Централ-Парк Вест. Вуди Аллен

               
                Вуди Аллен
                Централ-Парк Вест
                (перевод Александра Эрлиха)

Квартира Филлис и Сэма Риггс на авеню «Центральный парк Вест» – просторная, с мебелью тёмного дерева и книгами. Здесь они живут, и здесь же Филлис практикует как психоаналитик. Планировка квартиры позволяет пациенту войти в парадную дверь и анонимно ждать приёма, а затем так же анонимно войти для сеанса в inner sanctum – «святая святых» психоанализа. Перед  нами – большая гостиная с парадной дверью и с рядом дверей, ведущих в другие комнаты.
Сейчас около шести вечера, в ноябрьскую субботу. На сцене никого нет, когда раздаётся звонок в дверь и, поскольку никто не отвечает, начинают стучать.

Кэрол (за сценой).  Филлис? Филлис? (Из приёмной выходит Филлис, садится на край софы). Филлис! Это Кэрол!
Филлис.  Сейчас…
Кэрол.  Ты в порядке?
Филлис. Я насквозь мокрая. Ты застала меня в душе. (Идёт к бару. Наливает выпивки. Опрокидывает рюмку. Кэрол всё названивает и стучит в дверь) Вот теперь – порядок. Я оделась. (Идёт к входной двери, открывает, впуская Кэрол)
Кэрол.  У тебя всё хорошо?
Филлис.  Давай без нюансов.
Кэрол.  Каких нюансов?
Филлис.  Сказала же, давай не углубляться.
Кэрол.  У всех всё в порядке?
Филлис.  У всех? Хочешь сказать, и в странах третьего мира?
Кэрол.  В странах третьего мира?
Филлис.  Типа, как дела в Зимбабве?
Кэрол.  Что-то случилось в Африке?
Филлис. Боже, ты такая буквалистка! Это же проклятие — быть буквалисткой! Пустая трата моего остроумия – все насмешки и остроты летят прямиком в сортир.
Кэрол.  В чём дело?
Филлис.  Ссылка на страны третьего мира — это острота, призванная чуть облегчить боль от той слишком человеческой трагедии, с которой мы столкнулись.
Кэрол.  Что за трагедия?
Филлис.  Ой, умоляю… я бы не назвала это трагедией.
Кэрол.  Сколько уже пьешь?
Филлис. Достаточно, чтобы достичь слияния с природой — другими словами,  автопилота… Чем отличается суши от вульвы?
Кэрол.  Филлис…
Филлис.  Наличием риса. Один из моих пациентов просветил. Не пытайся понять, Кэрол – этот феномен слишком абстрактен для твоего мыслительного процесса – называется юмор.
Кэрол.  Сделаю кофе.
Филлис. Если только себе. Я довольствуюсь гиперсухим коктейлем «Мартини» – чистый джин, игнорируя даже само слово «Вермут».
Кэрол.  Что случилось?
Филлис.  У тебя ко мне какие-то претензии?
Кэрол.  Что за ЧП?
Филлис.  Какое ещё ЧП?
Кэрол.  У меня на автоответчике.
Филлис (рассматривает её одежду).  Где ты это вымутила?
Кэрол.  Что – это?
Филлис.  Не глазки, милая. Шубку.
Кэрол.  Эту шубку?
Филлис. Бинго!
Кэрол.  Да эту шубку ты уже раз сто видела.
Филлис.  Неужели?
Кэрол.  В том числе, вчера.
Филлис.  Одна моя пациентка носила такую шубку. Сшита была из уймы шкурок бедных животных…
Кэрол.  Что за ЧП?
Филлис.  … И какие-то прыщавые фанатики пристали к ней прямо на Пятой авеню – те, что с удовольствием взорвали бы всех скорняков, и начали домогаться её, а потом некоторые из этих противников экспериментов над животными, или кто они там, стянули с неё шубку, и под ней та оказалась совершенно голой.
Кэрол.  Зачем?
Филлис.  А затем, что она шлюха. Дорогая шлюха, которую я лечила лишь ради своей научно-исследовательской книги. Она шла по вызову к парню, желающему, чтобы к нему постучалась тёлка в шубке, без ничего под нею. И вот, она стоит на углу Пятой и Пятьдесят седьмой, с шубкой на тротуаре, голая, выставив напоказ Нью-Йорку растрёпанный бобрик. Так, на чём мы остановились?
Кэрол.  Сэм в порядке?
Филлис.  Давай без нюансов.
Кэрол.  В порядке?
Филлис.  В полном. Самой страшной угрозой здоровью Сэма за все его пятьдесят лет жизни были однажды потрескавшиеся губы.
Кэрол.  А как мальчики?
Филлис.  Свалили. Умчались на юг, в край хлопка и ваты…
Кэрол.  У них нет из-за этого проблем на учёбе?
Филлис. У них и так не вяжется с учёбой, а у университета не вяжется с ними. Боже, а я так увязла, что аж во рту вяжет. (Наливает)
Кэрол.  Отчего ты сама не своя?
Филлис.  Сама не своя? Да я ещё и глазом не повела. Пока… Пустяки… Понимаешь? Мелочи… Пустое место… Ничтожество…  Так где ты вымутила шубку?
Кэрол.  В Блуминдейле. Ещё в прошлом году.
Филлис.  И часто ты её носишь?
Кэрол.  Постоянно.
Филлис.  Дорогая скотина?
Кэрол.  Обычная скромная шубка. Так почему ты оставила такое истеричное сообщение?
Филлис.  Я бы предпочла обойтись без дискуссий.
Кэрол. Ты бы предпочла без дискуссий?! Я получаю это безумное, отчаянное сообщение – ЧП, всё пропало, на помощь! Я звонила тебе десять раз.
Филлис.  Так это была ты?
Кэрол.  Конечно, я.
Филлис.  Обычно я узнаю твой звонок. Он  такой треморный и робкий.
Кэрол.  Где Сэм? Что случилось?
Филлис.  Не хочу тебе рассказывать.
Кэрол.  Зачем тогда звонила?
Филлис.  Мне нужно было кем-нибудь поговорить.
Кэрол.  Так говори.
Филлис.  Может, не надо?
Кэрол.  Филлис…
Филлис.  Разве не видишь, я увиливаю?
Кэрол.  Почему?
Филлис.  Прости, если причинила тебе беспокойство.
Кэрол.  Ничего ты не причинила.
Филлис.  У вас с Ховардом были планы?
Кэрол.  Нет. Я была на Сотбис.
Филлис.  Что урвала?
Кэрол.  Ничего. Там выставили бейсбольные карточки, и Ховард хотел их увидеть, но сегодня последний день.
Филлис.  Значит, у вас двоих были планы.
Кэрол.  Нет, Ховард не мог пойти – сегодня ему нужно было отвезти отца в Вестчестер в дом престарелых.
Филлис.  Как грустно.
Кэрол. Старику девяносто три – у него была хорошая жизнь, а, может, и паршивая – но долгая. Никогда не имел проблем со здоровьем, или так казалось, пока не выяснилось, что он перенёс серию бессимптомных инсультов. Вскоре начал забываться, потом перестал различать звуки музыки, и, наконец, попытался записаться на службу армию.
Филлис.  Должно быть, Ховард опустошён.
Кэрол (глядя на свои часы).  Я оставила ему сообщение, встретиться со мной здесь. Так что всё же происходит?
Филлис.  Глянь-ка, как она вынюхивает.
Кэрол.  Прекрати. Ты сама мне позвонила.
Филлис.  Но ты же всегда вынюхиваешь, вечно что-то выуживаешь.
Кэрол.  Что значит, выуживаю? Ты звонишь и заявляешь, мол, это вопрос жизни и смерти. Я же…
Филлис (сухо).  Мне стыдно признаться в том, что случилось, Кэрол.
Кэрол (впервые замечает разбитую статуэтку). Эй… ваша статуя плодородия разбилась. Пенис отломался.
Филлис.  Не страшно. Отнесу в ремонт моему пенисологу.
Кэрол.  Да тут, вообще, какой-то кавардак…
Филлис.  Ну, разве она не приглядиста!
Кэрол.  Вас что, ограбили?
Филлис. И наоборот, я не заметила эту сногсшибательную шубку из Блумингдейла, столько уже раз надёванную. Какого она цвета? Тошнотного?
Кэрол.  Желтоватого.
Филлис.  Тошнотного.
Кэрол.  О’кей, тошнотного.
Филлис.  Никогда не носи тошнотного. Не идёт к карим глазам.
Кэрол.  А у меня не карие.
Филлис.  Один карий. Тот, что косит.
Кэрол.  Хватит язвить, Филлис. Ты что, поцапалась с Сэмом?
Филлис.  Не совсем.
Кэрол.  В смысле? Боже, я из тебя всё будто зубами вытягиваю.
Филлис.  Да уж зубы у тебя что надо! Короночки стоили каждого пенни.
Кэрол (сухо).  Спасибо.
Филлис.  А вот подбородочек плачет по подтяжке.
Кэрол.  Так вы не поцапались?
Филлис.  Я поцапалась.
Кэрол.  Ты же сказала, не совсем.
Филлис.  Не совсем что?
Кэрол.  Не совсем поцапались. Я спросила, вы с Сэмом поцапались? А ты сказала…
Филлис.  Я поцапалась. Сэм — нет.
Кэрол.  А что делал он, пока ты цапалась?
Филлис.  Смотрел, как я цапаюсь.
Кэрол.  А потом?
Филлис.  Потом увернулся.
Кэрол.  Ты его ударила?
Филлис.  Промахнулась. Швырнула в него эту стату;ю, в отчаянной попытке остаться вдовой.
Кэрол.  Боже мой…
Филлис.  Ещё глотнёшь?
Кэрол.  Что случилось?
Филлис.  О, Кэрол… Кэрол… Кэрол… Кэрол… подруга Кэрол…
Кэрол.  Пожалуй, глотну.
Филлис.  Он бросил меня.
Кэрол.  Бросил?
Филлис.  Да.
Кэрол.  Как ты это поняла?
Филлис.  Как я это поняла? Как поняла, что он меня бросил? А так, что он умотал со своим барахлом и теперь разводится.
Кэрол.  Я присяду. Ноги что-то ватные.
Филлис.  У тебя ноги ватные?
Кэрол.  Он назвал причину?
Филлис.  Он меня не любит… ему плохо рядом со мной… у него рвотные потуги лишь от мысли об унылой хореографии секса со мной. Но все эти туманные причины он, конечно, приводит из чисто вежливости. Думаю, на самом деле, ему просто не нравится моя стряпня.
Кэрол.  Просто как снег на голову.
Филлис.  Ну, для меня — точно как снег, я же безглазая – я же простой аналитик.
Кэрол.  И он никогда ничего не говорил, не намекал?
Филлис.  Никогда и ничего, но это, вероятно, оттого, что мы никогда не разговаривали.
Кэрол.  Филлис…
Филлис.  Нет, ну, мы что-то говорили… не только «передай соль»,  хотя порой и так бывало.
Кэрол.  Должно быть, у вас были какие-то разговоры, в которых он как-то давал понять…
Филлис.  Позволь, дам подсказку. Мы говорили оба, но одновременно. То есть, было сразу два оратора, но не было слушателей.
Кэрол.  Недопонимание…
Филлис.  Боже, Кэрол, ты вгрызаешься прямо в сердцевину.
Кэрол.  Но ведь всё это должно было тебе о чём-то сказать.
Филлис.  Должно было.
Кэрол.  И что же?
Филлис.  Я не разобрала, я не расслышала, я говорила.
Кэрол.  И секс стал угасать.
Филлис.  Откуда ты знаешь?
Кэрол.  Я не знаю, я предполагаю.
Филлис.  Ну, и не надо ля-ля. Люди могут уж и словом не перекинуться, а секс у них всё ещё звериный.
Кэрол.  О’кей, значит, секс был охренным.
Филлис.  Охрененным? Больше, чем охрененным – его чуть не вырвало.
Кэрол.  На каком-то этапе нежность любовных ласк иссякает, но это лишь потому, что иссякло нечто большее. Или всё же наоборот? Остаётся только секс, а всё остальное теряет свою прелесть. Дело в том, что… всё преходяще.
Филлис.  Да неужели, Кэрол?
Кэрол.  О, не знаю… Ты спрашиваешь не того человека.
Филлис.  Не припоминаю, чтобы я спрашивала.
Кэрол.  Значит, он ничего не сказал, кроме того, что уходит?
Филлис.  Что именно?
Кэрол.  Ничего?
Филлис.  Ах, да, он сказал, что, хотя это и не было пунктом нашего брачного контракта, он продолжит оплачивать мне доставку «Санди таймс».
Кэрол.  Но он не сказал, к кому уходит?
Филлис (с ней что-то происходит).  А вот теперь я начинаю закипать…
Кэрол.  Филлис, да ты уже кипишь…
Филлис.  Нет. Если бы я кипела, я взяла бы все эти важные бумаги, все эти писульки, которые так ему нужны, и сделала бы с ними это. (Рвет бумаги) 
Вот, это означало бы закипеть, но я не злобный человек – я не мстительная, я великодушная и зрелая.
Кэрол.  Не принимай близко к сердцу!

