Девушка и оружие

                С благодарностью Сергею Чегодаеву, инструктору 
                по пулевой стрельбе.

     Объявление в газете гласило: Приглашаются женщины для работы в отелях Турции официантками, горничными, барменами, а также в семьи гувернантками и нянями, и телефон в нашем  городе.  Позвонила и мне ответил приветливый женский голос, она спросила моё имя и фамилию, возраст, семейное положение, образование. Мне почти двадцать лет, я сирота и проживаю с дедушкой, ему шестьдесят лет, он работающий пенсионер, в прошлом году я закончила школу с углублённым изучением английского языка и проработала один год в детском садике преподавателем английского, но в этом году меня сократили. Конечно, я могла бы найти работу в ларьке «Овощи – фрукты» у таджиков, санитаркой в морг, уборщицей в баню.

     Женщина, ответившая на мой звонок, пригласила меня на встречу, я  согласилась, но дедушке решила не говорить куда иду. Итак, я пришла по указанному адресу, позвонила, мне открыла женщина и пригласила зайти, спросила какие документы я принесла, я достала из сумочки паспорт, аттестат об среднем образовании, трудовую книжку с записью, что я год отработала в детском саду преподавателем английского языка и санитарную книжку. Она ознакомилась с моими документами, вернула их мне обратно, и я положила обратно в сумочку.

     Потом она предложила мне выпить с ней чаю, а день был холодный, я очень замёрзла и потому согласилась, я выпила большую чашку и всё.
Дальше я ничего не помню, очнулась в каком-то автобусе, мне очень хочется спать, я только поглядела на пассажиров и на бегущую строку с надписью над кабиной водителя: рейс 720 Ростов – Стамбул. Надо же присниться такому – я еду в Стамбул. И снова спать.

     Потом меня разбудили, почти не просыпаясь, я вышла из автобуса, села с женщиной в какую-то машину и снова спать. Проснулась, когда машина остановилась, и вышла в прохладный вечер. Предо мной красивое здание с широкой лестницей, балконами и фонтаном на площади.

     Я медленно просыпалась, меня под руку вела уже другая женщина По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж, кругом ковры, замысловатые светильники на стенах, непонятные картины.

    - Наташа, хочешь кушать? – С акцентом спросила меня женщина.

    - Да, очень хочу, – ответила я, и в самом деле мне страшно хотелось есть.

     Интересно, откуда она знает моё имя, хотелось спросить, но голод сильнее.
     - Садись и ешь, вот салат из помидоров, плов и чай.
 
     После еды меня повели мыться. И тут я хватилась, что на мне нет часов, часики были простенькие, «Луч», позолоченные на браслетике. Кстати, не было и сумки с документами. Когда я разделась, женщина забрала мою одежду, сунула в чёрный мешок и тихо сказала: «Нищенка». Но вот я помылась, и турчанка принесла мне белый махровый халат и большое полотенце на голову.

     Потом кучка белья и одежды. С удивлением я разглядывала трусики  с кружевами, маленькие как на куклу, бюстгальтеры с кружевными вставками и узенькими лямочками, халат из тонкой шёлковой ткани и бархатные тапочки без задников.

     Я надела бельё, халат, тапочки, пришла та же женщина и вывела меня в коридор, там у стены стояли ещё пять девушек примерно моего возраста, к нам подошла пожилая женщина, не турчанка и не служанка, увешанная золотом, одетая в дорогую европейскую одежду, с  макияжем на лице, и пахло от неё хорошим парфюмом. Она обошла всех нас, оглядела, и остановила свой взгляд на мне, развязала пояс моего халата и резким движением сняла с меня халат, повернулась к турчанке и кивнула головой.

     А я думала. что же мне делать? И вспомнила наставления деда: не суетиться, не сопротивляться, а оценивать обстановку, может, можно и сбежать, но в моём случае побег невозможен. Я вспомнила советы людям, оказавшимся в заложниках: не надо просить, умолять, чтоб тебя освободили, не надо ругаться, угрожать карами небесными и земными, не унижаться, не вставать на колени, а выполнять приказы тех, кто взял тебя в заложники, вести себя с достоинством, оценивать обстановку и запоминать.

     Я понимаю, что я в Стамбуле, у меня нет документов. я не знаю турецкого языка, отсюда мне не выбраться. Итак, спина прямая, голова гордая, взгляд королевы.

     А эта мадам отвела меня в отдельную комнату, села сама и жестом пригласила меня сесть.

    - Ты говоришь по-английски? – спросила она по-английски.
    - Да, – ответила я.
    - Моё имя Фатима. У меня были три сына, один умер маленьким от пневмонии, другой погиб в автоаварии, третий скончался от передозировки наркотиков. Больше детей у меня не может быть из-за возраста. Конечно, мой муж мог бы развестись и жениться вторично, в нашей стране разводы разрешены, но в нашем случае развод невозможен. А нам нужен сын, наследник, итак, ты должна родить нам этого наследника, мой муж моложе меня на десять лет и ещё в состоянии стать отцом. Ты нам подходишь, ты смуглая кареглазая брюнетка.  Я  тебя выкупила у этих турков, и сегодня же мы вылетаем в Рабат, там ты познакомишься с моим мужем, будешь проживать с ним в его доме, его имя Карим.

     Я не уверена, что правильно поняла сказанное этой женщиной, некоторые слова я не знала и словаря под рукой у меня нет, но кажется, так.

     А от имени Карим у меня всё перевернулось, так зовут моего парня. с которым я встречаюсь, точнее, встречалась, полгода. Наш роман начался в Новый год, мы познакомились у моей подруги, и домой уходили вместе. Дедушка ушёл на работу и я пригласила Карима к себе, мы допили шампанское, его потихоньку взял с собой Карим, поели салат, приготовленный дедушкой, потом Карим предложил заняться любовью, у меня было встречное предложение – заняться сексом. Любовь – это одно, а секс – другое, любви у нас с ним не было, а секса, то есть, взрослой жизни, хотелось хотя бы попробовать. Попробовали, Карим заявил, что ему было очень больно, и он разочаровался, он ожидал большего. Мы встречались ещё несколько раз, потом меня сократили на работе, у меня возникла проблема поиска работы, и уже мне было не до секса.

     Пока я предавалась воспоминаниям, Фатима встала, выглянула в коридор, кому-то что-то сказала, потом взяла меня за руку и повела, опять машина, аэродром, вертолёт с двумя лопастями и надписью «Чинук» и рядом нарисован американский флаг. В салоне Фатима дала мне бутылку с водой и гамбургер. Бутылка запечатана, я сама открыла её, съела гамбургер и запила его, и задремала.

     Час лёта и аэродром, опять машина, и мы подъехали к высоким чугунным воротам, они открылись, большой двор с пальмами и цветами, бассейн посередине, двухэтажный дом из белого камня с большими окнами, террасами, коридор с коврами на полу, светильниками, красивой мебелью, массивные двери. Фатима привела меня на кухню, попросила накормить меня. Мне предложили тушёное мясо с овощами и кофе с булочкой. Когда я поела, Фатима опять повела меня за руку.

     - Это будет твоя комната, – сказала она, – нравится?

     - Да, только темновата, я бы сменила шторы, покрывала на диване и на кровати на более светлые, на диван бы яркие подушки, полки пустоваты, туда бы статуэтки.

     Фатима позвала женщину по имени Гульнара, что-то ей сказала по-арабски, вскоре Гульнара вернулась со стопкой покрывал и подушек, я показала, какие покрывала мне понравились, Гульнара сменила тёмные покрывала на светлые, положила на диван разноцветные подушки и вышла, вскоре она вернулась, неся в руках небольшие вазы и расписные тарелки, расставила по полкам я их сама, немного полюбовалась ими.

     - Какая красота! Спасибо!

     Фатима ушла, вместо неё пришла другая женщина, открыла дверь в ванную, понятно, опять мыться, на вешалке банный халат. После мытья и сушки волос феном, я вышла. Женщина усадила меня в кресло. Сделала макияж, мне он понравился, но, по-моему, сделал меня старше. Потом сняла с меня халат, накрасила соски красным, и они затвердели. Бельё она мне не дала, но надела короткое белое платье с двумя лямочками и молнией сзади. Туфли на шпильках я отказалась надевать, не умею их носить, и женщина дала мне лодочки.

     Потом вывела меня из этой комнаты, провела по коридору, открыла массивную дверь, жестом попросила зайти и закрыла за мной дверь. Я оказалась, по-моему, в кабинете с большим письменным столом и книжными шкафами вдоль стен. За столом сидит мужчина лет сорока, смуглый и черноволосый, в белых шортах и белой майке, он перебирает бумаги и даже не смотрит на меня. Тогда я повернулась к шкафам, ага, книги на арабском, вот шкаф  с английскими изданиями, полочка с поэзией: Уильям Блейк, Джон Китс, Роберт Бернс, Шелли, Томас Мур, Кольридж, Чосер. Мои любимые английские поэты, классика. Достала Роберта Бернса, книга явно много раз открывалась, и наугад открыла её.

     «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети», именно эти строчки мне и открылись, я улыбнулась, вспомнив Александра Калягина в роли тётушки Чарли и спевшего эту песенку.

     - Вы знаете английский? – Мужской голос вернул меня в реальность. Какой приятный мужчина, фигурой он напомнил мне теннисиста Марата Сафина, только ниже ростом. Особенно меня поразили его глаза – серые, прямо колдовские глаза, я думала, у арабов карие глаза.

     - Да, знаю, – по-прежнему улыбаясь ответила я, – я училась в школе с углублённым изучением английского языка с первого класса, дома говорила с бабушкой, она хорошо знала язык, поступить в институт не получилось, я ходила на курсы английского целый год. А ещё я год преподавала английский в детском саду.
Эту фразу о школе с углублённым знанием я хорошо запомнила, преподавательница заставила нас почти вызубрить её.

     - А вам нравилось работать с детьми? – Спросил он.

     - Да, очень, они такие милые и понятливые, заговорили уже на первом занятии.  А почему у вас такое странное произношение?

     - Я жил и учился в Америке. А вот у вас классическое английское произношение, – мужчина приветливо улыбался

     - Да, наша учительница говорила, что у неё кембриджское произношение.

     - Давайте знакомиться, я Карим.

     - А я Наташа.

     - Можно я буду звать вас Натали?

     - Можно.

     - И пожалуйста, никогда и никому не говорите, что зовут Наташа, дело в том, что в арабских странах так зовут развратных девиц, запомни, ты - Натали.

     В это время я увидела на противоположной стене зеркале и себя в ней, о ужас, моё белое платье смотрелось прозрачным, мои красные соски чётко просвечивали, да ещё и топорщились. Я расстроилась, и улыбка слетела с моего лица.

     - Не хотите чего-нибудь выпить? – Карим показал на стол с напитками.

     - Того, что я пью, здесь нет, – сказала я, оглядев бутылки.

     - А что вы пьёте?

     - Шампанское «Абрау Дюрсо», – я подумала, что в Марокко нет такого вина, но я ошиблась, Карим позвонил кому-то и Гульнара принесла знакомую бутылку.

     Карим снял фольгу, открутил проволоку, без звука вынул пробку, из бутылки вился лёгкий дымок, он взял два бокала, разлил шампанское, подал мне один бокал.
«Пропадать так с музыкой», подумала я и взяла свой бокал, подождала пока осядет пена и выпила, Карим налил снова. Мне уже приходилось пить именно это шампанское, мои одноклассники из «новых русских» покупали его, по-моему, оно самое вкусное, пьётся как вода, но потом тянет на подвиги, но отнимаются ноги и отключаются мозги. Мы допили вино, мне стало весело и хорошо. Карим подошёл ко мне, обнял, расстегнул сзади молнию, спустил лямочки с моих плеч, и платье упало к  ногам. Я посмотрела ему в лицо, в его серых глазах я увидела восторг и восхищение, в глазах другого Карима я видела похоть. Карим поднял руки, положил их на мою грудь, и я испытала сильнейшее наслаждение, за такое можно душу отдать, а Карим даже не шевелится, стоит передо мной как лист перед травой и смотрит на меня как на какое-то божество. И сказала ему то, что сказала однажды другому Кариму: «Иди ко мне». Опасалась, что неправильно перевела на английский и он не поймёт, но он понял.

     «Вот он, мой мужчина, никому его не отдам. Надо родить ему ребёнка? Да хоть десять! Какая же дура эта Фатима, такого мужчину отдала мне своими руками».
Проснулась я ночью и в окно лился лунный свет, ага, сегодня полнолуние.
 
     Вспомнились стихи Есенина: «Я не могу – такая лунность». А Карим спит на животе, и я стала рассматривать его тело, какое оно красивое, смуглое, гладкое, я потрогала, потом погладила, а он спит.  Осторожно перевернула его на спину, рассмотрела и с этой стороны, а он спит. Почему так мало художники рисуют обнажённых мужчин, это так красиво. «Дивное художественное полотно», вспомнила я цитату из «Алых парусов» Грина. Опять потрогала и погладила, а он спит. Тогда поцеловала в губы, и он проснулся, ошарашенно посмотрел на меня, очевидно, заспал и забыл кто я. Но вот его взгляд стал осмысленным.

     - Ты почему не спишь? – Спросил он.

     - Любуюсь твоим телом, - с улыбкой ответила я.

