Глава 1. Новый заказ

Звонок вырвал меня из полудрёмы, он расколол тишину, словно выстрел в ночи. Старый монитор на столе пошёл рябью статических помех — на миг экран превратился в хаос мерцающего снега. Поморщившись, я машинально ударил ладонью по корпусу, и изображение покорно выровнялось. С каждым разом эта допотопная техника отзывалась всё хуже; раздражение от её капризов давно вошло в привычку — стало обыденностью, такой же как утренний горький осадок во рту.

В динамиках сипло ожил знакомый голос — тихий, неуверенный, будто его владелица до последнего сомневалась, стоит ли вообще начинать разговор.

— Ты ведь... всё ещё занимаешься расследованиями? — спросила она осторожно. Казалось, она боялась, что одно только напоминание о моём прошлом ранит меня сильнее, чем пуля.

Я отвёл взгляд от мерцающего экрана. Даже спустя годы люди продолжали задавать этот вопрос, точно проверяли, жив ли ещё старый пёс. 
— Смотря что считать расследованиями, — бросил я ровно, стараясь не выдавать ни раздражения, ни интереса. В душе же я уже знал, о чём пойдёт речь.

На том конце повисла тишина — всего секунда замешательства, а затем собеседница заговорила быстро, торопливо, словно боялась, что я перебью её или отключусь. Полилась до тошноты знакомая история: муж, который допоздна пропадает неизвестно где, бесконечные «дела» по работе, странные отговорки и тонкие нотки лжи, проступающие в голосе. Я слушал вполуха. Её слова сливались с шумом дождя за окном, а мысли невольно уплывали к груде неоплаченных счетов на столе. Вчера пришла очередная квитанция за воду — цифры в графе оплаты росли быстрее, чем сорняки на крышах домов нижних уровней. Счета по-прежнему приходили на бумаге — это невольно наводило на мысль: кому-то явно хотелось, чтобы на этих ярусах отчаяние можно было ощутить физически, и даже подержать его в руках.

— Значит, нужны фотографии и переписка, — перебил я её монотонно, так и не дослушав очередную вспышку ревности и боли.

— Да... Фото, переписка — хоть что-нибудь, — поспешно откликнулась она, голос её дрогнул. — Мне просто нужно знать правду. Он всегда появляется в одном и том же баре, на юго-западе, около одиннадцати вечера. Я сейчас отправлю адрес...

Я отключился, не дослушав и не попрощавшись. Её реплика всё ещё звенела в ушах. Правда — товар дорогой и горький: хотят все, да не каждому она по нутру. Но меня это уже не касалось. Моё дело простое: добыть факты, получить оплату и попытаться не утонуть в очередном месяце невыплаченных счетов.

Я машинально перебросил информацию на старый карманный планшет — последний островок стабильности в этом океане бесполезной электроники, окружающей меня со всех сторон. Столько железа вокруг, а толку — как от рекламных щитов в городе слепых. Я задумался: хватит ли гонорара хотя бы на воду и подзарядку для моих измученных имплантов? Каждый раз, вкладывая в них дополнительную мощность, я лишь приближал миг, когда старые аккумуляторы сдохнут окончательно, оставив меня в темноте — и в долгах. На верхних уровнях Хэйланя такие вопросы меня не волновали. Там, казалось, не было ни ограничений, ни сбоев, ни счетов за каждый глоток. Теперь же необходимость думать о таких вещах стала моей новой нормой. Впрочем, верхний мир уже забыл обо мне, а я — о нём. Осталось только ремесло, за которое я продолжал цепляться, как переживший кораблекрушение за остатки затонувшего судна. Впрочем, когда тонешь, даже якорь кажется спасением.

***

Я сидел в машине напротив указанного бара, наблюдая, как нескончаемый дождь стекал по лобовому стеклу. Разноцветные неоновые огни, струившиеся сверху, преломлялись в каплях, превращаясь в размазанные пятна — город плакал холодным неоном, пытаясь смыть с себя грязь. Здесь, внизу, дождь не прекращался почти никогда — город оплакивал нас, пока мы не находили времени пожалеть себя сами.

Привычная усталость налипала на сознание, постепенно превращаясь в вязкую апатию. В который раз за ночь я спросил себя: зачем мне всё это? Ночи в промокшей машине, жалкие заработки, бесконечная сырость, пробирающая до костей... Любой здравомыслящий на моём месте давно бросил бы эту затею. Но стоило представить, что я выхожу из игры, как в памяти всплывал образ чего-то важного, незавершённого. Как имя, что вертится на кончике языка, которое никак не вспомнить. Как улика, затерявшаяся в пыльном архиве разума. Детектив во мне был слишком упрям, чтобы признать, что дело закрыто, а виновный давно на свободе.

Отогнав назойливые мысли, я осмотрелся. Не было смысла включать импланты на полную мощность — обычное зрение пока. Всё-таки я уловил знакомый тихий гул в ушах — верный признак того, что система может начать сбоить. Ничто так не напоминает о собственной смертности, что стареет быстрее тебя.