Филлис идёт за портфелем Сэма, лежащим на журнальном столике Вытряхивает его содержимое и швыряет портфель на пол.

Филлис (разрывая валяющиеся бумаги). Мы обсуждали перепланировку нашего дома в Амагансетте. Я сказала, что мы не занимались им с тех пор, как купили… Я сказала, давай возьмем известного архитектора и переделаем всё… А он сказал: «Филлис, я хочу поговорить с тобой»… Я сказала, что дом так удачно  расположен у залива, и что в нём мы столько раз приятно проводили время… А он ответил: «Филлис, я не знаю, как сказать тебе это, но я хочу…». Я не слышала его – это был один из тех разговоров, когда никто не слушает. Я сказала: «Мы всегда мечтали о венецианских окнах и о большой ванной комнате…» А он сказал: «Филлис, я ухожу от тебя…», а я сказала: «… с такой душевой, где льётся на тебя со всех сторон…», а он схватил меня: «Филлис, я больше не люблю тебя… я хочу новую жизнь… я хочу уйти, я хочу уйти, я хочу уйти, я хочу уйти, я хочу уйти! А я спросила: «В какой цвет нам бы выкрасить комнату для гостей?».
Кэрол.  Что он ответил?
Филлис. Ничего, он стал трясти меня за горло, и минуты через три я допёрла, что он пытается мне что-то сказать. 
Кэрол.  Что именно?
Филлис.  Он сказал: «Я влюблён в другую женщину». (Кэрол, поперхнувшись выпивкой, кашляет) Ты в порядке? Или мне тебе сделать приём Хеймлиха?
Кэрол.  Он сказал, кто она?
Филлис.  У меня есть пациентка, как-то раз она подавилась в ресторане рыбьей костью, так к ней сзади подоспел незнакомый хрен и совершил с ней приём Хеймлиха. Это так её возбудило, что теперь, где бы она ни обедала, везде начинает специально давиться.
Кэрол.  Он сказал, из-за кого он тебя бросает?
Филлис.  А что это ты – будто на ежа села?
Кэрол.  Я? Нет… Просто от выпивки немного мутит…
Филлис.  Сначала я подумала, что это Энн Дрейфус.
Кэрол.  Энн Дрейфус? Декоратор?
Филлис.  Ей нравится всё, что и ему: гребля, лес, лыжи…
Кэрол.  Он никогда бы не связался с Энн Дрейфус.
Филлис.  Ты-то откуда знаешь?
Кэрол.  Как это, откуда? Я тоже знаю Сэма.
Филлис.  Не так близко, как я.
Кэрол.  Я этого и не сказала. Имею в виду, мы с ним друзья уже чёрти сколько лет.
Филлис.  И сколько же?
Кэрол. Пять, почти шесть — какое это имеет значение? Да я даже представить себе не могу Сэма с Энн Дрейфус. Она нытик, сворачивающая кровь зануда и, уж если откровенно, у неё нет задницы.
Филлис. Мне ещё пришла мысль, что это Нонни, девушка из его адвокатской конторы. Теперь она его партнёр…
Кэрол.  Не знаю никакой Нонни. Что за штучка?
Филлис.  Сисястая смазливая веселушка. С рабочим ртом. Нет, это не Нонни.
Кэрол.  Вся штука в том, что ты не знаешь, к кому он ушел.
Филлис.  Вся штука в том, что знаю. Или, по крайней мере, мне кажется, что я вычислила.
Кэрол.  Знаешь, меня и правда что-то мутит…
Филлис.  Чёрт возьми, да ты совсем бледная. То бледная, то тошнотная.
Кэрол.  Я не умею пить. Сразу тошнит.
Филлис.  Вероятно, тебя выворачивает от стыда.
Кэрол.  Меня тошнит.
Филлис.  Тошнит?
Кэрол.  Тошнит.
Филлис (направляется за лекарством).  Поищу ректальные свечи от тошноты. Правда, не уверена, что есть размера XXXL.
Кэрол (оставшись одна, она тихонько снимает трубку, набирает номер)Алло? Есть ли сообщения для Бэ-восемнадцать? Да… От Ховарда… Во сколько?.. О’кей. Что-то ещё? (Напряжённая, с интересом)  Да? Он сказал, по какому номеру будет?.. Во сколько?.. О’кей, О’кей. (Вешает трубку)
Филлис (входя). Вот, отковыряла пакет из бутика «Бергдорф». Так что, если вдруг блеванешь, то в привычную для себя среду. Кому звонила?
Кэрол.  Звонила?..
Филлис.  Да, только я вышла, ты так рванула к аппарату, будто спешила отсосать у Бреда Питта.
Кэрол.  Мне нужно было проверить автоответчик, потому что у Ховарда был плохой день...
Филлис.  Может, вернёмся к вопросу о том, из-за кого меня бросил муж?
Кэрол.  Может, мне выпить кофе?
Филлис.  Я вычислила, кто она.
Кэрол.  Это не моё дело.
Филлис.  Именно что – твоё.
Кэрол.  Вовсе нет… Мне жаль, что так случилось… Всё плывёт перед глазами…
Филлис.  Знаешь, кто это?
Кэрол.  Пожалуйста, Филлис…
Филлис.  Это же ты – ты, сука!
Кэрол.  О… явная паранойя!
Филлис.  Вот, только не надо свистеть, пупсик. Он макал в тебя свой фитиль, вероятно, даже дольше, чем я думаю.
Кэрол.  Да ты чокнулась. Держи себя в руках!
Филлис. Тебе всё равно придётся признаться, если хочешь уйти с ним. Миленькая оплеуха для Ховарда – сперва папаша в дурдоме, о потом – прощальное письмецо от жёнушки.
Кэрол.  Знаешь, меня так выворачивает, что даже не могу толком ответить.
Филлис.  У тебя была интрижка с Сэмом?
Кэрол.  Нет.
Филлис.  Живо говори.
Кэрол.  Нет.
Филлис.  Мне лишь нужна правда.
Кэрол.  Не было. Какая ты садистка!
Филлис. Я вычислила вас, шлюха! Вы перезванивались, втихаря встречались, вместе шлындали…
Кэрол.  Я не собираюсь тут сидеть и выслушивать поклёпы. (Встает, но всё ещё опьянённая, вновь садится)
Филлис.  Теперь-то, постфактум, я припоминаю кучу очевидностей – и эти ваши переглядки за столом, и то, как вы вместе заблудились во время поездки в Нормандию – мы с Ховардом два часа вас искали, – и как после того,  как ты ужинала у нас, Сэм спустился посадить тебя в такси, а я ждала его в постели полтора часа, поскольку ему вздумалось, видите ли, проводить тебя до дома пешком. Знаешь, сейчас, пока это говорю, до меня вдруг доходит, что три года назад – три грёбанных года назад – ты и Сэм неделю оставались в Нью-Йорке, пока Ховард был в Лос-Анджелесе, а я – на конвенции в Филадельфии. Всё это длится с тех пор, или ещё дольше?
Кэрол.  Это не я!
Филлис.  Я порылась в его ежедневнике. Он весь пестрит тобой!
Кэрол (подымается, кричит и плачет).  Чего ты от меня хочешь? Мы влюбились! Какая же ты садистка!
Филлис.  Гос-с-споди…
Кэрол.  Садистка! Садистка! Мы влюбились… никто это предполагал… никто не хотел никому причинять боль.
Филлис.  Я же знала это… с того самого вечера, как мы встретили вас двоих в Хэмптоне. Я тогда сказала, она больна… она мутная дамочка… от неё несёт проблемами… невроз сочится из каждой её поры…
Кэрол.  Наш роман не принёс нам ничего, кроме страданий и боли.
Филлис.  Не говоря уж о редких оргазмах.
Кэрол.  Не надо поливать грязью. Это совсем не то, что ты думаешь.
Филлис.  Вернувшись домой тем вечером, я сказала: он вполне милый, чуток «ку-ку», но порядочный, а вот она — психопатка и плотоядное животное.
Кэрол.  Не будь такой предвзятой, ты же по долгу профессии знаешь, что так бывает… это естественно… это – как молния, встречаются двое, вспыхивает искра, и внезапно рождается совершенно удивительная жизнь.
Филлис.  Ты описываешь Франкенштейна.
Кэрол.  Серьёзно, Филлис.
Филлис. Сколько это уже тянется? Три года? Больше? Четыре? Пять?
Кэрол.  Даже не три.
Филлис.  Значит, два? Два года вы шлындали по городу, как кобель с сукой во время течки?
Кэрол.  Мы не шлындали, у нас есть квартира.