     - Я красивый? – Удивился Карим.

     - «Дивное художественное полотно», – процитировала я Грина, правда, не уверена, что правильно перевела, но Карим улыбнулся.

     - Я тебя не обидел?
 
     - Нет, – с широкой улыбкой ответила я.

     - Я у тебя первый?

     - Нет, – с очень широкой улыбкой ответила я.

     - Вот и хорошо, – выдохнул Карим и погладил меня по лицу, я погладила его руку и переложила её себе на грудь, наслаждение продолжилось. А луна светит на нас в окно и светит.

     Утром , точнее, днём, уже вовсю светило солнце, я опять проснулась раньше Карима, потрясла его, а он спит. Я пошла искать свою комнату,  в коридоре встретила Гульнару, она взяла меня за руку и привела в мою комнату, открыла шкаф:

     - Здесь ваши платья, бельё, обувь. Обед у нас ровно в двенадцать, прошу не опаздывать, приходить надо нарядной и причёсанной, - на ломаном английском сказала она.

     И ушла, я поглядела на часы на стене – половина двенадцатого, быстро приняла душ, нашла в шкафу бельё, платья все длинные до пяток, туфли балетки, оделась, причесалась, но куда идти? В коридоре шла Гульнара и я пошла за ней. Стол накрыт на двоих, как я поняла, в столовой. Следом за мной зашёл Карим, одетый в белые брюки и белую рубашку поло, по-моему, с мокрыми волосами, такой красивый, поздоровался со мной, и мы сели за стол. Интересно, он сам проснулся или Гульнара разбудила.

     - Натали, прошу никогда не наносить макияж, он тебе не идёт. Сейчас ты такая симпатичная. А вот маникюр нужен, у тебя красивые ногти, – первое, что сказал мне Карим.

    Я и не возражала, у меня никогда не было декоративной косметики. Я не считала нужным краситься – у меня чёрные брови и ресницы, яркие красивые губы.

     - Хочу сказать, что ты очень молодо выглядишь без косметики. Кстати, а сколько тебе лет?

     - Девятнадцать, а что?

     Карим бросил взятые нож и вилку на стол и выругался на арабском.

     - Но мне скоро будет двадцать, – пропищала я, испугавшись его гнева.

     - Натали, ты представляешь на сколько я тебя старше?

     - Я думаю, всего на двадцать лет. Зато в постели ты лучше некоторых молодых.

     Карим опять бросил приборы на стол, опять ругань на арабском, потом улыбка и смех.

     - Спасибо за комплимент. Когда твой день рождения? – Уже миролюбиво спросил он. Я сказала.

     - Что тебе подарить? Чего ты очень хочешь? О чём ты мечтаешь?

     - «Библиотеку всемирной литературы», - немного подумав ответила я.

     - Сколько в ней томов?

     - Двести, – совсем тихо ответила я, боялась что он опять бросит приборы на стол и будет ругаться, но обошлось.

     - Натали, в моём доме завтрак в восемь часов, прошу приходить к столу в красивом платье, туфлях и не опаздывать, ужин в семь часов, требования те же. Прошу также без меня не заходить в мою комнату и ничего там не брать. Нужны какие-то книги, скажи заранее, я принесу их тебе. И не надо меня бояться, говори в полный голос.

     Меня эти требования не удивили, мой дед, бывший военный, офицер в отставке, я привыкла к армейской дисциплине с самого детства. Я никогда не протестовала, я согласна с тем, что в жизни нужен порядок, но и у меня свои требования, я тоже человек.
 
     - А я попрошу тебя не ругаться при мне неприличными словами, – тихо, но твёрдо сказала я.

     - Как ты догадалась, что я ругался, я говорил на арабском.

     - По тону. Я бы попросила пригласить для меня учителя арабского языка.

     - Прошу прощения, Натали, это не повторится. Учитель арабского  будет на днях. Что ещё?

     - Платья длинные, очень длинные, я шла и запиналась, чуть не упала, дайте мне ножницы и нитки с иголкой, я их обрежу и подошью.

     -  После обеда съездим в магазин и  купим тебе всё что надо, мне самому не нравится то, что на тебе надето, а то белое платье я порвал и выбросил в мусор.

     - А можно мне купить часы, мои украли в дороге из Ростова в Стамбул.

     - Будут тебе и часы.

     После обеда Карим действительно повёз меня в магазин европейской одежды, поначалу я шла, придерживая руками подол, чтобы не упасть. А дальше всё сложилось как в фильме «Красотка»: Карим сел посредине зала на банкетку и достал телефон,  я спросила какую сумму я могу потратить, он ответил: «Что надо, то и бери». Карим купил мне всё, что я выбрала, не только платья, но бельё и купальники, и фабричную упаковку прокладок, так, на всякий случай, я не уверена, что сразу наступит беременность, я уже мысленно настроилась на то, что у меня наступит беременность и я рожу ребёнка, там же в магазине я переоделась в платье длиной до колена, Кариму  оно понравилось, он заулыбался и поднял большой палец. Спокойно оплатил  мои покупки, потом повёл меня в секцию часов, спросил какой марки были мои часы, я ответила: «Луч», он повёл меня в секцию часов, и я увидела витрину с нашими советскими часами, я быстро нашла свою марку и указала на неё, вскоре на моей руке защёлкнулся браслет с часами «Луч», новенькими часами, именно новенькими, мои были старые, им лет сорок, они мне от мамы достались, кто мог позариться на мои часы, кажется, в автобусе «Ростов – Стамбул»  было темно, я спала, вот вор и воспользовался моментом.

     - Карим, а почему здесь продаются наши часы, да ещё такой большой ассортимент? – Удивилась я.

     - Ваши часы пользуются большим спросом в Марокко, хорошее качество и доступная цена, – удивил меня Карим.

     Он подхватил мои пакеты и понёс в машину. После приезда и разбора вещей по полкам, я опять переоделась в  маленькие шортики, и коротенькую кофточку бюстье, и Карим, если по-русски, просто обалдел. Ну, жарко здесь, очень жарко, если Европа носит такое, то я чем хуже. Конечно, в доме имеется кондиционер, но целый день сидеть дома неинтересно.
 
     И Карим  повёл меня в парк, усадил на скамью под пальмой около прохладного бассейна и мы поговорили. Он рассказал, что жена давно живёт отдельно. А Карим трудоголик, приезжает домой только отдыхать и ночевать, Фатиме стало скучно с Каримом после потери троих детей,  когда их ничего уже не связывало, разводы в их стране разрешены, но в нашем случае развод невозможен, почему, я не поняла. Он очень удивился, когда Фатима привезла меня и сказала, что мы должны родить ребёнка, его даже не спросили, согласен он или нет. Скорее всего, это отец Фатимы Юсуф придумал эту авантюру с рождением ребёнка, да, действительно, наследник их семье нужен, сам Карим как-то не задумывался об этом.

     Вечером после ужина и вечерней прогулки Карим зашёл в мою комнату и остановился:

     - Тут что-то изменилось, – удивился он.

     - По моей просьбе сменили шторы, покрывала, принесли диванные подушки, местную керамику, – ответила я, причёсываясь у зеркала. Карим обошёл всю комнату, рассмотрел шторы, покрывала, вазы и тарелки.

     - Мне здесь нравится, по-моему, стало прохладнее, – сказал Карим, лёг на кровать на голубое покрывало и повторил мою вчерашнюю фразу: – иди ко мне.

     Я разбежалась, прыгнула и приземлилась рядом с Каримом. Это было воскресенье, в понедельник прозвенел будильник, Карим легко проснулся, потянулся, улыбнулся мне, позвал в душ, потом завтрак и сборы на работу. Карим надел европейский костюм с брюками, пиджаком и галстуком, но попросил меня вдеть в манжеты его рубашки запонки, мне никогда не приходилось это делать, но я справилась, как я поняла, Кариму это действо понравилось, он сказал, что отныне это моя обязанность, а я не против, потом я поправила галстук на нём, проводила его до машины, обняла и поцеловала. Вечером он приехал, посигналил, я вышла его встречать, опять объятие и поцелуй, потом он умылся и мы пошли на ужин. А я вспомнила покойную бабушку, она каждое утро застёгивала дедушке манжеты на рубашке, надевала галстук, а чистый носовой платочек аккуратно вкладывался в наружный карман пиджака.

     - Натали, тебе хватает еды, ты не голодна? - Спросил меня Карим после ужина.

     - Еды мне вполне хватает, почему ты решил, что я голодная? – Я очень удивилась этому вопросу.

     - Ты съедаешь всё, у тебя чистые тарелки остаются.

     - Карим, еда вкусная и меня воспитали так, что нельзя оставлять еду на тарелке.

     - Я понял, но если тебе мало еды, то проси добавки, не стесняйся. И ещё, Зейнаб сказала, что ты заправила утром постель, не надо это делать, это работа Зейнаб.

     - Карим, я всю жизнь заправляю свою постель сама, но если так, хорошо, больше не буду обижать Зейнаб.

     Надо сказать, что местная кухня мне понравилась, обычно это мясо, баранина или курица, тушёное с овощами, помидорами, перцем, кабачками или лапшой. Конечно, на столе всегда много фруктов, прежде всего виноград, персики, слива, цитрусы, я напала на мандарины, у нас в Сибири это такой дефицит. И обязательно на столе десяток специй и соусов, если у нас, в России, на столах перец, горчица, уксус, домашняя хреновая закуска, то тут столько всего, а я любитель острого,   кислого, горького, солёного, и в первые же дни я их все перепробовала, намажу на кусок лепёшки и в рот, мне понравилось всё, что есть на столе. Чай здесь пьют с мятой, кофе с кардамоном. Арабы приборами, вилками и ложками, не пользуются, едят руками, но у Карима в доме подача еды только по-европейски.  Фатима тоже училась в Америке, и тоже привыкла пользоваться ложкой, вилкой и ножом. Хотя в арабских семьях мужчины и женщины едят отдельно, но Карим и Фатима ели вместе, по-моему, сказалась жизнь в Америке.

     Позже, когда я хорошо освоила арабский, Гульнара и Зейнаб сказали мне, что Карим наговорил им, что я из голодной России и холодной Сибири, и меня надо получше кормить мясом, я имела неосторожность сказать Кариму, что люблю мясо всех видов, да, в России тогда было голодно. Эти женщины спросили меня как-то, правда ли, что по нашим улицам ходят медведи, я долго смеялась и ответила, что не видела живого медведя вообще не то что на улицах, но даже в зоопарке, поскольку в нашем городе нет зоопарка.

     Вот Гульнара и стала кормить меня большими порциями мяса, баранины, курятины, индейки, говядины, а я пыхтела, старясь всё это съесть. Но я попросила рыбу, у нас в Сибири с рыбой не очень хорошо, и меня закормили сардинами, вкуснейшая рыбка. И старания Гульнары оказались ненапрасными, когда я приехала,  при росте 165 сантиметров весила 50 килограммов, позже меня взвешивали беременную в первый раз, мой вес был уже почти 60 килограммов.

     А беременной мне захотелось нашей русской селёдки, Карим привёз мне большую жестяную банку с селёдками. Я сама её чистила, снимала кожу, вынимала косточки, резала на кусочки, но Гульнара затыкала себе нос и выходила из кухни, ей не нравился запах селёдки. Я съела все селёдки и успокоилась, больше прихотей у меня не было.

     Однажды я вспомнила про дедушку, он же там с ума сходит, ищет меня.

     - О чём задумалась, Натали? У тебя даже лицо изменилось, – спросил Карим.

     - Можно я напишу дедушке? Я переживаю за него, наверняка, он меня ищет.

     - Конечно, напиши, только не надо ему знать про то, что тебя купили и тебе надо родить ребёнка.

     - Тогда давай думать вместе, - предложила я.

     - Рекомендую написать адрес той женщины, которая усыпила тебе и вывезла в Турцию, надо её наказать.

     Короче, я написала так: «Здравствуй, дедушка, пишет тебе твоя внучка Наташа из Рабата, это в Марокко. Дедушка, прости меня, дурочку, я так виновата перед тобой. Я прочитала объявление  в газете о наборе женщин для работы в турецких отелях и пошла по этому объявлению, женщина напоила меня чаем со снотворным и вывезла в Турцию для работы в турецких борделях, но мне повезло – меня забрал у турок один молодой человек и отвёз к себе домой в Рабат. Дедушка, не переживай за меня, у меня всё хорошо, он меня не обижает. Только ты сообщи в милицию адрес той женщины, которая обманом вывезла меня в Турцию. Мой адрес в Рабате».
Карим прочитал моё письмо деду и кивнул в знак согласия.

     - Какая пенсия у твоего деда? – Спросил он.

     - Хорошая пенсия, три тысячи рублей, - ответила я.

     Прошли две недели, и у меня настали «критические дни», я сообщила об этом Кариму, он спросил меня «а что это»? Я не знала как «это» по-английски, но сказала по латыни, он понял, поглядел на мои чёрные шорты, специально купленные для этих дней, вышел и вскоре пришёл в чёрных шортах, длинных, ниже колен, ага, солидарность, в руках он держал томик Бернса. Итак, у нас критические дни, мы сидим на белом диване в чёрных шортах и читаем стихи.

     - Карим, откуда у тебя любовь к английской поэзии? – Спросила я.

