Деточка

Из серии рассказов "Дорогие москвичи и гости столицы"

Уроки на сегодня закончены.
Очень этому рада. Даже получилось выйти из школы засветло.
Вчера весь день лило, а сегодня распогодилось. Солнце такое рьяное, что жмуриться надо.
Ну, это  после сумрачного школьного вестибюля, конечно.
А еще солнце шпарит так надсадно потому, что оно на излете и через полчаса настанут ноябрьские сумерки.
Не хочется сразу домой, из шума в тишину.
Хочется некого переходного момента и я решаю, пока солнце такое яркое, обойти вокруг квартала.
Иду себе, улыбаюсь своим мыслям, получив на сегодня свободу.
Под ногами ковер кленовых листьев.
Они такие невероятно - желтые, что я, человек с дипломом художника, не сразу могу подобрать характеристику цвета. Кадмий? Нет, не совсем. Охра? Тоже нет, слишком просто было бы. Совершенно волшебный неведомый  цвет, глаз не отвести!
Все было бы замечательно, но листья мокры, ведь вчера ливмя-лило. Приходится смотреть под ноги, чтоб не поскользнуться на ворохе листьев.
Дворники их сдувают, конечно, в кучи своими пушками, но сейчас это бесполезно. Надо, чтоб хоть чуть-чуть посуше стало, тогда и листья можно будет собрать.
Впереди неуверенной походкой семенит старушка, опираясь на палочку. Согбенная от возраста. Этакой темной кляксой выделяется на золоте кленового ковра.
Единственное яркое пятно - пронзительно синий цвет бахил на ее ботиках.
Догадываюсь, что она идет из поликлиники, которую мы обе миновали и она у нас за спиной.
Нагоняю старушку, понимая, что она забыла стащить с ног бахилы, выходя из поликлиники.
То ли память уже совсем ветхая, то ли доктора сказали ей что-то невеселое, отчего она забыла разуться.
Обгоняя ее, говорю: "Извините, пожалуйста! Вы забыли  снять бахилы, а в них можно нечаянно поскользнуться!"
"Что?" - не понимает она, к ней ли я обращаюсь или ей показалось.
-Говорю, вы бахилы забыли на ногах. Ведь так и травмироваться недолго! Надо снять!
Бабуля, наконец, понимает, что я ей говорю и начинает растерянно озираться в поисках лавочки или какой-нибудь другой подходящей опоры. Ничего подходящего поблизости, увы,  нет.
Она растерянно смотрит на меня - мол, как же быть?
И говорит виновато: " Я, наверное, не смогу нагнуться..."
"Ничего страшного, - отвечаю. - Я смогу нагнуться. Давайте, я их с вас сниму!"
"Ой, да что вы? - стесняется бабуля. - Как же..."
Я без лишних слов нагибаюсь. Рву один, затем второй, обираю синие клочки со старческих ног.
"Вот и все!- говорю я разогнувшись и комкая в кулаке то, что еще минуту назад было чехлами для обуви. - Идите себе без боязни!"
Старушка смущена ситуацией и что-то невнятно бормочет. Вроде, ах, я старая тетеря, вот же разиня, надо же...
Похоже, она из той московской интеллигенции, которая готова смущаться и чувствовать себя виноватой за все ситуации, в которых она ни в чем и ни капли не виновата.
Уйдя вперед, оборачиваюсь и махнув рукой приветственно, говорю, как сейчас принято повсеместно: "Хорошего вам дня!"
И слышу, удаляясь, в спину старческий надтреснутый голосок: "Деточка, спасибо вам! Всего вам самого наилучшего, деточка!"
Это меня безумно трогает- ласковое обращение.
Если учесть, что у "деточки" каждый день прибавляются седые волосы, все равно, для нее я"деточка".
Ведь, очевидно, между нами разница в целое поколение.
Ей сложно нагнуться на улице, а я еще могу себе это позволить.
Казалось бы, такое простое дело - помочь снять старушке забытые на ногах бахилы.
Казалось бы, такие простые слова благодарности: "Спасибо, деточка!" Да что в них особенного?
Но почему-то я не могу забыть эту ничего не значащую  историю.
Незначащую?  Неправда.
Ведь добро ответно порождает добро.
А это дорогого стоит.