Филлис.  Квартира? Где?
Кэрол.  На востоке, на Пятидесятых.
Филлис.  Большая?
Кэрол.  Маленькая.
Филлис.  Точнее?
Кэрол.  Три комнаты.
Филлис.  Арендованная?
Кэрол.  Не вороти нос. Мы же пытаемся поговорить.
Филлис.  Зачем вам три комнаты? Принимаете гостей?
Кэрол.  Никогда. Никогда. Клянусь. Это просто место, куда можно пойти, чтобы побыть наедине, чтобы… чтобы… чтобы… пообщаться…
Филлис.  Пообщаться… обменяться мыслями, жидкостями.
Кэрол.  Мы влюблены, Филлис… О, Боже, никогда не думала, что скажу это… Наша любовь… она, да, чувственная, плотская, но всё куда глубже – мы связаны и чувствами, и мечтами.
Филлис.  Зачем я впустила тебя в свою жизнь – я же всегда знала, что ты трахнешь и гадюку, если  той подержат пасть.
Кэрол. Филлис, что ты хочешь услышать? Он разлюбил тебя много лет назад. Не знаю почему, но явно не из-за меня. Это созрело в его сердце из-за ваших отношений, ещё до того, как он мне хоть что-то рассказал.
Филлис.  Как он это в первый раз сделал?
Кэрол.  Что сделал?
Филлис.  Когда? В какой вечер?
Кэрол.  Какая разница?
Филлис.  Это ты всё выуживаешь и вынюхиваешь. Мне нужны прямые ответы.
Кэрол.  В канун Нового года, на вечеринке у Лу Стейна.
Филлис.  О, Боже, это же был девяностый.
Кэрол.  Девяносто первый. Нет, девяностый, точно.
Филлис.  И как это случилось? Кто кого первый облапал?
Кэрол.  Всё было не так. Он подошёл ко мне, когда я смотрела фейерверк, и  прошептал на ухо: «Могла бы ты со мной встретиться на следующей неделе за ланчем, но не говоря об этом Филлис?». Ну, как можешь представить, я была несколько удивлена.
Филлис.  Верю. И, очевидно, истекла смазкой.
Кэрол. Я спросила: «Зачем?». Он ответил: «Мне кое в чём нужна твоя помощь».
Филлис.  И где же была я, когда происходило это юношеское дерьмо?
Кэрол. Ты силком потащила всю компанию на террасу в плюс пять градусов смотреть фейерверк. А Ховард торчал на кухне, записывая у Стейна рецепт бабагануша.
Филлис.  Да, помню… твой муж тогда только что записался на кулинарные курсы, мы все так им гордились.
Кэрол.  Я спросила: «Какая помощь? В чём?». А Сэм ответил: «У Филлис скоро день рождения, и я хочу, чтобы ты помогла мне ей что-то выбрать, но это что-то должно быть исключительно с изюминкой».
Филлис.  Изюминка – что надо, ребята!
Кэрол.  Значит, в следующий четверг мы обедали в его клубе и битый час попусту искали идеи подарка. А после ланча пошли по знакомым магазинам – помню, заходили и в «Бергдорф», и в «Тиффани», и в «Джеймс Робинсон», и наконец, в одной крошечной антикварной лавке на Первой Авеню нашли улётные серёжки в стиле арт-деко – бриллианты с крошечными рубинами…
Филлис.  Знакомые. Я видела их на тебе.
Кэрол.  Вообще-то, я была в шоке. Сэм купил их, а когда мы вышли на улицу, протянул мне коробочку и сказал: «На! Я хочу тебя до одури».
Филлис.  И что же ты ответила?
Кэрол.  Я сказала: «Стоп, минуточку, мы же шли за подарком Филлис… Если  я их возьму, тогда уж надо выбрать что-то и для неё».
Филлис.  Благодарю, ты просто душка. В результате меня осчастливили теми вонючими серебряными подсвечниками.
Кэрол.  Они обошлись в  целое состояние.
Филлис.  Эти пенсионные канделябры в самый раз для старой ведьмы Мисс Хэвишем. Но, разумеется, ты и не подумала сказать: «Филлис — твоя жена и моя подруга».
Кэрол.  Могу я сказать, почему?
Филлис.  Я знаю, почему, ты, жалкая шлюшка – потому что ты бросала на Сэма свои хищные взгляды с той минуты, как его повстречала.
Кэрол.  Вовсе нет...
Филлис. Не втирай мне это дерьмо! С одного взгляда на него ты начала потирать ручки и истекать слюной, потому что он адвокат звёзд шоу-бизнеса, потому что он в отличной форме и весь в мускулах, и по сравнению с твоим высохшим, кастрированным козлом-мужем он натуральный Зевс-осеменитель,  снизошедший на мольбы ледащей коровы.
Кэрол.  Его уже душил брак с тобой, он сказал мне об этом за ланчем. Это он инициировал наши отношения, это у него от меня потекли слюнки. Он взглянул на меня тогда, и из его глаз брызнули слёзы… «Я несчастлив», сказал он…
Филлис.  Слёзы Сэма? Может, ему бандаж натёр мошонку?
Кэрол.  С первых же минут нашего знакомства я поняла, что Сэм несчастен. «Эта женщина не сделает его счастливым», – сказала   я это Ховарду в тот вечер.
Филлис.  Могу представить себе эту идиллию. Ты чистишь свои прежние зубы, Ховард облачается в пижаму и колпак, и, перемывая кости своим боссам, вы строите планы взлёта по карьерным лестницам.
Кэрол. «Может, она и блестящий мозгоправ,  и всезнайка, и вечно в центре внимания, но как бы она ни была крута, в ней ему недостаёт женщины – она не вдохновит его, не принесёт ему кофе…»
Филлис.  Не могла бы передать мне гигиенический пакетик?
Кэрол.  У Сэма была ужасная неприязнь — теперь-то ты это понимаешь.
Филлис.  Понимаю – что вы с Сэмом обсуждаете меня под коктейли или под «Мальборо» после коитусов.
Кэрол.  Мы несколько раз пытались порвать, но не смогли.
Филлис.  Не сомневаюсь. Но я знаю Сэма – когда его старая сперма течёт из ушей, он звонит тебе: «Скорей сюда, пупсик! Мне нужно срочно опорожнить яички и поскулить о жёнушке».
Кэрол.  Всё было не так. Мы гораздо чаще просто разговаривали, чем занимались любовью.
Филлис.  О чём?! Господи! О чём, чёрт возьми, он мог с тобой говорить? Он же мужик — что вам было обсуждать, кроме меня? Твой целлюлит? Твои подтяжки глаз и брыл? Шоппинг? Твоего фитнес-тренера? Твоего диетолога? Или ты просто лежала у него на плече и хихикала над дурочкой-мозгоправкой, которая видит проблемы чьи угодно, но только не свои собственные?
Кэрол.  Я не сделала ничего плохого. Твой муж разлюбил тебя до того, как встретил меня…
Филлис.  Дерьмо собачье!
Кэрол.  … И это было очевидно всем нашим друзьям…
Филлис.  Это не наши – это мои друзья! Это я тебя ввела в наш круг… как дура… ты познакомилась с ними через меня…
Кэрол.  … И все они понимали, что вы с Сэмом анекдот, а не пара…
Филлис.  Дерьмо собачье!
Кэрол. … Поверь, я не соблазняла Сэма. Он погуливал и до моего появления.
Филлис.  Чёрта с два!
Кэрол.  Открой глаза!
Филлис.  Мне безразличны твои бредни.
Кэрол.  Спроси у Эдит Мосс и у секретарши Стива Поллака.
Филлис.  Лгунья! Потаскуха! Всеамериканская ****ь! Твою дырку надо сделать экспонатом музея нравственности!
Кэрол.  Не вали всё на меня! Не я превратила твоего мужа в бабника.
Филлис.  Лахудра, курва, проститутка…
Кэрол. Какая же ты лицемерка – так притворяться, что ваш брак идеален!.. Да за вашей спиной все смеялись…
Филлис.  Я любила Сэма и была ему, чёрт возьми, хорошей женой!
Кэрол.  Мы влюбились нечаянно, но ещё до нашей встречи он приголу;бил уйму твоих близких великосветских подружек, включая Мадлен Коэн, которая тоже мозгоправ и, небось, препарировала тебя похлеще, чем я.
Филлис.  Мадлен Коэн так повёрнута на Фрейде, что отрастила бороду.

Звонок в дверь. Филлис открывает. Входит Ховард.

