Уже в детстве он знал, что не похож на других. Он не любил пистолетики и машинки, но с удовольствием играл с девочками в куклы, дочки-матери и другие девичьи игры. Нет, он не носил женскую одежду, даже втайне от всех. Но и это не спасало. Парни не любили тех, кто дружит не с ними, а с ненавистными носителями юбок и чулочков. Поэтому били его постоянно. А он терпел. Когда парни его били, он мог их трогать. Защищаясь, трогать. От этого и не очень хорошей жизни дома, в приемной семье, он с каждым годом становился все более мрачным, замкнутым. Близких друзей у него не было, да и не близких тоже, так, знакомые. Но вот в общественной жизни школы парень принимал участие с превеликой радостью. Стенгазету нарисовать? Всегда. Прочитать стихотворение на вечере? Легко. Учителя замечали его бурную фантазию и мечтательность. Но и они были чуть червивы. Вся его фантазия была нацелена на самого себя и больше ни на что. Били его до конца школы. Но в последних классах парням это надоело, и это происходило очень редко. Зато, когда предложили стать вожатым в младших классах, он вызвался первым. С личной жизнью у него не складывалось. Он воспринимал девочек скорее как друзей. И даже когда в последнем классе одна из одноклассниц решила ради прикола и на спор развести его, все окончилось фиаско. После чего слухи о его импотенции разошлись, и уже не было никакой надежды испытать счастье полового акта с кем-то в районе. После окончания школы никто не удивился, что парень поступил в педагогический. Окончил и даже проработал в школе четыре года, но был уволен по собственному желанию. Осознавать свою внутреннюю сущность он начал поздно.
Утро у Сашки началось со звонка. Ну как Сашки, тут скорее Александра Тихоныча, но сам себя-то он так не называл. Вряд ли существует человек, который, бреясь в ванной по утрам, смотря на свою плохо выспавшуюся физиономию, думает о себе по имени и отчеству: вам нужно спать больше, Геннадий Иванович.
Звонок раздался до поставленного будильника, поэтому будоражащий звук сначала забрался в сон, а потом уже разбудил наяву. Поняв, что ему звонят, Александр попытался взять телефон правой рукой, но оказалось, что он ее отлежал и рука с ватными пальцами отказывается сжимать устройство и водить по тачскрину.
– Мать...
Саша выругался и постарался провести данную операцию левой рукой. Коряво, но получилось.
– Алло... – пробормотал он сонным голосом в трубку.
Вот какой умник звонит в половине тринадцатого? Может, для кого-то это уже и обед, а для кого-то и раннее утро. Утро – это, как всем известно, не часть суток, а тот момент, когда проснулся. И если люди делились на жаворонков и сов, то Александр был на этом фоне филином. Он жил своей особой жизнью, которую диктовала его профессия. Образ жизни был всецело подчинен профдеформации.
– Ядов Александр?
– Он самый.
В последнее время по телефону звонило много мошенников, и ходили легенды, что им нужны ответы «да» и «нет», чтоб потом при оформлении кредита на жертву у них был ее голос для подтверждения по телефону. Сашка в эту чушь не верил, но в последнее время на всякий случай старался не произносить эти слова в телефонном разговоре, заменяя их «алло», «слушаю» и другими ответами, не подходящими по форме с согласием.
– Это полковник прокуратуры Истомин.
И такие были тоже мошенники. Ему уже несколько раз звонили полковники, лейтенанты и прочие, но все, что они хотели, – это денег.
– Не расстраивайтесь, это пройдет, – сказал Сашка и уже хотел прервать разговор.
– Нам нужна ваша консультация, – прозвучало в трубке, – пропали дети.
– А вы уверены, что это именно мой профиль? – серьезно спросил Александр. – У меня очень узкоспециализированный профиль работы.
– Нам вас посоветовали именно как узкого специалиста по маньякам.
– Ну, я не по маньякам, – пробубнил Саша.
– Да, меня предупредили, – раздались из трубки, – но, говорят, вы можете серьезно помочь, если это касается ваших дел.
– Давайте проще, – вздохнул Ядов, ближайшие часы не предвещали уже никакого отдыха, – я смогу понять и просчитать, относятся ли преступления к моей сфере ответственности, а это уже половина расследования.
– Да, именно это я и имел в виду.
– Хорошо, я подъеду.
Здание было серым. Обычное административное здание в семь этажей с одним центральным входом. Снаружи охраны не было, хотя это в старые времена охрана для острастки и снаружи стояла, и внутри стояла, сейчас хватает исключительно внутренней. Парковать свой старенький джип пришлось за две улицы до названного адреса, так как парковка тут была исключительно или для служебных автомобилей, или платная, с неплохим счетчиком за час. А что вы хотели? Самый центр города как-никак. Вертепск – не столица, конечно, но центр и в нем дорог для проживания и парковки. Пришлось топтать ботинки по весеннему асфальту.
Ядов вошел в здание, открыв тяжелые окованные бронзой двери, и уже там встретился с перегородившей проход охраной. Слева до перекрытия было окошко, над которым красовалась вывеска: «Бюро пропусков».
– Добрый день, сударыня, – обратился Александр к сидевшей за окошком женщине, даже в свое утро он понимал, что для обычных людей это уже день, – мне должны были заказать пропуск.
– Фамилия, – прозвучал из окошка монотонный голос, словно отвечал не человек, а автомат.
Оно и понятно, таких с пропусками тут столько за день ходит, что на каждого эмоции тратить никаких нервов не хватит.
– Ядов.
– Имя, отчество.
– Александр Тихомирович.
– Паспорт.
Саша протянул в окошко приготовленный заранее паспорт. Вот смысл спрашивать про фамилию и имя, если потом все равно паспорт потребует? Не проще сразу паспорт взять и там все это посмотреть? Но, увы, человек, отвечающий хоть за что-то, чувствующий свою силу кому-то что-то дать или наоборот, даже если это последняя штафирка, всегда будет устанавливать свои правила и корчить из себя большого начальника. Александр называл это «синдром вахтера». Он даже стихотворение когда-то написал по этому поводу.
Бывают нормальные вроде бы люди,
Но внутрь заглянешь – цистерна с дерьмом,
Когда от них что-то зависимо будет,
Является сразу «вахтера синдром».
И сразу его не узнать в одночасье,
Царь! Князь! Император! Король!
Хотя был еще вот штафиркой недавно,
Играл свою мелкую роль.
Но вот на коня посадил его случай,
И пост сей нам не обойти,
И сразу встает великаном могучим
Все то, что кипело внутри.
И пусть от него очень мало зависит,
Но в эти мгновенья он – БОСС!
И, хочешь не хочешь, пред ним преклонишься,
Кидая к ногам сотни роз.
С таким вот синдромом людей очень много,
В профессиях многих они,
Вы их не судите, друзья, очень строго,
Они все «синдромом» больны!
Через две минуты ему вернули паспорт вместе с пропуском.
– Извините, а куда идти?
– Вы что, неграмотный? На пропуске написано.
Если бы не приличное заведение вокруг, Сашка бы сплюнул, но здесь пришлось себя удерживать. Он подошел к охране и протянул прапорщику пропуск. Ничего не ожидая. Но, как оказалось, парень был куда большим любителем людей, чем тетка в бюро пропусков.
– Триста сорок третий, – повертев в руках пропуск, сообщил он Александру, – поднимитесь по лестнице – и направо, за поворотом десятая дверь.
Проходя между вторым и третьем этажом, он прошел мимо ростового зеркала. Александр впервые видел, чтоб зеркала были между этажами, тем более в полный рост, но идея была, наверное, хорошая. Человек мог оправиться перед заходом в кабинет начальника. Мужчина глянул на себя мельком и не стал останавливаться. Его все устраивало в отражении. Мужчина средних лет с мужественным лицом и короткой прической, недельной небритостью. На широких плечах, как влитое, лежало кожаное пальто, а на ногах цокали чоперы.
– Прямо жених, – хмыкнул Александр и слегка улыбнулся, вспоминая что-то свое.
Коридор на третьем этаже был длинный, очень много дверей тянулось в две стороны от центральной лестницы, а еще больше было народа.
– Разрешите? – спросил он, открывая нужную ему дверь.
Почему именно так он сказал? Саша знал, что в силовых ведомствах любого толка на вопрос «Можно?» обычно отвечали «можно Машку за ляжку, а тут разрешите», поэтому за долгие годы привык спрашивать в таких заведениях так.
Их было трое, и все они были в гражданке. Высокий брюнет с аристократическим лицом и холеными руками, низкорослый крепыш с черной, как крыло ворона, шевелюрой и ничем не примечательная дама средних лет.
– Вы мне сегодня звонили, – ловя повисший немой вопрос, ответил Александр, – Александр Ядов.
– А, – выдохнул высокий, – Александр Тихомирович, заходите.
– Если можно, давайте без отчества, – попросил гость, проходя и бесцеремонно присаживаясь на первый попавшийся стул, – не люблю официоз, исходя из опыта, он только мешает.
Кабинет ничем не отличался от сотен таких же, виденных Сашей в своей жизни. Тот же казенный стол, такой же сейф для бумаг, стулья, казенная же не очень дорогая кофеварка, принтер и шредер с простым ноутбуком и портрет главы государства на самом видном месте.
– Тогда как к вам обращаться? – поинтересовался невысокий.
– Александр, просто и без официоза, но, впрочем, можно и по фамилии.
– Хорошо, по фамилии так по фамилии, господин Ядов, – кивнул высокий, – разрешите я представлю нашу группу. Я полковник Истомин, следователь прокуратуры по особо тяжким преступлениям, это оперуполномоченный капитан Сирота, а это наш психолог Ольга Шрайберг.
– И зачем такой интересной компании понадобился я, скромный частный сыщик?
– Понимаете, – задумчиво проговорил Истомин, – мы занимаемся делом о пропаже детей, не одного и даже не двух, и все дело говорит нам о том, что это работа одного маньяка.
– Интересно, продолжайте.
– Да пока нечего продолжать, впрочем, мы уперлись в стену, потому что не можем определить его психологию.
– То есть?
– Ольга Альбертовна – лучший специалист по психологии маньяков, с ее помощью уже поймали ни одного такого монстра, но и она не видит зацепок.
– Понимаете, Александр, – вступила в разговор женщина, – мы столкнулись с чем-то ранее не встречавшимся, не описанным ни в одной книжке.
– А вы думаете, частный детектив, не служивший никогда в органах, лучше разбирается в психологии маньяков?
– Мне посоветовали вашу кандидатуру коллеги, говорят, вы им очень помогли с их Потрошителем, – сказал Истомин.
– То есть вы хотите привлечь меня, чтоб отсеять или, наоборот, принять ту сторону реальности, с которой обычно общаюсь я?
– Видимо, так.
– Хорошо, – кивнул Саша, – только можно одну просьбу?
– Конечно.
– По специфике своей работы я обычно встаю позже, и это время для меня утреннее, не могли бы вы угостить меня чашечкой кофе с молоком, чтоб я начал нормально соображать?
– Оленька, сделай, пожалуйста, нашему гостю кофе с молоком.
– Увы, молока нет, – вставая, произнесла дама, – порционные сливки пойдут?
– Да хоть сухие.
Странно, но кофе у них был хороший. Не сказать, что дорогой, но приличный.
– Вот теперь я готов слушать, в чем заключается дело, – после второго глотка признался Александр.