     - Когда я учился в Колумбийском университете, со мной в комнате в кампусе проживал парень, учившийся на факультете английского языка и литературы, а ещё он играл в студенческом театре, они там ставили пьесы Шекспира, он часто читал вслух стихи английских поэтов и отрывки из пьес, репетировал, и так хорошо читал, что стихи и мне самому стали нравиться. Однажды у них кто-то заболел, и меня попросили сыграть тень отца Гамлета. На прощание он подарил мне несколько книг со стихами, и я иногда  читаю их.

     - А у нас преподавательница английского языка любила английскую поэзию, читала сама и учила нас правильно декламировать их.

    - А чьи стихи тебе нравятся?
 
     - У нас в стране увлечение английской поэзией появилось после фильма «Здравствуйте, я ваша тётя», там прозвучала песня со словами «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети» на стихи Роберта Бернса, мы стали читать Бернса, Чосера, Шелли, Китса.

     - На русском языке сможешь почитать?

     - И на русском, и на английском.

     Короче, вечер прошёл замечательно. Потом Карим перенёс все томики этих поэтов в мою комнату и поставил в шкаф, где уже стояли двести томов «Библиотеки всемирной литературы».

     Прошло три месяца. Приехала Фатима и спросила меня, не беременна ли я, мой ответ был отрицательным.

     - А ты здорова? – Спросила Фатима.

     - Да, я здорова, я проверялась, когда устраивалась на работу, а ваш муж здоров, он проверялся на спермограмму?

     Позже я проверила по словарю правильно ли я произнесла слово «спермограмма», оказалось  правильно. Сперма она и в Англии сперма.

     - Что такое спермограмма? Это дорогой анализ? – Удивилась Фатима. Я ей популярно объяснила.

     - Откуда ты это знаешь? Неужели в России делают такие анализы?

     - Да, делают и бесплатно. Моя коллега по работе не могла долго забеременеть, пошла ко врачу, а врач отправила на спермограмму её мужа.

     - И что?

     - Ни одного живого сперматозоида, её муж переболел гриппом и получил осложнение, лечился год.

     Фатима даже побледнела, её отец заплатил за меня большие деньги, а вдруг её муж бесплоден.

     Уходя Фатима сердито сказала Кариму:

     - Украшения купи этой девчонке, а то ни колечка, ни цепочки, ни браслета, нищенка какая-то.

     Фатима сказала эти слова по-арабски и я всё поняла. Значит, я делаю успехи.

     На следующий день Карим явился с каким-то загадочным лицом, открыл дипломат и разложил на столе бархатные коробочки. Я стала открывать их: кольца, браслеты, цепочки с кулончиком, колье, я обрадовалась как девчонка и начала примерять всё это. Надела на пальцы все кольца, браслеты не только на запястье, но и на предплечье, а самый широкий на щиколотку, потом цепочки и бусы, когда всё было надето, я станцевала кадриль,  Карим хохотал и снимал на камеру всё это действо. И тут я заметила, что на кольцах, браслетах и на замках цепочек стоят клейма. Дело в том, что мои одноклассницы давно уже носят золото и спорят какое золото лучше, советское или турецкое, и разглядывают клейма на своих кольцах и цепочках.

     - Это всё золото? – Спросила я Карима.

     - Да, все эти вещи золотые, я уважаю тебя и не собираюсь дарить дешёвую бижутерию, но ты забыла надеть серьги и протянул висючие и блескучие ужасно красивые серьги.

     - Карим,  у меня уши не проколоты.

     - Завтра я узнаю где прокалывают уши, мы съездим туда и проколем тебе уши.

     - Стоп, Карим, а мои часы тоже золотые? И браслет? – Испугалась я.

     - Да, и корпус часов и браслет золотые. На какую модель часов ты указала, ту я и купил, правда, попросил её в золотом варианте. Я хорошо зарабатываю и в состоянии покупать золотые изделия. А чего ты испугалась? Как я понял, у тебя не было никаких украшений вообще, и сейчас ты испугалась, прекрати, ты красивая девушка и тебе к лицу золото, по-моему, не тебя украшают эти вещи, а ты их, на тебе они смотрятся красивее, чем на витрине. А золотые часы я тебе подарил за ту ночь волшебную ночь, после которой я проспал до обеда.

     Это был первый комплимент от Карима в мой адрес, он меня растрогал чуть не до слёз. Я так крепко обняла его и долго не отпускала. Для меня та ночь тоже была сказочно волшебной, ведь я встретила своего принца, пусть не на белом коне. Я хотела сказать об этом Кариму, но у меня не было слов, в английском мы такое не проходили, а русского он не знает, но когда-нибудь я скажу ему всё.

     -Почему ты не надела украшения, какие я тебе купил вчера? – Строго спросил меня Карим на следующий день за завтраком.

     -Извини, Карим, я просто забыла о них, – оправдывалась я.

     -Больше не забывай, умылась утром, оделась и украшай себя, я очень жалею, что раньше тебе не купил украшений. Я хочу видеть на тебе кольца, браслеты и цепочки, не все разом, конечно, но пара колец, браслетов и цепочек обязательны.
На ужин я пришла с двумя кольцами, двумя браслетами, ожерельем на шее, серёжки мне в уши вставили в салоне после прокалывания, скромные серёжки, а в волосы я вплела янтарные бусы, мне всегда нравилась Валентина Толкунова, как она в волосы вплетает жемчуга. У меня длинные чёрные волосы и ярко-жёлтый янтарь так красиво смотрится на них. Одним словом, и мне самой понравилось наряжаться и украшать себя. Я обратила внимание, что наши слуги, Гульнара и Зейнаб постоянно носят золотые украшения: серьги, браслеты, цепочки, скромные, конечно.

     Через день Карим приехал с работы мрачнее тучи, я всё поняла.

     - Фатима заставила сделать спермограмму, у меня семнадцать процентов живых сперматозоидов, а надо сорок, придётся лечиться,  - и он показал пачку бумаг.

     - А я? – Спросила я в надежде, что меня отправят домой, в Россию.

     - А ты остаёшься со мной, нам действительно нужен наследник и, – тут он запнулся, – и мне нужна ты, чтобы ты ждала меня с работы, глядела на моё тело как на «дивное художественное полотно», и мне надо видеть твоё тело и сходить с ума от такой красоты.

     - А когда я рожу ребёнка, что со мной будет?

     - Ты останешься с ним, будешь кормить его грудью, растить и воспитывать, кто-то должен это делать. Фатима никогда не кормила наших детей грудью, никогда не занималась их воспитанием. А я так хочу увидеть как наш ребёнок сосёт твою грудь.

     И вдруг я представила ребёнка у своей груди, он сосёт, а Карим смотрит на нас.

     - Натали, я буду лечиться, я хочу видеть тебя с нашим ребёнком, сейчас некоторые мужчины присутствуют на родах, я хочу увидеть нашего ребёнка первым после врача, взять на руки, я хочу, чтобы он рос на моих глазах. Наверно, я сниму с себя часть работы, возьму помощника.

      Короче, беременности нам пришлось ждать полгода, столько времени Карим упорно лечился. А я обошла весь дом, и участок, прилегающий к дому от забора до забора, да, мне отсюда не уйти, заборы высокие, ворота охраняются, да и куда я побегу. Карим сдержал своё обещание и стал пораньше приходить домой, и мы ездили по городу по красивейшим местам, впервые я увидела океан и даже удалось искупаться в нём. Карим сидел на берегу и смотрел на меня и кричал, чтобы я не заплывала далеко. Рабат мне очень понравился, старинные уютные улочки, и вполне современные здания, много тропической зелени, красивых цветов. Одно непонятно, как в такую жару женщины ходят в длинных платьях с длинным рукавом и хиджабом на голове, а на хиджабе только отверстия для глаз.

     Иногда к нам приходит тренер, в подвале дома небольшой тренажёрный зал, мне понравились беговая дорожка и велотренажёр, Карим занимается на более серьёзных тренажёрах. Мы занимаемся на них по утрам, потом душ, завтрак, потом я провожаю Карима на работу, обнимаю и целую, ко мне приходит преподаватель арабского языка, я учусь читать и писать по-арабски. А поскольку у меня способности к изучению иностранных языков, то я заговорила на языке примерно через пару месяцев, а вот с письмом туго. Я долго не могла привыкнуть, что арабы пишут справа налево, а книгу начинают читать там, где у наших книг конец.

      А днём, когда очень жарко, я лезу в бассейн. Плавать я научилась ещё в детстве, и для меня вода – родная стихия. Моё детство прошло на реке Селенга, точнее, в реке Селенга. Берег реки был песчаный, но я не любила лежать на песке, нет, мне надо в воду, зато какой загар у меня получался. Карим увидел как я плыву под водой, спросил не выросли, случайно, у меня жабры.

     Я попросила поставить в мою комнату телевизор и узнать можно ли смотреть программы российского телевидения, зато точно есть канал Мир – ТВ на русском языке. Но я смотрю и местное телевидение, особенно слушаю дикторов, их правильную арабскую речь. Разговариваю и со слугами, поначалу они опасались меня, но потом привыкли и мы стали хорошо общаться.

     В нашей стране ещё не знали про тесты на беременность, а здесь, в Марокко они продаются в аптеках. И вот заветные две полоски. Карим был счастлив. Наш тренер, узнав о моей беременности, принёс специальную программу для беременных. Карим очень серьёзно отнёсся к этой программе, а чтобы мне не было скучно выполнять эти упражнения, садился рядом со мной и тоже их делал, потом высчитывал, сколько упражнений мы сделали и сколько ещё надо сделать.

     Когда я сообщила Кариму о шевелении ребёнка, он приставил ухо к моему животу и стал прислушиваться. Иногда бывало такое – просыпаюсь, а он спит, обняв меня за живот и прижавшись лицом к животу. Карим пугался видя, как я со своим уже солидным животом плаваю в бассейне, правда, на спине. Он купил для меня надувные нарукавники и воротник, иногда я даже засыпала в них, оказывается, самый сладкий сон именно в воде, прохладная вода, над бассейном густая листва пальмы, лёгкий ветерок шевелит её и проблески солнца между длинными листами пальмы.

     И вот подошёл срок родов, Карим заключил договор с клиникой о ведении партнёрских родов, мы заранее побывали в клинике,  в дородовой палате, в родовой и послеродовой. Нам сказали, что плод у меня крупный, килограмма на четыре, и предложили кесарево сечение, но я отказалась. Я помнила, как муж коллеги охладел к ней после того, как увидел шрам на её животе. И ещё я вспомнила, что в нашей деревне женщины рожают дома и стоя, да, самой тяжело, но ребёнку легче. Рассказала об этом акушеру, тот улыбнулся:

     - У кочевых народов практикуются роды на канате, привязанном к потолку, ребёнку легче родиться, ведь на него действует сила притяжения. У нас есть такая услуга, если хотите, рожайте на канате, в вашем случае это реально, но у вас слабые руки, не знаю, выдержите ли вы роды.

     - А я буду держать её руки, чтобы она не выпустила канат, – сказал Карим.

     - Молодец, папа, но если что-то пойдёт не так, то кесарево, мама согласна? – Спросил акушер.

    - Согласна, рожаю на канате, если не смогу, то кесарево, - твёрдо ответила я.

     И вот настал этот знаменательный день, начались схватки и мы поехали в клинику, ожидаем в знакомой предродовой палате, на мне сорочка, меня попросили снять все украшения, на Кариме зелёный медицинский комбинезон. Мне провели спинально - эпидуральное обезболивание. Врач не отходит от меня ни на шаг, следит за моим состоянием.

     - Пошли, Натали, пора, - говорит врач, встаёт и берёт меня за руку, подходим к канату, висящему с потолка, но конец его висит примерно на уровне моей талии, меня попросили снять сорочку, врач садится на низкий стульчик против меня. Карим встаёт позади и держит мои руки на канате. Смотрю на часы на стене и засекаю время.

     - Дыши, не дыши, тужься, не тужься, согни колени,-  советует врач.

     Хоть и было обезболивание, но всё равно очень больно, я вцепилась зубами в руку Карима, почувствовала вкус крови во рту и я отпустила руку Карима, новая боль, кусаю другую руку, кажется, тоже до крови. Но Карим не выпускает мои руки, только крепче сжимает их.

     - Руки искусала, будешь кусать ноги, – пошутил Карим.
   
     Я засмеялась, мой живот судорожно дёрнулся и со страшной, рвущей внутренности болью, ребёнок выскользнул из меня, врач подхватил его, подошёл другой врач, они перерезали пуповину, а Карима попросили перенести меня на родовой стол. Опять смотрю на часы, я провисела на канате всего двадцать минут.
И вот минута счастья – мне на грудь кладут ребёнка, вот зачем надо было снять сорочку, чтобы та не мешала ребёнку добраться до груди, это девочка, она открывает глаза и смотрит на меня колдовскими серыми глазами Карима, а сама смуглая и черноволосая, я посмотрела на Карима, он сел на стул между шкафами и так посмотрел на меня, что у меня набухли груди, девочка поползла к правой груди, я вложила сосок ей в рот, она стала лизать его и подошло молозиво, она начала сосать: чмок, чмок. У Карима от этого звука потекли слёзы, он смахивает их руками, испачканными моей кровью, короче, не то смеётся, не то плачет. Девочка насытилась и уснула, её забрали у меня и дали Кариму на руки, как-то неумело он взял её и прижал к себе, стал целовать,  потом её унесли, Карима выпроводили, и занялись мной.