Ховард.  Что за день… Ох, братцы… Мне надо выпить.
Филлис.  Ховард, хочешь загадку?
Кэрол.  Замолчи.
Ховард (наливая себе выпить). Смотришь на них – в этой дыре – и   понимаешь, к чему всё приходит… вот к этому… к этому…  Боже мой, какой в чём-либо смысл, если всё кончается этим?
Филлис.  У Кэрол есть новости, которые могли бы тебя взбодрить.
Кэрол.  Перестань. Она пьяна, Ховард.
Ховард. И мне бы хорошенько напиться. Боже, Кэрол… Это же мой отец, когда-то был дюжий, крепкий мужик… брал меня на бейсбол…
Филлис.  Скажи ему, Кэрол – ему нужно размяться.
Ховард. Жалкая старуха, девяносто один год, некогда певица… настоящее ископаемое… сидит за пианино и, шамкая ртом, пытается выдавить из себя припев песенки «Ты сливки в моём кофе»… Остальные тупо пялятся, звучат жиденькие аплодисменты… Другие живые мертвецы сидят в прострации перед телевизором, в перепачканной едой одежде…
Филлис.  Надеюсь, ты забронировал нам всем местечко.
Ховард.  Я не вынесу этого! Это слишком тяжело!
Кэрол.  Выпей…
Ховард.  Двое стареют вместе, как мои мать и отец, угасают… один ломается быстрее, другой наблюдает это… и после стольких лет вдвоём, в одночасье остаётся в одиночестве…
Филлис.  С тобой всё может выйти иначе, Ховард.
Ховард.  Нет… (Себе)  Не может.
Филлис.  Скажи ему, Кэрол.
Ховард.  Сказать мне что? В чём дело? Зачем вы напились в такую рань? (Впервые замечая беспорядок в комнате) Что у вас тут за хрень?
Кэрол.  Ховард, есть кое-что, что нам надо обсудить.
Ховард.  Что?
Кэрол.  Не уверена, что место и время подходящие.
Филлис.  Ховард, Кэрол тебя бросает.
Кэрол.  Оставь это нам…
Ховард.  Не понимаю.
Филлис.  Она тебя бросает, сбегает с другим мужиком.
Ховард.  Что это значит?
Филлис.  Это значит, ты в пролёте – ты больше не женатик, она три года трахается с моим мужем и отчаливает с ним.
Кэрол.  Ты омерзительна.
Филлис. Я лгу? Закрой рот, Ховард.
Ховард. Это правда, Кэрол?
Кэрол. Мы с Сэмом влюбились. Мы не хотели никому причинить боль.
Ховард (медленно садясь).  Н-нет… Я уверен, ты не…
Филлис. Господи Иисусе! И ты не собираешься осатанеть?
Ховард. Какой смысл? Это не отменит сделанного...
Филлис. Время быть разумным и время буйствовать. Ножи для стейков на кухне.
Ховард (не понимая). Ты никогда и доброго слова не сказала о Сэме.
Филлис.  Она обманывала тебя, Ховард.
Кэрол.  Заткнись! Маячишь тут, плюясь ядом — и так мутит.
Ховард (простецки).  Она всегда завидовала тебе, Филлис…
Филлис.  И, само собой, отомстила.
Ховард.  Сэм был мне другом.
Кэрол. Зачем ты говоришь, что я ей завидую? Разве я когда-нибудь завидовала?
Ховард.  Это было даже больше, чем зависть, ты была одержима ею.
Кэрол.  Ты бредишь, Ховард.
Ховард.  Я писатель, я могу распознать одержимость…
Кэрол.  Ты писатель-неудачник, Ховард – судя по твоим персонажам, тебе бы следовало не писать, а собирать макулатуру.
Ховард.  А я говорю, ты была одержим всем, что касается Филлис.
Кэрол.  Нет, не была, чёрт возьми!
Филлис.  Дети, не ссорьтесь.
Ховард. Господи Иисусе, Кэрол, ты считала, что Филлис — настоящий художник своего дела. Ты даже подумывала вернуться за парту, чтобы изучать психологию.
Филлис.  Вот он – маниакальный культ героев – в  действии!
Кэрол.  Кончай пить, Ховард, ты набрался уже похлеще меня.
Ховард. Я-то пить умею, это ты из тех, что выставляют себя на смех. Она одевалась, как ты… Помнишь? Ты даже хотела постричься, как она…
Филлис.  Это уже попахивает  патологией.
Кэрол.  Меня всегда увлекала психология. В колледже она была у меня в качестве второй специализации.
Ховард.  Второй у тебя была история.
Филлис.  А я думала, искусство коварства.
Кэрол.  Я специализировалась на истории искусства.
Ховард.  Кэрол хочет сказать, что не нашла себя.
Филлис.  А в террариум заглядывала?
Кэрол (трезво).  Одно время я была под сильным впечатлением от тебя.
Ховард.  И всё талдычила о том, что хочет стать мозгоправом.
Филлис.  К счастью,  есть законы о лицензиях.
Ховард. Она собиралась скрестить это со своей йогой – этакая психотерапия восточными культами. Восточно-религиозная, комплексная дзен-терапия для пробуждения через сны наяву.
Филлис.  И как же ты собиралась лечить пациентов? Макать их в Ганг?
Кэрол.  Давайте, издевайтесь надо мной.
Ховард.  И какое-то время одевалась, как ты – заказывала себе такие же невычурные юбки, блузки и кардиганы… Помню, ты не единожды браковала костюмы, потому как «Филлис Риггс никогда бы не надела подобное».
Кэрол.  Он выдумывает. Понимаю, Ховард, твой отец умирает, но не надо срываться на мне.
Ховард.  У Кэрол всегда были проблемы с самоидентификацией. Она не знает, кто она. Или, скорее, знает, но отчаянно ищет, кем бы стать ещё, чтобы этот кто-то мог её порицать.
Кэрол. Всё, успокойся. Думаю, это из-за того, что ты пропустил курс своей терапии. Перепады настроения Ховарда уже невыносимы. Но он не хочет это афишировать.
Ховард.  Не надо менять тему.
Кэрол.  Вот, что мне пришлось терпеть все эти годы – маниакально-депрессивный психоз! Говоря по-новому – биполярное расстройство! А недавно он пытался вступить в общество Хемлока, но его забраковали.
Филлис.  Забраковали в обществе, выступающем за право на добровольную эвтаназию? Я бы покончила с собой.
Кэрол.  И не говори… Это ты ещё не видела, как он в жутком депрессняке пожирает взглядом пластиковые пакеты в кладовке.
Ховард. Я не намерен оказаться в одном из тех чёртовых домов, это я вам обещаю.
Кэрол. А затем, вдруг, он так же быстро становится счастлив – безумно счастлив.
Ховард.  Угомонись, Кэрол.
Кэрол. Боже, и ты ещё думаешь, что это я шопоголик!.. Да когда у Ховарда начинается фаза эйфории – он мчится в супермаркет и потрошит кредитку. Шампанское! Икра! Шмотки, которые он никогда не будет носить!.. Строятся великие планы, грандиозные проекты!.. И единственное, что ему вправляет мозги, так это электричество. Этому человеку требуется напряжение, как нам коллаген. И он умоляет меня это скрывать.
Ховард. По крайней мере, у меня есть индивидуальность. Я – маниакально-депрессивный Ховард. Кэрол же хочет быть тобой, но ты уже занята собой…
Филлис.  Поэтому она втихаря крадёт у меня мужа.
Ховард.  И не только тобой, она идентифицирует себя со многими.
Кэрол.  Я не крала твоего мужа, он сам пошёл за мной.
Ховард. Её начальный личностный кризис был связан с профессоршей истории искусств, ещё в университете.
Кэрол.  Давайте закроем тему. Думаю, нам стоит пойти домой.
Ховард.  Домой? У нас больше нет дома.
Филлис.  И что там с профессоршей?
Кэрол.  Ховард, я тебя предупреждаю…
Ховард. Коль скоро мы стали откровенничать, то почему бы тебе не узнать, что, когда мы познакомились, у Кэрол была эта профессорша – довольно яркая дама – не твоего, конечно, уровня, – но очень впечатляющая…
Кэрол.  Ховард, я не останусь тут ни минуты, если ты это расскажешь.
Ховард. И Кэрол дошла до того, стала боготворить эту профессоршу и отождествлять себя с ней.
Кэрол.  Замолчи! Замолчи!
Ховард (трясёт её). Заткнись!
Кэрол.  Не смей меня бить!
Филлис. Ховард, да ты огонь! Кто бы мог подумать, что это тот же человек, что назвал свою золотую рыбку Фифочкой?
Ховард.  Она отождествляла себя с профессоршей – миссис Канин – точно  так же, как и с тобою – копируя гардероб, заплетая волосы, присваивая себе её манеры, перенимая все её вкусы, а поскольку у профессорши был крошечный ребёнок, Кэрол решила, что тоже хочет быть матерью.
Кэрол.  Мне плевать, рассказывай! Я – выше этого!
Ховард. И поэтому стала умолять меня её «надуть»… Что я и сделал…
Кэрол.  С нескольких попыток, милый!.. Рассказывай уж тогда в деталях – и про свою внезапную импотенцию, и про попытки вставить червячка в устрицу.
Ховард.  Не то чтобы я хотел ребёнка… да и Кэрол в глубине души…
Кэрол.  Ты никогда не понимал, что у меня в глубине души.
Ховард.  Но как ещё стать профессоршей Канин – кумиром современности!
Кэрол. Только у тебя никак не получалось меня «надуть», ты это же хочешь сказать. Потому, как ни крути, вся суть в этом.
Ховард. Она пошла специалисту по зачатию, и  мне пришлось регулярно мастурбировать в пробирку…
Филлис.  Боже, это каким же нужно быть метким!
Ховард.  … а она отвозила её на такси, пока головастики ещё были свежими и выписывали кренделя…
Кэрол.  Твои не выписывали, Ховард – они бесцельно слонялись.
Ховард.  Короче говоря, наука творит чудеса, и она залетела. Её мечта стала сбываться. Через девять месяцев она бы уже была как профессорша Канин – с её юбками от Лоры Эшли и ацтекскими украшениями – специалист по истории искусства, мать и всё прочее! Ей больше не пришлось бы оставаться незавидной личностью по имени Кэрол.
Филлис.  Предвижу очевидное – она наложила в штаны. Пошла к пьяному подпольному акушеру, и тот по ошибке сделал ей аборт лица – поэтому она так выглядит.
Ховард.  Она действительно струхнула — но только на восьмом месяце. Внезапно ей расхотелось быть матерью.
Кэрол (тихо).  Нет. Не расхотелось.
Ховард. Реальность победила, и Кэрол призналась себе: «Эй, одно дело иметь фантазии о самоидентичности, другое же… я не профессорша Канин и я не хочу ребёнка…»
Кэрол.  Зачем ты это делаешь?
Ховард.  Короче говоря, она родила мальчонку весом восемь фунтов, довольно симпатичного, принимая во внимание, что он был похож на актёра Джона Малковича, но ты же знаешь, все они похожи на старичков – в смысле, лысые… С первых же дней я к нему привязался, и будь я проклят, если от него не избавилась именно она! Она настояла на том, чтобы отдать его на усыновление.
Филлис.  И ты отступился, позволив ей это сделать, вероятно, в силу своей благоразумности и интеллигентности.
Ховард.  Я помню это так ясно – в тот день, когда мы отказались от него, я подумал – эй, а что если взять один из тех пакетов, в которых бутерброды долго остаются свежими, и натянуть себе голову… вот было бы славно…
Филлис.  Из вас вышла миленькая парочка, и если бы премию Оскар давали моральным уродам, я отдала бы свой голос за вас. А сейчас я иду в туалет и когда вернусь, хочу, чтоб вы оба уже свалили.

