ЛИФТ или Вперед в преисподнюю!

     Она, обвешанная мехами и брильянтами, грациозно ступила  в ярко  освещенный лифт.
     Он неторопливо вошел следом.

     Лифт был отделан зеркалами. И стены и потолок.

     На мгновение они замолчали.

     Она  быстро осмотрелась и опустилась на мягкое сиденье.

     Он сел рядом с ней.
     Они поцеловались.

     Она кокетливо поправила свои блондинистые кудряшки, улыбнулась в зеркало и прижалась к нему.
    
- Ты меня любишь?

     Он  ответил долгим поцелуем.

     Лифт опускался.

- Я так люблю бывать везде с тобой. ( прижалась к нему еще
теснее) так хорошо нам вдвоем, правда? ( заглянула ему в
глаза).
- Хорошо, что ты пришла, моя птичка. Я уж и не надеялся.
Официант несколько раз подходил. А я и не спросил тебя,
что заказывать.

     Он закурил.

- Ах, заказал бы, как обычно…  Хотя как раз сегодня мне
хотелось  того рагу, что на прошлой неделе…   Но после его
истерик я так я так долго прихожу в себя…

     Она капризно передернула  голыми плечами.
     Шикарное боа скользнуло на пол.
     Никто этого не заметил.

- Если бы ты знал, чего мне стоило оторваться от него!
  Сколько крови  моей он выпил! Он думает, я его
собственность!  Он такой несносный! Я только собираюсь
накраситься, а он уже спрашивает, куда я собралась? Как
будто я его вещь и не имею права на личную жизнь!

     Он откинулся на спинку сиденья и пустил струю дыма в зеркальный потолок.

- И что же ты?
- А что я? Разве я арестантка? Я ему спокойно так  говорю:
иду, куда хочу, потому что это мое дело. Мое, а не его!
Так он уселся и таращился все время, пока я одевалась!
Представляешь, что я испытала?

     Она звучно высморкалась.

- Такие издевательства! Хоть бы слово! Уставился и молчит. Садист. А я вся перенервничала: тряпок – тьма, а надеть нечего! Как по твоему, мне бежевое идет?

     Она встала и покрутилась перед зеркалами.
     Он кивнул и выпустил дым колечками.

- Тебе все к лицу, милая! Во всех нарядах ты
Ослепительна!

- Но, может, все-таки розовое лучше?

     Он поймал ее за руку и нежно притянул к себе.
     Они слились в долгом поцелуе.

     Лифт опускался.
    
     Наконец, они оторвались друг от друга:

- И  уже у порога он схватил меня за руку, да так грубо, до сих пор болит.  Вот так стиснул и молчит. Ну, до свиданья, говорю ему. А он смотрит, как припадочный, вцепился в руку… Ну такой упрямый, просто сил нет.

     Он взял ее руку с колен и нежно поцеловал.

- Бедная моя малышка, как ты настрадалась. Но теперь, слава Богу, все позади!

- Ты не представляешь, милый, как ты прав! Я что, не имею права развлечься? Ведь с ним – тоска. У него все так: то  драма, то – трагедия. Зачем быть  таким серьезным? Жить надо просто и весело! Правда, милый?

- Бедная крошка.

     Поискал, куда бросить окурок.

- Ты не представляешь, сколько мне пришлось вынести! Так еще никто не страдал! Ужасно, ужасно! Я так страдала! Так не страдал никто!

- Сколько тебе пришлось вынести!
 
     Забросил окурок под сиденье.

     Нежно взял ее руку и поцеловал в запястье.
     Она поцеловала его в ответ.
 
- О, только ты понимаешь меня.

- Дорогая!

     Опять слились в долгом поцелуе.

     Лифт опускался.

- Только с тобой я испытала блаженство. Сидеть там,
наверху и смотреть на звезды, видеть дали и мечтать… О, я
никогда этого не забуду! А он, муж, всегда такой серьезный,
такой невозможный, Ну никакого романтизма!

     Он прервал ее страстным поцелуем.

- Ну, никакой  поэзии, ему она просто
недоступна!
- Это ужасно! 

     Закурил новую сигару.

- Правда ужасно? Просто невыносимо скучно сидеть и говорить о таких вещах. Мы сейчас с тобой выйдем и хорошенько повеселимся. Ты ведь любишь меня?

- Еще как!

     Он впился в нее долгим поцелуем.
     Отведенная рука его держала дымящуюся сигару.
     Постукивая пальцем время от времени, он осторожно стряхивал пепел на пол.

     Лифт опускался и опускался.

- Мы будем любить друг друга сегодня ночью, как никогда прежде, да?

     Лифт опускался.

- А твоя как? Неужели отпустила тебя без истерики?