     Вскоре я оказалась в послеродовой палате, где меня ждал Карим, уже вымытый и с перевязанными руками, покусанными мной, для него поставлена небольшая кровать типа раскладушки, домой он не ушёл и ночевал с нами.

     Через три дня в мою палату вошли двое – Фатима и пожилой мужчина, очевидно, её отец, Юсуф.

     - За девочку спасибо, да благословит тебя Аллах! Но нам нужен наследник, мальчик, будешь рожать, пока не родишь мальчика. Молоко у тебя есть, вот и корми ребёнка, насколько его хватит. На твой личный счёт будет переведена крупная сумма, я ещё не решил сколько, но я тебя не обижу, да продлит Аллах твои дни.

     - Спасибо, но лучше отдайте эти деньги врачам, – ответила я.

     - Не переживай, они свои деньги получили и очень хорошие деньги. Скажи, может, ты хочешь машину, яхту или что-то ещё.

     - Я хочу побывать на Родине.

     - Пока это невозможно, но мы что-нибудь придумаем. Кстати, твоя фамилия Калашников?

     - Да, а что?

     - Ты не родственница тому Калашникову, что придумал автомат?

     - Нет, я только однофамилица, эта фамилия мне досталась от отца, мой дед тоже Калашников, но он никогда не говорил, что мы родственники оружейнику, хотя я родилась в ста километрах от села Курья, где он родился, может, мы и родственники, но мне об этом неизвестно, к тому же я девушка скромная и к чужой славе примазаться не желаю.

     - И все русские девушки такие умные как ты?

     - Какой это ум, поверила рекламе и поехала в Турцию. Большое спасибо вам и Фатиме за то, что избавили меня от участи попасть в бордель.

     - Тебя просто обманули, в этом нет твоей вины, ты хотела работать, помочь семье, – Юсуф так хорошо и сочувственно это сказал, и он мне стал как-то симпатичен.

     - Спасибо на добром слове, а зачем вы спросили про мою фамилию, зачем она вам?

     - Наша страна хочет приобрести лицензию у концерна «Калашников» и выпускать это оружие сама легально.

     - А я-то чем вам могу помочь?

     - Пока ничем, корми дочку, обязательно корми грудью, и позже роди мальчика. Я вижу – ты устала, мы уходим, выздоравливай и приезжай домой.

     Через неделю мы были уже дома. Месяц мне нельзя будет сидеть после родов на канате, только стоять и лежать, кормить ребёнка лёжа на боку. К нашей выписке нам приготовили другую комнату, побольше и светлее. Её подготовили к нашему приезду: детская кроватка розового цвета с пологом в виде сетки, пеленальный столик, шкафчик с детской одеждой, отдельный шкаф с памперсами, большой стол из ротанга, вокруг него кресла из ротанга и высокий детский стульчик для кормления тоже из ротанга. Детская кроватка стоит возле моей, точнее, нашей кровати, со дня моего приезда Карим спит только со мной.

     - Натали, как назовём дочку? – Спросил Карим, качая её на руках. – Я предлагаю имя Роза, так звали мою любимую бабушку.

     - Мою бабушку тоже звали Роза, я согласна на это имя.

     - Вот и договорились. Завтра же я оформлю её свидетельство о рождении.

     В свидетельстве о рождении матерью буду записана не я, а Фатима, и я это знаю, но молчу. Фактически наш ребёнок – незаконнорожденный, но об этом я должна забыть. Фатима навещала меня в клинике, но не сказала ни слова, странная она какая-то, лицо нехорошего оттенка. В какой-то момент  я увидела тень на её лице, такую же тень я видела на лице бабушки за неделю до её смерти, на лицах моих родителей я видела нечто подобное перед их гибелью. Я желаю Фатиме только здоровья и долгих лет жизни за то, что выкупила меня. Не буду ничего загадывать. Как говорит мой дед, жить надо сегодня, здесь и сейчас.

     Однажды Карим вернулся к вечернему купанию и загляделся на Розу, на её довольное личико, заулыбался и сел рядом с её ванночкой.

     - Сколько же всего интересного я пропустил в своей жизни, – сказал он, – такие простые радости.

     Отец Фатимы предложил мне серьёзно учить арабский, а также французский, а на будущий год поступить в какой-нибудь колледж, куда я захочу сама, и я согласилась. Карим предложил политехнический колледж, специальность референт – переводчик с русского языка, и я опять согласилась. Разговорный арабский даётся мне легко, но вот письмо, да ещё компьютерная грамотность, полный ужас, но где наша пропадала. Я вспомнила, как дед учил меня разбирать и собирать оружие, причём на время, причём с завязанными глазами, и ведь получалось, а потом стрельба из пистолета, винтовки и автомата, стоя, лёжа, сидя в нескольких позициях. И ведь он меня хвалил, хотя в десятку я попадала очень мало, а иногда и в «молоко», но дед всё равно хвалил меня.

     А потом мне показали большой фильм о моём городе, всё такие же унылые грязные улицы, вот мой дом, хрущёвка, мой дедушка, как всегда весёлый и улыбчивый.

     - Наташенька, здравствуй, дорогая моя внученька, у меня всё хорошо, меня снимает твой друг из Рабата и говорит, что у тебя всё в порядке, я видел смешные кадры, где ты надеваешь на себя кольца, цепочки, браслеты, даже на ногу, и танцуешь кадриль, какая же ты молодец, так удачно вышла замуж. А ко мне приехал  сосед из нашей деревни Ванька Калашников, может, помнишь его, он будет учиться на повара и живёт со мной, помогает мне по дому, вкусно готовит, а в магазин я хожу сам, а Ванька моет окна и полы. Его мать привозит из деревни картошку и всякие соленья – варенья.  Я видел тебя и твою дочку, какая ты стала полная и красивая, и девчушка у тебя славная, явно, здоровенькая. Твой друг спросил меня, что мне надо, я сказал, что надо бы кровать с этим специальным матрасом, так он купил кровати мне и Ваньке. А ещё новые столы в комнату и на кухню. Ванькина мать повесила новые шторы, привезла деревенские половики, твоему другу они очень понравились, так один кружок подарили и ему, он так радовался, что мы долго смеялись над ним. Ванькина мать прикупила посуды и кастрюль. Так что, у меня всё хорошо, видишь, на мне новая тёплая рубаха и новые брюки. Желаю тебе счастья с твоим мужем и доченькой. До свидания, твой любящий дед Михаил Иванович Калашников. Кстати, твоего дружка Карима и твою подружку Галю посадили в тюрьму за какую-то аферу, хорошо, что ты вовремя уехала, а то бы они и тебя бы втянули. Ещё раз всего тебе доброго, будь счастлива.

     Этот фильм мы смотрели вдвоём с Каримом, полчаса я молчала.

     - Натали, я попросил своего коллегу, знающего русский язык, съездить в твой родной город, найти твоего деда, показать ему как ты живёшь. Мой коллега сказал твоему деду, что ты замужем, чтобы старый человек не переживал за тебя. Коллега оставил ему деньги. Кстати, твой дед не сказал, что коллега купил ему ещё и телевизор, телефоны ему и Ване. Ваня умный парень, он быстро разобрался в телефоне и обещал научить и деда. Я всё правильно сделал?

     Вместо ответа я крепко обняла Карима и прижалась, сдерживая рыдания. Он посадил меня к себе на колени и стал качать как ребёнка вверх – вниз, вверх – вниз.

     Но вот проснулась Роза и заплакала, Карим пересадил меня на диван, принёс дочку и положил мне на руки, а я уже расстегнула одежду и приготовила грудь, Карим сел напротив и стал смотреть на нас. От его взгляда я почувствовала, как подошло молоко, и дочка громко зачмокала, одной груди ей было мало, пришлось дать и другую, опять взгляд на Карима – молоко подошло и сюда. Да он просто волшебник какой-то.

     - Ты отдыхай, а я положу Розу в коляску и погуляю с ней, мне хорошо думается, когда гуляю с ней, – сказал Карим. Он охотно гуляет с Розой по дорожкам парка.

     Карим предложил сделать так – я говорю с дочкой только по-русски, а он только по-арабски, и я согласилась.  Я думала, что с рождением дочери Карим будет спать в своей комнате, чтобы она ему не мешала, но нет, все ночи он спал со мной, точнее, с нами. Только мы стали ложиться спать сразу после вечернего купания дочки, она крепко засыпала и долго спала, если она просыпалась, я качала её кроватку на полозьях и она засыпала. Иногда к ней вставал Карим, брал на руки, качал её, ходил с ней по комнате, от него же молоком не пахнет, и ребёнок быстро засыпал. Иногда Карим ставит кроватку с дочкой со своей стороны. Я просыпаюсь утром и вижу – Карим спит на левом боку лицом к дочке, а она на правом боку лицом к отцу.

     Однажды я поняла, что здесь, в Марокко, перестала болеть, на Родине я болела каждую зиму ангинами и простудами. Когда мне было 12 лет у меня получилось осложнение и у меня стали опухать суставы. Здесь же я ни разу не простывала и не болела ангиной, ни разу не опухали суставы. Значит, здешний климат подходит мне.

     Прошёл год, Роза уже ходит ножками, появились первые зубы, я учу её плавать, мы вместе барахтаемся в бассейне, она не боится воды, даже когда я ныряю вместе с ней и плыву пару метров, даже глаза не закрывает. Иногда и Карим заходит в воду, и Роза плывёт от меня к Кариму, от него ко мне. Заявилась Фатима и спросила не беременна ли я, я ответила, что всё ещё кормлю грудью и потому беременность не наступает. Оказывается, она этого не знала.

     - А зачем ты кормишь грудью до сих пор? – Зло спросила она.

     - Потому, что есть молоко и ребёнок охотно сосёт меня, хотя получает прикорм, в том числе мясное пюре.

     - А когда прекратишь это кормление? Кариму скоро пятьдесят, а тебе надо родить ещё и мальчика.

     - А в России мужчина может стать отцом и в семьдесят лет.
 Фатима фыркнула и уехала. Вскоре позвонил Юсуф и сказал:

     - Не слушай Фатиму, корми грудью, пока не надоест тебе и ребёнку.

     Прошёл ещё год, я уже не кормлю ребёнка, а беременность не наступает. Да, Кариму уже пятьдесят, всего пятьдесят.

     - Карим, не пора ли на спермограмму? – Спросила я его.

     - Завтра же и схожу, хорошо, что напомнила. Ты уже не кормишь грудью, а мне так не хватает этого зрелища. Да, и Роза так быстро бегает по дому, иногда не могу и догнать.

     На следующий день Карим явился мрачным, опять проблемы с его сперматозоидами. А я уже закончила первый курс колледжа, но с преподавателем арабского ещё работаю, очень сложный язык. В свой последний визит Юсуф объяснил. что намерен дать мне работу в своей фирме, но надо переводить не только технические тексты, но и юридические. Пока не беременна, похожу на курсы юриста – референта, нашла вечерние курсы, когда Карим дома и может заниматься дочкой, конечно, у нас есть няня, но она работает только в дневное время. Карим купил мне машину и нанял водителя. Я гуманитарий, и потому даже не буду учиться вождению.

     По-моему, Карим как-то похудел, я посоветовала ему есть побольше мяса и хлеба. Конечно, фигура у него  спортивная, и меня радует его тело, как «дивное художественное полотно», по-прежнему, я любуюсь его телом, и по-прежнему говорю ему комплименты, но уже на арабском языке. Я помню слова Шекспира: «Ничто нам не даётся так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость», я бы добавила и комплименты.

      Ему приятно как я смотрю на него совсем раздетого, он говорит, жадными и голодными глазами, мне тоже  приятно видеть его восторженный взгляд, когда он разденет меня, под которым я просто расцветаю.

     Опять Карим лечится, а я уже на втором курсе колледжа, Но вот свершилось – заветные две полоски, подсчитала – второй курс успею закончить до родов. Кстати, в колледже меня иногда спрашивают, не родственница ли создателю автомата, я отвечаю, что однофамилица, а оценки мне ставят только хорошие, но я стараюсь не уронить честь фамилии.

     Однажды Юсуф приехал и сказал, что хочет серьёзно поговорить со мной.

     -Натали, у Фатимы онкология, если бы она кормила грудью как ты, возможно, не было онкологии, её лечат, неизвестно,  сколько она протянет, но её конец неизбежен. Вот что я тебе скажу: когда кончится траур по Фатиме, выходи замуж за Карима. А фамилию носи двойную, свою и мужа, я не знаю, смогу ли я пережить смерть дочери, мне уже за семьдесят, на всё воля Аллаха.

     - Дайте мне вашу руку, есть такая наука – хиромантия, в библиотеке Карима я нашла книги по ней и все прочла. Так, линия жизни, если я не ошибаюсь, минимум сто лет проживёте.

     - Да, у нас в роду были долгожители.
 
     - Умирать будете в здравом уме и памяти, не будет инфарктов, инсультов.

     - Спасибо тебе, хорошая ты девочка. Не зря я заплатил за тебя такие деньги, благодарение Аллаху, да продлит он твои дни.