Филлис уходит.

Ховард.  Что ж, полагаю, между нами всё кончено. После стольких лет.
Кэрол.  Думаю, не следовало и начинать.
Ховард. Ну, почему же, Кэрол? Ведь начиналось нормально – первые несколько дней прошли довольно сносно.
Кэрол.  Нет, это моя вина. Лучше бы ты женился на… Как её?.. Ида, Ида…
Ховард.  Рондилино.
Кэрол.  Рондилино. Я не должна была уводить тебя от неё. Но мне так хотелось быть рядом с творческой личностью… с литератором…
Ховард.  Ты не уводила. Я увидел тебя и сам ушёл.
Кэрол. Это ты так думаешь, но в тот вечер, когда мы были на двойном свидании, и я решила, что хочу за тебя замуж, тут-то тебе и настал каюк.
Ховард.  Бедная Ида…
Кэрол.  Ида была серой мышью. Но подошла бы тебе больше, чем я. Мы принесли друг другу слишком много разочарований.
Ховард.  Ты когда-нибудь изменяла мне до интрижки с Сэмом?
Кэрол.  Нет… Да, разок. С моим дантистом.
Ховард.  О, Кэрол…
Кэрол.  Знаешь, он содрал с меня за лишнюю пломбу.
Ховард.  С кем ещё?
Кэрол.  Ни с кем. С Джеем Роландом.
Ховард.  С моим коллегой?
Кэрол.  О, Ховард, писатель он был никакущий, но… с таким сексуальным хвостиком…
Ховард. Ты спала с моим соавтором?
Кэрол. Всего разок. Ты был в больнице на шокотерапии, и мы оба так за тебя беспокоились, что даже не поняли, как это случилось.
Ховард.  С кем ещё?
Кэрол. Ни с кем. Это всё. Правда. Все эти годы, все эти пятнадцать бесплодных лет… я так и не набралась мужества уйти… будучи уверенной, что твоя психическая нестабильность верный признак литературного гения, хотя на самом деле это было просто слабоумие.
Ховард.  Где вы будете жить?
Кэрол.  Сэм говорил о Лондоне.
Ховард.  Прошу, не уходи, Кэрол.
Кэрол. Как иначе, Ховард? Я уже связана с другим, и эта связь есть нечто истинное – чувственное, страстное.
Ховард.  Я не способен жить в одиночестве, Кэрол.
Кэрол. Ты справишься… Ховард, постарайся понять, мне почти пятьдесят — сколько у меня ещё шансов? Отпусти меня и не вини.
Ховард.  Но мне страшно…
Кэрол. Думаю, это вызвано очередным душевным спадом, да ещё и отец в богадельне… Почему бы нам не позвонить доктору Карру? Возможно, самое время перетрясти мозги. (Замечает, как Ховард вынимает из кармана пистолет) Ховард… ты что делаешь?
Ховард.  Жизнь — это темница.
Кэрол.  О, Боже… Ховард, не надо!
Ховард.  Это невыносимо. Я не хочу жить.
Кэрол.  Откуда у тебя пистолет?
Ховард. Нашёл среди пожитков отца. Он был на Мировой, на Первой мировой – на войне, что должна была положить конец всем войнам, да только не положила, – люди не меняются…
Кэрол.  Положи его!
Ховард.  Всё так убого и бессмысленно!
Кэрол.  На помощь! Филлис! Филлис!
Ховард.  Заткнись, у меня голова трещит!
Кэрол.  Самоубийство — не выход!
Ховард.  Все идёт в никуда – в пустоту, в дом престарелых...
Кэрол.  Чёрная хандра пройдёт! Просто сейчас фаза спада… Филлис! Черт побери! Самоубийство — не выход!
Ховард.  Я боюсь!
Кэрол.  О, Боже, не хочу на это смотреть!
Ховард.  Тебе и не придётся. Сначала я убью тебя, а потом себя.
Кэрол.  Меня? Ховард, ты шутишь!
Ховард.  Сначала ты, потом я!
Кэрол.  Помогите! Спасите! Филлис!
Ховард.  Если ты не заткнёшь своё хайло… (Взводит курок)
Кэрол.  Ховард, не надо! Не делай этого!
Ховард.  Назови хоть одну причину, зачем нам обоим жить?
Кэрол.  Потому что мы человеческие создания, Ховард! Мы грешны, зачастую безмозглы, но не злобны… правда же, нет… мы жалкие… ошибающиеся… отчаявшиеся…
Ховард.  Мы одни в космосе!
Кэрол.  Ховард — мы не в космосе, это Централ-Парк Вест!
Ховард.  Нет! Всё бессмысленно! Я хочу умереть! (Направляет пистолет себе в висок, нажимает на спуск, но курок заклинивает. Он направляет пистолет на Кэрол и повторно нажимает на курок, но тот остаётся заклинен) Чёрт возьми! Он старый, слишком старый… Он сломан! Это же немецкий «Люгер» — он должен быть как «Мерседес»!
Кэрол (вырывает у Ховарда пистолет). Отдай! Ты чокнутый! Да что тобой!? Я дрожу, как осиновый лист! Меня трясёт, мне дурно! Мне нужен «Валиум»…

Входит Филлис, не обращая внимания на происходящее.

Филлис.  Что за шум… Кажется, было сказано убираться....
Кэрол (дрожа).  Ховард хотел убить нас обоих – сначала меня, потом себя — у него пистолет, отцовская реликвия… Но… но… но он заклинил — он нажал на крючок, но тот заклинил…

Филлис подбирает пистолет, вертит в руках.

Филлис.  Пистолет в порядке, Ховард. Ты забыл снять с предохранителя.
Кэрол.  Меня сейчас вырвет!

Кэрол спешно выходит. Филлис с Ховардом садятся на диван.

Филлис.  Вся правда в том, Ховард, что даже если ты и страдаешь от клинической депрессии, то вполне заслуженно. Даже сломанные часы дважды в день показывают верное время. Тебе есть, с чего депрессировать. Сначала упекаешь своего дражайшего, милого папочку во второсортную богадельню....
Ховард.  Она не второсортная.
Филлис. Загляни правде в глаза, Ховард! Самые лучшие из них далеко не санаторий, а уж ту, что выбрал ты, разумеется, в рамках своего бюджета – это сущий ад. Ты это поймёшь. И после расставания с родителем, которое психологически приближает тебя на шаг к осознанию собственной конечности, твоя жена бросает тебя ради близкого друга, удачливого альфа-самца с более высоким уровнем тестостерона… с которым она два года совокуплялась за твоей спиной. Так что, для твоего здоровья депрессия даже полезна. Без неё ты бы стал идиотом. Я помогла?
Ховард.  Я скучаю по сыну…
Филлис.  Даю им на всё про всё максимум полгода.
Ховард.  Сэму с Кэрол? Они, возможно, переедут в Лондон.
Филлис.  Полгода — будь то в Лондоне или на Огненной Земле. Они оба слишком безалаберны.
Ховард.  Я знал, что он потаскун.
Филлис.  Знал?
Ховард.  Да кто ж не знал?
Филлис.  Одна я, наверное.
Ховард. Пожалуй, одна ты, Филлис. Однажды я слышал грязные усмешки от уборщика грязной посуды в ресторане «21».
Филлис. Уборщик посуды знает?
Ховард. Естественно, он не знал, что я знаком с Сэмом или с тобой. Когда Сэм появился, я обедал, а уборщик подтолкнул официанта, кивнул на Сэма, затем указал на сексапильную брюнетку и сказал: «Ну, и наглец! Чпокает эту, а сам постоянно ходит к нам с женой». Я ещё удивился – он знал слово «чпокать», хотя только что приехал из Польши.
Филлис. Какая трогательная история, Ховард. Официант и даже поляк-уборщик знает, а я нет.

Открывается входная дверь, появляется Сэм.

