Глава 4-5. Второе пришествие

Бобылка всё мучилась, кто бы мог стать ей в таком деле союзником? Козловцева, Ольга Михайловна? Немка вряд ли, они с Воровкой – друзья, в трудное время она кормила внуков Ненашевой разносолами. Хотя она тогда ей по телефону истерику устроила. Но процесс пошёл, его нельзя было остановить.
Но для начала надо бы навести мосты. Те «общения» с бабками она все эти годы вспоминала с отвращением, но в своё время они были единственным лучиком в кромешном одиночестве.
И в понедельник Бобылка позвонила сестре Ольге Михайловне, дабы узнать, будет ли удобно, если уже в этот четверг она придёт на общение к брату Валере.
- Инночка, да все будут только рады! Это тот самый дом, где магазин «Четыре лапы»!
- А вы сейчас ходите? – с надеждой спросила Инна.
Она боялась идти одна.
- Нет, Инночка, сейчас нет.
- А Валентина Сергеевна?
- Нет, она болеет, и не ходит. Приходи, Инночка, а потом расскажешь. Валера, он женат на Гале, и у него четверо деток: Рувим, Сашенька, Самсон и Анечка.
Бобылка заранее посмотрела, где этот дом. Естественно, что новостройка (учитывая возможный источник побочного заработка). В незапамятные времена здесь был облупленный жёлтый особняк, и мама говорила бабушке, что его «перевезут», и Инне представлялся грузовик с домом в кузове. Хотя в довоенной Москве как-то перевозили здания по специальным рельсам.
Сейчас же на месте мрачного жёлтого особнячка выросло нечто неровное, как постриженные дворниками кусты, из кирпичиков. Ба, да в этой башенке Воровка лестницу намывала! Как она могла забыть!
Инна, как заправский разведчик, осмотрела двор, нашла нужный ей третий подъезд. Всё здесь было не по-людски, нумерация не с того конца. Как и у Марты Даниловны.
У первого подъезда к ней кинулась бабка, похожая на коротенькую толстенькую сардельку:
- К кому? Кого вам?
- Женщина, да у меня тут любовник живёт. Жену ещё не выставил, я уже замёрзла ждать! – и, довольная своей похабной шуткой, поспешила домой.
- Это ты к Кольке? – оживилась бабка.
- Нет, к Мишке. У него чёрный «Бумер», знаете такого?
Инна вспомнила, что в начале 80-х на месте этого человековейника была роща. Вот её мама сидит в компании отчима и его друзей, счастливая, смеётся. Они часто приходили сюда. Как-то летом разожгли костёр и пекли картошку. Их было пятеро, - мама, Инна, отчим (тогда, в свои два года, она вообще не знала, как его называть), и два его друга, Кущин и Тутов. Каждый из них пел одну песню. Кущин: «Давай закурим, товарищ, по одной…» Тутов: «А костёр горит, разгорается…» Отчим пошлую: «Небоскрёбы, небоскрёбы…»
Роща эта была за грязным овощным магазином, где всё было в земле. Его закрыли, потом подожгли, останки снесли, дорогу закатали в асфальт. Сейчас там два высотных дома. Протасова там гувернанткой работала. Где она теперь, жива ли?
В четыре часа дня позвонил Харитонов и предложил ей… работу в такси!
- Четырнадцать тысяч ты всё равно получишь! Ну, не Ленку же туда направлять!
Инна не могла поверить такому счастью. Вскоре ей позвонила старший диспетчер Олеся Николаевна и назначила на завтра, в десять. Это было на территории бывшего металлургического комбината, рядом с церковью детей Божьих. Бобылка сочла это за перст судьбы.
Работа предлагалась со стороны Варакина, председателя Общества инвалидов. Этот известный в районе чиновник и пьяница имел твёрдые принципы брать от здоровых всё, что можно, ничего не давая взамен. Для него людьми были только инвалиды, не-инвалиды – дойные коровы.
А таинственная Ленка, которую Инна никогда не видела, была его помощницей. Кривая, косая, сильно пьющая, она хотела куда-то вырваться, а её все осекали.