     - Но выбрала меня Фатима, нас было шесть девушек. Я думаю, что должна поблагодарить вас за то, что купили меня у тех турок, чтобы со мной было, если бы не вы. А сейчас рядом со мной любимый человек, любимая дочь, мне нравится учиться. Кстати, мне бы хотелось учиться на оружейном факультете, но туда не берут женщин.

     - Тебя с твоей фамилией возьмут, да и я похлопочу за тебя. Родишь ещё раз, выкормишь грудью столько, сколько сможешь и учись на оружейном факультете. Натали, приходите ко мне на обед в ближайшее воскресенье, Фатима в больнице, а мне одному скучно.

     - Конечно, придём, – пообещала я. Такой хороший человек – выкупил меня из турецкого рабства, позволил любить собственного зятя, даёт возможность учиться, предлагает работу в его фирме, обещает похлопотать, чтобы меня приняли на оружейный факультет.

     - Кстати, Натали, ты сама стреляешь умеешь? – неожиданно спросил Юсуф.

     - Да, умею, у нас в школе была начальная военная подготовка с пятого класса и по десятый. Её вёл мой дедушка. Я не только стрелять умею, но разбирать и собирать пистолет, винтовку и автомат, причём с завязанными глазами и на время.

     - А ты можешь показать своё умение?

     - Конечно, могу, даже с удовольствием, хоть какое-то разнообразие в жизни.

     - Завтра я приеду за тобой.

     Назавтра Юсуф привёз меня в колледж, в тир, на столе пистолет Макарова, винтовка ТОЗ и автомат АК - 74. В тире, кроме меня, было ещё трое мужчин, они с любопытством смотрели на меня. Я сняла часы с руки, положила на стол, засекла время и начала с пистолета, ага, руки помнят.

     - Двенадцать секунд, – сказала я, разобрав и собрав пистолет и взглянув на часы, – плохо.

     На очереди винтовка, да, руки помнят и её.

     - Тридцать пять секунд, – сказала я, опять посмотрев на часы после разборки и сборки, - очень плохо.

     На очереди автомат АК - 74, в школе была неполная сборка и разборка автомата.

     - Минута, -  сказала я, положив на стол собранный автомат и поглядев на часы, – очень плохо.

     Я говорила сама с собой по – арабски.

     – Мадам, вы сказали, что этому вас учат в школе и даже девочек? – Спросил меня директор колледжа.

     -  Да, всех учат, и мальчиков и девочек, и спрашивают одинаково, и с мальчиков и с девочек. По нашим правилам стрельбе можно учиться с десяти лет.

     -  Вы, кажется, чем-то расстроены? – Заметил директор.

     - Понимаете, существуют нормы разборки и сборки оружия, я не выполнила ни одну. Давно не занималась этим.

     -  Бедные дети и вредные учителя, – сказал директор.
 
     -  Хорошие дети и хорошие учителя. Хочешь мира – готовься к войне, - возразил ему Юсуф. И вдруг я услыхала английскую речь:

     - Неужели вы думаете, что российское оружие лучше американского? – Обратился к директору стоявший рядом с ним мужчина.

     - Если российские дети умеют собирать и разбирать оружие, значит, оно хорошего качества, а вот если представите мне американскую девочку, умеющую собирать и разбирать американский кольт или браунинг, винчестер и М - 16, да ещё и на время, тогда я поверю в ваше оружие.

     «Так, на кону честь нашего оружия, надо продолжать своё умение обращаться с оружием», – подумала я и обратилась к Юсуфу:

     - Ты слышал, что сказал тот американец директору колледжа? – Спросила я.

     - Слышал, но не понял, о чём речь? – Ответил Юсуф.

     -  А речь идёт о превосходстве американского оружия над российским. Я хочу пострелять из нашего оружия, – сказала я, доставая зеркальце из сумочки и перекладывая его в карман брюк.

     - Я понял, пошёл договариваться с директором, мы сами не хотим покупать американское оружие или лицензию на него, но они так давят на нас.

     Юсуф заговорил с директором, американец пытался вмешаться в их разговор, но Юсуф отталкивал его от директора, встал прямо перед директором и сумел-таки убедить его, и всё с улыбкой, вот хитрюга этот Юсуф.

     - Вы умеете стрелять из этого оружия, можете сейчас пострелять из него? – Спросил директор.

     - Умею и могу, – кратко ответила я, – коврик найдётся? Стрелять придётся лёжа как меня учили.

     Меня спросили, с какого расстояния я хочу стрелять, я ответила, что с десяти метров, поставили мишени, принесли патроны: 8 для пистолета, 5 для винтовки, и рожок на 30 патронов для автомата. Сначала я стреляла из пистолета: стоя лицом к мишени, потом боком, потом достала зеркальце, я достала его из кармана, повернулась спиной к мишени, поставила пистолет на плечо и выстрелила, села на коврик, выстрелила, потом легла и выстрелила. Когда патроны кончились, я попросила принести мишень, её сняли и повесили на щит новую. Взяла в руки винтовку, зарядила её, стреляю стоя, боком, сидя расставив ноги, поджав ноги под себя и лёжа. Опять прошу принести мишень. И наконец, автомат, патронов мало, значит, стоя, сидя и лёжа. Снова прошу мишень. После стрельбы я рассмотрела свои мишени, и, в общем, осталась довольна. В «молоко» не ушла ни одна пуля, все попали в мишени, правда, в десятку не попала ни одна, зато две – в семёрку, остальные кто куда.

     - Когда вы стреляли в последний раз? – Спросил директор.

     - Лет пять назад, – ответила я.

     - Весьма неплохо, – сказал он.- Юсуф сказал, что вы хотите вы хотите учиться на оружейном факультете? Вот закончите второй курс и на будущий год считать себя зачисленной на оружейный факультет.
Очень довольный Юсуф отвёз меня домой.

     - А зачем этот американец приходил к директору колледжа? - Спросила я Юсуфа.
 
     - Чтобы наши студенты изучали американское оружие, американцы навязывают нам своё оружие или вынуждают покупать лицензию на его производство, короче, бизнес, точнее, требует увеличить количество учебных часов по изучению именно американского оружия, – ответил Юсуф и поморщился.

     Карим, узнав, что я стреляла, будучи беременной, страшно возмутился, я с трудом успокоила его. Я припомнила события Великой Отечественной войны, когда наши лётчицы летали бомбить фашистов тоже будучи беременными и ничего.

     - А может, это мальчик, это наш сынок помогает мне? – Догадалась я, и Карим успокоился.

     Фатима в больнице, из которой она уже не выйдет, и каждое воскресенье мы ездим на обед к Юсуфу, Роза кидается ему на шею, громко радуется, зовёт его дедушкой, тот всегда ей дарит какую-нибудь мелочь: то сумочку, то браслетик или яркую книжку. На обед подаются блюда, какие любит Роза, короче, они оба счастливы.

      А я вспоминаю своего дедушку Калашникова, деньги, переведённые на мой счёт Юсуфом, я отправила с другом Карима, он купил ему и Ване большой дом в пригороде а ещё он купил дедушке путёвку на Чёрное море на курорт и даже съездил с ним сам, мой дед никуда не выезжал, кроме службы в армии, а служил он на Севере. Ваня работает шеф-поваром в хорошем ресторане, и у него подрастает сынок. А ещё на оставшиеся после покупки дома и путёвки деньги Ваня очень выгодно купил бесхозный, как он сказал, бизнес – столовые в школах, детских садиках и в лицее. Больше никто не претендовал на этот общепит.

     И вот опять родовой зал, с потолка свисает мой любимый канат, опять обезболивающее, Карим держит мои руки, я слушаю команды врача, страха уже нет, я вспомнила шутку Карима, засмеялась, мой живот затрясся, опять страшная боль и ребёнок под силой притяжения земли  выскользнул от меня, врач подхватил его, повернул к нам – мальчик,  пуповина перерезана, Карим перенёс меня на родовой стол, и вот ребёнок на моей груди, опять минута счастья, нашего с Каримом счастья, когда ребёнок стал меня сосать: чмок, чмок. Опять Карим размазывает по лицу свои слёзы, мальчика он берёт на руки уже более смело и ловко, прижимает к груди и целует в макушку. Кстати, шрамы от моих укусов так и остались, бывает, его спрашивают, откуда эти шрамы, он отвечает: «Рожал».

     Через три дня в палату пришёл Юсуф, поздравил нас с Каримом с рождением сына и сообщил, что на мой счёт он перевёл миллион долларов, опять вспомнил Аллаха, который даровал нам наконец мальчика, я поблагодарила его, но это сообщение о деньгах я пропустила мимо ушей.

     Ещё через три дня я была дома. Роза уже давно проживает в отдельной комнате, ей поставили новую кроватку, побольше, шкаф для одежды, шкаф для игрушек, маленькая коляска для кукол.

     А в нашей комнате появилась голубая кроватка для сына, Юсуф предложил назвать его Искандер, и мы согласились, а по-русски он будет Саша. Когда Розе показали братика, она очень обрадовалась, гладила его личико и ручки, просила развернуть и показать его тельце, потребовала его кроватку поставить в её комнату, ей объяснили, что братик ещё маленький и ему нужна мама, вот он подрастёт, тогда они будут жить в одной комнате. А сейчас Карим положил Сашу в коляску, взял Розу за ручку и они пошли гулять по дорожкам.

     Прошёл ещё год, я закончила первый курс оружейного факультета, было очень трудно, но выручали няни, Клара у Розы и Земфира у Саши. Сашу я кормила грудью недолго, месяца через три он сам отказался от неё, ест всё, что ему предлагают.
Умерла Фатима, ей было всего шестьдесят лет. Я буду вечно благодарна этой сердитой женщине за то, что выкупила меня у турков в Стамбуле. Я попросила разрешения попрощаться с ней. Тогда Карим сказал, что надо торопиться, и мы успели. Фатиму уже закрыли белой тканью, рядом уже лежали носилки, сейчас её надо нести в мечеть для поминальной молитвы. Карим убрал белое покрывало с её лица, я поцеловала  её в лоб, потрогала сложенные на груди руки, шёпотом поблагодарила её, пожелала ей всего хорошего, и отошла в сторону. сейчас очередь прощаться Кариму. Карим остаётся на похороны, а меня водитель отвёз домой. Вскоре Юсуф привёз мне мои документы: российский паспорт, трудовую книжку и санитарную книжку, он сказал, что нашёл их в сейфе Фатимы, не было только аттестата, оказывается, он в моём колледже, Фатима отдала его, когда встал вопрос о моём поступлении в колледж, зачем она хранила остальные документы – непонятно.

     Свой советский паспорт я поменяла на российский в нашем консульстве. Марокканский паспорт у меня уже был. Вскоре я и Карим поженились, я потребовала, чтобы в мои паспорта были записаны мои дети, а им самим выданы свидетельства о рождении, где матерью записана я.

     Однажды я услыхала в колледже в коридоре русскую речь, мужчина говорил по телефону, я постояла в сторонке, дождалась когда он закончит говорить, подошла и поздоровалась.

     - Девушка, вы русская? Вы учитесь в этом колледже? Как вы оказались в Рабате? – Удивился мужчина.

     И я расплакалась, пять лет я не слышала родную речь, успокоившись, я рассказала о себе.

     - Я увидела объявление в газете о том, что приглашаются женщины для работы в турецких отелях. Я позвонила по указанному телефону, меня пригласили на собеседование. Я пришла и принесла все свои документы: паспорт, аттестат, трудовую и санитарную книжки. Мне предложили выпить чаю, и я оказалась в Стамбуле. Но в первый же день моего пребывания в Турции меня выкупила Фатима Орзул. Она сказала, что я должна родить их семье ребёнка, поскольку все её дети умерли, а сама она уже не может рожать. Я влюбилась в её мужа и родила двух детей – девочку и мальчика. Но её отец предложил мне выучить арабский и поступить в колледж. Карим выбрал мне специальность – референт – переводчик с русского языка, я согласилась, заодно закончила курсы юридические курсы. Когда Фатима умерла, я и Карим поженились, но по случаю траура свадьбы у нас не было. У меня двойная фамилия Калашникова - Орзул, и двойное гражданство. А с оружием я научилась обращаться ещё в школе, у нас была начальная военная подготовка, её проводил мой дедушка, он научил разбирать и собирать оружие, впрочем, мне это и нравилось, наверно, потому, что мой дед любил оружие. Он говорил: «Оружие облагораживает». Поэтому я и попросилась на оружейный факультет. Я так рада услышать родную речь, кстати, наши дети растут двуязычными, так мы с Каримом решили.

     Мой собеседник некоторое время был в каком-то ступоре.

     - А мы с вами ещё не познакомились, меня зовут Евгений, а вас?

     - Наталья, очень приятно.

     - Наталья, никогда не слышал ничего подобного, с трудом верится в то, что вы мне сейчас рассказали. Но, простите, вашему мужу уже за пятьдесят.

     - Ему всего пятьдесят, и это мой любимый мужчина, я его холю и лелею. Да, у нас большая разница в возрасте, но я её не чувствую. Да, я тоскую по Родине, по дедушке, но здесь моя семья и мои дети, второй дедушка Юсуф, я его обожаю,это ведь он заплатил туркам за моё освобождения, я даже не знаю сколько.