Сэм (холодно). Я – за остальными бумагами. (Увидев свои бумаги, разбросанные по полу.)  Господи Иисусе, что ты наделала?
Филлис. Хочу услышать от тебя пару ответов, крутышка.
Сэм. Ты набросилась на меня. Я благоразумно удалился. Мне как-то не улыбается получить дырку в черепе от истерички…
Ховард. У тебя два года были шашни с моей женой.
Сэм. С тобой я поговорю, Ховард, и даже начну с извинений.
Филлис. Вот как? Начпокался вволю, извинился, и всё о’кей, да?
Сэм. Я же сказал, не желаю тебя слушать. Я пришел забрать свои бумаги… Полюбуйся, что ты натворила…
Ховард. Я не могу так запросто принять твои извинения, Сэм, ведь предполагалось, что мы близки;.
Сэм (злится на Филлис, поднимая бумаги).  Все дела перепутаны…
Филлис.  Значит, ты перетрахал всех моих подруг?
Сэм.  Последние пару лет у меня были не сахар, Филлис… Работа не клеилась. Зачем ты всё порвала?
Филлис.  Я спросила, ты трахал всех моих подруг?
Ховард.  Я не трахал всех твоих подруг.
Филлис.  Лжец! Я знаю… я всё знаю!
Сэм. А если знаешь, зачем спрашивать! Сойди с бумаг… Сойди… (Вырывает бумаги)  Сойди!
Филлис.  Ах, ты ублюдок!
Сэм. Сегодня я уже давал тебе шанс выслушать мои объяснения, кишки перед тобой вывернул. И к чему меня это привело?
Филлис. Я верила тебе. Откуда мне было знать, что ты кипишь от недовольства? Если б ты честно признался, вместо того, чтобы запускать этот гнойник и крутить с моими подругами…
Ховард (угрожающе подымается). Я зол на тебя, Сэм. Ты сделал из меня оленя.
Сэм (толкает его обратно). Сиди, Ховард. Поговорим позже. Я же сказал, прошу прощения.
Филлис.  Я знаю, ты спал с Эдит и с Элен. А с Полли?
Сэм.  Ты чокнутая. Как я рад, что развязался.
Филлис.  Пока ещё нет, сладенький.
Сэм.  Ничего, соберу в кучу этот бардак — и только меня и видели!
Ховард.  Она знает о той губастой брюнетке с чёлкой из «21-го».
Сэм.  Ховард, я сожалею о нас с Кэрол. Честно говоря, я не думал, что ты когда-нибудь узнаешь.
Филлис (набрасывается на Сэма).  А что насчёт моей сестры?
Сэм.  Что?
Филлис.  Что насчёт Сьюзан?
Ховард.  А что насчёт Сьюзан?
Филлис.  С ней ты тоже спал?
Сэм.  У тебя галлюцинации.
Филлис.  Галлюцинации. С тем же самым словечком ты отрицал и Кэрол, когда я порылась в твоем ежедневнике.
Сэм.  Потому что это было бы дико.
Филлис.  Как же дико?! Если ты спал с Кэрол, почему бы тебе не спать со Сьюзан? Теперь-то задним умом я всё понимаю. Я же и раньше замечала, как ты пялишься на неё, а она вечно шлялась поглазеть, как ты играешь в софтбол в Ист-Хэмптоне.
Ховард.  Что ты за женщина, Филлис, если все эти, казалось бы, близкие люди так охотно тебя предают?
Филлис (остановленная этим, с самообладанием). Ты заскучал по шокотерапии, Ховард. Послюнявь-ка пальчик и воткни в розетку.
Сэм.  Соберу бумаги и валю отсюда. Прочь, прочь!.. С концами. Навсегда.
Филлис (идет к телефону).  Я звоню Сьюзан.
Сэм.  Положи! (Вырывает у неё трубку, вешает)
Филлис.  Гляньте, как он раздувает ноздри. Он напуган.
Сэм.  Чем? С тобой у меня всё кончено.
Филлис (снова снимает трубку).  Эй, кобелёк, девушка же вправе позвонить сестре, не так ли?
Сэм.  Ты упорно лепишь из себя дуру.
Филлис (вращает диск). Мой первый муж тоже ценил женщин, но не притворялся, да упокоится он с миром… в Нью-Джерси… или где он там, чёрт возьми, живет… (В трубку)  Привет, Дональд, дай-ка Сьюзан.
Сэм.  Поверить не могу, она всё ещё умудряется меня раздраконить! (Наливает себе выпить)
Ховард.  Она стерва со стальными яйцами, но и ты наделал гадостей, Сэм.
Сэм.  Ничего я не наделал. Ноль!
Филлис (в трубку). Сьюзан… у тебя была интрижка с Сэмом? Я спрашиваю, была ли у тебя интрижка с Сэмом… Когда мы тебя приютили… Да не поверю, Сьюзан… А я говорю, была… А я говорю, это был твой способ поквитаться со мной…
Ховард.  Поквитаться за что? Ты спала с мужем Сьюзан?
Филлис (Ховарду).  Разумеется, я не спала с её мужем. (В трубку)  Что?.. Да не спала я с Дональдом! Неужели я стану спать с хасидским ювелирам! А вот ты с Сэмом спала!.. Потому что ты цыганка… пропащая душонка… и только моё великодушие держало тебя наплаву, а ты же таила зло и отплатила им мне за доброту! (В сердцах швыряет трубку)
Сэм.  Браво. Вот, теперь ты выставила себя полной дурой, куколка, потому как…
Филлис.  Не смей называть меня куколкой.
Сэм.  О’кей, Годзилла… потому как я ни разу и пальцем не коснулся Сьюзан.
Ховард.  А кто была та брюнетка в «21»?
Сэм.  Ховард, почему бы тебе немного не отдохнуть?

Входит Кэрол. Удивлена, увидев Сэма.

Кэрол.  Сэм…
Сэм.  Привет, Кэрол.
Кэрол.  Филлис с Ховардом всё знают. Это был сущий ад.
Ховард.  Подобно тому, как чирей лопнул, и весь гной вытек.
Кэрол.  Может, пойдём, Сэм? Мне нужен всего час, чтобы собраться.
Сэм.  Куда пойдём?
Кэрол. В нашу квартирку, в твой загородный дом, или, если хочешь — сразу в Лондон. Мне уже всё равно.
Сэм.  Не понимаю. Куда нам идти?
Кэрол. Главное – отсюда. Послушайте, мы все определённо нуждаемся в новой жизни… Не только Сэм и я, но и Ховард, и Филлис… Давайте попробуем взглянуть на сегодняшний вечер как на начало чего-то нового… Отбросим мрачные мысли. Знаю, как это звучит – мол, ей легко говорить, они с Сэмом вместе… но ведь мы можем быть цивилизованными людьми и помочь друг другу пройти через это.
Сэм.  Минуточку… Мы никуда не идём…
Кэрол. Как… ты и Лондон упомянул… только бы прочь отсюда.
Сэм.  Кэрол, это какое-то недоразумение.
Кэрол.  Что?
Сэм.  Я кое-кого встретил и полюбил.
Кэрол.  Ты это о чём?
Сэм.  Я встретил одну девушку, и влюбился.
Кэрол.  Не понимаю… Ты влюблён в меня.
Сэм.  Нет, у нас с тобой было увлечение, но… мы никогда не были влюблены.
Кэрол.  Я была.
Сэм.  А-а… Но я-то нет… Ты что, подумала, я бросил Филлис ради тебя?
Кэрол.  Сэм…
Филлис.  Порою кара Господня быстра!
Сэм.  Кэрол… Я был предельно понятным в этом вопросе, по крайней мере, мне так казалось.
Кэрол (нетвёрдой походкой). Ноги… ноги… Мне дурно… Комната кружится…
Ховард.  Тяпни щепотку нюхательной соли! Ха-ха-ха…
Филлис (Кэрол).  Милая, о чём ты думала?
Кэрол.  Сэм… Сэм… Все наши вечера… Наши разговоры…
Сэм.  Но в этом и был весь смысл – мы оба просто развлекались.
Кэрол.  Поначалу так и было…
Сэм.  И никогда не менялось.
Кэрол.  Именно что, менялось!
Сэм.  Именно что, нет!
Ховард (забавляясь).  Ей-богу, чистая комедия!
Кэрол.  Но как же все наши разговоры о будущем… о Лондоне…
Сэм.  Просто мысли вслух. Не было никакого чёткого плана.
Кэрол.  Был…
Сэм.  И быть не могло. Мы никогда не были в таких отношения.
Кэрол.  Именно что, были…
Сэм.  Мы никогда не были влюблены. По крайней мере, я.
Кэрол.  Ты говорил, что был.
Сэм.  Именно что, нет… фантазёрка.
Кэрол.  «Пора разорвать эти цепи… я задыхаюсь, я тону... лишь встречи с тобой всё ещё позволяют мне жить…»
Сэм.  Речь шла о сексе. Правила игры я оговорил с первого же дня.
Кэрол.  Да… но… но… казалось… всё изменилось… стало глубже… ты же спрашивал меня, буду ли я счастлива в Лондоне?
Сэм.  Кэрол, ты домыслила что-то своё…
Кэрол (всё осознав).  Ублюдок… Ты попользовался мной.
Филлис (раздражённо). Чем это я тебя душила? Отчего это ты тонул? А? Ты, клоун.
Ховард (уже изрядно навеселе).  Точно – клоун! Это всё цирк, а он клоун, а мы цирковые уродцы.
Кэрол.  Ты лгал мне… Ты лгал мне…
Филлис.  Получила, что заслужила, шлюха подзаборная.
Кэрол.  «Я хочу быть с тобой, Кэрол… с тобой я счастлив… на тебя лишь полагаюсь… спаси меня от этого эгоцентричной штурмбанфюрерши, убившей все мои надежды…»
Филлис.  Я – штурмбанфюрерша? Ты сказал ей, что я нацистка?
Сэм (невинно).  Я не говорил, что ты реальный член партии.
Кэрол.  Я не верю в это! Нельзя так заниматься любовью, не чувствуя её.
Филлис. У торчащей кочерыжки нет совести.
Кэрол (убита).  Это было по-настоящему… Это была правда…
Сэм (обернувшись к Кэрол). Не возлагай на меня ответственность за свои мечты о желаемом. Я всегда был честен.
Кэрол.  Нет…
Филлис.  Типичная пациентка с утраченным чувством реальности…
Кэрол.  Ты сама его утратила, думая, что ваш брак у тебя под контролем, в то время как он гулял направо и налево.
Сэм.  Хватит, Кэрол.
Кэрол.  Даже в вашей постели с Нэнси Райс!
Филлис.  Нэнси Райс ведь из комитета по этике…
Сэм (к Кэрол).  Какой тебе с этого прок?
Филлис.  Нэнси Райс — председатель комитета по этике в нашей больнице, её специализация – моральный выбор…
Сэм.  Да, с Нэнси Райс был небольшой грешок, когда ты каталась в Денвер, но она сама меня подбила. И у нас с тобой уже не было сексуальной жизни, стоящей внимания.
Филлис. Ну, теперь-то я понимаю, почему – невозможно ежедневно эякулировать десятки раз.
Сэм.  Причина не в этом
Филлис.  Нет? И в чём же?
Сэм.  В чём? А зачем вообще орать?
Филлис. В чём причина, я спрашиваю, того, что наши любовные ласки развеялись как дым?
Сэм.  Хочешь знать причину?
Филлис.  Да, да – причину! Назови эту чёртову причину!
Сэм.  Из них ушла добровольность.
Филлис.  Ты думаешь, разговариваешь со слабоумной? (О Кэрол) Я – не она.
Ховард.  Кэрол уж кто-кто, но только не слабоумная. Да, у неё сложности с обучением, но это всё же другое.
Кэрол.  Заткнись, Ховард.
Ховард. Эй, потише… Я лишь объяснил, почему ты можешь казаться слабоумной, не будучи ею.
Кэрол.  Он стал гулять от тебя, потому что ты не старалась ему угодить сексуально. Я лгу, Сэм? Или ты не называл её «голым трупом»?
Сэм.  Не лезь не своё дело.
Ховард.  Думаю, проблема в том, что Филлис может и кастрировать.
Сэм.  Отвали.
Ховард.  Ты и сам говорил это, Сэм. Когда напился за обедом и лепетал: «Куда умчалось время? Что сталось с моей потенцией? Мне, что теперь, звать себя мистер Филлис Риггс?..»
Филлис. Что за сволочизм! Меня все бичуют за то, что я успешна! Моя сестра, друзья, муж…
Ховард.  Люди никогда не испытывают ненависти за твои слабые места – только за сильные.
Кэрол.  Сэм, ты обманул меня… Ты же говорил, что любишь.
Сэм.  Никогда. Нет.
Кэрол.  Да.
Сэм.  Я всегда был осторожен в словах, чтобы не употребить этого.
Филлис.  Никогда не трахайся с адвокатами, терминология – их хлеб.
Ховард.  Может, включим музыку?
Кэрол.  Го-с-с-с-поди! Так у него всегда начинается фаза эйфории.
Ховард.  А я могу уделать Сэма в ракетбол.
Сэм.  А то как же, Ховард.
Ховард (идёт включить музыку). Это приводит его в бешенство. Весь в мускулах, а с координацией беда.
Сэм.  Угу.
Кэрол.  Сэм, я ведь уже всё спланировала… Ты же собирался бросить Филлис.
Ховард.  Он и бросил, Кэрол… Ты пропустила мимо ушей?
Кэрол.  Заткнись, псих недоделанный!
Ховард.  Все такие смурные… (Включает музыку)
Кэрол.  Выключи!
Ховард.  Что?
Кэрол.  Выключи её! Выключи! Хватит!