Утром опять пришёл Игнат. Он нигде не работал, жил за счёт своей сожительницы. Герман тоже не вышел на работу, - отходил после своего собственного производства. И Инне негде было переодеться, пришлось хорониться в ванной.
Она пешком дошла до Сталепрокатной. Предприятие не было полностью уничтоженным, что-то там ещё производилось. На проходной не пускали, не понимали, какое вообще такси в царстве чермета? Если бы Инне не позвонила старший диспетчер, она решила бы, что всё это сон.
- А, это тимуровское такси! – сообразил охранник. – Такси «Подача»!
Контора располагалась на четвёртом этаже бывшего заводоуправления. Здание тесное и пустое, как в страшном сне. Узкие лестницы, коридоры. Как вообще здесь можно находиться целыми днями, и не сойти с ума?!!
Старший диспетчер Олеся Николаева оказалась мужеподобной, в дорогой светлой блузке и брюках, с эффектной тифозной стрижкой. Увидев соискательницу, она была возмущена до крайности:
- Вы знаете, я просила Владимира Георгиевича найти молодую женщину, а не вас!
Хотя сама была явно старше. Но о работе рассказала сквозь зубы:
- Я, конечно, могу обучить вас и поставить в смену, но это будет бесполезно! Мои девочки каждый вечер пьют валерьянку! Но вы, я вижу, женщина спокойная… Здесь надо хорошо знать компьютер и всё время сидеть в интернете.
- Так я знаю компьютер.
- Какую программу?
- Ворд Виндоуз.
- Здесь специальная программа! У вас есть хронические заболевания, вам можно работать в ночные смены?
- Можно, - соврала Бобылка.
Она ещё не совсем оправилась от летней болезни, во время которой у неё оказалась повреждена ЦНС. Но невролога к ней не приглашали и кололи тиамин, значит, обойдётся. И ни о каких ограничениях ей не говорили.
Старший диспетчер и сама не знала, чего хотела.
- Наш начальник – человек жёсткий.
- Ну и что? На то он и начальник.
Инна и не работала всю жизнь с целью, чтобы её не прессовали, жила сегодняшним днём.
- А вы Солянку хорошо знаете?
Но Бобылка не знала бывший дачный посёлок, ныне городское поселение, вообще, но это существенной роли в её судьбе не сыграло.
Инна выползла из заводоуправления, как оплёванная, и подумала, что пока она тут точила лясы с тифозной, Воровка в километре отсюда вела свою загадочную молитвенную группу. Вот бы нагрянуть, да поздно!
Когда она уже подошла к своему дому, позвонил Харитонов:
- Ну как, тебя уже можно поздравить?
- Меня не взяли. Сказали, что я слишком старая.
- Да ты что?! Что же, только молодёжь на работу берут? Ну, не переживай, может что-то ещё найдётся…
- Да ни черта у вас не найдётся!
- Да я-то не виноват… - но Инна уже отключилась.
А вечером Инну ждал ещё один удар в спину. Квартирантка Таня, как вся их нация, сладко запела:
- Инночка, ко мне сегодня на улице подошла женщина и спросила: «Это вы в … квартире живёте? Так передайте Инне, что у неё двадцать пять тысяч долгу!»
И Бобылка готова была в тартарары провалиться от стыда! Нет, завтра она кого-нибудь убьёт!


Глава 5
Миссия не выполнима

Снова на камень рука натыкается: стой!
Снова стена предлагает вступить с нею в бой.
Анатолий Крупнов, «Стена».

И вот он наступил, этот час икс, четверг. Бобылка вышла за полтора часа до начала.
Так рано рваться к незнакомым людям было совершенно неприлично. И Бобылка осмотрела весь ассортимент зоомагазина: вот кошачья миска с нарисованной рыбьей косточкой, - жаль, что она не может её купить для Люки.
Потом Бобылка ещё долго-долго стояла у подъезда. Время уже стало поджимать. Но тут подошёл маленький армянин, и стал звонить по сотовому:
- Валер, а у тебя какая квартира? … первая?
