Дзяды и хеллоуин

Собралась было на лекцию Андрея Строцева по Толкиену в Ефросиниевский центр в Минске, но не судьба: Андрей уже в Вильнюсе, лекции не состоялись.

Зато я узнала, что расположен этот новый центр по соседству с тем домом, в котором жили мы в Минске во время оно, и позвонила туда узнать, что у них точно состоится.

- Приезжайте 1-го ноября на "Пилигримов"!

Посмотрела афишу - понравилось: хор минского Ольгинского храма в красивых народных костюмах. На такие костюмы и без пения посмотреть - уже радостно.

Но хор, как выяснилось, и поёт отлично, и не случайно на Дзяды назначил выступление.

Ничего лучше не придумала, как у новых хозяев нашей бывшей квартиры остановиться. Сначала планировали и молодежь с собой взять, но молодёжь отправилась на корпоративный хэллоуин, ну а мы с ровесницей, бабушки, на Пилигримов.

"Белорусская христианская лирика", как гласила афиша, в сопровождении традиционных инструментов - это как раз то, чего я жажду и очень плохо знаю, ведь традиция была практически прервана, и от своих бабушек я максимум колядки слышала.

Концерт был прекрасный, и попела, и поплакала, и порадовалась. Кое-что,  выяснилось, всё-таки знаю. А что-то впервые узнала и услышала.

В Беларуси, оказалось, есть таинственные галендры, не то немецкие, не то голландские выходцы, говорят уже на местной мове, но при этом протестанты и костюмы - обычаи - кухню- песни кое-какие сохранили.

Но больше было собственно белорусского наследия в сопровождении не только колёсной лиры и прочих экзотических старинных инструментов, но и слайдов на основе картин молодой художницы из Заславля Анастасии Балыш, которая пишет в манере деревенских самодеятельных художников и специально к концерту написала икону-портрет заславльского новомученика отца Порфирия Рубановича, много потерпевшего от безбожной власти до войны, а во время оной убитого партизанами.
На первый взгляд наивно - аляповато, но если вглядеться, спелые яблоки, васильки и белый храм на зелёном поле, всё это за колючей проволокой - настолько говорящий символ, что и ребёнку понятен, а где просто, там ангелов со сто.

Яблоки, потому что служил в Преображенском храме, васильки, потому что родился, прожил и погиб в Беларуси, а храм за колючей проволокой - что тут объяснять...

Мне с годами всё больнее от того, что уже наши родители росли вне традиции, если и уцелели какие-то осколки и обрывки, то чудом. То есть уже они "инвалиды безбожного детства", а тем более моё поколение.

Дзяды, дзяды, а я ни одного своего деда не знала, тем паче прадедов. Теперь мучительно пытаешься найти и натянуть эту порванную нить.

До концерта было время, быстрый трамвайчик перенёс меня со старинного Военного кладбища, где Якуб Колас с Янкой Купалой похоронены, к Ефросиниевскому центру, откуда в Троицкое предместье прогулялась и отрыла в Книжнай краме старое издание Янки Купалы.

Не знала раньше про Ивана Пулихова, которого казнили за неудачное покушение на "палача Курлова", минского губернатора, расстрелявшего многолюдный митинг 18-го октября 1905-го года, были сотни убитых и раненных. Запал из бомбы вытащила двойной агент, эсеров и охранки, а незадачливый террорист этого  не понял. С ним была эсерка Александра Измаилович, она "открыла огонь из пистолета в полицмейстера Норова и, выпустив 5 пуль,  ранила стоявших среди публики рядового Захара Потапова и почтальона Фому Гончарика".  Её царское правительство помиловало, точнее, отправило на Нерчинскую каторгу, казнили большевики в 41-м при отступлении, в Орловской тюрьме.

Ивана Пулихова после казни тайно похоронили на Сторожевском кладбище, после революции его товарищи собрали деньги на памятник, а при послевоенной ликвидации этого кладбища перенесли могилу на Военное, где при входе она сразу бросилась мне в глаза.  Впервые видела могилу казнённого, их ведь и до революции хоронили тайно, а уж потом и подавно.

Удивительная история. На месте Сторожевского кладбища в моем детстве была собачья площадка, мы с братом там дрессировали своего Урмана, и в процессе он и другие собаки нередко находили и отрывали чьи-то косточки.

Тогда нас это не особенно смущало и пугало,  догнало меня позже, когда деревенщиков стала читать: Прощание с Матёрой, Последний поклон, - и поняла, что советский вандализм был повсеместным.


После концерта моя спутница под впечатлением от него и моих слов, что нужно как-то самим отращивать корни, рассказала мне не анекдот, а быль.

Дочка у неё училась в беларускамоунай гимназии искусств, художница, и внучек старается приобщить к наследию предков. И вот однажды то ли книжку вместе читали, то ли смотрели что-то, и ребенок под впечатлением спрашивает маму:

- Ну когда же мы поедем в эту прекрасную Беларусь! - сидя в центре Минска, где никто на белорусском не говорит.

Было бы смешно, когда бы не было так грустно. Самоопределение, корни, нужны каждому человеку, поскольку без них - только всемирный хэллоуин, который занимает место пусто.