Сэм выключает музыку.

Ховард.  Да что на вас всех нашло… Сидим, как на поминках.
Сэм.  Ховард, успокойся.
Ховард. Все такие капризные… Наверно, потому что голодные… А не приготовить ли мне на скорую руку что-нибудь этакое?
Кэрол.  Идиот!
Ховард.  Бутерброд?
Кэрол.  Идиот! Чёртова баклуша!
Ховард.  Бабагануш! Идеально! (Уходит на кухню)
Кэрол.  Я заботилась о тебе, Сэм… Любила тебя… Люблю…
Сэм.  Я не хотел тебя обманывать… Я старался быть осторожным… Я не хотел никому причинить боль.

Звонок в дверь. Кэрол, ближайшая из  всех к двери, открывает её, впуская юную, красивую, сексуальную девушку по имени Джульет Пауэлл.

Джульет (Сэму).  Я заждалась внизу и разволновалась… Я же в курсе, что тебе чуть не пробили голову, вот я и… ведь ты всё не спускался…
Филлис.  Нет… нет… нет…
Кэрол.  Это она?
Джульет.  Я сомневалась, подниматься ли мне, но ты сказал — пять минут…
Сэм.  Это она… Она… Джульет Пауэлл… Кэрол… Филлис… хотя, доктор Риггс, в представлении не нуждается…
Филлис.  Не нуждается. Просто отвезите меня в дурку «Бельвью» и сдайте под расписку.
Кэрол.  Вы знакомы?
Сэм.  Послушайте… Давайте поговорим прямо и попытаемся не обмазывать друг друга дерьмом. Джульет… она… была пациенткой Филлис…
Филлис.  И когда вы… ?
Сэм  (Кэрол). Однажды, очень давно, мне посчастливилось заметить её в приёмной – у меня есть туда личный доступ, но, проходя через неё, я крайне редко, и то мельком, замечаю, как кто-то из страдальцев Филлис заходит или уходит в слезах, или же просто сидит, читая газеты и журналы. И помнится, я подумал: «Боже мой, какое прекрасное создание – такое юное и свежее! Какие у неё могут быть проблемы, в её-то возрасте?»  А через несколько недель, когда я выходил из квартиры, в то же самое время – волею Судьбы – из лифта появилась пришедшая на сеанс Джульет. И я с ней заговорил – просто поздоровался. Но, зная, что через пятьдесят минут она спустится, я купил газету, сел на скамейку в парке через дорогу и стал ждать... И ровно через пятьдесят две минуты – секунда в секунду – она появилась, и я снова сказал: «Привет!... Какой сюрприз!..». И вот, я собираюсь на ней жениться.
Филлис (Джульет). А я бросаю вправлять чужие мозги и вступаю в общество Хемлока.
Джульет (простодушно). Поэтому-то я и бросила лечение. Мне не представлялось приемлемым продолжать мой психоанализ, когда я уже…
Филлис. Трахаешься с моим мужем? Спасибо, «Мисс пубертатная  Америка».
Кэрол.  Сэм, она же тебе в дочери годится.
Сэм.  По счастью, нет. Она уже дочь мистера и миссис Мортон Пауэлл, о которых я бы ничего не знал, если бы не читал «The Wall Street Journal».
Кэрол.  Но что у вас может быть общего?
Сэм. Ты удивишься, но это очаровательная, образованная, двадцатипятилетняя…
Джульет.  Мне двадцать один.
Сэм.  Ну, скоро будет двадцать пять, четыре года пролетят как…
Кэрол.  Чем же вы занимаетесь, мисс Пауэлл?
Джульет.  Чем занимаюсь?..
Кэрол.  Ваш род занятий…
Джульет.  Режиссёр монтажа. То есть, им стану, когда получу диплом.
Кэрол.  Собираешься на выпускной бал?
Джульет.  Я уже должна была закончить, но взяла паузу на год.
Филлис.  У мисс Пауэлл были серьезные эмоциональные проблемы.
Джульет.  Да, скажем так…
Филлис.  Она пришла ко мне год назад – замкнутая, с помутнённым сознанием анорексичка, каменевшая от ужаса перед мужчинами. Моей целью было раскрепостить её, чтобы она смогла проявиться как женщина и как специалист.
Джульет.  Да, и вы раскрепостили.
Филлис.  Да, я заметила.
Джульет.  Это ужасно, ведь мне очень не хотелось терять вас как аналитика. С другой стороны, вы сами учили меня действовать в собственных интересах.
Филлис.  И ты думаешь, мой пятидесятилетний муж – в твоих интересах?
Джульет.  Ну, первое время у меня всё еще были гнетущие сны – снова приходил паук… Только это уже вы были чёрной вдовой, мама – скорпионом, а… Кэрол – тарантулом.
Кэрол.  Да ты же меня даже знала.
Джульет.  Сэм рассказывал о вас, и по тому, как он описывал…
Кэрол.  Как тарантула…
Джульет. Моё бессознательное сформировало образ паука по признакам мохнатости и цепкости.
Кэрол.  Мохнатости и цепкости?
Джульет. Отвечая же на ваш вопрос… да, у меня были сомнения… но Сэм описал ваш брак как давно умерший, и мне казалось, я не встану между вами, ведь он всё равно уже спал с Кэрол и с миссис Баксбаум.
Филлис.  С кем?
Джульет.  Миссис Баксбаум. Леди со второго этажа.
Филлис.  О, Сэм… она же калека!
Сэм. И что? Ради всего святого, Филлис, я понимаю, изменять не благородно, но не потому же, что у женщины одна нога короче другой.
Филлис.  И как же ты к ней пристраивался? Подставлял ей коробку?
Кэрол (Сэму). Почему это я мохнатая и цепкая? Я, что, цеплялась? Я отдавала всю себя… отдавала и отдавала… бежала, как только ты звонил… не являлась встречи… лгала… плевала на свой график, подстраиваясь под тебя, и не требовала ничего… как ты мог создать у неё впечатление, что я тарантул?
Сэм.  Я в ответе за то, что ты ей снишься?
Кэрол.  Ты понимаешь, за кого собираешься замуж?
Джульет. Ну, на самом деле,  свадьба – это больше идея Сэма. Мне достаточно просто видеться, а там дальше – посмотрим…
Сэм.  Нет. Я хочу всё официально, мне это нужно. Так не может больше продолжаться. На это раз я хочу стабильности. Мне нужно внести в свою жизнь некоторое здравомыслие. Джульет – ты всё, о чём я только мечтал.
Кэрол.  Двадцатилетняя анорексичка?
Сэм.  Ей двадцать один. И она режиссёр монтажа.
Филлис.  Ещё полгода назад она не могла посмотреть мужчине в глаза, не покрывшись лишаями.
Сэм.  Послушайте, я понимаю, что вам всем кажется, но у меня настоящее чувство. И что бы вы обе ни говорили, я больше не Дон Жуан. Долой промискуитет! Неужели зрелую личность может удовлетворить пустой, дешёвый, скучный адюльтерчик?
Кэрол.  Спасибо, Сэм, для меня он тоже был поучительным.
Сэм (Джульет).  Всё, что я пытаюсь сказать, так это то, что обрёл тебя и хочу, чтоб это длилось вечно.
Филлис. А когда ей будет как мне? Ты уже будешь давиться жидкими кашами с ложечки социальной сиделки.
Кэрол.  Я понимаю, что немолода и не так красива, но это перебор… это выше моих сил.
Ховард (появляется).  Решил приготовить равиоли — это единственное, что у вас есть.
Кэрол. Моя жизнь – руины…
Ховард.  Жаль, что нет соуса песто, но я могу сделать сливочный, а ещё порежу салат с анчоусами и бальзамическим уксусом… Кто это?
Джульет (пожимает ему руку).  Джульет Пауэлл.
Ховард.  Ховард.
Джульет.  Видите, а полгода назад я не смогла бы даже представиться.
Сэм. Скажи, что твёрдо решила насчёт нашей свадьбы. Мне нужна уверенность.
Джульет. Я лишь хочу доверия между нами, ничего больше. Почему недостаточно просто встречаться?  А дальше видно будет.
Сэм. Ты отказываешься от своих слов. Я думал, мы всё решили. Вчера вечером ты была уверена.
Ховард (Джульет).  Зачем вам замуж? Вы же ещё дитя.
Сэм.  Ховард…
Ховард.  Нет, я серьёзно – она ещё дитя, а ты уже ископаемое… Ну, не то чтобы совсем ископаемое, но слишком стар для неё.
Сэм.  Это наше дело.
Ховард. Ведь ты идёшь к ней со всем своим скарбом – со всеми этими шрамами и озлобленностью, уже сросшимися с тобой.