– Ну давайте я вас посвящу в дело, – начал рассказ Истомин, – два года назад начали пропадать дети. Этому никто не придал огромного значения. Нет, конечно же, следствие велось, были задержания и даже пара признаний. Очень ретивые сотрудники в некоторых региональных отделениях сильно хотели не ломать себе статистику. Но все дела проходили как разные случаи. Они совершались в разных городах и поселках. И все бы так шло, если бы несколько раз похититель не попался на камеры в разных городах. И вот тогда оказалось, что это один и тот же человек.
– Тогда зачем вам я? – удивился Ядов. – У вас есть фото преступника, а сейчас с искусственным интеллектом, впаянным в систему распознавания лиц, выловить его, по-моему, не является проблемой.
– Увы, – вздохнул полковник, – если бы все так было легко, но ни одна камера не смогла четко отобразить его лица. Понятно, что мужчина, и даже пуговицы на куртке видно, а вот лицо размыто. Мы думали, это дефект камеры, в первый раз, но другие фото были точно такими же.
– Размытое лицо, – задумался Ядов, – это становится интересным, продолжайте.
– Понимаете, Александр, – опять заговорила Ольга, – дети именно пропадают. Обычно маньяки своих жертв насилуют и убивают, а трупы потом находят в лесополосах, канализации или еще где, но находят, а тут ни одного трупа.
– Именно, – вставил Сирота, – и в разных городах. Понятно, что он прячет трупы, но так поступают маньяки, когда есть четкое место, где разделать и спрятать. Но разные города и поселки, если человек не знает местность и там проездом, он не сможет это сделать без улик и свидетелей.
– Портал?
– Что? – спросил Истомин, потому что только он расслышал слова Ядов.
– Ничего, ничего, – постарался успокоить полковника детектив, – свои мысли выскочили, не берите в голову. Продолжайте.
– А пока нечего продолжать, – развел руками Истомин, – пока это все, что мы имеем.
– Хорошо, – кивнул Александр, – мне подходит ваше дело, и остается пара вопросов.
– Каких?
– Вы хотите, чтоб я работал с вами в одной команде или просто был консультантом?
– Ну, предложить вам ставку оперативника я, увы, не смогу.
– Этого и не требуется, – пожал плечами Саша, – у меня свои источники финансирования, это не должно вас заботить. Я именно про работу. Мое дело вести с вами расследование и ловить преступника или давать просто консультации, где что посмотреть и как это увидеть?
– Консультантом, – произнес Истомин, – увы, но посвящать вас в некоторые подробности дела я не могу, даже не имею права.
– Хорошо, – легко согласился с предложенным статусом Александр.
Это было ему на руку. Работать в команде он не хотел, да и, если честно признаться, не умел. Такие, как он, всегда ведут одиночный образ жизни. Это во-первых. Во-вторых, так он мог вести свое расследование когда хотел и как хотел, не боясь показать людям ту сторону, которую они отрицают. Проще самому разобраться в деле и правильно направить следствие, чем доказывать им реальность существ, на которых он охотится.
– Я бы хотел увидеть записи видеокамер, когда объект уводит ребенка, – продолжил Александр, – это возможно?
– Да, конечно, – кивнул Истомин, разворачивая ноутбук экраном к гостю, – простите, что только так и не могу сбросить на телефон, но видео не подлежат распространению по понятным причинам, а что уходит на мобильные устройства, легко может потом нечаянно оказаться в интернете. Я вам, конечно, доверяю, но все же, как говорится, что знают трое, знает и свинья.
– Я все понимаю, не нужно лишних объяснений, нельзя так нельзя, – кивнул Ядов, – у меня хорошая память, тем более мне нужно просто определить, как он заманивает своих жертв.
На экране ноутбука начался видеоролик. На нем довольно высокий мужчина в тесном пальто и грязных ботинках с действительно размытым лицом подошел к девочке лет семи, стоявшей у магазина и кушавшей мороженое, и, поговорив с ней о чем-то меньше минуты, взял ребенка за руку и без признаков сопротивления повел куда-то из-под зоркого ока камер.
– Мужчина, – констатировал Александр вслух.
– Чем вас это удивляет? – спросил почти всегда молчащий до этого Сирота.
– Понимаете, – попытался объяснить Ядов, – чаще так без сопротивления детей уводят женщины.
– Я согласна, – подтвердила Шрайберг, – женщина детьми воспринимается спокойней мужчины, ибо чаще в детских головах зло ассоциируется со строгим отцом, а женщина – олицетворение доброй и заботливой матери.
– Я не совсем это имел в виду, – кивнул консультант, – но и так будет неплохо.
– А что вы имели в виду? – посмотрела прямо ему в глаза Ольга.
– Судя по моему опыту и знаниям, так уводят детей именно существа женского пола, а это мужчина, странно, но может быть.
– Вы знаете, сколько я знаю дел про маньяков, в основном они дело рук мужчин, – вклиниться Истомин.
– Совершенно неверно, – улыбнулся Ядов, – это характеризует наш менталитет и огрехи в следственной системе. Заметьте, на Западе в их забугорье женщин-маньяков не меньше, чем мужчин.
– Это потому что у них нравы такие, и женщины сходят с ума так же, как и мужчины! – заявил Сирота.
– И это тоже есть, – не стал спорить Александр, – но, заметьте, у нас женщина – это святое, она мать и априори не может совершить страшных дел. Даже в суде мы отдаем сразу ребенка матери, и лишь если муж сможет доказать несостоятельность жены, то отцу, но это должны прямо железобетонные основания, иначе ребенок останется с матерью. Для нас понятие «мать» священно, а у них там смотрят на это проще, ибо родитель один и родитель два одинаковы, равноправны в отношении воспитания ребенка. Увы, это сформировали наши традиции.
– И вы считаете, это плохо? – прищурился Сирота.
– Я считаю это фактом, который не стоит отбрасывать, – спокойно ответил Ядов, – если бы это была особь женского рода, мне было бы проще сделать заключение, но мужской пол все затрудняет. Давайте посмотрим следующие видео.
Следующих видео было три, и на каждом картина была похожа почти до мельчайших деталей, кроме разве что пола ребенка. Как показывала накопленная статистика, маньяк не чурался ни мальчиков, ни девочек. У Ядова были кое-какие подозрения, но делиться со следственной бригадой он пока не торопился. Если он скажет это напрямую, то его сочтут сумасшедшим и отстранят от расследования, а это не нужно было ни им, ни ему на этой стадии. Это был тот случай, когда он должен был в нем участвовать, а отстранение от расследования лишало его многих улик, возможности использовать криминалистов, оперативников и других узких специалистов, которыми были богаты официальные силовые органы. Он это найдет и так, но медленнее и с худшим оборудованием.
Александр Тихомирович Ядов был не кем иным, как палачом Вертепска. Палачи – это люди, но наделенные множеством способностей, чтоб они могли справиться даже с высшими лордами вампиров один на один. За это они не могли иметь детей, но жили куда больше обычного человека. Нет, палачи не были подобны ведьмакам из сказок, им не нужно было принимать лекарства, которые убивают девятерых из десяти мальчиков. Просто поддерживание сил в организме не распространялось на половые функции, и к своим обычным шестидесяти годам возраст брал свое в этом плане. А вот жить палачу осталось где-то еще две с половиной сотни лет. Сидящий сейчас напротив Ольги Шрайберг частный детектив был по внешнему виду немного младше нее, но начал свой путь за долго до ее рождения.
Они просовещались еще около двух часов, Ядов просмотрел фотографии всех пропавших детей и покинул это здание до следующего дня. Обещая принести результаты домашней работы с полученной информацией уже завтра. На Вертепск наступал вечер, и это было как раз начало рабочего времени палача.
Мальчик сидел у скамейки на корточках и катал по доскам новенькую машинку. Только что купленную в магазине игрушек. На скамейку сел мужчина и немного уменьшил дорожку для езды машинки.
– Твоя? – поинтересовался дядя.
– Ага, – гордо отозвался мальчик.
– Хорошая машинка, – кивнул дядя, – новая?
– Да, – улыбнулся мальчик, – мама только что купила, за пятерку.
– За одну пятерку? И такую хорошую машинку?
– В четверти! Я во втором классе учусь, за первую четверть по чтению поставили пятерку, вот мама и купила.
– Тогда да, если за четверть, то молодец, тогда машинку можно, особенно такую хорошую, – согласился дядя, – меня, кстати, дядей Ваней зовут.
– А меня Димой.
– А у меня, Дима, дома машинка еще лучше есть, там дверцы открываются и капот, и даже мотор можно вытащить.
– Хорошая машинка, наверное.
– Хочешь, отдам?
– Мне? – изумился Дима.
– Конечно, – произнес дядя Ваня, – я то уже вырос, мне-то она ни к чему.
– Хочу, конечно!
– Тогда пошли ко мне домой, и я ее тебе отдам.
– Не, – горестно вздохнул мальчик, – не могу, мама сказала ее ждать, пока она на работу забежит.
– Так мама ничего не узнает, мы быстро, она вернуться не успеет.
– Так не бывает, – покрутил головой разочарованный жизнью Дима, заветная машинка с открывающимися дверцами и капотом таяла, как снег весной, – ваш дом вон, наверное, а до него идти пять минут, а мама сказала, что через пять минут выйдет, а ее уже долго нет.
– А если через портал?
– Через какой портал? – удивился мальчик.
– Через обыкновенный, ты сказки, что ли, не читаешь?
Дядя Ваня махнул рукой, и воздух напротив задрожал и пошел волнами. Он подобрал камушек с дороги и кинул в дрожание, с той стороны камешек не упал на землю, а растворился в воздухе.
– Вот портал, один шаг – и мы у меня дома, там я тебе вручаю машинку, и один шаг – и ты здесь, мама ничего не узнает.
– Ну, если только через портал, – с горящими глазами произнес Дима.
Он первый раз в жизни видел настоящий портал!
«Ребятам в школе расскажу завтра, никто не поверит! – думал мальчик. – Ваське с Митькой во дворе тоже расскажу, еще и две машинки покажу, обзавидуются».
– Ну что, пойдем, Дима? – мужчина встал и протянул ребенку руку.
– Пойдемте, дядь Вань, но только туда и обратно.
– Это само собой.
Мама вышла с работы, когда портал только успел захлопнуться. На скамейке никто не сидел и не играл с новенькой машинкой.
«Палач» было условным названием профессии. Когда эту службу создавали в средние века, такие люди почти только и занимались прямыми обязанностями. Но сейчас это были больше следователи. Когда-то очень давно темное сообщество чувствовало себя не обремененным какими-то правилами и вело себя как взбредет в голову, но люди с каждым веком становились сильнее и однажды устроили темной стороне геноцид. Отголоски этих времен можно узнать из легенд про сожжение ведьм, борьбу с вампирами и оборотнями. И тогда сами темные, договорившись с людьми о перемирии, решили ограничить себя. По договору, о котором сейчас знают единицы, темные брали из людей достойных и обучали, передавая часть своих сил. Этих людей называли палачами. Он служили сдерживающим фактором, заставляющим темных существ вести себя по правилам и не допускать случаев обращения на них внимания людей, чтоб больше не случалось такого геноцида, как раньше. Работа, конечно, была экстремальная, но редко когда заканчивалась преждевременной смертью палача. На памяти Александра за последние двести лет только два демона решили покуситься на жизнь палачей. Причем один при его жизни, а о втором ему только рассказывали заставшие те события очевидцы. Убийство человека с таким статусом говорило всему сообществу, что этому существу глубоко плевать на всех. И тогда весь темный мир вставал против такого преступника за свои жизни и интересы. Но инвалидность никто не отменял.