- Вы на общение? – обрадовалась Бобылка. – Я тоже, пойдёмте вместе!
Консьержка ничего у них не спросила.
Сестра Светлана Михайловна, хозяйка, мать брата Валеры, которую в воскресенье Бобылка приняла за Валентину Петровну, очень удивилась, увидев её, но, по правилам детей Божьих, не имела права выгонять неугодного и неприятного человека. И женщина обняла новую сестру по регламенту церкви.
Армянина, - седого, маленького, классического, - звали Сергей Ашотович. И Инна вспомнила его: они же в воскресенье сидели за одним столом у окна, пили чай, а братья говорили о машинах.
Передняя оказалась роскошной, с серыми шелкографическими обоями. Бобылка не знала, куда себя деть, но положение спас Вован:
- Ин, присаживайся, раз пришла.
Лучше бы уж не приходила, ясное дело.
Занимались в кухне. Стол и громоздкие деревянные стулья – в модном рыцарско-средневековом стиле. В потолок вделаны энергосберегающие лампочки.
Довольно скоро Бобылка обрадовалась, что бабки из старой гвардии сюда не ходят и не вносят свой тлен. Но эти новые люди показались ей совсем неплохими ребятами, в отличие от тех, что она видела у детей Божьих раньше. Взять того же любовника Воровки, брата Мишу, которого она потом посадила. Вот лысый брат в чёрно-белом полосатом джемпере, планшет – продолжение руки. Ещё один лысый и пузатый, вроде Олега Евгеньевича из сериала «Физрук», это он сказал на том служении про нетленные трупы. Потасканный и темноволосый мужчина по имени Вася, которого Инна приняла за армянина, а он оказался персом, полиглотом, носителем языка фарси! Да всех разве упомнишь!
- Я фарси люблю, он очень красивый, - сказала женщина с короткими
платиновыми волосами, которая в воскресенье была на семинаре.
А вот Воровки не было, что удивительно. Но она всегда опаздывала.
К чаю были поданы роскошные пироги, - большие, с мясом и луком, с красивым защипом на «спинке».
Проходили здесь Евангелие от Матфея, - как и в группе сестры Юлии Коржаковой, будто Инна и не расставалась с ними на целых семь лет. Но если на Вьюнке за одно занятие умудрялись пройти две главы, но здесь полтора часа разжёвывали два стиха.
Вован вызвонил какую-то страшную как смерть, исхудалую сестру с чёрным крашеным каре, которая работала в администрации. Возрастная сестра Галя страдала анорексией, на неё смотреть было жутко.
Но сначала решили попеть. Брат Валера взял гитару, всем раздали сборники «Песнь возрождения». Инна уже и забыла о таком. Бобылка не хотела петь, но её заставили. Дети Божьи раскрыли книги, уткнулись в планшеты и завыли:

Манит сердце мечтою
Высь небес голубая,
Нашей общей судьбою
Стала вера живая.

Он нас сделал родными,
Он нас сделал друзьями.
Дал нам новое имя,
Нас зовут христиане.

Особенно старалась женщина с платиновыми волосами, та, которой нравился фарси. А Потаниной так хотелось дать кому-нибудь здесь в морду!
А Воровки так и не было.
Но одной песни им было мало!

Хорошо, когда вместе в общенье
Мы сольёмся единой хвалой.
Хорошо, когда скорби в терпенье
Переносим с надеждой живой.

Хорошо, если сердце свободно,
Хорошо, если нету в нём зла.
Хорошо, хорошо и спокойно
В той душе, где всегда тишина.

В конце помолились. Перс Вася стал на колени:
- Господь мой, прости меня, что я творил, какие гнусности!
А какие деяния у Сосунковой, старейшей сестры общины! Но она так и не пришла.
Бобылка намеренно вышла с двумя молдаванами, Мишей и Светой. Опять Миша и Света! Это тот полосатый, с большим планшетом.
Его черноволосая жена оказалась не особо умна, как и вся их нация.