Сэм.  Я не озлоблен, Ховард. Я просто хочу начать сначала.
Ховард.  Эй, а кто не хочет? (Джульет)  Брак это ответственный шаг, тем более для такого дитя как вы и такого побитого молью Казановы средних лет.
Джульет.  И я ему говорю, нам нужно обождать.
Сэм.  Я хочу тебя.
Ховард.  Он нервничает, понимая, что вы непременно встретите кого-то ещё.
Сэм.  Отвали. (Джульет)  Он дурак со справкой.
Ховард.  Эй, полегче! Я слышал, что сказала девушка – ты слишком сильно давишь. (Джульет)  Зачем вам замуж? Вы же не хотите замкнуться на каком-то одном парне… Так вы не распробуете жизнь… А юность бывает лишь однажды.
Джульет. По правде сказать, я только-только вылупляюсь из своей скорлупки – благодаря Филлис.
Филлис.  Если это благодаря мне, я записываюсь на шокотерапию. И не называйте меня Филлис – я всё ещё доктор Риггс.
Кэрол (бежит к Сэму, бьёт его).  Я паучиха? Я мохнатая, цепкая паучиха?
Сэм.  Кэрол, отцепись от меня.
Ховард.  Хочу лишь сказать, ей не стоит и думать о браке, тем более с тобой. Помните, Джульет – браком хорошее дело не назовут! Брак – это смерть надежды.
Джульет.  Брак – смерть надежды… Как поэтично!
Ховард.  Ну, я вообще-то, писатель.
Сэм (Ховарду). Это для тебя брак стал смертью надежды, а для нас — это светлое будущее.
Джульет.  Он так торопит со свадьбой…  что я вся в сомнениях…
Ховард.  Джульет, я могу вас звать Джульет?.. Если этот парень уже  втирает о пожизненной преданности, то мой вам совет – руки в ноги и спасайте свою жизнь – свою юную жизнь. В конце концов, вы такая хорошенькая, такая аппетитненькая, такая свеженькая и сочненькая…
Филлис. Ради Бога, Ховард, ты так говоришь, будто собираешься её пожарить на обед.
Сэм.  Разве у тебя к нему может быть хоть капля доверия? Он же карикатура на человека.
Джульет.  Я же говорила, Сэм – у меня раньше никогда не было любовных отношений.
Ховард.  Да толпы мужчин будут валяться у ваших ног, иссыхая от любви – до того вы красотка! И один из них я… К тому же, мы уже знакомы.
Сэм.  Он тягается со мной! Поверить не могу. Он со мной тягается!
Ховард.  И какие у вас планы на жизнь?
Джульет. Я бы хотела стать режиссёром монтажа.
Ховард. Эй, это же то, что мне надо! Знаете, я ведь написал несколько сценариев.
Сэм.  И ни один не продал. Ах, да, впрочем, как и роман.
Джульет (впечатлена).  Вы написали роман? Как славно!
Сэм (теряя свои позиции). Мгновенно оказался в категории уценённых. Вещица без всякого даже намёка на интригу о бывшем ещё в колледже неплохом спортсмене, пытающемся тягаться со своей круто матерящейся женой, заведующей отделением в больнице и пишущей книги, находящаяся – куда бы они ни пошли – вечно в центре внимания, и которая никак не усвоит, что муженёк тряпка, а она ненароком медленно кастрирует бедного ублюдка, так что, всё счастье в его жизни – это внебрачные потрахушки.
Филлис.  С физически и умственно неполноценными.
Ховард.  Джульет, у меня волшебные перспективы в Голливуде. Собственно говоря, завтра жду звонка из «Парамаунта».
Сэм.  Он бредит, Джульет… Ничего этого нет, он сам – ничто.
Джульет.  Кажется, у меня начинается мигрень…
Сэм. С ума сойти! То, что начиналось как лёгкое недоразумение, переросло в катастрофу. Я люблю тебя, Джульет! Мы поклялись, что будем вместе навсегда… Скорее, пойдём.
Ховард.  Не так быстро, Сэм. У нас с Джульет реальные перспективы.
Сэм.  Он чокнутый. У него же – биполярное «йо-йо». Через десять минут будем стаскивать его с подоконника.
Ховард.  Подумайте о Калифорнии в компании со мной. Мне стоит кое-кому ответить «да», и очень крупный контракт с «Метро-Голдвин-Майер» — у нас в кармане.
Джульет.  Вы же говорили о «Парамаунт»?
Ховард (очень быстро). У меня есть грандиозная идея для фильма, притом что, если выходит «бомба», то с тобой настаивают подписать договор уже на три картины. Вообще, у меня несколько высококонцептуальных идей, и одну из них я хотел бы поставить сам. Там всегда мною очень интересовались как режиссёром, но я вечно отказывался. Однако, я бы вновь покумекал над этим… если меня хорошенько умаслят… В вы бы занялись монтажом. Подключу своего агента по недвижимости в Беверли-Хиллз, снимем дом – глупо сразу покупать – ведь никогда не знаешь наперёд, на сколько там застрянешь… Разумеется, снимем что-то просторное – возможно, в Бель Эйр – хочется с бассейном олимпийского размера – будет где веселиться детишкам… Кажется, Мел Гибсон собирается продавать свою виллу. Мел мой ближайший друг. Не то чтобы мы проводили много времени вместе – встречаемся чаще на выборах… (Взглядывает на часы) Почему бы ему не позвонить. Ну-ка, глянем… там на три часа меньше…
Сэм (с него довольно, хватает Джульет).  Скорей, пойдём отсюда.
Ховард (останавливает Сэмы). Эй, не так быстро.
Сэм.  Уйди с дороги, Ховард.
Ховард.  Нет, Сэм, не вечно быть по-твоему.
Сэм.  Я сказал, мы уходим.
Джульет.  Сейчас, подожди минуточку, прошу. Мне что-то тревожно…
Сэм.  Не собираюсь я ждать. Обсудим всё в машине.
Ховард.  Оставь её в покое.
Сэм.  Ховард…
Ховард.  Сэм, я не позволю помыкать этой девочкой. Я хочу провести с ней остаток жизни.
Сэм.  Я сказал, с дороги!

Сэм толкает Ховарда, завязывается драка. Потасовка становится всё более серьезной – к всеобщему удивлению.

Филлис.  Охренеть… А ну-ка уймитесь! Мы же не в джунглях. Это Централ-Парк Вест.
Джульет.  Прекрати… Оставь его в покое!
Ховард.  Ты меня задушишь…
Филлис.  Прекратите…
Джульет.  Пожалуйста!.. Я больше не вынесу!.. Хватит!.. Хватит!.. Хватит!..

Всеобщая свалка, все протестуют и пытаются остановить Сэма.  Джульет хватает пистолет и стреляет в Сэма. Крики.

Сэм.  О, Боже…
Филлис.  Сэм!
Джульет.  Что случилось?! Он выстрелил?
Сэм.  Ужасно больно… Сзади…
Филлис.  Скорее «Скорую»…
Джульет.  Я не хотела…
Филлис (Кэрол). Звони в «Скорую»!
Джульет.  Всё покраснело…
Кэрол.  Ещё совсем дитя, а сумела снять с предохранителя. Браво.
Филлис.  Убирайся отсюда!.. Пока не приехала полиция… Тихонько выйди за дверь… и вали домой.
Джульет.  Мне ужасно жаль, Сэм.
Сэм. Что немецкий «Люгер» делает на моём столе?!
Ховард.  Как быть с равиоли? Кто-то хочет салат?
Филлис (Джульет). Уходи… Припрётся полиция, увидят симпатичную дочурку известного банкира с Уолл-Стрит, облизнутся и позвонят журналюгам…
Джульет.  Я не хотела… Это был несчастный случай…
Филлис.  Несчастных случаев не бывает, детка. Тебе всё ещё нужно это объяснять? Сейчас же иди домой и не высовывайся. Обсудим это в понедельник. (Кэрол.)  Дай мне это!
Кэрол. Бери пальто, Ховард. Едем домой. Сегодня по кабельному «Остров потерянных душ». Хочу проверить, не появятся ли среди зверолюдей наши имена.
Ховард.  Может, заскочим по пути в лавку к Забару?.. У меня закончился тёртый хрен.
Кэрол.  Хватит тебе твоего тёртого хрена на всю оставшуюся жизнь.
Джульет.  До свидания, доктор Риггс. Увидимся понедельник, как обычно.
Сэм.  Джульет… Джульет… Не уходи… Я люблю тебя.

Свет постепенно гаснет.

Филлис.  Повзрослей же, Сэм. Она всадила тебе в задницу. Это значит – досвидос!


                ЗАНАВЕС