- Ей не до меня теперь. Наш младшенький, Эмиль приболел. Она всю ночь над ним просидела, и в спальню даже не зашла. А я (он сделал жест рукой), мышкой, мышкой – ускользнул, и… вот, я с тобой!


     Он встал.
     Посмотрел на себя в зеркало.
     Она тоже смотрела в отражение и оправляла слегка примятые перышки.

     Он подошел к двери.

- Что же это такое с лифтом? Почему он до сих пор  не
останавливается? А? - Повернулся к ней.- По-моему, мы здесь сидим достаточно долго. Разве не так?

- Да, милый, ты прав. Время  летит так быстро.

     Она достала из сумочки пудреницу и помаду, стала поправлять макияж.
     Он пытался заглянуть в дверную щель.

- Боже мой! В чем же дело? Мы будто падаем в яму и длится это целую вечность.

     А лифт между тем все опускался и опускался с хорошей ровной скоростью  все глубже и глубже.

     Обеспокоенная его встревоженностью, она встала и подошла к нему.

- А мы сами можем остановиться?

     Они осмотрели помещение, но кроме зеркал ничего не обнаружилось.
     Парочка вновь вернулась к дверям лифта.

     Он почти обнюхал двери.

- Если чем-то подцепить, то, пожалуй, можно приоткрыть дверь.И тогда лифт автоматически приостановится.

     Она покрутила в воздухе пальцами:

- Но чем, чем подцепить?

     Он взглянул на ее блестящую театральную сумочку. весело болтавшуюся на ее пухленькой ручке.

- Этим, надежным чем-то… нужен домкрат… или лом.

     Она открыла свою сверкающую сумочку.

- Лом?

     Он бросил взгляд в ее сторону.
     В пухлых пальчиках ее вертелась изящная маникюрная пилка.
     В глазах его мелькнула злоба.

- Лом!- Рявкнул он.

     Она всхлипнула.

- Мне страшно.

- Спускаемся будто в подземелье. - Мрачно произнес он.

     Она захныкала, повиснув  на его руке.

-Мне страшно, любимый!

     Он тупо смотрел то в одно зеркало, то в другое.
     И гладил ее спину.

- Ужас какой-то!- Вглядывалась она в зеркало.- Что нам делать?

- А какого черта тут сделаешь? - Сказал он неожиданно спокойно. - Это похоже на бред. Надо лифтера позвать. Или этих, ремонтников.

- Ремонтников? Давай позовем ремонтников! - Согласилась она.
- Зови! - В его голосе слышалось раздражение.
- Лучше ты позови.
- Как я позову?! Ты что? Не видишь?! Тут ни телефона, ни кнопок!
- Но как-то же их вызывают? Попробуй, дорогой.
- Как?! -Взорвался он. -Ты идиотка?!


     Она разрыдалась.
     Он обнял ее за плечи и отвел на сиденье..

-Ну, перестань, дорогая. Не плачь. Надо отнестись к этому разумно. Все равно тут ничего не поделаешь... Присядем... Ну  вот, посидим рядышком. Посмотрим, что будет дальше. Должен же он когда-нибудь остановиться. Хотя бы перед самим сатаной!

- И подумать только, чтобы такое случилось с нами именно тогда, когда мы собрались как следует развлечься! - Пудрила она носик.

- Да, черт знает до чего глупо!

- Ты ведь любишь меня, правда?

- Дорогая малышка! (крепко прижал ее к груди).

     Они слились ненадолго в поцелуе.

     Лифт опускался.

- Жарко.- Пожаловалась она с капризной ноткой в голосе.

     Он вытирал лицо галстуком,  но  тут же достал платок.

- Да, что-то очень припекать стало.

- Душно.

- И как будто дышать нечем.

     Она пристально изучала себя в зеркале:

- У меня от жары прическа испортилась.

- Пустяки.

- И макияж потек.

-  Ерунда. Ты хороша, как никогда.

- Правда?

     Они поцеловались.

     Лифт опускался в полной тишине.

     И, наконец, лифт остановился.

     Двери со скрежетом разъехались.

     Нестерпимый свет ослепил их.
     На мгновение оба зажмурились, а когда открыли глаза, в проеме высилась черная фигура, смутно знакомая.
     С рожками и черным хвостом.
 
     Черт отвесил глубокий поклон:

- Добрый вечер! Господа-а!
 
     Черт, оказавшийся во фраке, жестом пригласил новоприбывших на выход.

     Он и она, крепко прижались  друг к другу, с опаской вышли из лифта.

     Она, рассмотрев черта:

- Кто это? О Боже!
- Кто это? - Повторил он.

     Черт, щелкнув каблуками:

- Черт! Вы в аду-с, господа! Добро пожаловать! Но это не так страшно, как вы думаете. Надеюсь, господа даже получат
удовольствие.