     - Минимум сто тысяч долларов, максимум миллион. Кстати, кем планируешь работать в Рабате?

     - Референт – переводчик с русского языка. Юсуф сказал, что правительство хочет приобрести лицензию на собственное производство оружия концерна «Калашников». У меня способности к изучению иностранных языков. Я прилично знаю английский и арабский языки, и Юсуф предлагает работать в его фирме после окончания колледжа.

     - Повезло же Юсуфу как с зятем, так и с невесткой. Кстати, ты не родственница нашему оружейнику? – Спросил мужчина.

     - Нет, я просто однофамилица. А сколько Калашниковых у нас в стране? Не перечесть.

     - Наталья, скоро в нашем посольстве будет детский праздник, приходите со своими детьми, если они говорят по – русски, им будет интересно. Я пришлю вам приглашение. Вы знаете, я всё ещё в шоке от услышанного.

     - Я думаю вот о чём, почему Юсуф решил купить именно меня, русскую, разве в вашей стране мало женщин?

     - Женщины-то есть, но генетика у них не очень, у арабов практикуются близкородственные браки, и уже выявлены последствия этого, тебе показывали фото детей Фатимы и Карима?

     - Нет, никогда, Карим ничего  не рассказывал о них. Они были уродами?

     - Очень больными, все трое, и рано умерли. Я понимаю, почему Юсуф выкупил тебя у турков. Из России трудно выкрасть женщину, а когда появились сообщения, что русских женщин заманивают в Турцию якобы для работы, Юсуф понял как может обновить гены своего рода. Деньги у него есть, таким образом ты и появилась в их семье. Как тебе живётся в этом доме?

     - Хорошо, очень хорошо, могла бы честно сказать, что счастлива, к тому же я перестала болеть простудами и ангинами, здесь такой хороший климат, но тоска по Родине не даёт покоя.

     - Я рад за вас, ну, я прощаюсь, вот моя визитка, тут мои телефоны, звоните. Здесь много русских женщин, подчас им не хватает общения с носителями русского языка, мужья на работе, дети в школе или в садике.

     - А что есть русский детский садик?

     - Есть, если надумаете, приходите.

     - Скорее всего нет, я хочу, чтобы они посещали местный детский садик, их родина здесь, и с Россией их связываю только я. Да, я и сама прижилась здесь. Но на детский праздник в посольство мы придём обязательно, спасибо за приглашение.

     А ведь это идея – отдать детей в местный детский садик, надо поговорить с Каримом. Кариму моя идея понравилась, на следующий день мы поехали в выбранный Каримом детский садик, он неподалёку от нашего дома, мы поехали пока без детей, они остались с нянями. Детский садик поразил меня, такой яркий, красивый, я вспомнила свой – серое скучное здание, во дворе песочницы, стальные сооружения, выкрашенные в непонятный цвета. Короче, осмотреть удалось только снаружи, внутрь зайти не удалось – охрана. Охрана? В детском садике? От кого? Тем не менее, это так. Но в это время из калитки выходила мама  с мальчиком, и мы заговорили с ней:

     - Садик очень хороший, ребёнок ходит  охотно, группы небольшие, не больше десяти детей, два воспитателя и няня. Игрушек много, кормят неплохо, мой мальчик ест всё, с детьми занимаются, они рисуют, учатся счёту, запоминают буквы в игровой форме, а как тут красиво.

     Итак, решено, отдаём в садик пока Розу, но она отказалась ходить в садик без брата, только с Сашей, пришлось устраивать Сашу в младшую группу. И теперь Карим с утра отвозит детишек в садик, потом едет на работу. Наши дети хорошо освоились в коллективе садика, и не скучают по друг дружке, почти весь день дети на улице и видят друг друга, хотя и в разных группах.

     На детском празднике в посольстве наши дети познакомились с русскими детьми и хорошо общаются с ними, я тоже наконец-то завела двух русских подруг, и у меня появилась возможность досыта наговориться на родном языке.

     В детский садик Роза проходила недолго, ей исполнилось шесть лет и ей положено идти в школу. Да, школьное обучение в Марокко с шести лет, 6 лет – начальная школа, 4  года - колледж, 3 года - лицей. Самое интересное – с первого класса два иностранных языка, ужас! Карим записал Розу в школу, в которой учился сам, она неподалёку от нашего дома, пока он её будет отвозить, станет старше, будет ходить сама. Языки она будет изучать английский и французский, Карим предупредил меня, что в этой школе английский – это классический английский, и я вполне могу общаться с Розой, для неё это будет практика, и мне забывать не надо язык, я рассказала ему, как однажды подслушала разговор американца с директором колледжа. Карим посоветовал специально не подслушивать чужие разговоры, но если удастся что - то  услышать, то просто запомнить и передать ему, и не надо афишировать то обстоятельство, что я изучала английский ещё в России, в колледже, конечно, преподаётся английский, но мои знания лучше.

     - Как ты смотришь на то, чтобы наши дети учились в Америке? – Спросил однажды меня Карим. – Всё-таки Америка великая страна, там хорошее образование, хочу напомнить, что именно Америка освободила Европу да и твою страну тоже от фашизма.

     - Как это Америка освободила Европу и мою страну от фашизма? Что такое говоришь? Я не ослышалась? – Переспросила я.

     - Да, Америка освободила Европу и Россию от фашизма, – невозмутимо повторил Карим. Но тут я взвилась, вскочила на ноги, перед глазами у меня потемнело и я сжала кулаки.

     - Кто тебе сказал такую глупость? Что за клевета на мою страну? Этому тебя научили в Америке? Зачем ты врёшь? – Кричала я и мои руки тряслись от возмущения. Карим сначала просто онемел, потом взял меня за руки

     - Американцы высадились во Франции в 1944 году на пустынном пляже, прошли половину Франции и половину Германии и встретились с нашими войсками на Эльбе, да немцы пачками сдавались американцам. – Продолжала кричать я. -  Это наши войска освободили и  свою страну и половину Европы, да мы бы освободили всю Европу, если бы американцы нам не помешали. Есть у тебя карта мира или атлас? – Я просто кипела от злости. Карим молча принёс атлас мира на арабском языке, я открыла  его и стала листать. Вот моя страна, я  обвела её пальцем.

     - Смотри, это Россия, вот Нормандия, место высадки американцев, вот Германия, река Эльба, место встречи американских и советских войск. Какую Европу они освободили? Вот Волга, Сталинград, вот куда дошли немцы, кто их отсюда выгнал? Кто освободил Кавказ, Украину, Белоруссию, Польшу, Венгрию, Румынию, Австрию?

     - Твоя страна такая большая? - Спросил вдруг Карим. Меня удивил его вопрос.

     - Ты не видел на карте мою страну?

     - Нет, я не изучал географию, совсем не изучал, никогда.

     Я уже немного остыла и начала соображать, подошла к компьютеру, вышла в интернет, набрала вопрос «Акт о капитуляции Германии». Документ появился на мониторе.
 
     - Смотри, Карим, наша страна победитель, Америка только свидетель капитуляции Германии, от Америки акт подписал Уолтер Белл Смит. Так что не смей мне говорить, что Америка великая страна, не смей даже думать о том, что наши дети должны там учиться. Согласна, экономическое образование ты получил неплохое, но как тебе задурили голову! Пусть наши дети учатся здесь, в Марокко.
Карим молчал, а я показывала ему страны Европы, Азии, Африки, Австралии, словом краткий экскурс в географию. Показала Сибирь, родной Алтай, речку Селенга, а вот моего родного города на карте не оказалось. Короче, несколько вечеров я, как сказочная Шехерезада, рассказывала ему о славной истории нашей страны, ну, и, конечно, Марокко на карте Африки и на карте мира. Однажды я спросила Карима, а кто первый космонавт планеты.

     -Алан Шепард, – спокойно ответил Карим.

     -Карим, повторяю свой вопрос, кто первый космонавт планеты?

     -Алан Шепард, – повторил Карим. Я готова была убить его за такой ответ.

     -А имя Юрия Гагарина тебе знакомо? – Спросила я, стараясь быть спокойной.

     -Впервые слышу это имя, - невозмутимо ответил Карим. Я нашла в интернете фото Гагарина, показала Кариму.

     -Это лицо мне незнакомо, – пожал плечами Карим. Я чуть не завыла от обиды, но продолжила свой допрос.

     -А первая женщина космонавт? – Спросила я.

    -Салли Дрейк, - не сразу вспомнил Карим.

    -Это первая американская женщина, полетевшая в космос, а самая первая женщина космонавт? – Уточнила я.

     -Не знаю, – растерялся Карим.

     Я показала ему на экране компьютера фото Валентины Терешковой, и опять было пожимание плечами.

     -Кстати, Натали, я хочу спросить тебя – почему ваша страна сбросила атомные бомбы на Японию? – Спросил Карим.
 
     Я схватилась за голову и застонала.

     -Натали, в чём дело? – Спросил Карим.

     -Дело в том, что эта чёртова Америка украла не только нашу победу во Второй мировой войне, но и наши победы в космосе. Ещё и оклеветали нас, а ведь именно сама Америка сбросила атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. И ты хочешь, чтобы наши дети учились в этой Америке? Чтобы они выросли врагами моей страны?

     -Натали, дело в том, что это идея Юсуфа, он решил, что наши дети должны учиться в Америке.

     -Ну, я поговорю с ним.

     На следующий же день я поехала к Юсуфу, разговор был очень тяжёлым и долгим, но я сумела убедить его, что наши дети должны учиться здесь, в Марокко. Оказывается, Юсуф видел Гагарина во время его визита в Марокко, видел по телевизору и Терешкову в Египте. Юсуф знал, что они были первыми космонавтами и очень удивился, что Карим не знал этого, и пообещал мне рассказать ему что знает сам. Очень удивился заявлению Карима, что моя страна сбросила атомные бомбы на японские города. Юсуф заявил мне, что у арабов все семейные вопросы решает мужчина, старший мужчина в семье, и очень удивился моей попытке изменить его мнение. Я объяснила ему, что в моей родной стране всё больше процветает матриархат, это началось, пожалуй, во время Великой Отечественной войны, когда мужчины ушли на фронт, а женщины остались работать в тылу, они стали в семье главой, после войны мало мужчин вернулось, и опять глава семьи именно женщина. Юсуф задумался и долго молчал. Тогда в ход с моей стороны пошла тяжёлая артиллерия.

     -Юсуф, помните на американском телевидении работала Джен Псаки?

     -Помню, над ней смеялся весь мир, – заулыбался Юсуф.

     -Она училась в Колумбийском университете, где учился Карим, и куда вы хотите отправить наших детей. Сейчас Псаки работает на американском ТВ на канале НБС. А Карин Жан-Пьер вам нравится?

     Юсуфа передёрнуло. Я поняла, что моя победа близка и продолжила:

     -Она тоже училась в Колумбийском университете и сейчас даже преподаёт там. Для справки - известного журналиста Такера Карлсона не взяли ни в один американский университет. Вот такое образование в лучшем американском университете. Надеюсь, вы не желаете, чтобы вашим внукам читала лекции эта Карин Жан-Пьер.

     Юсуфа опять передёрнуло.

     Выслушав меня Юсуф предложил послать детей в Россию, но я отказалась -  моя страна сейчас воюет.

     - Юсуф, я опасаюсь, что мои дети сбегут на фронт, -сказала я очень серьёзно. Юсуф задумался.
     - Ты права, эти двое могут сбежать, они наполовину русские. Да продлит Аллах их дни!

     Надо сказать, что своим детям перед сном я читаю стихи на русском языке либо сказки, у нас много детских книжек, меня порадовало, что русские книжки они смотрят сначала, арабские же, каких у нас тоже немало, с конца.

     Короче, я победила, дети будут учиться здесь. Как говорится, где родился, там и пригодился. А образование в Марокко очень неплохое, я специально узнавала. Если мои дети будут жить здесь, в Марокко, то и учиться должны тоже здесь.
Однажды в дождливый зимний день Карим попросил научить его стрелять, он достал из сумки пистолет и винтовку российского производства.

     - Это учебное оружие, охранники дали поучиться, – сказал Карим.

     - Сначала надо научиться разбирать и собирать пистолет, он попроще. Сначала с открытыми глазами, потом с закрытыми.

     - Так учили нас в школе. «Хочешь мира – готовься к войне» гласит латинская пословица. А мой дед говорил: «Оружие облагораживает».

     - Это он так сказал? Твой дед?

     - Нет, это написал Александр Дюма в книге «Двадцать лет спустя». Итак, поехали, – начала было я, но подошла Роза.

     - А что вы делаете? – Поинтересовалась она.

     - Папа учится разбирать и собирать пистолет, – ответила я.

     - Я тоже хочу научиться разбирать пистолет, – как-то серьёзно и по-взрослому сказала Роза.

     - А вот будет тебе десять лет, тогда я не только научу разбирать и собирать пистолет, но и стрелять из него, -  пообещала я, вспомнив, что в нашей стране учатся стрелять именно с десяти лет.

      - Можно я буду стоять рядом и смотреть, – не унималась Роза. Подошёл Саша.
      - А что вы делаете? – Спросил сын

      - Папа учится разбирать и собирать пистолет, а я смотрю, я тоже хочу научиться разбирать и собирать пистолет.

      - И я хочу, – твёрдо заявил Саша.