Первым, куда направился после совещания Александр, была библиотека. Да-да, именно библиотека, причем самая центральная. У него даже пропуск категории «А» нашелся в кармане, чтоб пройти в архивы, куда обычным читателям путь заказан. Спустившись по лестнице на архивный этаж, Саша повернул в нужный коридор и постучался в третью дверь справа.
– Кого там нелегкая несет? – раздался недовольный скрипящий голос изнутри.
– Не бойтесь, не гости, – произнес Ядов свою любимую фразу, – открывай, Толли, дело есть.
Через несколько секунд внутри раздалось недовольное бурчание, и дверь отворилась. В проеме стоял библиотекарь Анатолий Борисович Типикин.
– Опять что-то случилось? – проворчал архивариус.
Это был гном. Точнее, так – если придерживаться современной классификацией фэнтези, то это был дварф. Невысокого роста, не выше метра шестидесяти сантиметров, но при этом имел ширину плеч, ненамного уступающую этим цифрам. Голову с большой центральной залысиной украшала окладистая борода до пояса.
– А я к тебе чай прихожу пить? – улыбнулся Александр.
– Тоже верно, – проскрипел дварф, – заходи, коль пришел.
За дверью открылся не кабинет, а длинный темный коридор, по которому они прошли метров двадцать и лишь только тогда очутились в большом помещении, заставленном стеллажами с потрепанными книжками в кожаных переплетах, фолиантами и свитками. Толли сел за дубовый стол, стоящий с края, и поднял монитор ноутбука, тот послушно загорелся заставкой пусковой системы.
– Ну, рассказывай.
– Мне нужно понять, кто из темных существ может красть детей.
– Ты издеваешься? – всплеснул руками библиотекарь. – Да почти любой может красть детей.
– Это понятно, – согласился Ядов, – красть детей могут почти все, но мне нужны не те, кто хватает деток и насильно уводит, а те, кто уговаривает. Именно уговаривает полюбовно идти за ним. Вампиры могут это делать зовом. Оборотни даже не захотят уговаривать, схватив в охапку – и бегом. А мне нужны существа, которые уводят с собой детей уговорами.
– Я понял, – кивнул Толли, – ну давай попробуем найти.
Дварф постучал короткими, но толстыми пальцами по клавиатуре ноутбука.
– Надо же, – улыбнулся палач, – до чего дошел прогресс, библиотекарь Толли не идет смотреть старые фолианты с керосиновой лампой в руках, а роется с помощью ноутбука в оцифрованных архивах. Никогда такого не видел.
– Конечно, не видел, – буркнул архивариус, – ты же последний раз ко мне заходил лет пятьдесят назад, а тогда ноутов не было, компьютеры – и те целый этаж занимали, а пользы приносили с гулькин клюв, технический прогресс не стоит на месте.
– Да уж, я уже не удивляюсь, видя маленьких оборотней в человеческой ипостаси, теребящих в руках смартфоны.
– А что ты хотел? – пожал руками Толли, все еще не отрывая взгляд от монитора ноутбука. – Правила запрещают им убивать людей часто, чтоб это не породило панику, а это их натура. В телефоне куча игр, где можно и нужно убивать, вот они и сублимируют в виртуальной реальности.
– Согласен, мир людей катится в виртуальность, и наш мир от него не отстает.
– Нашел.
– Не тяни кота за подробности и уже рассказывай!
– Если брать не залетных жителей столицы и области, то мы имеем такую картину: бабы-яги, ведьмы, русалки и кикиморы. Они все уводят детей обманом, а не силой. Кстати, почему ты считаешь, что это не вампир?
– Потому что вампиры к детям равнодушны.
– Почему?
– Кровь у детей ничем не отличается от взрослых, а объем меньше, вампиру проще охотиться на взрослых. Что у нас по качеству увода?
– Как уводят?
– Именно.
– Бабы-яги вообще не уводят детей, – стал зачитывать библиотекарь, – они ставят свои движущиеся дома в нужных местах, обычно где людские дети собирают ягоды и грибы, и уже ловят их на обещания сладостей.
– Не наш вариант.
– Рядом не было никакого парка?
– Похищения случаются в разных городах и поселках, постоянно мигрирующую избушку точно кто-то заметил бы.
– Русалки используют свой манящий голос и заманивают детей в пруды и реки, дабы сделать утопленниками, – продолжал зачитывать информацию Толли.
– Тоже не вариант, русалки без воды не могут и прикованы к одному водоему. Если река не связывает все поселения, а это не так. А мысль, что они освоили общение на дальние расстояния и действуют коллективно, априори неверна.
– Ведьмы.
– Читай.
– Заманивают людских детей обманом, причем способы всегда разные, от уговоров и обещаний до созданий пряничных домиков.
– Тоже мимо.
– Почему?
– Ведьмы – женщины, ну или хотя бы так выглядят, а детей крал мужик.
– Кикиморы – зачитывать или тоже не стоит? Они же тоже женского пола.
– Зачитай на всякий случай, вдруг когда-то где-то были подобные случаи.
– Кикимора – русский и в меньшей степени белорусский мифологический персонаж, преимущественно женского пола, обитающий в жилище человека и в других постройках...
– Стоп! – оборвал дварфа на полуслове палач. – Что значит «преимущественно женского пола»?
– Видимо, бывают не женского.
– Уводят обманом?
– Да, – кивнул Толли.
– Только детей? – прищурился Ядов.
– Исключительно, – подтвердил библиотекарь, – к взрослым индифферентны, но могут еще вредить хозяйству.
– Хозяйство – это мелочи, – махнул рукой Александр, – спасибо, ты очень помог.
Палач развернулся и пошел к выходу.
– Что, даже чаю не попьешь? – спросил вдогонку Толли.
Палач остановился и обернулся.
– Твой фирменный с травами?
– А я тебя каким-то другим поил?
– Умеешь ты уболтать, чертяка языкастый.
Девочка сидела на качелях и еле-еле покачивалась, отталкиваясь от земли одной ножкой. Одновременно она читала книжку в красивой цветастой обложке, где были изображены дракон, рыцарь и принцесса в красивом платье. Мужчина, проходящий мимо, остановился.
– Читаешь?
– Угу, – не отрываясь от книжки, произнесла девочка.
– А почему ты в резинку вон с теми девочками не прыгнешь? – мужчина махнул рукой в сторону играющих небольшой компанией девчонок, прыгающих сейчас через резиночку.
– Мне читать интересней, – подняла глаза на дядю девочка, ей было десять лет, – тем более там Машка с нашего класса, а мы с ней в контрах.
– А, понятно, – кивнул мужчина, – меня, кстати, дядей Ваней зовут.
– Рита, – кивнула девочка, потом поправилась. – Маргарита.
– Я тоже книжки люблю, – сказал дядя Ваня, – это у тебя сказка?
– Вы что, сказки – это для детей, а это фэнтези.
– А чем отличается?
– Ну, в сказках там про всяких колобков и котов в сапогах, про курочек ряб, а тут про драконов, принцесс и рыцарей!
– Тогда да, – закивал дядя Ваня, – тогда совсем другое дело. А у тебя в книжки про порталы есть?
– Магические? – спросила девочка со знанием дела, словно знаток на телепередаче задает уточняющий вопрос, она такую передачу как-то с отцом смотрела.
– Конечно, а какие еще бывают?
– Научные, – сразу произнесла Рита, – про них в фантастике пишут и когда про космос.
– Это да, – согласился мужчина, – а ты сама-то портал видела?
– Дядя Ваня, их же не бывает, – покачала головой девочка.
– А это что тогда?
Мужчина махнул рукой, и воздух напротив завибрировал и пошел волнами.
– Ой, – перестала качаться Рита и прикрыла рукой открытый ротик.
– А я смотрю: ты у портала сидишь, думал, видишь его и хочешь в замок пойти.
– Какой замок?
– Принцессы, там красиво очень и пирожными угощают всех бесплатно.
– А можно?
– Конечно.
Рита встала, сложила книжку и подошла к порталу, ткнула его пальцем, но отступила.
– Страшно, – произнесла девочка.
– Я, конечно, не собирался, – вздохнул дядя Ваня, – но могу проводить, со взрослым не страшно?
– Со взрослым нет.
– Давай руку.
Мужчина и девочка, взявшись за руки, вошли в портал.
Следующий день выдался пасмурным, не холодным. Облака затянули небо, словно фата невесту, иногда допуская щели в своих стройных рядах, откуда на мир падали, пробиваясь с трудом, солнечные лучи. Спать Александр лег относительно рано, в районе трех часов ночи, правда для этого потребовалось сделать усилия над собой. Это примерно как у людей, привыкших ложиться в полночь, которым нужно, например, по работе лечь в районе двадцати одного часа. Лечь-то ты лег, а вот уснуть не получается вплоть до отметки на часах, к которой привык. В общем, спать ложишься заблаговременно, а засыпаешь как обычно. Но странно было то, что, проспав меньше в итоге, чем обычно, он выспался лучше. Поэтому в кабинете следователей возник еще до полудня.
– Здравствуйте, – поздоровался Истомин, – вы что-то узнали?
На сей раз в кабинете не было ни Сироты, ни Шрайберг.
– Я не скажу, что именно узнал, но есть предположения.
– Поделитесь?
– Не совсем, точнее не полностью.
– Почему? – прищурился следователь.
– Видите ли, – попытался объяснить палач, – я работаю с такими понятиями, которые могут просто не уложиться в ваше мировосприятие.
– Хорошо, – после недолгого размышления произнес Истомин, – делитесь чем можете.
И тут в дверь в кабинет открылась и зашла психолог.
– Здравствуйте, Оля, – поднялся со стула Александр и кивнул.
Дама зарделась, ибо раньше никто из мужчин не вставал в ее присутствии.
– Добрый день, Александр Тихомирович.
– Давайте без отчеств, Оленька, – плотоядно улыбнулся Ядов, – Саша, просто Саша.
– Вот Саша, – прервал их беседу следователь, – пришел с нами поделиться своими сведениями.
– Да, конечно, – палач решил не акцентировать внимание на «Саше» из уст следователя, – у меня есть идея, и она заключается в том, что ваш, точнее наш маньяк имеет врожденную харизму, помогающую уводить детей уговорами. Ни на одном видео я не видел хоть какого-то насилия в отношении жертв, они все идут за ним добровольно.
– И как это приблизит нас к разгадке?
– Скажите, – направил взгляд Александр на глаза Истомина, – было хоть одно нападение на взрослых людей?
– Этого маньяка?
– Да.
– Нет.
– Вы хотите сказать, – вдруг произнесла Ольга, силясь понять логику Ядова, – что его интересуют только дети и этот интерес, надо полагать, проявляется и в обычной жизни?
– Правильно! – кивнул палач. – Именно в обычной. Не буду давать руку на отсечение, но, скорее всего, этот тип и в обычной своей жизни работает с детьми.
– Педагог? – сразу выдал следователь.
– Педагог, педиатр, детский психолог, на крайний случай милиционер в детской комнате милиции, тренер, таких профессий может быть много.
– Есть, увы, одна неувязочка.
– Какая?
– География преступлений слишком обширна, ни одна профессия не дает так легко перемещаться по стране.
– Хорошо, – пришлось признать Саше правоту следователя, – но я все равно на вашем месте постарался бы пробить информацию по таким профессиям и выделить людей, которые попадались на приставании к детям, пусть даже и уволились по собственному желанию.