     Черт подмигнул вначале ей, потом ему.
     Она вцепилась спутнику в локоть.
     Пыталась рассмотреть непроглядную темноту длинного коридора.


- Только на одну ночь, насколько я понимаю? - Вежливо поинтересовался черт.

- Да-да! - Воскликнул он, обрадовавшись. - Только на одну ночь!  Оставаться дольше мы не собираемся! Ни в коем случае!

     Она с опаской осматривались, но кроме грязных стен таинственного коридора увидеть ничего не удалось.

- Господа, кажется, любят друг друга? - Спросил черт.

- Да, бесконечно. - Отвечала она, еще теснее прижавшись к нему.

- Тогда, прошу за мной! -Вильнул хвостом черт.

     Жестом пригласил парочку за собой, вглубь коридора.

     Некоторое время они шли в темноте.
     Но вскоре за очередным поворотом тускло мигнул глаз старинного фонаря.
     Они прошли под ним, и опять двинулись на ощупь по  коридору в кромешной тьме.

     Внезапно он наткнулся на черта, она ткнулась ему в спину.
     Черт открыл невидимую дверь и деликатно отступил  назад, пропуская парочку.

     Под засаленной лестницей у стойки в полумраке маячила круглая морда улыбающейся чертовки с большими грудями. 
     Маленькие глазки ее глядели понимающе и дружелюбно.

- Ах, это вы, господа! - Воскликнула она с такой восторженностью, будто век их тут ожидала. Пожалуйста, ваш номер восемь.

     Чертовка  протянула парочке ключ.

     Черт поклонился парочке и исчез.
     Чертовка тоже словно растворилась в воздухе, несмотря на изрядную полноту.

     Они двинулись по замызганной лестнице вверх.
    
     Комната номер восемь на третьем этаже оказалась тесной каморкой с низким потолком.
     Посередине стоял стол, покрытый грязной скатертью.
     К стене притулилась подозрительного вида кровать.

- Вполне уютно. -Пробормотал он.

     Их губы слились в долгом поцелуе.

     В комнату тихо вошел человек в форме официанта.
   
     Одежда его сверкала чистотой – и фрак, и манишка.
     Ступал он бесшумно, и двигался, как автотмат, словно не сознавая, что делает. 

     Неподвижные глаза на строгом лице официанта смотрели прямо перед собой.
     Он был мертвенно бледен, а на виске его зияла дыра.

     Человек неслышно вытер столик.
     Так же  бесшумно подмел пол и вынес корзину   для мусора.

     Они не обращали на вошедшего никакого внимания.
     Продолжали  обниматься,

     У выхода официанта догнал голос ее спутника:

- Принесите нам мадеры!

      Человек поклонился и исчез.

      Он встал, снял пиджак, повесил его на спинку стула.

- Раздевайся!

      Она возразила неуверенно:

- Но ведь человек еще вернется…

- Ну, малютка. В местах вроде этого глупо стесняться.
Раздевайся – и все!

     Шелковое платье с шелестом скользнуло вниз по ее   ладной фигуре.
     Она осталась в кружевных чулках и в тонком нижнем белье.

- О! Шарман!

     Она кокетливо покрутила корпусом, поискала глазами зеркало.
     Но зеркала поблизости не оказалось.
     Он не сводил с нее восхищенного взгляда.

     Она уселась к нему на колени.

- Подумать только. Мы с тобой в таком необыкновенном
романтическом месте! Как поэтично! Я не забуду этого
никогда!

- Ты обворожительна, прелесть моя! - Гладил он ее спину.

     Губы их слились в долгом поцелуе.

     Совсем бесшумно отворилась дверь. и снова вошел официант.               
     Неторопливыми движениями автомата он поставил на стол высокие фужеры, налил в них вино.
    
     На его бледное лицо упал свет от бра, осветив пулевое отверстие на виске.
     Она вдруг вскрикнув, вскочила:               
               
- Боже мой! Макс! Так это ты! Ты! О, Боже мой! Он умер! Он застрелился!

     Она заметалась по комнате, хватаясь то за одно, то за другое.

     Официант выпрямился и стоял  совершенно прямо, как карандаш.
     Не шелохнувшись.
     Взгляд его был устремлен прямо перед собой.
     Бледное лицо его было серьезным.

     Она, наконец, наткнулась на платье и теперь судорожно пыталась в него влезть.

- О, Макс! Что ты наделал, что ты наделал! Как ты мог?..      
Если бы мне пришло в голову…  Если бы я только
подумала… что ты, что так… уверяю тебя, я осталась бы
дома  с тобой. Но ты ведь никогда ничего такого не
собирался  делать. Никогда не говорил ничего такого… И
ты  не сказал мне ни слова, когда я уходила! Ни единого
слова!  Откуда я могла знать?! Ты же молчал! О Боже!