- А вас как зовут?
- Инна.
- А вы откуда приехали?
- Ниоткуда.
- Так я же вас видел! – воскликнул Миша. – В церкви!
- Да, я же была в воскресенье.
- Нет, раньше! Был такой тёплый-тёплый день, и вы пришли в церковь. Вы разговаривали с Владимиром Александровичем.
- Нет, - решительно сказала Бобылка, - это был очень холодный день, начало апреля. Ветер тогда сшибал с ног. Да, я пришла тогда в церковь, я никогда там раньше не была. Мне надо было увидеться с Володей…
Сказала и почувствовала себя неловко. Здесь все звали пастора по имени и отчеству, а она, как и девять лет тому назад, просто Володей. Но это для приличия, а так – Вованом. И это придумал Герман! Как в той песне: «Но для меня по-прежнему ты просто Зинка». А для неё пастор Владимир Александрович просто Вован.
…Была первая суббота апреля. Бобылка распространяла газеты по ящикам, и так ей это надоело, что она решила развеяться, зайдя в церковь детей Божьих, где ей причинили столько зла и горя.
Германа Сосункова даже как-то затащила туда на Пасху, дав пятьсот рублей денег. Он сказал, что в деревне этот дом найти просто невозможно.
В феврале Бобылка посмотрела фото в интернете, прочла репортаж с освящения здания «дома молитвы» в 2011 году. На общей фотографии была и Юлия Коржакова в чёрном платье с металлическими кружочками, притулившаяся в уголке. И сестра Козловцева в сиреневой беретке, будто навеки сросшейся с головой.
Бобылке тогда даже страшно стало, что дети Божьи за ней следят, и знают, что она ими интересуются. Но в Яндексе она не регистрировалась, у неё даже электронной почты не было! Тогда ещё и ограды у их церкви не было, дом просто обнесён рабицей.
Потанина нашла жёлтый, обложенный сайдингом, коттедж, без особого труда. Он у самой дороги, за синей шинмонтажкой. Вошла наудачу, и ей повезло. В кухне пили чай братья, и сам Вован!
Пастор, увидев Бобылку, оказался в шоке, и стал ёрничать, чтобы скрыть смущение:
- О, какие люди!
Ведь Сосункова наверняка заплатила хорошую десятину из её денег.
Но Володя и вправду был рад её видеть. Он показал ей молитвенный зал, столовую. Зал на чердаке был весь белый, не хватало только Бьорк и игрушечного медвежонка.
- А здесь не так, как в Овсянке! – удивилась Инна.
- А зачем нам Овсянка, мы – сами! – гордо сказал Володя.
Он и вправду был рад ей, как дочери, или старому другу.
- А ваш муж, вы с ним не развелись? – спросил пастор.
Наверное, он всё-таки многое знал. Впрочем, расстаться было, как выпить стакан воды. Но Инна не могла развестись с Германом.
- Нет.
- Так приходите с ним вместе на служение, - по-отечески пригласил Володя.
Они постояли ещё немного на крылечке.
- Что-то ты, мать, совсем седая стала…
- Всех похоронить – это не шутки, - сказала Инна.
- А ты что, всех похоронила? Когда?
Он уже всё забыл, и не мудрено.
- Это было давно. А вот теперь всё и вылезло.
Бобылка слышала, что в семь вечера должен был состояться разбор Слова, и ушам своим не поверила. Но было только два часа дня, и ждать столько времени – невозможно. И ходить туда-сюда – тоже.
То-то бы Сосункова ей удивилась!
Воспользоваться любезным приглашением Вована Бобылка тогда, весной, так и не смогла: воскресные богослужения начинались в десять, а Инна теперь не могла встать с кровати с утра. Голова стала чугунная, она не могла проснуться. Бобылка понимала, что заболевает, что нарушилось кровообращение.
А летом стало совсем плохо.
- А к нам вчера внучка приезжала! – трещала Света. – Диана, ей три года. Так смешно слушать, как она учит стих! А вы с родителями живёте?