Вдруг глазной модуль послал сигнал моему уставшему мозгу. Я прищурился, заставляя оптику сфокусироваться, но не переходить в усиленный режим, избегая лишних затрат энергии. Дверь бара отворилась, и наружу вышли двое. Мужчина обнимал за талию свою спутницу; они остановились под навесом, укрываясь от дождя. Я счёл это знаком — машина и так уже устала от моего общества.

Я распахнул дверцу, и в салон хлынул сырой воздух с горьким привкусом мокрого асфальта. Выбравшись наружу, я захлопнул дверь, и замок мягко щёлкнул за спиной, будто напоминая, что с этого момента я предоставлен сам себе. В моём деле напарников не бывает — только свидетели, подозреваемые и случайные прохожие.

Пара под навесом не обращала на меня внимания. Девушка смеялась звонко и чисто, её глаза в тусклом свете двуязычной неоновой вывески искрились неподдельным счастьем. Я невольно сбавил шаг, заслушавшись этим смехом. Короткий проблеск счастья был словно сбой в системе — помеха в привычном сигнале безнадёжности нижних уровней.

Я моргнул, сбрасывая наваждение, и выдернул себя из чужого праздника жизни. Подойдя ближе, я активировал визуальный модуль, и фотография мужа, присланная клиенткой, возникла прямо поверх реальности, накладываясь на силуэт незнакомца. Мужчина под навесом определённо был не тем, кто мне нужен. Я тихо выдохнул, почувствовав странное облегчение. Что ж, цель ещё внутри – я шагнул к двери бара, чтобы раствориться в привычной смеси табачного дыма, дешёвого виски и чужих секретов.

Толкнув тяжёлую дверь, я вошёл в духоту и полумрак. Тёплый, застойный воздух внутри был густо прожжён табачным дымом, перегаром и безнадёжностью. На полках за стойкой выстроились бутылки с потёртыми этикетками — роскошь в наше время, когда почти весь алкоголь продаётся в бездушных пластиковых канистрах. Вся современная жизнь свелась к бесконечной переработке пластика — созданию бесконечных форм без содержания. Но бармен не сдавался и явно лелеял эту ретро-иллюзию, позволяя завсегдатаям верить, будто они попали в ушедшую эпоху, где жизнь была проще и чище. Только прошлого не вернуть, как ни полируй стаканы. Проверено лично.

Я прошёл к стойке и опустился на высокий табурет. На закреплённом планшете высветилось меню, и я выбрал самый дешёвый виски — аванс требовалось растянуть, бог знает, сколько ещё сидеть и наблюдать. Бармен, прихрамывая, приблизился с подносом. Я заметил у него на предплечье знакомый логотип: татуировка Itera-Corp. Похоже, в прошлом он служил корпорации. Эти ребята экономят на всём, особенно на людях — от дешёвых имплантов после них остаётся разве что клеймо на память да хромота в нагрузку. Ветеранам корпоративных войн достаётся пожизненная подписка на боль и дешёвые импланты.

— Первый виски для вас бесплатный, — хрипловато сообщил бармен, как следует изучив меня. — Охлаждающие кубики нужны?
Бесплатный виски? Подозрительная щедрость в таком месте. Я лишь кивнул. Бармен скрылся на минуту и вскоре вернулся, небрежно бросив в мой стакан пару металлических охлаждающих кубов. Настоящий металл вместо дешёвого пластика — тоже редкость. Кубики звякнули о стенки стакана.

— Забавно видеть вас здесь, —произнёс он, усмехнувшись и не сводя с меня внимательного взгляда. — Ваше лицо мелькало в новостях в своё время, когда вы нашли тех, кого все уже списали со счетов.

Я опустил глаза к янтарной жидкости в стакане, чувствуя, как в памяти тревожно шевельнулось что-то давно забытое. Будто кто-то прикоснулся к старому шраму, о существовании которого я почти забыл. Но стоило потянуться к воспоминанию — оно тут же ускользнуло, оставив лишь тупую боль утраты, словно страницы, связанные с этим, были кем-то аккуратно вырваны из моей головы.
Он явно заметил мою заминку и что-то проверил через имплант. На его лице мелькнуло удивление.

— Странно… записи нет, — пробормотал он, снова глядя на меня. —, Но главное – я помню. Если ищете кого-то определённого, возможно, я смогу помочь.

Я поднял стакан, ощутив краткий сбой в тактильном импланте: стекло на мгновение показалось шершавым и холодным, как металл оружия. Моргнув, я отогнал наваждение и слегка усмехнулся:

— Случайностей ведь не бывает?

Он задумчиво посмотрел на свой стакан, потом поднял его, глядя мне прямо в глаза:

— За тех, кто ещё держится на плаву.

— Вопреки всему, — ответил я, и звон стекла прозвучал словно выстрел, эхом растворившись в табачном дыму. Жаль, что холостыми не убивают.