     Ее била дрожь.
     Она никак не могла натянуть на себя узкое платье.

     Ледяной бесцветный взгляд официанта упал на бьющуюся в истерике женщину.
     Этот взгляд прошел сквозь нее.

- О, это ужасно, ужасно! – Кричала она. -  Я не хочу здесь
оставаться! Уйдем сейчас же! Я этого не вынесу!

     Натянув платье и подхватив сумочку, не оглядываясь, она выбежала из комнаты.

     Он сорвал со стула пиджак и спешно последовал за ней.

     Официант остался  один в пустой комнате.

     Он осмотрел ее  пустым немигающим взглядом.
     Поставил на поднос бутылку с бокалами и с тем же бесстрастным выражением на лице двинулся к выходу.
     Вино в бокалах даже не качнулось.


     Парочка бежала  вниз по невозможно грязной, засаленной лестнице.

     Он едва поспевал за нею.

     Вдруг она поскользнулась  и села прямо на заплеванный, в окурках пол.
     Внизу стояла та же рогатая старуха.
     Дружелюбно и понимающе ухмыляясь, она кивнула парочке.

     Оказавшись на улице, она осмотрелась и… успокоилась.

    Он обнял ее за талию, поцеловал в шею и они торопливо зашагали к площади.

     Площадь оказалась задымлена сильнее  прежнего.
     Но яркий свет светил так же нестерпимо.

     Они снова наткнулись на черта-распорядителя.
     Он прохаживался по площади, словно поджидая кого-то.
               
- Как, уже все? – бросился он к парочке. – Надеюсь, 
 господа остались довольны?
               
- О, это было ужасно! - Воскликнкла она, едва не плача.

- Не говорите так! -  Возразил черт. - На самом деле вы так не думаете. Посмотрели бы вы , сударыня, каково было в
прежние времена! А теперь на нашу жаровню просто грех жаловаться. Мы делаем все, чтобы человек не
только не почувствовал боли, но и получил удовольствие.

- Что правда, то правда. - Согласился спутник дамочки. - Надо признать, что стало гуманнее.
 
- Идем в ногу с эпохой!  - Продолжал хвастаться черт.- О, да.  Модернизировали все сверху донизу, дизайн осовременили 
Все, как полагается. Теперь остались только душевные муки.

     Она вздохнула:
                - И слава Богу!

     Черт любезно проводил их к лифту. 
     Отвесил низкий поклон.

- До свидания! Добро пожаловать снова!
               
     Дверцы закрылись.
     Лифт  пошел вверх.

     Она бросилась к мехам на полу лифта.

- Да вот же она, моя горжетка! А я все думала, где же я ее оставила? Посмотри, милый!               
               
     Она закуталась в меха, поправила золотистые куделечки, припудрила носик, подкрасила губки и опустилась на сиденье рядом с ним.

     Он вежливо отвел в сторону руку с дымящей сигарой.

     Она склонила голову ему на плечо.
               
- Как все же хорошо, что все это кончилось.

     Он смотрел  в зеркало, поправлял пятерней жесткую
прическу.
 
 Да, хорошо.
                - Без тебя я бы этого не вынесла.

     Губы их слились в долгом поцелуе.
     Наконец, утомленные, они оторвались друг от друга.
               
 - Подумать только, что он мог такое сделать! Но он всегда  был со странностями. Он никогда не умел смотреть на вещи легко и просто, естественно. Для неговсе было вопросом жизни и смерти.
               
     Он с удовольствием затягивался сигарой.
               
                - - Ну и глупо.

- Ведь мог же он мне об этом сказать. Я бы осталась дома. А то сразу...  стреляться. Что люди могут подумать? Бог знает что! А с тобой мы могли бы встретиться в другой вечер.
               
               
     Он снова притянул ее к себе.
               
- Ну, конечно. Встретились бы в другой раз.

     Она обвила руками его шею.
               
- Любимый мой. Что мы сидим и говорим об этом? Ведь все давно уже позади.

- Да, моя девочка. Все уже давно позади.

     Он заключил ее в объятия.

     Лифт шел наверх.


- Тебе не кажется, что мы очень долго поднимаемся? -Спросил он.
 
     Она куталась  в  меха.

- Да, долго. И становится прохладно.


- Прохладно?! - Возмутился он. - Да я замерз, как  собака!
 У меня зуб на зуб не попадает. Ты не чувствуешь того,  что я ощущаю. Ты же в мехах!
                - Милый, но я не могу тебе отдать горжетку. Она же
                дамская.

     Непонятно откуда раздался  не то детский плач, не то стон.
     И женский голос будто  выдохнул « Эмиль!».

     Он прислушался, приподняв голову к потолку.
                - Ты слышала?
                - Да, как будто. Но что это было?          
               
     Лифт шел наверх.

   


.