- Нет.
- Просто я подумала: вы молодая.
Миша со Светой снимали квартиру в том же доме, где жила сестра-старица Марта Даниловна, но они её не знали.
А Бобылка всё прикидывала, могут ли эти люди стать её союзниками в её безнадежном деле.
Инна осталась довольна, что выбралась на общение. Это было то самое, что эти психологи и мотиваторы выдают за «посттравматический рост» и «стремлением менять свою жизнь». Инна, чувствуя свою ущербность из-за неудачного брака, несколько лет назад ушла в тотальное одиночество, и потеряла все коммуникации, которых и так почти не было. А из беды всегда помогает выбраться нестандартное решение.
Бобылка была рада, что побывала сегодня среди людей, близких ей по возрасту, и никого из старой гвардии там не было. Но осталось и какое-то ощущение духоты, как когда-то у Юлии Коржаковой.
И, как всегда, у детей Божьих.
Все комнаты теперь были заняты под «бизнес», и Инна жила в спальне Германа. Он почивал на диване, она - в аварийном спальном кресле. Инна рассказала, где была сегодня и в воскресенье, это и его касалось.
- Делать тебе нечего.
- Иначе я с ума сойду.
- Там быстрее.
- Да я и без тебя знаю, что миссия – не выполнима.
В этот же вечер случилось чудо: у Инны перестали выпадать волосы, хотя ещё утром она набрала целую расчёску. А сейчас на ней осталось всего два волоса.
***
Герман был старше Инны на двенадцать лет. Он закончил Иркутский государственный университет, химический факультет, но, сколько Инна его помнила, работал в парке дворником.
Этот луна-парк Инна очень любила в детстве. При Ельцине его уничтожили, и долго стояла мерзость запустения. Теперь армяне поставили свои современные аттракционы, но Инна даже слушать про них не хотела. Ей нужны из её детства! «Ромашка», «Карнавал», колесо обозрения и цепная карусель.
Территория парка сократилась, как шангреневая кожа. Там, где была проложена школьная лыжня, поставили высотный дом, где купил две квартиры Стерлядкин. Его поздние дети подрастали, и он заранее обеспечивал их жильём: доверил деньги на покупку квартиры депутату, сыну мебельного магната, и больше ни квартиры, ни денег не видел. Травил его, конечно, в своей «Горожанке». А собака лает, ветер носит.
Стерлядкин был монополистом, и пользовался этим. Печататься больше было негде. Скольким он не доплатил, и сам потерял украденные деньги!
К парку относился и детский городок. Его поставили напротив Инниного «родового гнезда». Когда-то там был одуванчиковый луг и вышка ЛЭП. Мачту снесли, лужок закатали в асфальт.
Заместителем директора по технике безопасности городка работал Олег Харитонов, сам бывший депутат. У него было два высших образования, и ни одного технического. Он подкидывал Инне разные разовые работы, но чаще всего «фейковые», как и с этим такси.
Детскому городку полагался свой штатный дворник, но они чаще всего впадали в запой. В их трудовые обязанности входило и мытьё выгребного общественного туалета. Если долго не было настоящего дворника, на подмогу присылали из парка, того же Германа.
«И вы, в присутствии двух людей с университетским образованием…»
Сама Инна считала, что детский городок надо снести к чёртовой матери с лица земли. Зимой там заливали каток, и местная алкашня приводила, как это называет индийская философия, «побочные продукты своего тела», - проспиртованного и прокуренного.
Ночью городку полагался охранник, триста рублей за выход. В пункте проката коньков жила охранница, некая Ольга из Пензы; её крашеные каштановые волосы жили как-то сами по себе, отдельно от хозяйки, от её испитого, истасканного лица. Она искала себе под Москвой мужа, да всё не получалось. Инна отдала бы ей Германа, но пришлось бы дробить квартиру. Да и Герман пропитался ядом на своих химических опытах.
И вот Ольга собиралась ехать на родину, а заменить её было некем. И Харитонов предложил её кандидатуру.
В ночь с пятницы на субботу Инна собиралась поработать, но не тут-то было!