– Вы представляете, сколько это займет времени? – воззрился на него Истомин.
– Да, – после небольшой паузы продолжил Александр, – именно на тех, кого уволили или уволился.
– Это-то почему?
– Смотрите, – перевел взгляд на Ольгу Ядов, – человек маниакально ищет близости детей, и его профессия ему это дает, но в один прекрасный день все тайное становится явным, и его увольняют.
– Или он сам увольняется под давлением, – продолжила Шрайберг.
– Не суть, – продолжал Александр, – суть в том, что теперь контакта с этими детьми у него нет, а значит, его маниакальность...
– Почему вы считаете это маниакальностью? – спросил Истомин.
– Он без этого не может.
– Без насилия?
– Без детей.
– Почему?
– Ну представьте, – задумчиво начал объяснять Ядов, подбирая слова, – давайте на сказочном примере.
– Вот только сказок мне не хватало.
– Интересно, – призналась Ольга, – я никогда не видела в практике, чтоб ассоциации через сказки преподавали.
– Просто так будет проще и для меня, и для вас.
– Говорите уже свои ассоциации, не тяните, – махнул рукой Истомин.
– Вот, например, кикимора, этот персонаж уводит детей, это его суть, она так живет с рождения и не может без этого. Возьмем и эту кикимору переселим туда, где нет детей, что она будет делать?
– Впадет в депрессию, – сказала психолог.
– Правильно! – кивнул палач. – А как это лечить?
– Найти способ общаться с детьми.
– Все верно! Но если кикимора не может общаться с детьми на законных основаниях, то начинает это делать незаконно, ибо иначе она сойдет с ума.
– Но если эта ваша пресловутая кикимора просто хочет общаться, то почему она не возвращает потом детей? – поинтересовался Истомин.
– Если тебе не дают игрушку, а ты ее очень жаждешь, то, получив ее, ты играешь с ней неистово, и большой шанс сломать. Преступник не может сдержать свои желания, но он нормален и понимает, что, верни он детей после своих игр, мы выйдем на него очень быстро, потому что эти же дети сдадут его после того, что он с ними сделал. Он просто заметает следы.
– Жаль, что ваши кикиморы женского рода, – вздохнул Истомин, – а версия интересная.
– Ну, я использовал кикимору как персонификацию, – пожал плечами Ядов, – чтоб было понятно, что я хочу сказать, а насчет кикимор – они очень редко, но могут быть мужского пола.
– Ладно, давайте оставим кикимор, – махнул рукой следователь, – итак, вы предлагаете прошерстить уволенных педагогов, педиатров, тренеров и так далее на момент увольнений по поводу приставаний к несовершеннолетним?
– Да, и, скорее всего, в течение года до первого исчезновения.
– А что делать с разбросом мест преступлений?
– Новая профессия?
– Разъезжают по профессии? – хлопнул себя по лбу следователь. – Отличная версия!
– Ну, вот вам и сужение поиска, – щелкун пальцами палач, – ищите бывших, сейчас имеющих профессию, позволяющую ездить по стране. У меня пока все, как только что-то появится новое, я сразу сообщу.
Палач вышел из кабинета и направился по своим делам.
Когда Ольга вышла из здания и подошла к дороге, возле нее остановился черный автомобиль. Женщина обратила внимание на машину, но решила не показывать виду и направилась к переходу. Стекло с водительской стороны опустилось, и оттуда показалась довольная эффектом физиономия Александра.
– Ольга Альбертовна, вас подвезти?
– Александр?
– Давайте без официоза, можно просто Саша, – палач остановился, вышел из машины, обошел ее и приоткрыл дверцу пассажира, – садитесь, я подвезу.
Ольга чуть подумала и села в машину. Не к бандитам же садиться, можно сказать, к коллеге по работе. Для своих лет она была стройная и подтянутая. Длинные волосы уже ей не шли, но и до стрижки и бигуди она не дошла, остановилась на промежуточном варианте, каре. Темно-каштановое каре, зеленые глаза, бюст двоечка и подтянутые ягодицы. Что еще нужно от женщины в сорок с небольшим хвостиком? Но видно не это. Криминальная психология ее настолько в свое время зацепила, что она посвятила ей всю свою молодость безраздельно. А когда очнулась, поняла, что ни семьи, ни детей у нее нет и вряд ли все это появится.
– Простите, Оля, вы ужинали? – поинтересовался Александр.
– Да, перекусили с Вадимом Алексеевичем бутербродами с сыром, – ответила психолог, уже сидя в машине, – ему жена опять положила на всю группу, заботливая женщина.
– Вадим Алексеевич – это Истомин?
– Да.
– Простите за нескромный вопрос, вас кто-то ждет дома?
– Да, – она пристально посмотрела в глаза Александру.
– Хорошо, – немного подумав, произнес палач, – мне просто нужна ваша консультация, и я думал совместить приятное с полезным и пригласить вас в ресторан, где вы развеете все мои сомнения своей профессиональной информацией.
– В хороший ресторан? – прищурилась Ольга.
– В один из лучших.
– Вы забронировали столик?
– Этого не требуется, считайте, у меня там всегда есть личный маленький закоулок, если уж там будет все занято, – улыбнулся Александр, – директор сего заведения – мой хороший знакомый и не сможет нам отказать, тем более в компании с такой очаровательной дамой, как вы.
– Вы льстец.
– Ни в коем разе, я сказал только правду.
– Грех упускать возможность пообедать в хорошем ресторане, когда за это требуют лишь консультацию, которую я бы вам дала и так.
– А тот, кто вас ждет дома, не будет против, если вы задержитесь?
– Того, кто ждет дома, зовут Аббадон, и это большой и наглый черный персидский кот.
– Понял, придется и ему что-то взять в ресторане для сглаживания ситуации как взятку владельцу прекрасной дамы.
– Поедемте уже, – вздохнула Ольга, – вы так хорошо говорили про ресторан, а бутербродов было не так и много, так что есть уже хочется.
Они действительно приехали в один из лучших ресторанов Вертепска. И действительно, когда они вошли внутрь, встречающий гостей администратор не стал спрашивать, забронировано ли у них, а сразу кивнул в знак приветствия, развернулся и отвел их к столику для двоих. Ольга давно не была в ресторанах, но помнила, что официанты подходили к столикам только минут через пять, приносили меню, а за заказом прибывали еще минут через семь, а то и десять. Обслуживание в ресторанах было неторопливым. Но тут все случилось не так. Меню положил на стол сразу администратор, а официант появился почти сразу, женщина еще успела только открыть меню.
– Как обычно? – произнес официант.
– Мне да, – кивнул Александр, – а даме принеси на свой вкус, но чтоб мне не стыдно было. И бутылочку красного.
– Как обычно, сухого?
– Ты знаешь, милейший, я другое не пью.
– Вино сразу?
– Будьте любезны.
– Заказ принят, скоро будет готов, – с такими словами официант удалился.
– Вы уверены, Александр, что он принесет то, что мне понравится? Я бы предпочла сама выбрать себе блюда в меню, – несколько обиженно произнесла Ольга.
– Простите, Оля, но кому, как не официанту, хорошо знать, что у них сегодня заветрено, что уже не первой свежести и что уже утром испортил не похмелившийся повар, я думаю, вам понравится.
– А почему именно сухое красное?
– О, это глубокий вопрос, – улыбнулся Ядов, – я бы сказал, философский.
– Мы куда-то торопимся?
– А как же Аббадон?
– Потерпит, ничего с ним не будет.
– Тогда можно и пофилософствовать, – кивнул, не прекращая улыбаться, Саша, – понимаете, Оля, сахар в вине легко затеняет ошибки виноделов и несостоятельность купажа, а в сухом вине нет сахара, и все достоинства и недостатки, как, впрочем, и ошибки видны сразу.
– А я, знаете, всегда предпочитала полусладкое, а не сухое, по мне, оно слишком кислое.
– Оля, давайте вы попробуете и потом скажете свое мнение, если вам не понравится, я возьму вам лично бутылку хванчкары.
Тут подошел официант со столиком, на котором находилась бутылка вина, два винных бокала и штопор.
– Милейший, – попросил Александр, – будьте любезны, откройте вино и оставьте бутылку с бокалами, я предпочитаю наливать дамам сам.
– Как вам будет удобно, – согласился официант, открыл бутылку, поставил ее и бокалы на стол и удалился вместе со столиком.
– Только не пейте сразу, прошу вас, Ольга, – разлил по бокалам багряную жидкость Ядов.
– Почему?
– Вину нужно подышать, чтоб набрать весь аромат, так сказать, насытиться кислородом, поэтому чуть взболтайте его и поставьте.
– Надолго?
– Минуты две, не больше.
– Хорошо, – отодвинув чуть от себя бокал, произнесла Ольга, – так о чем вы хотели, чтоб я вас проконсультировала?
– Мне хотелось бы понять психологический портрет преступника, второго мы ищем.
– По-моему, вы его сами недавно описали хорошо.
– Это доводы исходя из поведения и, наверное, генов его сущности, но мне интересно, что думаете вы, психолог, о нем, о его психологии с точки зрения человека.
– А вы сам не человек? – удивилась словам женщина.
– Человек, но немножко не такой, как все, поэтому мне и интересно. Кстати, попробуйте вино, но сначала его надо понюхать, вино всегда начинается с аромата.
Женщина взяла бокал и принюхалась. Этот аромат отличался от всех, что она пробовала. Тут было место и черной смородине, и печеночной вишне, и самому винограду, а также каким-то еле уловимым специям и дубу. Ольга пригубила напиток, и небо обожгла магия вкуса. Она не только нашла в вине все, что было в аромате, но и различила там дубленую кожу, слегка печеное мясо и табак.
– Что это?
– Вино, – улыбнулся реакции палач, – хорошее, выдержанное красное сухое вино.
– Странно, – продолжала дама, чуть поправивши челку, – я никогда до этого момента не пробовала такое вино.
– А какое вы пробовали, Оля?
– Ну, самое лучшее, которое мне доводилось пробовать, кроме винограда, имело еще оттенки черной смородины и вишни с небольшой кислинкой, если мы говорим о сухом красном. Но такого разнообразия вкусов я никогда чувствовала в вине.
– Потому что это выдержанное в бочках французское бордо, – шире в улыбке расплылся Александр, ему нравилось чувствовать себя открывателем и чуточку учителем для этой умудренной жизнью женщины.
– Французское? Откуда у нас французские вина? Я думала, у нас иностранные вина не продаются.
– Они и не продаются, – развел руками палач, – просто тут есть небольшой, периодически пополняемый запас для лучших друзей заведения.
– И вы, как я понимаю, входите в их число?
– Да, не буду скрывать этого.
– И за какие заслуги? – поинтересовалась Оля.
– Как-то давно я доказал невиновность хозяина этого заведения, а ему грозила смертная казнь, и теперь могу иногда пользоваться тут некоторыми приятными благами.
– А я уже подумала, что вы, Александр, скрытый миллионер и можете позволить себе все это купить, – засмеялась Ольга, поправляя прическу.
– Насчет денег не волнуйтесь, – ответил Ядов, – я, конечно, не миллионер, но деньги имеются.
– Если не секрет, скажите, как может заработать частный детектив? Я понимаю, как зарабатывают адвокаты, но неужели слежка за неверными мужьями и женами приносит много прибыли?
– Давайте я вам это расскажу после трапезы.