      - Тогда садись рядом со мной и смотри, – предложила Роза. Позже Карим скажет, что по-настоящему почувствовал  себя мужчиной, взяв в руки оружие.
Роза закончила школу и отец предложил ей поступить в политехнический колледж на специальность ай – ти технология, позже на эту специальность поступил и Саша. Я научила их собирать и разбирать оружие, Карим снимал всё это на кинокамеру, позже эти кадры увидел мой дедушка Калашников, конечно, у него были замечания и дети их учли. Как-то Карим принёс американское оружие, пистолеты, винтовки и автомат, я первая разобрала его, потом показала и детям. Потом Юсуф стал привозить нам израильское оружие, германское, английское, некоторое бывало неисправно, но Карим мудрил над ним иногда подолгу, но оружие у него начинало работать.

     Карим освободил подвал от тренажёров, их он перенёс на первый этаж, на террасу,  а в подвале сейчас тир, по проекту в подвале должно было быть бомбоубежище, правда, не ясно от кого, но подвал замечательный, там есть вентиляция и прохладно.

     Несколько раз мы вчетвером ездили на мою Родину, ездили только летом, так как моя семья очень мёрзнет, им понравилось всё: природа, речка, особенно общение с моим дедушкой, ему уже восемьдесят, он не жалуется на здоровье, ходит без трости, в здравой памяти, и очень охотно рассказывает о своей службе в советской армии, показывает фотографии, дети записали все его рассказы на кинокамеру, а потом дома пересматривали вместе с друзьями.

     И вот, прошли двадцать пять лет со дня моего приезда в Рабат, я работаю сейчас в колледже, в котором училась, работаю на оружейном факультете, моя специальность – российское оружие, я рассказываю студентам не только об оружии, я рассказываю историю нашей страны, военную историю, историю создания нашего оружия, я могу рассказать о каждом пистолете, каждой винтовке, автомате и пушке, конечно, то, что можно рассказывать, да я могу собрать и разобрать каждый предмет, даже с завязанными глазами. Прежде чем начать работу на этом факультете, я попросила дедушку прислать мне факсом свои конспекты, по которым он вёл уроки начальной военной подготовки в школе, к счастью, дед сохранил всё, он по крупицам собирал сведения именно по военной российской истории.
И ещё свою миссию я вижу в том, чтобы не дать американцам навязать руководству колледжа больше часов обучения американскому оружию за счёт сокращения часов обучения российскому оружию. Юсуф когда-то советовал мне жить с двойной фамилией Калашников – Орзул, но мне надоели вопросы, не родственница ли я знаменитому оружейнику, и я убрала девичью фамилию, оставила только фамилию мужа. К сожалению, американец Селтон, работающий преподавателем в колледже спросил правда, что меня выкупили из турецкого  борделя.

     - Да, это так, но если вспомнить Роксолану, жену султана Сулеймана  Великолепного, причём любимую жену, а её тоже купили, но на невольничьем рынке, совсем неплохо быть проданной и купленной. Интересно, а вас бы купили на невольничьем рынке и за сколько?

     Я рассказала об этом эпизоде Юсуфу.

     - Натали, ты не была в  турецком борделе ни одного дня, мы тебя купили на перевалочном пункте, – возмущался Юсуф, даже покраснел.

     - Но я не знала, где я нахожусь, - оправдывалась я.

     - Понятно, советую никогда и никому не говорить, что тебя выкупили из турецкого борделя, и не говори Кариму об этом случае, он просто убьёт американца. Успокойся, я решу твою проблему.

     И вскоре американец исчез из нашего колледжа, но успел распустить свой длинный язык, но меня это не волнует.

     Вскоре директор колледжа Мухаммад Аббас предложил мне взять часы американца и читать студентам об американском оружии, он опасался, что из Америки пришлют нового преподавателя, прежнего они считали шпионом, опасались  говорить при нём, прямых доказательств не было, но не любили американца в коллективе. И что мне делать? Посоветовалась с Каримом и Юсуфом, они предложили согласиться с этим предложением. Я скрипнула зубами, но согласилась, и для меня началась полоса учёбы: история США, военная история США, история американского оружия, пришлось заниматься в Национальной библиотеке Марокко, неплохая библиотека, очень неплохая в интернете много сведений, но не всегда стоит им доверять. Не надо говорить, что история США совсем короткая, в сравнении с нашей истории, военная история США тоже недлинная, а история американского оружия начинается с индейского томагавка и привозных английских, французских. Первая же американская винтовка это винчестер 1895 года выпуска, созданная Джоном Браунингом. Американца уволили в каникулы, он уехал и не оставил ни одной бумажки, ни одного документа по преподаванию, но я успела подготовиться к новому учебному году. Карим сказал мне; «Не надо преувеличивать успехи российского оружия, и преуменьшать успехи американского, и наоборот, только факты». В колледже имелся богатый набор американского оружия, я узнала американские нормы на время сборки и разборки оружия и тренировалась до посинения, но стала укладываться в эти нормы, только американцы не разбирают и не собирают оружие с завязанными глазами, уже легче. Директор Мухаммад Аббас как-то признался мне – если спрашивают, почему на оружейном факультете работает женщина, да ещё русская, на что он отвечает: «Она же Калашников!» И всё, это такой веский аргумент. Я не афиширую свою девичью фамилию, живу под фамилией мужа Орзул.

     Закончив школу Роза поступила в институт вычислительной техники и коммуникаций Винчи, какой факультет и специальность я не поняла, для моего ума это слишком сложно.Но в университете Мохаммеда нашла факультет литературы и гуманитарных наук, там факультативно есть курс русского языка, истории и литературы, Роза записалась и туда. Первую лекцию она записала на камеру и показала мне, но сначала с возмущением спросила, почему я не сказала, что предок Пушкина араб. Да я просто забыла, а лекция мне понравилась, действительно - язык, история и литература, в частности, Пушкин, за один час, лекцию читала арабка,по-русски говорила так, будто он ей родной. Саша внимательно послушал эту лекцию и попросил повторить. И я предложила Розе записывать эти лекции.Роза нашла в "Библиотеке всемирной литературы" томик Пушкина и стала читать. А спустя два года в тот институт Винчи поступил и Саша.

     Сегодня Юсуфу исполняется девяносто лет, и мы собрались на воскресный праздничный обед, на другой праздник он не согласился. Роза пришла к дедушке со своим молодым человеком по имени Леонид, они вместе учатся в институте Винчи и проживают там в кампусе, Саша тоже привёл подружку по имени Галину, с ней он познакомился на новогодней ёлке в посольстве, ну, и я с Каримом. Мы пришли нарядные, с подарками, даже друг Розы Леонид преподнёс старинную эмалевую шкатулку,точнее, новодел под старину а подружка Саши Галя – расписную тарелочку. Юсуф очень рад «увеличению» семьи, не прошло и часа, как наши гости стали смотреть на него, можно сказать, влюблёнными глазами. Юсуф умеет интересно рассказывать о своей жизни, да о чём угодно, правда, всегда поминает Аллаха.
Юсуфу нравится, если его гости хорошо едят, его повар вкусно готовит, и нас, гостей, можно считать «членами общества чистых тарелок», мне вспомнился известный рассказ про дедушку Ленина. Мы так хорошо поговорили, Юсуф даже сумел разговорить наших гостей, и мы узнали о них много нового, в общем-то неплохого. У Юсуфа отличная память, он смешно рассказывал о давно прошедших временах. Короче, обед у нас плавно перешёл в ужин, уже темнело, когда мы стали расходиться. Юсуф пошёл нас провожать до наших машин, он ходит сам, даже без трости.

     И вот мы дома, Роза повезла домой подружку Саши, её друг уехал на своём мотоцикле. Карим выглядел не очень хорошо, я предложила ему лечь и принять лекарство, он меня послушал. А утром проснулся, но встать не смог, только глядел на меня, говорить не мог. Я сразу стала звонить в экстренную скорую помощь, с которой у нас договор, они приехали быстро, но Карим уже умер. Я успела позвать детей, они увидели его последние минуты жизни, Карим повернул голову в их сторону, слегка улыбнулся им, потом мне и закрыл глаза. Я хотела завыть и закричать, но сдержалась, не хотела травмировать детей, им и так плохо, они впервые увидели смерть.

     Карим мусульманин и хоронить его надо согласно Корану, я позвонила Юсуфу и сообщила ему о смерти Карима, он сказал, что придут люди и всё сделают, а также что я должна сделать сама. Я встала, умылась, причесалась, нашла светлое платье, на голову повязала белый шарф, сказала детям привести себя в порядок и найти светлую или белую одежду, Розе тоже надо покрыть голову – так положено, потом сообразила, что надо бы позавтракать. Мы с трудом, но поели, Гульнара плакала, собирая на стол, я немного ей помогла, у меня самой не было слёз, они пришли ночью, когда я осталась одна. Я позвонила на работу Карима и сообщила о его смерти. Потом была мечеть, молитва и кладбище, с которого я с трудом ушла, мне так хотелось зарыться самой в эту землю, лечь и закрыть глаза, но ко мне подошёл Юсуф, да, он приехал на похороны, взял меня под руку и повёл к машине, дети шли за нами, они не плакали, они выплакались ещё дома, до отъезда в мечеть.
Юсуф же организовал и поминки, привёз своего повара, как положено, у нас во дворе поставили стол и шатёр над ним, здесь будут мужчины, для женщин накрыт стол в доме. Сначала чай со сладостями, потом суп – лапша, салаты, закуски. Когда гости уходили, каждому дали выпечку, чтобы помянуть покойного у себя дома.
И вот мы втроём, сначала втроём, подошёл Юсуф, друзья Розы и Саши,  пришла Гульнара, села рядом с нами, потом Зейнаб, они много лет работают в этом доме, садовник Али.
 
     После поминок Юсуф как-то деликатно сказал нам, что просит Сашу переехать к нему, Сашу надо готовить на место Карима, Юсуф должен передать ему дела фирмы. Конечно, я согласилась с ним. Очевидно, что Саша уже всё знал, спокойно собрался, обнял и поцеловал нас, мы вышли проводить его на крыльцо, Саша помахал нам и сел в машину Юсуфа.

     Итак, я осталась без семьи, Роза живёт в кампусе, Саша у дедушки, со мной в доме только слуги Гульнара и Зейнаб, за эти годы мы стали как родные. У нас не было ни одной ссоры или недопонимания, конечно, я же не привыкла командовать слугами, ими занимался только Карим, впрочем, сейчас они прежнему будут выполнять свою работу по дому и получать свою зарплату.

     Вот седьмой день со дня смерти Карима, поминки. Юсуф сказал тогда мне очень важные слова: «Тебе плохо, так найди того, кому ещё хуже и помоги ему».

     - А кому сейчас хуже, чем мне? – Спросила я.

     - Твоей стране хуже, чем тебе, ты забыла, какую войну она сейчас  ведёт? У тебя деньги остались, какие я тебе переводил?

     - Да, я их и не тратила, не на что было, мы с Каримом хорошо зарабатываем. Вы разрешаете?

     - Натали, эти деньги твои, куда хочешь, туда и трать. Мы с Каримом уже дважды отправляли деньги в Россию, да и не мы одни, мы, арабы хотим, чтобы вы, русские, да поможет вам Аллах, победили эту Америку. Хотя Коран запрещает нам, мусульманам, говорить о своей благотворительности, но тебе я говорю  по секрету. Кстати, наша страна не подписала резолюцию ООН, осуждающую российскую военную операцию. Ты рассказывала мне о своём дедушке, о его родственнике из деревни Ване Калашникове, Роза очень много общается  с ним. А ты знаешь, что его сын воюет на Украине? А сам Ваня уже несколько раз ездил к сыну на войну, отвозил продукты, вещи, позвони ему, узнай, что ему надо.

     - Да, я об этом знала, но не думала, что как-то могу им помочь.

     - А ты поговори с Розой, она такая хитрюга, у неё столько знакомых и друзей, и  у них такие тайны, – предложил Юсуф.

     - Я недавно говорила с Ваней, он говорил, что его сын воюет, был ранен, лечился в госпитале. Ваня возит туда гуманитарную помощь.

     -  Мне сказали, что ты каждый день ходишь на кладбище к Кариму. Правда?
     - Да, хожу и не могу без этого, – грустно ответила я,-  и не надо меня осуждать.

     - Аллах тебе судья, - сказал Юсуф, – давай прощаться. Мне пора.

     Юсуф уехал, с ним уехал и Саша, и я попросила Розу задержаться, завтра, кстати, воскресенье, занятий нет. Роза осталась и мы с ней хорошо поговорили. Мы сели на наш белый диван, обнялись, я передала свой разговор с Юсуфом, попросила у неё совета.