- Билетов не было! Я Сашке говорю: «Я не знаю теперь, как человеку об этом сказать!»
- Да пошли вы оба!
- Ин, да не обижайся ты, я же не виноват!
Была пятница, Таня и её чурка дома. В обед пришли свидетели Иеговы  (*запрещённая в России экстремистская организация): молодая красивая женщина и бабушка в беретке и очках. Женщина вытащила планшетный телефон, и стала показывать Инне какой-то религиозный мультфильм. И не боится же!
Бобылка читала на сайте «Пикабу», этом сборище маргиналов, как один чувак отобрал у «проповедницы» планшет. В свете того, что ей самой пришлось пережить в жизни, это было не смешно.
Когда-то Инна была журналистом, так её презентовал сам Стерлядкин. К сожалению, он, как директор театра Карабас Барабас, мог наказывать своих кукол, вешать их за шиворот на гвоздики и обрезать нити судьбы.
До этого Бобылка не общалась близко со «свидетелями», и решила: а почему бы нет? Она была у детей Божьих, у субботствующих, теперь можно и этих посмотреть.
- Знаете, это всё очень интересно, - сказала Бобылка. – Только я живу в коммуналке. Редкое явление по нашим временам.
Тогда бабушка, Валентина Павловна, сказала, что можно у неё, она позвонит.
Дома был ещё и Игнат, просто член семьи, точнее, домохозяйства. Он всё на свете знал.
- У тебя кости скрипят! Это плохо! Тебе срочно нужен кальций! Вот у моей бабушки стоит банка с кальцием, и тебе такую же надо!
Игнату всё не давал покоя сожитель Тани:
- А что она с чуркой? Своих, что ли, нет?
- Она не наша, - холодно сказала Инна.
Игнат и сам был из молдавских цыган, но считался русским.
Но сегодня Таня решила поговорить с ней сама. У цветочницы был выходной, вместо неё работала сменщица, подруга Ира.
Танина цветочная лавка располагалась на первом этаже длинной пятиэтажки. В советское время там был волшебный магазин – «Радуга», и мебельный. Оба они дожили до наших дней. Мебельный как только не назывался: и «Вавилон», и «Аттик».
- А Зоя Степановна до сих пор директор!
- Сколько же ей лет?
- Восемьдесят. Управляет, конечно, её внук, - Володя, ему сорок.
Бобылка до сих пор любила этот магазин. Стеллажи с тканями и бумажными бирками. Рулоны материи и деревянный метр. Вот они с матерью и бабушкой покупают материал для штор. Окна в комнате два: на угловое взяли с фиолетовыми розами, на балконное – из бордовой вискозы.
Парфюмерный отдел (мама, к неудовольствию бабушки, собирала мыло), ивановского текстиля (они каждый день покупали детские носовые платочки ивановской фабрики), а ещё ювелирный отдел и кооперативный. Деревянные медведи, сувенирные свечи.
В начале века между мебельным и «Радугой» втиснули магазин «Стена». Но потом он закрылся, и его разорвали на клочки. вот там и работала сейчас Таня.
- Рядом со мною «Мясная лавка», «Молочная ферма» и «Живое пиво». Приходите ко мне в магазин, Инночка! Мы с вами чайку попьём!
И Инна подумала: а зачем ей туда приходить, если они всё равно каждый день видятся? Похвастаться хочет, ясное дело.
Бобылка видела, что Таня её презирает. И за старого пьющего мужа, который не настоящий, хоть и законный, и за чтение книг, и за всё. Конечно же, она рассматривала в ванной комнате её дешёвые банки, вот и сказала сегодня:
- Я смотрю, вы предпочитаете всё натуральное.
Инна же этот репейный бальзам просто с фонарями разыскивала! Он даже Герману понравился! После болезни волосы опадали прядями, на расчёске за раз оставался месячный запас.
- Вот вы знаете, Инночка, я работаю в магазине, поэтому немножко психолог. Вот вас, Инночка, все считают глупой!
Это она так считала.