И тут официант опять подъехал со столиком на колесах и начал сгружать на стол заказ. Перед Ядовым появилась тарелка харчо и приготовленная с кровью отбивная из говядины. Перед Ольгой поставили грибной суп-пюре и тарелку с уткой.
– Не стерлядь? – спросил Александр, глядя на утку.
– Красное, – констатировал официант.
– Ах, ну да, понятно, – всплеснул руками палач.
– Да и, честно сказать, – шепотом произнес гарсон, – стерлядь сегодня так себе, заходите в пятницу, ее утром должны завезти будут.
– Спасибо, – положил незаметно в карман куртки официанта небольшую купюру, и он тут же словно растаял в воздухе.
Суп был нежен и пах настоящими грибами, а утка была шедевральна, таких вкусных блюд Шрайберг еще не пробовала. За едой Ядов напрочь отказался беседовать.
– Когда я ем, то глух и нем, – заявил он.
И только когда вилки и ножи легли на пустые тарелки, он поднял свой взор на женщину.
– Ну что же, вернемся к нашим баранам и продолжим консультацию?
– И что же вы хотели узнать?
– Составьте для меня, Оля, психологический портрет преступника, пожалуйста.
– Ой, это надо расписывать....
– Мне не нужно до мелочей, – успокоил ее Ядов, – так, на быструю руку.
– Ну, давайте попробуем. Во-первых, я считаю его здоровым человеком, он четко понимает, что делает. Во-вторых, его внешность, которую плохо видно на видео, скорее всего очень стандартная и не вселяет в рядом стоящих какого-то страха. Это точно не мордоворот с косой саженью в плечах и квадратным подбородком.
– Отлично, продолжайте.
– Исходя из первых двух выводов, делаю третий – он четко осознает, что делает, и понимает, как можно реализовать задуманное. Он уводит детей от универмагов, с парковок и из других людных мест, это говорит, что в обычной среде он чувствует себя естественно, не волнуется и не вызывает недоверия, что расслабляет детей. Если смотреть на жертв, то это дети не старше седьмого класса, с более старшими он, видимо, биться не справится. В равной степени что девочки, что мальчики. Из этого можно сделать вывод о бисексуальности маньяка, но это может говорить, что ему важен не пол жертв, а именно их возраст.
– Отлично – вы стопроцентно попали в точку.
– Откуда вы знаете?
– У меня есть свои соображения насчет личности нашего маньяка, и они полностью совпадают с вашим описанием.
– Так озвучьте их.
– А я уже.
– И когда же?
– Еще в кабинете у Истомина.
– Что-то я такого не помню.
– Как же, вы же помните, что я говорил про кикимору?
– Так это было на уровне ассоциаций, я так думала.
– Увы, можно думать и про ассоциации, но, если честно, я говорил именно про кикимору.
– Про женщину?
– Хорошо, переформулирую, я говорил про кикимора.
– Вы серьезно?
– Увы, да.
– Вы верите в сказочных героев? – прыснула Ольга.
– А вы нет?
– Страшно признаться, – хихикнула уже немножко опьяневшая женщина, – но я давно живу на этом свете и не встречала ни одного сказочного существа и не видела ни одного чуда, увы, поняла, что самое страшное существо – это человек, а любое чудо – это хорошо сделанное его руками дело.
– А если я смогу вас в этом разуверить?
– Я вас поцелую, – хохотнула Ольга.
– Ловлю на слове.
– Ну, вы же понимаете, что это невозможно?
Александр посмотрел на часы, что-то припомнил.
– Поехали?
– Поехали, – согласилась женщина, видно, подразумевая под этим что-то другое.
Они встали из-за стола и вышли из ресторана. Причем Александр не оплатил счет и даже не оставил чаевые. Они направились к машине, и Ядов уже успел открыть дверь пассажирского места перед Ольгой, как та встала словно вкопанная.
– Вы сядете за руль пьяным?
– Я вас умоляю, – оскалился улыбкой Ядов, – я выпил-то один бокал, мне это как слону дробина.
– Ну не знаю, меня вот немного опьянило.
– Так вы же женщина, и притом худенькая, вам большой литраж и не нужен, а меня столько вина не берет, до бутылки я могу пить его как сок. В древности люди за обедом водку пили, и ничего.
– Раньше машины ездили не с такой скоростью, – парировала спутница.
– Согласен, но уверяю вас, Ольга, все будет хорошо, верьте мне.
– А если инспектор остановит и попросил дунуть в трубочку?
– На это у меня есть вы с вашим служебным удостоверением.
– Ах вот зачем я вам нужна? – шутливо произнесла женщина.
– Именно, – не стал отпираться палач, – именно для того, чтобы покататься пьяным по городу на машине, я и пригласил очаровательную, красивую женщину в ресторан, а потом везу ее показывать совершено другой мир.
– Простите, Саша, – потупила глаза сконфуженно Ольга.
– А давайте на «ты»? – предложил Ядов.
– Давай.
– Тогда садись, пожалуйста, и доверься мне, все будет хорошо.
После этих слов Оля беспрекословно села на пассажирское сидение. Но на всякий случай накинула ремень безопасности. На улице уже стало темно, зажглись немногочисленные фонари, появились и с каждой минутой увеличивались тени. Ехали они недолго. Когда вышли из машины, Оля определила, что они точно не в центре, но и не за городом, так быстро из Вертепска в область было невозможно выехать. Но, немного осмотревшись, женщина поняла, где они. Это был район на окраине, но в границах столицы, и тут стоял недостроенный уже лет десять стадион.
– Зачем мы здесь? – поинтересовалась Шрайберг.
– Ну, я же обещал показать тебе мою настоящую жизнь.
– Не передергивай, – помогала головой Ольга, – ты обещал мне показать доказательства существования кикимор и другой нечисти.
– Это почти одно и то же, – улыбнулся Ядов, – моя жизнь как раз и протекает меж этих кикимор и другой, как ты говоришь, нечисти.
– Как интересно, – захлопала в ладоши слегка пьяненькая Оля, – ты сам это придумал? Это такой способ ухаживать за женщинами? Сейчас ты пригласишь меня в эти недостроенные руины?
– Конечно, именно так, – кивнул Александр, – а зачем же я тебя сюда привез?
– Ты заманиваешь женщин в этот недострой и совращаешь их там? Ты случаем не маньяк? – продолжала дальше шутить дама.
– Знаешь, – чуть замялся Ядов, – ты первая женщина, которой я решил открыть свою жизнь.
– С кикиморами?
– И с ними тоже.
– Ну так веди меня к своей нечисти.
Видимо, Ольга имела в виду что-то свое, но Андрей понял эти слова как он об этом думал. Люди вообще склонны воспринимать людей и их речи, впрочем, и поступки как они думают о человеке. Мы общаемся не с реальным человеком, а с его идеалом, который себе придумали. Додумываем ему черты и повадки, характер и мировоззрение, а потом подгоняем его поступки и речи под нужный нам идеал. Чем больше люди общаются между собой, тем меньше остается от идеала, так как узнаем партнера больше, но чужая душа – потемки, и небольшая толика идеала будет оставаться всегда, даже при общении с очень близкими людьми.
– Ты точно готова это увидеть?
– Да, – не понимая, что произойдет дальше, ответила женщина.
Для нее, видимо, это был вариант странного ухаживания со стороны мужчины.
– Ну, тогда пойдем, – взял за руку женщину Александр и потянул за собой, – и ничего не бойся, нам никто плохого не сделает.
Они поднялись на третий этаж. Надо же, все здание стадиона, оказывается, было доделано, но не облицовано. Они вышли на трибуны и сели на обычные для таких мест пластиковые сидения. Оля удивилась, но они не были тут единственными зрителями. Не сказать, что тут был аншлаг, но зрители были. Мимо них на два ряда ниже прошел странный, сильно небритый человек и, увидев Александра, расплылся в искусственной улыбке.
– Кого мы видим, гражданин начальник, – произнес человек, – так и еще не один....
Спутник Ольги сделал какой-то странный жест, и прохожий, поняв, остановился на половине фразы и проследовал дальше. Но, самое интересное, он решил сменить сектор. И тут зажглись лампы, они были направлены четко на футбольное поле. Но газона там и видно не было. Все поле было окружено высокой крупной решеткой, имеющей только два входа, там, где должны были быть ворота. На середину вышел высокий мужчина и в микрофон проорал:
– Дорогие зрители! Сегодня! Вы будете свидетелями трех боев!
– Это подпольные бои? – обратилась Оля к спутнику.
– Типа того.
– А как же кикиморы?
– Смотри, скоро будут.
– На южной стороне ристалища будет сражаться Нару Токай из клана Токаев, у него есть претензии к противнику, он считает, что клан Холодовых не дает его клану жить спокойно.
В южный проход вошел обычный парень лет двадцати. Немного раскосые глаза выдавали в нем уроженца юго-восточных республик, одет он был странно. В спортивный синий костюм, где по рукам и ногам струилась аппликация огня. Но самым интересным в его облике были крашенные в зелень волосы.
– Неформал? – спросила Оля.
– Кицунэ.
– Это, конечно, многое объясняет, – хихикнула женщина, не поняв, о чем говорит ее спутник.
– На северной стороне честь клана Холодовых защищает Всеслав Холодов.
Где-то раздались хлопки. Вышедший парень, тоже лет двадцати, был так же интересен, но по-своему. Кожаные штаны, кожаная мотоциклетная куртка, под которой виднелись черная футболка с огненным заграничным мотоциклом, тяжелые ботинки и черный платок на голове, украшенный множеством черепов. Лицо у этого бойца было обычным, европейским, с окладистой рыжей бородой.
– Итак, на счет три, – высокий человек с микрофоном вышел из клетки, – начинайте! Раз! Два! Три!
На счет «три» Ольга открыла рот, выпучила глаза и вцепилась в руку спутника.
– Спокойно! – успокоил ее Саша. – Со мной тебе тут ничего не угрожает. Ты хотела кикимор и нечисть? Любуйся.
Узкоглазый южанин и бородатый европеец одновременно крутанулись кувырком, и вместо них с земли встали огромный волк и почти не уступающий ему многохвостый лис.
– Это...
– Волколак и кицунэ, – постарался объяснить Александр, – волколаки не хотят, чтоб приезжие кицунэ ассимилировались у нас в городе и гоняют их, такой бой для приезжих – единственный законный вариант оспорить это.
– П-понятно, – дрожащим от смеси страха, интереса, удивления и возбуждения произнесла Оля.
Тем временем на ристалище творилось кровавое действо. Оборотень дрался жестоко и прямолинейно. Лис, в отличие от противника, ходил кругами, махал своими тремя хвостами, атаковал редко, но с отвлекающими финтами. Он уже пять раз ухитрился укусить своего оппонента, жаль, что это тому причинило мало вреда. А вот волколак ухитрился один раз щелкнуть зубами по ноге противника, и тот уже чуть прихрамывал. Кицунэ хотел измотать своего противника множеством легких атак, но волколак только поворачивался в его сторону и работал исключительно на контратаках. Небольших ран на оборотне становилось с каждым кульбитом все больше, но он держался на ногах крепко. А вот постоянно скачущий кицунэ уставал с каждой минутой все больше и больше. А если устаешь, то совершаешь ошибку. Они оба совершали ошибки, но фатальным сделал уставший от своих же кульбитов и финтов кицунэ. Он подставил свою холку под укус волколака. Тот не стал жалеть противника и резко клацнул зубами. Через минуту парни в коже уже под руки уводили с площадки своего еле живого собрата, а друзья его оппонента уносили на носилках растерзанный труп многохвостого лиса. Ибо, в отличие от человеческих мифов, трупы обратно не переворачиваются, у них просто нет на это энергии.