     - Мама, я поняла тебя, я тебе расскажу кое-что, но никому не говори. В нашей стране помогают России воевать. Недавно из ЮАР в наш порт пришёл сухогруз, его разгрузили и он должен был идти в Мариуполь порожним рейсом и там загрузить белорусское зерно, но мы купили строительный песок и загрузили в этот сухогруз, он прибыл в Мариуполь, его там разгрузили и песок ушёл на стройки. А ещё некая фирма сообщила в соцсетях, что планирует собирать автоматы для Украины и приглашает сотрудников. Так мы эту фирмочку просто разорили, натравили на неё полицию, нарко - контроль, пограничников, а у них на склад уже были завезены комплектующие, так этот склад почему-то сгорел. – На её лице появилась странная улыбка, то ли радостная, то ли ехидная. - Под давлением США правительство Марокко приняло решение отправить на Украину запчасти для танков Т - 72, решение-то принято, но никто не торопится выполнять его.  Марокко в 1999 году закупил 130 советских танков. Они стояли без дела все эти годы, но под давлением США Марокко передал Чехии эти танки для модернизации, но Чехия вернула 56 танков обратно, как непригодных, 74 экспроприировала и лишь двадцать отправились на фронт, но их судьба неизвестна. Кстати, экс – наёмник ВСУ из Марокко после возвращения на родину пожаловался на угрозы со стороны марокканцев, так как граждане его страны не поддерживает Украину. Мама, мне так стыдно за свою страну, ни одна африканская страна не согласилась помогать Украине, только наше королевство под нажимом США решило передать Украине танки. А вот доброволец Хамза из Марокко защищает Донбасс с самого начала СВО, – Роза рассказывала с такой улыбкой, то ли насмешливой, то ли сардонической. И это моя дочь? Когда она успела стать такой взрослой и умной? – Мама, давай спать, ты устала, а завтра пойдём к папе на кладбище.

     Мне не спалось, и я решила позвонить Ване, боялась, что он не ответит, ещё не ночь, а поздний вечер. Ваня ответил сразу, сказал, что рад моему звонку, сочувствует моему горю, спрашивает, чем он может помочь, а я спросила, чем я ему могу помочь, он секунду подумал и очень неуверенно спросил:

     - Можешь выслать мне специи и пряности? Они мне нужны для собственного бизнеса, и надо привезти на фронт. Этот товар в Марокко  хорошего качества.

     - Могу, говори, что надо, не робей.

     - Да много чего надо, я лучше пошлю тебе список факсом. А ещё дам адрес в Мариуполе, куда можно отправить посылку, почта там работает, а уж волонтёры отвезут их куда надо.

     - Что ещё?

     - Машину, банно-прачечный комплекс, одну я уже отвёз, ещё надо две.

     - Сколько они стоят?

     - Наташа, да они стоят сумасшедших денег.

     - Ваня, сколько они стоят?

     - Сорок пять тысяч рублей.

     - Ваня, я переведу тебе эту сумму, у меня есть деньги.

     - Наташа, а ты не хочешь вернуться в Россию?

     - Нет, здесь могила Карима, здесь мои дети, я не могу их оставить, а пока до свидания.

     Через день я позвонила Юсуфу и попросила перевести  сто  тысяч рублей Ване на счёт, я не знаю, как это сделать, объяснила, что Ваня купит две машины с банно-прачечным комплексом и отвезёт их на фронт. Юсуф обещал помочь мне сделать этот перевод.

     Вскоре приехал экономист Ибрагим Хабиби от Юсуфа и предложил помощь в переводе денег. Он внимательно выслушал меня и сказал:
 
     - Если хотите помочь России, то двух машин мало, одна машина – это пятьсот пятьдесят долларов, у вас на счету больше миллиона долларов. Помогать так уж помогать, а две машины это просто подачка. Я не навязываю вам своё мнение, решать вам. Я сам хочу, чтобы Россия победила Америку.

     - Что вы предлагаете?

     - Перевести сумму для оплаты десяти машин, но попросить отчёта за переведённые деньги.
 
     - Я согласна, переводите плату за десять машин.

     - Если вы серьёзно хотите помочь своей стране, то скажите мне, Юсуф уже давно переводит деньги в Россию, но на определённые цели, я узнаю, что и где надо, и в каких количествах, сообщаю Юсуфу, и мы решаем, какую сумму переводим. Предлагаю свою помощь.

     - Я согласна, Ибрагим, сообщайте и мне, что и где надо, и в каких количествах.

     - Договорились, я хочу сказать, что русские всегда отчитываются куда были потрачены наши деньги. Напоминаю, что Коран запрещает рассказывать о своей благотворительности.

     – Спасибо, Ибрагим за помощь. Скажите, где можно купить лучшие специи и пряности?

     - А вы не знаете? – Удивился Ибрагим. – Я вам дам адрес хорошего магазина, там отличные специи, моя жена покупает специи и пряности только там. Можете позвонить и заказать товар.

     Я поблагодарила Ибрагима, но решила съездить в магазин сама. И на следующий день попросила водителя отвезти меня по этому адресу. Я почему-то думала, что запах специи будет уже на улице, но нет, только вывеска с рекламой указывала на нужный мне товар. Я протянула продавцу переведённый мной полученный по факсу список список специй и пряностей, только спросила нельзя ли надписи на баночках сделать на русском языке.

     - На наших баночках наклейки на пяти языках, в том числе и на русском. Эти специи для России?

     - Да, как вы догадались?

     - Так русские покупают у меня только эти специи и пряности, вот я и догадался. Кстати, здесь за углом почта, можете сразу  отправить свою посылку.
Я оплатила двойной набор специй, один отправится Ване, другой в Мариуполь в волонтёрский центр.

     Я  вернулась домой, и рассказала Гульнаре о посылках в Россию, у меня потребность с кем-нибудь общаться, Карима нет,  дети проживают отдельно, а у Гульнары в гостях была внучка Багира, ей лет пятнадцать. Она молча слушала мой рассказ и вдруг спросила:

     - А можно я напишу письмо русскому солдату?

     - Конечно, можно, – я видела по ТВ как дети пишут на фронт письма, и с какой любовью солдаты читают эти письма, – а на каком языке будешь писать?

     - Напишу на арабском, но при помощи компьютера переведу на русский, написать русские буквы вряд ли сумею, просто напечатаю и всё, а в конверт положу свою фотографию, а куда надо писать?

     - Я дам тебе адрес, это волонтёрский центр в Мариуполе.

     - Спасибо, Натали.

     После Гульнара сказала мне, что Багира на конверте кроме адреса написала: русскому солдату со светлой кожей, белыми волосами и голубыми глазами.
Прошло сорок дней со дня смерти Карима. Я зашла в его кабинет, куда он запрещал мне заходить, осторожно зашла, огляделась и чуть не села от удивления: на стенах развешаны мои фотографии, большие. Первая от двери явно сделана в первый день моего пребывания в этом доме, и я снята в зеркале: белое прозрачное платье с лямочками, красные торчащие соски, чётко видные под ним, макияж, изменивший меня до неузнаваемости повернулась к Кариму с томиком Бернса. Потом я баловалась: чёрные высокие выше колен сапоги, короткая кожаная юбка, кожаное бюстье, красная шляпа и красные перчатки. Потом я беременная в широком платье, опять же беременная плыву в бассейне на спине вверх огромным животом. Вот наше первое утро в клинике и первое кормление. Вот Роза купается в ванночке и смеётся. Вот Розе уже годик, она сидит у меня на коленях, сосёт грудь, держит её обеими руками и смотрит в объектив. Вот первый снимок Саши, Роза знакомится с ним, разворачивает его одеяльце. Вот Саша в ванночке, вот его первые шаги, Роза ведёт брата за ручку. Вот мы в аквапарке, на берегу океана, вот дети в садике, потом Роза в школе, Саша в школе, Роза в колледже, Роза на пороге института вычислительной техники, где она учится сейчас. А вот три моих чудесных снимка, как-то я увидела три платья в арабском стиле, с вышивкой золотыми нитями на воротнике-стойке, на манжетах и на подоле, красное, зелёное и голубое, купила все три, тогда я знала, что Карим снимает меня и сделала разные причёски для фотосессии. Вот мы в России, Роза стоит обняв берёзку, вот Саша на рыбалке, с удочкой на берегу. Вот мы всей семьёй сидим на широком крыльце и улыбаемся.

     А вот мы в пустыне, городские арабы на выходные выезжают в пустыню, ставят палатку и  все выходные живут  в ней. Юсуф несколько раз организовывал для нас такие вылазки, мы выезжали в палаточный городок, ох, какие там звёзды, крупные и яркие, я думала, что самые красивые звёзды у нас, в Сибири, но здесь...А как поют пески! Это надо слышать. Конечно, они не поют, они движутся от дуновения ветра, и их шорох кажется песней, это у кого как фантазия работает. Юсуф надевал джеллабу, арабское мужское белое платье, на голову гурту, белый платок, на платок двойной жгут, а как лихо он в этом длинном и широком платье садился на верблюда и легко спешивался с него. Наши дети легко научились садиться на верблюда и управлять им, мы не учили их садиться на корточки, они садились сами как сидят арабы. И в пустыне Юсуф становился другим человеком, у него загорались глаза и он по-особенному улыбался, как писал Джек Лондон - «зов предков». А вот у Карима глаза не горели от вида пустыни, я думаю потому, что он долго жил в Америке и потерял духовную связь с предками.

     Но вот и сам Карим, но снимали его дети, меня он никогда не просил снимать его. И мне в голову не пришло поснимать его. Короче, все стены в кабинете увешаны нашими фотографиями. Какой же он молодец, и как он любил нас, почему же любил, любит, здесь так чувствуется его присутствие, будто он на секундочку вышел и сейчас зайдёт. На тумбочке лежит пачка альбомов с нашими фото. Я раскрыла только верхний, но мне стало грустно, посмотрю после.

     Потом я стала разбирать бумаги в письменном столе. Вот какие-то медицинские документы, перевела их и ужаснулась: врождённый дефект сердечной перегородки. Прочитав арабский медицинский справочник, я поняла, что он был обречён. Да ещё сердечная недостаточность, сначала острая, потом хроническая. Вот бланки  анализов: аневризма сосудов головного мозга, атеросклероз, гипертония. В большой коробке пачка лекарств, все упаковки начатые, некоторые наполовину пустые, я насчитала одиннадцать лекарств, понятно – Карим лечился, но никогда не говорил об этом. Кариму недавно исполнилось шестьдесят восемь лет.
И тут я обратила внимание, что нет столика с алкоголем, его я видела в свой первый день, Карим тогда предложил выпить и в его доме оказалось наше шампанское. Наверно, Карим выпивал, когда умерли его дети и Фатима съехала к отцу. Понятно, когда появилась я, Кариму стало не до выпивки, да ещё приходилось лечиться от бесплодия.

     Осмотрев всю комнату, я вспомнила, что никогда мы с Каримом не говорили о любви, я не раз собиралась сказать Кариму как я люблю его, но так и не собралась. Завтра приду на могилу и скажу ему вслух: Я люблю тебя.

     А после ужина я услыхала голос Багиры, внучки Гульнары, я позвала её, она зашла такая радостная и счастливая, она размахивала конвертом, ясно, она получила письмо из России. Само письмо она не дала читать, но показала фото, на нём молоденький солдат белокожий, светловолосый, голубоглазый в майке – тельняшке с синими полосками, брюках хаки и высоких берцах, в руках автомат. По-моему, этот солдатик или ровесник Багире, или чуть-чуть старше её. Девочка так счастлива.

     На следующий день я пошла на могилу Карима поговорить с ним, сказать о моей любви к нему и поблагодарить за фотографии. Может, я схожу с ума, но мне кажется, Карим отвечает мне, у нас с ним получается диалог. Карим похвалил меня за перевод денег Ване на машины, похвалил за посылку со специями и пряностями, я рассказала ему о Багире и письме, полученном ею из России, он порадовался со мной. На выходе с кладбища я увидела имама, поздоровалась с ним, он меня узнал и подошёл ко мне.

     - Ты жена Карима Орзул? – Спросил он.

     - Да.

     - Ты мусульманка?

     - Нет.

     - Католичка?

     - Нет.

     - Иудейка?

     - Нет.

     - Христианка?

     - Я русская.

     - Ты назвала свою национальность, но не сказала какой ты веры, ты атеист?

     - Я не атеист, я просто неверующая

     -А тебя родители не водили в храм?

     -Нет, они погибли, когда я была маленькой. Меня вырастил дедушка, а он коммунист, он был членом КПСС, так что в храм мы не ходили.

     -Я читал о вашей КПСС, уверен, твой дед достойный человек. Однако, нельзя быть неверующей. Ты потеряла мужа, тебе сейчас тяжело, если ты каждый день ходишь к нему на кладбище, мне смотритель кладбища  рассказал о тебе. Я тебе очень советую пойти в церковь Святой Троицы на улице Хасана Второго, это неподалёку, сегодня там читает проповедь отец Михаил. Иди, женщина, я позвоню отцу Михаилу, он тебя встретит, никогда и никому не говори, что ты неверующая, да спасёт Аллах твою бессмертную душу. Твоё место в православной церкви.

     Он ушёл, а я долго стояла в раздумье, куда мне идти. А в самом деле, кто я? «Блажен кто верует, тепло ему на свете», вспомнила я строки из Грибоедова. А мне тепло на свете? Почему-то мне показалось, что Карим разрешил идти в церковь Святой Троицы, и я пошла, она оказалась совсем близко, на крыльце стоял пожилой мужчина в чёрном одеянии, с крестом на шее и смотрел в мою сторону. Понятно, наш имам действительно позвонил ему. В это время на колокольне церкви зазвонили колокола, конечно, не в мою честь, на моих часах полдень. И впервые, после смерти Карима, мне стало легко на душе, и я прибавила шаг.


–