Ложечки нашлись, но осадок остался

         Наша память похожа на детский калейдоскоп, только вместо разноцветных стеклышек там лица, вещи, поступки. Стоит посмотреть в «игрушку», и сразу же невидимый волшебник начинает складывать причудливые пазлы.   
         
         Полез в ящик за штопором и увидел две старые мельхиоровые ложечки, которые переехали вместе с нами в Израиль из прошлой жизни.
         Сразу в памяти возникла картинка: сидим мы- я, мама и отец - под оранжевым абажуром и чаевничаем.
         На столе пузатый чайник, накрытый вязаной бабой, причудливая сахарница в виде черепахи, розетки с китайскими драконами на донышке, молочник, на крышке которого восседал ангелочек, а в бочонке, что держит медведь – мед.
         Разрисованные художниками фигурки из фаянса, покрытые глазурью, вызывали у меня, трехлетнего пацаненка, дикий восторг.
         А если к этому добавить вкуснятину в виде рулета с маком и орехами или яблочный пирог, или блинчики со сгущенкой! Мм-м, до сих пор с удовольствием вспоминаю эти чудные моменты.
         Как только я протягивал ручонки, чтобы схватить лакомый кусочек и намазать его медом, вареньем или сметанкой, тотчас маменька спешила показать, «как это делают хорошие мальчики». Сразу в ход шли разнокалиберные ложечки, блюдца, розетки, щипчики и «добрый нож». «Добрым» нож называли потому, что порезаться им было невозможно. В переводе на взрослый язык, это нож для торта.
        Достаточно быстро я освоил все эти «китайские церемонии» и вскоре вел себя подобно тем самым хорошим мальчикам, о которых много слышал.
        Правда, в силу возраста мне не всегда удавалось дотянуться до нужного прибора, но тут на помощь приходили родители, не забывая при этом похвалить меня за то, что нацелился на нужную ложечку или розетку, или блюдечко...
        Если хотите, из таких вроде бы мелочей, как любимая чашка, ложка, ситечко для заварки, блюдце, вазочка, кувшинчик и состоит наш привычный уклад жизни. Попробуй нарушить его, что-то разбить, сломать, потерять, и сразу чувствуешь дискомфорт.
        Вроде бы не престало мужику быть крохобором, обращать внимание на всякие мелочи, женское это дело! Но я не про мужское\женское и не про вилки-ложки, а про душу.
        Ведь когда мы говорим о дорогих нашему сердцу вещах, то измеряем их ценность не в рублях, евро или долларах.
        Моя нянюшка, к примеру, очень сокрушалась, когда треснула ее любимая деревянная ложка. Товар копеечный, но «без нее, родной, вкус каши иной». Так, надеюсь, понятно?
        Все это, как выразился один мой знакомый, «барахло» становится неотъемлемой частью тебя, ты срастаешься с домашней утварью, не можешь без нее обойтись.  Она напоминает о том счастливом времени, «когда деревья были большими». 
         
        Перед отъездом на ПМЖ в Израиль нам порекомендовали, во избежание проблем на таможне, взять разрешение на вывоз старинных книг, картин, монет, ювелирных украшений, гобеленов, сервизов и столовых приборов в специальной комиссии при Министерстве культуры.
        Из всего перечисленного ничего старинного у нас не было, но «чтобы перестраховаться» мы повезли на оценку экспертам фарфоровое блюдо и набор столовых приборов из шести мельхиоровых ложек и ложечек, ножей и вилок, которые достались нам по наследству от родителей и потому были дороги, как семейная реликвия.
       …Нужную бумагу для таможни эксперт нам не дала, сославшись на Постановление правительства от марта 1999года «Об упорядочении вопросов вывоза и ввоза культурных ценностей Республики Узбекистан», в котором черным по белому написано «Культурные ценности, созданные пятьдесят и более лет назад, не подлежат вывозу из Республики Узбекистан».

        Хранившееся в семье жены еще с довоенных времен блюдо, стало культурной ценностью страны. Вроде бы есть повод для гордости, если бы не одно «НО».
        Эксперт, которая оценивала это фарфоровое изделие, почему-то сразу предложила продать ей нашу семейную реликвию, «не пропадать же добру».
        Заметьте, продать не государству, интересы которого она представляла, а ей в личную собственность!
        Ясно, что «добрая душа» блюла прежде всего свой интерес, обирая людей, которые к ней обратились.  За «культурную ценность» она предложила цену сковороды с тефлоновым покрытием, и при этом еще дала понять, что делает нам большое одолжение.
      - Все равно вам придется с ним расстаться, а так хоть какие-то деньги получите!         
        О столовых приборах я даже заикаться не стал, ибо точно знал, что моя бабушка подарила их маме на свадьбу в 1951 году, то есть, прошло больше чем полвека.
        Как итог, раздарили мы все наше «богатство» друзьям, на память взяли себе лишь две чайные ложечки из того набора. Очень надеюсь, нам простится этот «грех».
               
        В Израиле мы с женой начинали жизнь с нуля, в том числе и с одноразовой посуды, которая, кстати, пользуется тут большим спросом.
        Разнообразной бытовой техники и прочей утвари на Святой Земле – море, на любой вкус, с этим здесь проблем не было, но вот передать по наследству детям блюдо и столовые приборы, доставшиеся от бабушек и дедушек, которые стали нашими фамильными реликвиями, мы не сможем, нет их теперь у нас.

        Если что, я не о посуде из чистого золота бухарского эмира Саида Алимхана, не о знаменитом Кузнецовском фарфоре, изготовленном по спецзаказу для торжественных приемов у Туркестанского генерал-губернатора, не о столовых приборах премиальных брендов «Gutipol  Hermar»,  «Robert Welch»,  «Zwillinq»…
       Речь идет о серийном изделии Ленинградского фарфорового завода и мельхиоровых ложках, вилках, ножах, произведенных на предприятии в российском городе Кольчугино, которые выпускались крупными партиями.
       Их что, в музее будут хранить, как ценные экспонаты, и выставлять на всеобщее обозрение? Да нет же! За ними станут охотиться такие вот «эксперты», которые, пользуясь случаем, за бесценок скупают «культурные ценности».
       Все «барахло», что нам не разрешили забрать с собой, было в свое время ВВЕЗЕНО в Узбекистан «для удовлетворения потребительского спроса». Это не штучный товар талантливых узбекских мастеров.  Наши родители его не из музейных запасников выкрали, а приобрели в государственных магазинах по государственным ценам.
       И, в конце-то концов, нас же не депортировали из страны, как преступников, а позволили выехать на законном основании! Но при этом лишили право забрать с собой ту часть имущества, которую мы считали своей семейной реликвией.
       Конечно, эту потерю можно пережить, не с жизнью же расстались, однако, получилось почти как в том анекдоте: «Ложечки нашлись, но осадок остался!»