– Ну, хоть передела зон влияния в ближайшее время не будет, – шепнул Александр, – уже хорошо.
– Он его убил? – глаза Ольги горели смесью чувств, где было место и ужасу, и восторгу, а самое главное, непонятно почему, но Ольгу било обычное возбуждение.
– Как тебе кикиморы?
– Чем ты меня напоил? Или это вино было с добавками? Это все точно реально, а не какое-то представление?
– Мне кажется, леди, вы не за того меня принимаете, – усмехнулся Ядов, – чтоб из-за вас я нанимал столько актеров, гримеров и мастеров по спецэффектам.
– А так хотелось...
– Смотри дальше, будет еще интересней.
Следующими бойцами были странные персонажи. Первой была девочка с крыльями стрекозы. Она сражалась ради мести за свою убитую сестру.
– Это фея?
– Вилла, – пояснил Александр, – так их называют здесь, феями их звали в забугорье.
Против нее вышел обычный человек с длинными белыми волосами и очень бледной кожей.
– Альбинос?
– Вампир.
В этом бою никто не переворачивался, зато зазвенело оружие. И если вампир достал из-под длинного алого плаща двуручный меч, то вилла использовала лук и стрелы.
– А так можно? – шепотом поинтересовалась Ольга.
– Что именно?
– Разное оружие? Это же нечестно.
– Смотря что считать честностью. Если ты говоришь «равные условия», то их тут не будет априори. Вампиры живут почти вечность. У них больше опыта, сил, умения и всего остального. Вилла сама кинула вызов, и выбор самого вампира был прийти с мечом. Зная вилл, легко предположить, с чем она будет. Но то ли у этого вампира ума не дошло, либо он уверен в своем умении сражаться с двуручем, это его личный выбор. И это честно.
– А почему они вообще тут сражаются?
– Темным существам запрещено убивать на улицах города не только чужих, но и таких же, как они, чтоб не создавать паники среди людей. И если на убийства основного населения есть допустимые квоты...
– Квоты на убийства людей? – вздрогнула Оля, только сейчас начиная понимать, среди кого она находится.
– Именно, то претензии друг к другу они улаживают так, на глазах у других в поединках одиночных, а иногда и групповых. Все видят, что бой прошел честно, и к результатам ни у кого претензий нет, а напади вилла в темноте или убей из-за угла, потом могла бы возникнуть кровная месть и другие нехорошие последствия.
– Тогда скажи, – она пристально посмотрела ему в глаза, – кто ты такой?
– Ты будешь удивлена, но я человек, – успокоил даму кавалер.
– Человек? Сюда пускают людей?
– Я не простой человек, а хорошо тренированный и знающий все это, – постарался объяснить Александр, – я палач.
– Палач? – в глазах женщины пролетел священный ужас.
На арене вилла выпустила все стрелы по противнику и даже большинством попала, но вампиру эти стрелы были как слону дробина. Поэтому сейчас фея с крылышками уворачивалась всевозможными перелетами и другими кульбитами от атак с мечом.
– Понимаешь, я не совсем палач. Это звание тянется еще со средних веков. Я не только караю, хотя и это тоже. Если в среде темных совершено преступление, которое может всколыхнуть людей и поставить под удар темное сообщество, я беру это дело и расследую его, нахожу виновника и караю. Для этого я прошел в юности обучение, которое позволяет мне один на один сражаться даже с высшими лордами вампиров.
– Саша, уведи меня отсюда, пожалуйста! – попросила Оля.
На арене уже празднующий свою победу вампир опускал свой меч на голову лежащей на спине вилле. Но та нашла в себе силы и перекатилась в другие место. Меч лязгнул по земле и упал, а вампир схватился за шею. Противница успела бросить небольшой нож, который прорезал сонную артерию. Для вампира это была не смертельная ситуация, но было «но». Ему нужно было остановить кровь, а потом выпить почти до дна любое живое существо, лучше человека, тем самым напитав себя обратно кровью. Но тут на арене бой шел до смерти, и не было никого, кто бы помог залатать рану и кем можно было бы пополнить потерю жидкости. Бой шел до смерти, и вампир все же истек кровью. Но Александр этого уже не увидел, так как уводил свою спутницу на улицу.
– Ужас, – произнесла Ольга, сев в машину, – а знаешь, что самое страшное?
– Что?
– Мне понравилось, – в ужасе произнесла Ольга. – Я смотрела, как эти существа друг друга убивают, и мне это нравилось! Ты понимаешь?!
– Понимаю, – спокойно ответил Александр, – не зря же в Риме толпа требовала хлеба и зрелищ и обожала гладиаторские бои. Искусство убивать – тоже искусство, а на искусство всегда приятно смотреть.
– Увези меня отсюда!
Мальчик катался на самокате. На стареньком двухколесном самокате, доставшемся ему по наследству от старшего брата. Батя, конечно, чуть его подлатал, почистил, маслом подшипники залил, так что самокат был, конечно, как новый, только он не был новым, и это было видно. Мальчик смотрел на других детей, катающихся на новых самокатах, и завидовал им.
– Катаешься? – спросил проходящий мимо мужчина.
– Катаюсь, – остановился мальчик.
– Хороший самокат, – произнес мужчина, – меня, кстати, дядя Ваня зовут.
– Артем, – ответил мальчик семи лет от роду.
– А я вот слышал, сейчас самые быстрые – это электрические самокаты, правда?
– Мой самокат самый быстрый! – заявил Тема.
– Верю! – кивнул дядя Ваня.
– Я и доказать могу! – настаивал мальчик.
– А вон до той сосны за сколько доедешь? – показал пальцем на дерево дядя Ваня.
– Засекай, дядя! – Артем развернул самокат и рванул к сосне.
Он действительно очень быстро рванул. Все дети хотят показать всем вокруг, особенно взрослым, как они могут что-то сделать лучше всех. И он даже не заметил, что воздух перед ним задрожал и пошел волнами, а потом он влетел в портал на самокате. Через несколько мгновений туда же зашел дядя Ваня, и портал захлопнулся.
Утро выдалось странным. Он проснулся не от звона будильника, не от желания бежать в туалет, а от женского крика.
– Проспала!
По его холостяцкой квартире металась женщина, пытаясь одеться, накраситься и привести себя в порядок.
– Сколько времени? – спросил Александр, пытаясь найти взглядом часы.
– Одиннадцать уже! Я проспала!
– Слушай, если уж на то пошло, мы проспали, давай уже спокойно позавтракаем, и я тебя подвезу, мне же все равно туда же надо.
– Но надо же быстрее на работу!
– А смысл? Оленька, ты действительно думаешь, что если сидеть на работе четко с восьми утра до пяти вечера, то маньяки будут лучше находиться? Если он что-то совершил вчера, то какая разница, узнаем мы это через полчаса или через два?
– Но...
– Яичницу будешь? По-моему, еще бекон оставался.
– Да, а кофе есть?
– Марагаджип пойдет? – поинтересовался, вставая с кровати Ядов, – страну не помню, но могу глянуть, когда дойду до кухни.
– Это растворимый?
– Сплюнь, – сквозь зубную пасту, чистя зубы, пробурчал Саша, – нормальный кофе, обычный, который варить надо.
После обычного холостяцкого завтрака, сделанного для двоих, Ольга с Александром оделись, приведя себя, так сказать, в божеский вид, и отправились к Истомину. Тот их, впрочем, встретил как ни в чем не бывало и даже не стал заострять внимание на том, что они прибыли вдвоем.
– Итак, Александр Тихомирович, – обратился он к консультанту, – по вашему предположению архив работал всю ночь, благо основные данные оцифрованы, и выдал нам семь совпадений. Это тренеры в школах, учителя и другие работники, уволенные или по статье, или по собственному, но в связи с подозрением в растлении несовершеннолетних. Это за год.
Истомин разложил перед прибывшими фотографии.
– Двое из них сидят по статье, – прокомментировал Сирота, тоже находившийся в кабинете, – это те, чьи прегрешения довели и до увольнению по статье, и сразу же до судебного решения.
– Для года нормальное количество, – кивнул Александр, – а нынешние работы им позволяют путешествовать?
– Теоретически по выходным может каждый съездить куда хочет.
– Вы не правы, – помотал головой Ядов, – он не ездит целенаправленно похищать детей, а довольствуется случайными встречами.
– Почему вы так думаете?
– Вы сами показывали мне сортировку нападений, и там не было четкого графика по каким-либо дням недели.
– А вдруг у него текучий график и выходные приходятся на случайный день?
– Тогда все отлично, круг подозреваемых сузился до машинистов метрополитена. Есть у нас в списке такие?
– Почему именно машинисты метро? – не понял Сирота.
– Потому что только у них выходные выдаются вразнобой, у других профессий есть все-таки какая-то система. Два на два, сутки-трое и так далее. И, скорее всего, я могу на это поставить, наш маньяк сейчас имеет разъездную работу или постоянно разъезжает по командировкам.
Истомин не стал возражать, а просто быстро проглядел дела и отобрал три фотографии.
– Вот эти трое, – выдал следователь, – один бывший тренер сборной по спортивной гимнастике, но из-за скандала с беременностью нескольких учениц был переведен в тренеры секции захолустной губернии, которую довел до ума и теперь с ней часто ездит на различные соревнования.
– Этот вряд ли, – помогал головой Александр.
– Почему?
– У него и так есть доступ до детей, не из сборной страны, так из сборной региона, – объяснил свою позицию, – к тому же могу открыть вам страшную тайну: беременность повышает гормональный фон, и это перед соревнованиями делают часто, просто ваш тренер не утаил все это, и его даже не выгнали, а просто понизили, убрали с глаз долой, чтоб все утихомирилось.
– Я бы не стал его все же исключать, несмотря на убедительность ваших доводов, – покачал головой Истомин и обратился к оперу. – Витя, проверь этого тренера, пожалуйста.
– Сделаю, – ответил Сирота.
– Следующий, – продолжал Истомин, выдвинув вперед фотографию, – бывший учитель в школе, сейчас работает снабженцем на предприятии «Астон», занимающемся бытовыми приборами. Уволился по собственному желанию из-за неподтвердившегося скандала о приставании к ученице. Характеризуется на всех работах только с положительной стороны, общественник, дружинник, имеет жену и двоих детей. Кстати, так как проживает в столице, где выявили первые случаи пропажи детей, уже задерживался органами на предмет причастия, но был отпущен.
– Интересный типаж, – побурчал Ядов.
– Следующий гражданин, – Истомин выложил третью фотографию, – осужден по статье за растление маленькой девочки, отсидел свое, два года назад освободился, сейчас работает грузчиком-экспедитором на молочном заводе, точки похищения в большинстве случаев входят в круг его поездок. Я думаю, это наш клиент, и завтра навещу его лично.
– Хорошо, – кивнул Александр, – тогда я возьму второго, он мне больше всех понравился.
– А я? – с возмущением спросила Ольга. – Или это, скажете, не женское дело?
– Оленька, – улыбнулся Ядов, – я думаю, вам как психологу будет интереснее пообщаться с отсидевшим педофилом, тем более господин следователь считает его лучшим кандидатом.
– А ты, вы кого считаете лучшим кандидатом? – посмотрела пристально на палача женщина.
