерку, и черные кожаные сапоги. Брюки полагалось заправлять в сапоги, но мы пока не стали этого делать. Баня была недалеко от рынка, на котором находилась фото-забегаловка. Конечно, нам захотелось сфотографироваться, и вот эта первая моя фотография в суворовской форме сохранилась у меня в альбоме.


Скорее всего, этим же вечером уехала в Москву мама, а я остался один-одинёшенек, в незнакомой обстановке, среди незнакомых мальчиков, под командой незнакомых военных. Показали каждому из нас наши кровати, застеленные зелеными шерстяными одеялами, около которых стояли деревянные, коричневые табуретки и тумбочки для хранения зубных принадлежностей, щеток для обуви и одежды. Не скажу, что было очень весело, скорее наоборот – грустно и ночью даже хотелось поплакать. Помню, что, ложась спать, я про себя (в уме) сказал: «Спокойной ночи, мамочка, спокойной ночи, Юрочка». И вот эта мысленная фраза как-то успокоила, и я ее потом часто, если не почти всегда, говорил перед тем, как заснуть.


А утром мы все проснулись от громкого крика: «Подъем!». Это так нас разбудил дежурный сержант. Одеть нам разрешили только брюки и ботинки и голых сверху, строем по два человека в ряд, нас повели на улицу, на первую зарядку. Хотя был конец лета, утром было прохладно, особенно для нас, малышей, не привыкших к такой утренней прогулке. Все съежились, задрожали от ветерка. И тут нас стали разогревать. Сначала мы шли строем, потом нам скомандовали: «Бегом марш!» - и мы побежали. Почти все (особенно некоторые, включая автора) скоро устали, задохнулись, но зато разогрелись. И после такой пробежки нам стали показывать упражнения зарядки, а мы, кто как умел, стали их выполнять. С годами, наверное, упражнения, может, и менялись, но вот с тех пор я и делаю зарядку утром каждый день. Зимой мы тоже выходили на зарядку, правда в гимнастерках и шапках, но каждый день.


После умывания, опять строем, мы пошли в столовую, потом в класс на первые занятия. И так строем всюду мы и ходили. Сначала было непривычно, ноги не попадали под общую команду «раз-два», но потом научились ходить и под команду, и под строевые песни, которые разучивали и распевали хором на ходу.


Не могу не остановиться на некоторых подробностях нашего суворовского воспитания. Если посмотреть на фото обеденного стола на четыре персоны, то можно отметить на нем не только столовые приборы на мельхиоровых подставках, набор закусок, тарелок для первого, кастрюлю с супом и стаканы с компотом, но и белые накрахмаленные салфетки в металлических обручах с объёмным рисунком! И это для мальчишек в основном из маленьких городов и деревень, безотцовщины, никогда даже не видевших такой роскоши. Да и мы – москвичи – не были приучены к такому. И это в 1950 году, всего-то спустя ПЯТЬ лет после Победы!


А наши обязательные уроки танцев! Кто придумал такое эстетическое воспитание для суворовских училищ в лихую военную и послевоенную пору?! Думаю, у всех бывших суворовцев навсегда осталось воспоминание этого ненавязчивого, но обязательного приобщения к культуре.


Нас, вновь зачисленных в училище, было три класса человек по 25 в каждом. Классы назывались отделениями, три отделения составляли роту. Нашим командиром отделения был майор Жиляев Алексей Дмитриевич. Он немного был на войне, а после ранения его, как бывшего учителя, направили на службу в наше училище. Был он полноват, но во время своего дежурства по роте ему тоже приходилось вместе с нами и зарядку делать, и пробежки.


 А начальником училища в нашу бытность был генерал-майор инженерных войск Алексеев Николай Иванович (17.12.1898 - 12.08.1985). Он служил в старой русской армии, принимал участие в революционных событиях в Петрограде, сорок лет (с октября 1918) служил в Красной и Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, в 1951-1958 годы начальник Курского (затем Дальневосточного) суворовского военного училища. Награжден многими орденами, в том числе Орденом Ленина (дважды), Красного Знамени (пять раз), Кутузова 2-й степени. Написал несколько повестей, романов, пьес. Заслуженный работник культуры БССР (1980). Вот, оказывается, какой был у нас начальник!


Я долго, почти 70 лет, поддерживал самые добрые отношения с моим учителем математики Петром Алексеевичем Михиным. Он жил в Курске, умер                                7 декабря 2020 года, не дожив трёх месяцев до своего СТА-летия. Учитель как учитель, к нам мальчишкам относился ровно и как-то по-доброму. И вот однажды на каком-то праздничном построении мы вдруг увидели капитана Михина и просто остолбенели: вся грудь его была в боевых орденах и медалях. Он воевал артиллеристом, прошёл войну от Ржева до Монголии. Кавалер Ордена Александра Невского. Написал о войне, какой она была, несколько книг, изданных в Курске, Москве и даже в Лондоне. Почётный гражданин Ржевского района Тверской области, города Соледар на Украине и города Курска.


Во время учебы в училище мне удалось получить три похвальных грамоты: две за отличные успехи в учебе в 1951 и 1954 годах, а также в 1952 году «за активное участие в художественной самодеятельности и высокое качество исполнения». Так были отмечены мои успехи в игре на фортепиано, учиться игре на котором я начал только в училище. Благодарную память о своей учительнице Александре Арсеньевне Гаревой, которая ввела меня в храм музыки, и её письма храню всю жизнь.


Вообще нам везло на учителей. Конечно, не все запомнились одинаково хорошо, но когда смотришь на старые суворовские фотографии, все они оживают в памяти именно в том возрасте, «когда мы были молодыми».


В 1953 году я стал комсомольцем, но вот этот комсомольский билет был выдан в 1956 году при обмене билетов. В 1954 году нам выдали удостоверения нашей личности, своеобразный паспорт – Ученический билет суворовца. В нём были «застолблены» наши права и обязанности.


Мне кажется, эти документальные свидетельства нашей суворовской жизни, отвлекаясь от личности пишущего эти строки, носят не только ностальгический характер, но и представляют уже некую историческую ценность. 


Об этом и многом другом из жизни в Курском суворовском училище в 1950-е годы я рассказал своим младшим братьям-суворовцам, окончившим училище в городе Уссурийске, куда оно было переведено в 1956 году из Курска, на ежегодном Собрании выпускников Курского-Дальневосточного-Уссурийского суворовского военного училища в Москве, в декабре 2016 года. Традиционно собрание проходит в зале Музея Вооружённых сил на площади А.В. Суворова, к памятнику которому мы всегда возлагаем цветы. Выпускники-суворовцы, офицеры и генералы, рассказывают о своём жизненном пути, делятся воспоминаниями о своих учителях, друзьях-товарищах, из которых многие пали смертью храбрых, защищая свою Родину. Тем самым мы поддерживаем связь поколений суворовцев, передаём эстафету дружбы, товарищества и взаимопомощи, начавшуюся у каждого в стенах суворовского училища. Вот и я поделился воспоминаниями о добрых людях, которые встретились на моём жизненном пути и дали мне путевку в жизнь. Как поется в песне: «Это наша с тобой биография»! Привёл бы и здесь упомянутые фотки, да режим публикации не позволяет…


P.S. «Может быть отдельным штатским лицам
Этот термин будет невдомёк,
Мы ж не позабудем, где мы быть не будем
Беленький и чистый подворотничок»
«И улыбка без сомнения
Вдруг коснётся ваших глаз,
И хорошее настроение
Не покинет долго нас!»

Суворовец Курского СВУ в 1950-1956 гг.
Игорь Меликов