8. Лишние

8. ЛИШНИЕ. Водворившись в столице, Василий первым делом велел изловить Иоанна Всеволожского и выколоть ему глаза, как изменнику. Все имущество опального боярина перешло в казну. Затем воеводе князю Юрию Патрикеевичу было велено привезти в Москву убийц боярина Морозова, Косого и Шемяку, тем более что искать смутьянов не было нужды - все знали, что оба сидят в Костроме. Туда вскоре и отправилась великокняжеская рать.

28 сентября 1433 года в сражении на берегах Куси войска великого князя потерпели неожиданное поражение. При этом Василию стало известно, что в той битве на стороне братьев-смутьянов сражались воеводы дяди Юрия и галицкие полки, а это уже было прямым нарушением недавнего мирного договора между Москвой и Галичем. Такое вероломство не могло оставаться безнаказанным, и зимой 1434 года Василий II пошел на Галич в силе тяжкой. Юрий Дмитриевич благоразумно сбежал на Белоозеро, а Галич был взят и сожжен дотла. 

На этом, однако, ничего не закончилось. В Белоозере Юрий соединился со своими - Косым, Шемякой и Красным - и, собрав все силы в кулак, двинулся к Москве. 16 марта между Ростовом и Переяславлем произошло сражение, в котором великокняжеская рать вновь была разбита. Василий бежал, а Юрий Дмитриевич 1 апреля вступил в Кремль и во второй раз сел на отцовский трон. В его руках оказались казна Василия, его жена и сама Софья Витовтовна.

Вдогонку за великим князем, который в ту пору был уже в Нижнем Новгороде, отправились Шемяка и Красный. Не видя ниоткуда помощи, и не зная на что еще решиться, Василий хотел было бежать дальше, в Орду, но 5 июня 1434 года, когда Шемяка и Красный были еще только во Владимире, Юрий Дмитриевич Звенигородский неожиданно для всех скончался. Видимо к этому времени капризному Провидению честолюбивые потуги и притязания второго сына Дмитрия Донского уже успели надоесть, потому, как не ему, а именно Василию, суждено было стать отцом того очередного Великого, чья эпоха уже приближалась. Юрию не было места на политической карте новой России, и его, как назойливую муху, смахнули со стола, чтобы не гадил на еду и не ел чужое.

А ведь, если вдуматься, жаль мужика, честное слово! Сколько пользы Отечеству смог бы принести сын Дмитрия Донского, Юрий Звенигородский, если бы, придушив свою гордыню в кулаке, он, уподобившись Владимиру Храброму, встал за спиной своего юного племянника и собственным авторитетом укрепил его трон. Сколько крови тогда можно было бы избежать. А потом, глядишь, и он сам сумел бы оставить в русской истории свой собственный след, с прозвищем Храбрый или Удалой, тем более что все задатки к этому у него были. Юрий Дмитрич, однако, захотел большего, а потому не получил ничего. 

Со смертью Юрия всякий смысл в продолжении борьбы между Москвой и Галичем пропал. Это поняли все, кроме Василия Косого. Он-то по-прежнему был уверен в том, что все в этом мире просто: надо лишь сесть на освободившееся теплое место, и тебе самому тут же станет тепло. Косой, недолго думая, объявил себя московским государем и немедленно известил о том своих братьев. Видимо этот наивный баран тоже забыл про то, что Бог «не колхозный сторож». Что толку рассуждать о каких-то там шансах Косого усидеть на московском троне, когда его терпеть не могли даже собственные братья. Они, кстати, так ему и заявили: «Если Богу не угодно было, чтобы княжил наш отец, то тебя-то мы и сами не хотим»? Косой просидел на московском троне меньше месяца, а когда узнал о приближении Шемяки и Красного, которые к этому времени уже успели помириться с Василием II, прихватил отцовскую казну и бежал в Великий Новгород. Даже и представить себе трудно, что сотворилось бы с Россией, если бы эта банда Юрьевичей, ненавидевшая всех, включая и ближайших родственников, сумела в итоге зацепиться за московский престол!

Василий II вновь вернулся в свою столицу, и жизнь пошла обычным чередом.

В благодарность за правильный выбор великий князь уступил Шемяке Углич с Ржевом, а Красному отдал Бежецкий Верх.

Косой, меж тем, проторчав в Новгороде месяца полтора, решил возвращаться на родину. Разграбив по дороге берега Меты, Бежецкий Верх и Заволочье, он перебрался в Кострому, где немедленно начал готовиться к походу на великого князя. В 1435 году в Ярославской волости, на берегу Которосли между Кузьминским и Великим селом войска Косого встретились с великокняжеской ратью. Косой, как воевода, был нечета своему отцу, и победа осталась за москвичами. Василий Юрьевич бежал в Кашин, откуда, собравшись с силами, внезапно напал на Вологду, в которой размещался великокняжеский гарнизон, захватил в плен московских воевод и дворян и послал за союзниками отца, вятчанами, которые не замедлили явиться. Однако на новую драку с великокняжеской ратью он уже не решился. В конце концов, проторчав без всякого толку на противоположных берегах Которосли, двоюродные братья помирились: великий князь отдал Косому в удел Дмитров, а Косой признал Василия старшим братом, обязался не искать великого княжения и обещал отдать казну, увезенную им из Москвы. Ему опять поверили, и он опять обманул. Просидев только месяц в Дмитрове, Косой отослал великому князю разметные грамоты и снова ушел в Кострому. Этой алчной гадине не сиделось на дмитровском троне, ему был нужен трон московский, на котором, если хорошенько поискать, уже можно было отыскать и его потожировые следы. В Костроме Косой просидел до зимнего пути, затем отправился к брату в Галич, получил там военную помощь и двинулся к Устюгу, куда уже шли союзные ему вятчане. Захватив обманом устюжскую крепость Глоден, Косой убил московского воеводу князя Оболенского, повесил десятника владыки ростовского и принялся вешать устюжан, сохранивших верность Василию II. На этом «подвиги» отморозка с княжеской кровью, гордым именем Василий и бандитским погонялом Косой закончились. Чаша терпения московских властей была переполнена.

Гнев великого князя был страшен. Дмитрий Шемяка, приехавший в Москву звать Василия II на свадьбу своей дочери, попал под раздачу первым. Его заподозрили в пособничестве брату, не без оснований, надо полагать, и посадили под замок. Против строптивого кузена Василий II поднял всю силу московскую. Даже родной брат Косого, Дмитрий Красный, примкнул к великокняжескому ополчению. 14 марта 1436 года противники сошлись в Ростовской области при селе Скорятине. Косой, уже не надеясь одолеть соперника в открытом бою, вновь решил пустить в ход коварство. Ему удалось заключить с великим князем перемирие до утра, чтобы, дескать, драться честно при свете дня, как мужчинам, а когда Василий, поверив двоюродному брату, велел расседлывать коней и распустил свои полки для сбора припасов, тот внезапно напал на его стан, надеясь захватить в плен самого государя. Впрочем, и этот отчаянный до безрассудства шаг был обречен на провал, настолько неравны были силы. Людей Косого москвичи посекли, а его самого захватили в плен, отвезли в Москву и 21 мая того же года ослепили, после чего, собственно, он и получил неприглядное прозвище, с которым вошел в историю. Оставшиеся десять лет своей жизни Василий Юрьевич Косой провел в заточении.

Когда все закончилось, великий князь велел вернуть свободу Шемяке, возвратив ему и весь его удел. На какое-то время междоусобная смута утихла.