После сегодняшней ночи она начала верить во всю чушь, что писали в желтой прессе, а самое главное – в умение палача чувствовать его подведомственных.
– Мне симпатичен кандидат номер два.
– Чем?
– Своей прилежностью, участием в общественной деятельности и вместе с этим нежеланием раздувать конфликт из так и не подтвердившегося совращения.
– И чем же он тебя заинтересовал? – Ольга была зла.
В душе она понимала, что нельзя выдавать их даже одноразовые отношения и нельзя обращаться к коллеге на «ты», но как раз в душе она, полагаясь на эти отношения, и рассчитывала на более откровенное к себе отношение. А получается, человек, с кем еще утром она лежала в обнимку на кровати, спокойно спроваживает ее с другим смотреть на подозреваемого, которого он не берет в расчет. Что это, если не предательство?
– Помните, Оля, вы мне нарисовали вчера психологический портрет нашего похитителя?
– Помню.
– Вы сами говорили, что преступник понимает, что он делает, он не сумасшедший?
– Да, и что из того?
– А из того вытекает, что он маньяк только на своей охоте, в другие дни он, как говорится, отличник боевой и политической. И это мы имеем в лице второго кандидата. Он занят общественной деятельностью, он отличный семьянин, уважаемый всеми человек. Он хочет быть как все, меньше выделяться из нормы и при мелькнувшем только подозрении увольняется, пытаясь спасти свою репутацию и уладить конфликт до его появления, даже несмотря на потерю любимой работы. А если напомнить вам про кикимор, то он теряет связь с детьми и потом, после этого, пытается ее найти среди других детей.
– А чем третий кандидат хуже? – непонимающе спросила Оля. – Мне кажется, там тоже все эти признаки налицо.
– Во-первых, – начал перечислять Александр, – этот человек не связан был профессионально с детьми до совершения преступления, за которое его посадили, во-вторых, выйдя, он какое-то время спокойно жил, если это наш клиент, а по-хорошему, имея дикий голод по детям, должен был сразу возобновить контакт.
– В-третьих?
– В-третьих, портрет, кикимор с такой мордой не бывает.
– Да что вы все заладили про своих кикимор, – вмешался Истомин, – я понимаю, это ассоциация, но зачем же везде вставлять.
– Именно ассоциация, не более, – заверил следователя, улыбаясь, Ядов, – только ассоциация – и ничего более, кикимор не существует, впрочем, как и всех других темных существ.
– Я еду завтра с тобой! – в ультимативной форме заявила психолог.
– Баба на корабле – это к беде, но куда деваться, – вздохнул Александр и обратился к Истомину. – Дайте мне фотографию, ФИО и адрес второго подозреваемого, и я пойду завтракать, завтра утром я посмотрю на эту личность вместе с нашей очаровательной Оленькой.
– А я завтракать? – оторопела от этих слов Шрайберг.
– А вы, Оленька, останетесь нести службу здесь, ибо у вас рабочий день до семнадцати, а я приглашенный консультант и временными рамками не скован.
– Странный он какой-то, – произнес Сирота, после того как дверь захлопнулась за палачом, – так обычный человек, а самомнения и апломба на троих хватит.
– Но, говорят, он действительно помог раскрыть некоторые сложные дела и никогда за это не просит никакого гонорара.
Ольга могла многое сказать и про самомнение Александра, и про знание темы, и про гонорары, но решила промолчать. А что нужно было рассказать? Про французское вино в одном лучших ресторанов города? Про бой волколака и кицунэ? Про убийство виллой вампира? Увы, этим она ничего не докажет и только заставит думать коллег, что профессионально перегорела и ушла в сумасшедшинку.
После работы Ольгу ждал припаркованный черный джип.
– Ядов, ты сволочь! – выругалась женщина, садясь на переднее сидение.
– Не без этого, – улыбнулся ее кавалер, закрывая дверь, после чего обошел автомобиль и сел за руль. – Ужинать?
– Я тебя ненавижу за сегодняшние слова! – не унималась психолог.
– То есть ужинать ты не хочешь? – незамутненными глазами смотрел на пассажирку Александр.
– Хочу, – буркнула Оля, – и учти, сегодня я обещаю тебе сатисфакцию за мою поруганную честь.
– То есть, другими словами, блюда ты будешь заказывать самые дорогие?
– Да, – поджав губки, буркнула Шрайберг.
Они сидели в том же ресторане и даже за тем же столиком. Александр пил, как обычно, красное сухое и поглощал стейк с кровью. А вот милой барышне приходилось пить кислый брют и ковыряться в стерляди в шампанском. А что делать, если это были самые дорогие позиции в меню? Она обещала разорить Александра? Она это постаралась сделать. Наверное, она бы сейчас тоже с удовольствием заказала отбивную, но заказывать что-то еще, не докончив начатое, была, увы, не приучена. Бабушка, пережившая войну в оккупации, всегда заставляла и дочку, и внучку съедать с тарелки все.
– Ну что, – поинтересовалась Оля, ковыряя очередной кусочек стерляди вилкой, – разорила я тебя?
– Если только чуть-чуть, – улыбнулся ее кавалер.
– Я смотрю, ты прямо подпольный миллионер.
– Вовсе нет, так, средний класс, не более того.
– Ну, тебе же все равно придется за это платить?
– Придется.
– И что, это не разорительно?
– Оленька, – вздохнул деланно палач, – я обычно живу по многу лет один, а одному много денег не надо, плюс я давно живу на этом свете и скопил прилично, а знакомые, разбирающиеся в экономике, подсказали, куда вложить накопления, чтоб они не только копились, но и работали.
– Ты много живешь один? Я думала, за тобой девки гурьбой ходят и постель не успевает остыть, – поправила прическу психолог.
– Тебе честно?
– Как адвокату перед судом, – засмеялась она.
– Девки ходят, есть такое дело, и даже постель редко остывает, но это все не то, – помотал головой Александр, – я таких девок в такие заведения и не зову.
– Почему же? – искренне поинтересовалась Ольга.
– Я давно живу на этом свете, очень давно, – попытался объяснить Ядов, – было всякое, особенно по молодости, но я уже большой мальчик и знаю, что девочка для тела и женщина для души – это разные вещи. Девяносто девять процентов этих дев не поймут, если я им открою, кто я, и покажу кусочек своего мира. Они или сочтут меня сумасшедшим, или сами сойдут с ума. Люди вообще стараются жить исключительно в своем мире. Они его строят, укрепляют, верят в него и оберегают от бед. Все, что идет на пользу их миру и говорит за их мировоззрение, они принимают, все, что против, – отвергают, несмотря на стопроцентные доводы. Поэтому даже при не остывающей постели я обычно остаюсь одиночкой.
Оле было интересно с этим человеком. Он выглядел немного моложе нее, а когда рассуждал, она чувствовала себя юной барышней рядом с опытным мужчиной. И это ее заводило до безумия.
– А я? Кто я такая в твоем мире?
– Мы кушаем в хорошем ресторане, ты разоряешь сейчас меня на стерлядь с брютом, вчера я показал тебе кусочек моего мира. Как ты думаешь, кто ты в моем мире? Сама подумай над этим. Я понимаю, что ты хочешь честного ответа как женщина, чтоб не было недосказанности между нами. Но ты же еще и психолог и должна понимать, что слова – это печати, если, конечно, человек относится к ним нормально и не имеет идеи соврать. Если я скажу слово, то запечатлею это, что для меня, как для любого мужика, очень трудно, ибо потом не оставляет никакого шанса на отступление и всегда можно будет услышать «а ты говорил...».
В квартиру они ворвались, как единый комок, обнимаясь, целуясь и почти раздевая друг друга.
– Так, стой! – приложил он палец к ее тянувшимся губам.
– Что? – в глазах царило непонимание.
– Завтра меня не будить! Я проснусь – и тогда поедем на смотрины! Тебе на работу в твои чертовы восемь утра не нужно, ты со мной целый день! Это понятно?
– Угу, – если не дали поцеловать губы, она впилась в шею.
– И не дай вселенная...
Наконец-то впервые за последние дни Александра никто не будил. Они так долго любили друг друга, что вымотанная Ольга еще сопела тихо в две дырочки. Он встал, стараясь не разбудить подругу, хотя ее сейчас и грохочущий трактор рядом не разбудил бы, и приготовил завтрак. После чего он разбудил свою пассию, накормил нехитрым завтраком, а она его после этого утащила обратно в постель. Из квартиры они вышли уже ближе к человеческому обеду.
– У тебя есть с собой удостоверение? – спросил Ядов в автомобиле.
– Есть, а что?
– Ты будешь с ним говорить, а я посмотрю из-за твоего плеча.
– Почему?
– А вдруг это обычный человек, а не кикимор? Что я ему предъявлю? Скажу: я палач? Он меня на хрен пошлет и потребует удостоверение, а его у меня нет. Так что ты идешь с ним общаться, тебе как психологу это будет интересней.
– А ты? Ты разве не предполагал с ним пообщаться?
– Нет, я хотел, чтоб он меня заметил и посмотреть на него после этого. Если он при делах и знает, кто я такой, он почувствует себя в ловушке и покажет это.
– А вдруг он не дома? – вдруг засомневалась Ольга.
– Дома, – спокойно ответил Александр, – я все пробил, он дома, и к нашему приезду ему позвонят и выманят на улицу.
– Это как?
– У нашего подозреваемого есть машина, старенькая, но тем больше любимая, как только наша машина въедет во двор, ее чуть ударят, и заработает сигнализация. Вряд ли сигналка новая и берет с балкона, поэтому ему придется спуститься и посмотреть, что там с его автомобилем.
– Когда ты все продумать успеваешь?
– Работа такая.
Действительно, когда они подъехали, у одной из машин сработала сигнализация. Молодые парни брызнули со двора, а из одного из подъездов появился мужчина. Он был обладателем точно такой физиономии, как на фотографии.
– Иван Савельевич Чилин, – выпустил из машины женщину Александр, – действуй.
Пока мужчина осматривал свой старенький автомобиль, Ольга подошла к нему.
– Иван Савельевич Чилин? – обратилась она к нему и ткнула под нос удостоверение.
– Да, – спокойно отреагировал подозреваемый, – а что случилось?
И тут Оля поняла, что совершенно не готова к этому разговору. Она даже в машине думала, как его начнет, какие будет задавать вопросы, но, когда столкнулась с предполагаемым преступником, все мысли вылетели из головы.
– Я расследую дело о пропаже детей, – начала психолог, надо было заставить подозреваемого занервничать, – и вы живете в районе, где, нам кажется, обитает преступник.
В это время подошел Саша. Он не стал приближаться сильно и встал в пяти метрах от разговаривающих, словно был ни при чем. Вот только взгляд его уперся в объект и словно приклеился. Глаза чуть сузились. И вот тут Чилин занервничал.
– Вы меня подозреваете? – всплеснул руками Иван Савельевич.
– Пока я только пришла с вами поговорить.
Александру одного взгляда хватило понять, кто стоит перед ним. Кикиморы были очень похожи друг на друга как в человеческом, так и в родном обличии. Тонкая, похожая на лисью, но бурая мордочка, ручки-ножки-веточки, это в обычной для них болотистой жизни. У людских образов были также тонкие и аристократические черты. Эти существа не были созданы для нападения на взрослых людей, нет, их удел всегда был уговорами уводить детей. А еще Ядов понял, что это существо само не знает, кто оно. Скорее всего, взятое из детдома и воспитанное в обычной человеческой среде, оно и себя считало человеком и никогда не переворачивалось в родную ипостась. А как и зачем? Обычно молодых кикимор этому учат родители, когда приходит время тренировать охотничьи навыки, но тут-то существо никогда и не знало, что оно не человек, и рассказать-показать никто не мог. Он просто считал себя не таким, как все.
Кикимор заметил интерес в глазах рядом стоящего человека, посмотрел ему в глаза и тут же отвел, но тут же снова посмотрел. Он не знал, кто такие палачи, но, видимо, инстинктивно понял опасность. Вот чего-чего, а инстинкты у темного народа были развиты отлично.
Ольга задавала вопросы о его местоположении в момент последних похищений, спрашивала про работу и был ли он в командировке в момент пропаж, почему уволился из школы. Он отвечал на все эти вопросы вполне спокойно, его взгляд бегал от Ольги к Александру, который стоял недалеко и пристально смотрел на подозреваемого, словно не психолог опрашивает его, а палач. Глазки бегали, нервы натягивались, появился небольшой тремор рук.
«Кикимор, – подтвердил про себя Ядов, – как есть кикимор, как ни крути».
Между тем вопрос о случае в школе послужил триггером, той самой защелкой, которая до какого-то времени держит нервы собранными, но потом разлетается в пух и прах, освобождая накопившееся внутри.
– При чем тут мое увольнение из школы?! – вспыхнул подозреваемый. – Я отдал лучшие свои годы этой школе! Я воспитал множество учеников! А они поверили какой-то соплячке, которую я нечаянно коснулся рукой!
– Успокойтесь, – произнесла Ольга как можно спокойней, хотя от визга подозреваемого тоже хотелось в ответ визжать, – вас пока никто ни в чем не подозревает, пока я с вами просто беседую.
– Знаю я ваши беседы! – продолжал Иван Савельевич. – Нет у вас ничего, ни улик, ни зацепок! Вам бы просто взять человека и посадить, просто потому что он одной малолетней дуре не хотел ставить двойку в четверти, а надо было!
Чилин продолжал говорить все это ей и Александру, стоящему невдалеке. Его глаза курсировали туда и обратно, словно шарик для пинг-понга на турнире в финальном матче.
У Ольги завибрировал телефон, и она глянула на экран.
«Поехали обратно, тут все ясно».
– Простите, что побеспокоила вас, если вы нам понадобитесь, мы пришлем вам повестку, – попрощалась Оля и отправилась к машине. – До свидания, Иван Савельевич.
Чилин не уходил, смотрел, пока следователи садились в машину, заводились и уезжали. После их отъезда он постоял еще несколько минут, о чем-то размышляя, и потом только отправился домой.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался Ядов в машине. – Как впечатление?
– Ты, знаешь, я не уверена.
– Обоснуй.
– Разница в эмоциях, он очень спокойно реагировал на случаи пропажи детей и на вопросы, где он был в это время, но, когда заговорили о произошедшем в школе, прямо взорвался. Мне кажется, он переживает тот случай до сих пор, а к этим не имеет отношения.
– Это он.
– Почему? Теперь ты приводи аргументы.
– Это кикимор, не раскрывшийся, не умеющий оборачиваться, но кикимор. Взорвался он не от того, что ты заговорила о школе, он бы вспыхнул от чего угодно.
– Отчего же?
– Это реакция на мое появление. Он и нераскрывшийся чует, кто я такой, он видит во мне угрозу.
– Почему в тебе, а не во мне?
– Твои корочки условны, тебе еще доказать его виновность надо, а, как он понимает, против него только косвенные улики имеются.
– А в тебе, стоящем рядом, какая угроза? Ты же не их крови, ты человек.
– Тебе знакома теория эволюции?
– Как-то проходила в школе, – съязвила в ответ Ольга, – давно это было.
– В дикой среде на определенных зверей охотятся определенные хищники, когда появляется новый, его повадки неизвестны, и он может охотиться, не напрягаясь, но через какое-то время животные привыкают и к этому хищнику и вырабатывают стратегию защиты. Например, некоторые обезьяны, на которых охотятся и ягуары, и орлы, придумали не один крик об опасности, а два, в зависимости от того, снизу или сверху грозит опасность. Ибо, когда атакует орел, надо спускаться вниз, а когда ягуар, наоборот, залезать наверх, и ошибка равняется смерти.
– Отличный экскурс в биологию, но при чем тут это?
– Много веков темные существа живут бок о бок с палачами, они уже чуют нас, – объяснил свою мысль Александр, – поэтому им не нужно знать нас в лицо, они нас чуют, и нам, палачам, не всегда, но в большинстве случаев понятно, кто перед нами, нас гоняют на распознавание, даже если существо не раскрылось и не умеет оборачиваться.
– А при чем тут его чувство тебя и вина в пропаже детей?
– Он знает, что я знаю о нем все, вот и нервничает, он боится наказания, так как уверен, что за ним что-то есть.
– Ты стопроцентно уверен в его виновности?
– На все сто пять, а может быть, и на сто десять процентов.
– Хорошо.
– Обедать? – прищурился Ядов.
Он ожидал определенного ответа, и он его дождался.
– Нет, не сегодня, – помотала отрицательно головой Ольга, – нужно на службу заскочить, пару бумажек заполнить, а то вчера забыла.
– Хорошо, – улыбнулся Александр, – служба так служба, а я обедать.
Он завез женщину на службу и отправился кушать. Ел он с наслаждением, не торопясь. Часа два, не менее. Он знал, что сейчас происходит и что следователи совершают ошибку, но это их выбор, и нельзя их останавливать. Нельзя научиться, не набив себе на лбу шишек. У людей слишком мало для этого времени.
Девочка стояла около торгового центра и ела мороженое, которое три минуты назад выпросила у папы. Ей было восемь. И в этом возрасте она очень хорошо знала, как можно выпросить у папы мороженое или что-то еще. Топнуть ножкой, надуть губки и зло посмотреть. Обычно это решало все. А если не решало, то можно было включить плач, ор и слезы. Причем это работало как по отдельности, так и все вместе. Вот и в этот раз она чуть потопала ножками, пустила слезу, и ей купили мороженое. Но тут получился казус, с мороженым не пускали в магазин, и поэтому девочке пришлось дать папе честное слово, что будет есть мороженое на улице, ждать папу из магазина и никуда не уйдет. А она и не собиралась.
– Вкусное мороженое? – спросил подошедший дядя.
– Вкусное, – кивнула девочка.
– Это хорошо, – кивнул мужчина, – мороженое должно быть вкусным, я в детстве любил мороженое, меня, кстати, дядей Ваней зовут.
– Таня, – представилась девочка.
– А ты ведь хорошая девочка, Таня?
– Ага.
– Наверное, и родителям сказала, что от магазина не отойдешь, и не отходишь?
– Папе.
– Что папе?
– Папе обещала, – пояснила девочка.
– Это хорошо, – вздохнул дядя Ваня, – мне вот такую ответственную девушку и надо, но ты же слово дала.
– А зачем вам ответственная девочка?
– Ты понимаешь, котенок в трубу залез и не вылезает, застрял, я бы сам помог, но рукой не достаю, а сам не пролезаю, вот ищу худенькую девочку, которая может бедному котенку помочь. Вот такую, как ты, но ты же не можешь, ты папе слово дала.
– Это далеко?
– Да нет, рядом, вон за углом торгового центра, там труба внутрь ведет как раз.
– Ну давайте я помогу, мы же быстро?
– Спасибо тебе, Таня, мы очень быстро.
Они зашли за угол, и дрожащий воздух сомкнулся за ними.
После ресторана он заехал домой и приехал к следователям за полчаса до конца рабочего дня, словно хотел забрать Ольгу. Встретили его следователи угрюмо.
– Упустили? – с порога поинтересовался Ядов.
– А вы откуда знаете? – поднял злые глаза на него Истомин.
– Ольга не захотела обедать и рванулась сюда принести выявленную информацию, – пожал плечами Александр, – то, что вы поедете брать преступника по горячим следам, было понятно, вопрос заключался только в вероятности успеха этой операции.
– Вы его предупредили? – странно прищурившись, посмотрел на Ядова Сирота.
– Я? – вот такого поворота логики даже Александр не ждал. – Зачем мне это нужно? Просто мы сегодня его опросили, я, кстати, даже не вмешивался, и преступник, почувствовав к себе интерес, решил исчезнуть, так сказать, сработал на опережение.
– Положим, – чуть успокоившись, пробормотал следователь.
И тут вступила в разговор Ольга. Женщина была разгневана.
– Ты знал, что он уйдет?
– Предполагал, – честно признался Ядов.
– Ты знал и не предупредил? – взорвалась эмоциями психолог.
– А с чего я должен был предупреждать тебя, Оленька, об этом, если ты поехала бумажки, забытые вчера, заполнять? Ты мне сама-то сказала, что собираешься брать преступника? – правда Александра колола глаза. – Решила выслужиться перед начальством и орден на прелестную грудь повесить? Повесила?
– Как вы смеете так разговаривать с женщиной? – встрял Сирота.
– Простите, – усмехнулся палач, – больше такого не повторится, ваша следственная группа сама вышла на преступника, не без моей помощи, но это мелочи, и консультант вам теперь не нужен, так что я могу откланяться. До свидания, господа. И дамы.
– Саша... – тихо произнесла Ольга, когда он подходил к двери.
– Прости, Оля, – Александр обернулся, – не люблю, когда бумажки, не заполненные вчера, важнее людей.
Он почти вышел и закрыл дверь, но остановился.
– Для тех, кто поймет, кикиморы умеют делать портал, но он обычно ведет в их логово, логово одно, и оно обязано по нашим людскими законам быть оформленным.
После этих слов он вышел окончательно, прикрыв дверь. Хлопать дверью палач избегал как в прямом, так и переносном смысле. А вдруг окажется нужно когда-нибудь обратиться за помощью к этим людям.
На следующее утро пришло сообщение в мессенджер от Ольги.
– Пропала девочка десяти лет, почерк тот же.
– Нервы залечивает, – констатировал Саша и, не одеваясь, включил компьютер.
Многие сейчас все держат в телефонах. Работают там, отдыхают там же, всю информацию держат тоже в телефоне. Ядов был консервативен. Когда-то он не знал и что такое простенький компьютер. Александр начинал работать, когда слово «радио» произносили с пиететом. С тех пор ему много что пришлось понять и освоить, и компьютер с телефоном тоже, но он остался предан компьютеру и работал с информацией только на нем. Да, это был уже ноутбук, не стационарный комп, но и не телефон, и операционная система была как на обычном стационарном.
– Так, – бубнил Ядов, смотря базу данных, – Чилин Иван Савельевич, детдомовский, зарегистрирован в квартире по адресу. В собственности только потрепанный старенький автомобиль. Ничего интересного. Чилина Ирина Владимировна, приезжая, прописана в квартире мужа, в собственности ничего нет. Дети – это не интересно. Родители. Родители Ирины Владимировны проживают в другом городе, там имеют свой дом с участком. Портал туда? Вряд ли, если там проживают тесть с тещей, то на орущих детей они точно обратят внимание. Бункер? Да кто же ему разрешит строить такое сооружение на участке? Это же как-то обосновать нужно, не скажешь же родителям жены, что ты маньяк и такое сооружение тебе нужно для твоих маньячных целей. Отложил на крайний случай. Итак, родители его. Оба умерли. Имущества нет? Вроде нет. Стоп! У отца Чилина был маленький рыбачий домик в бухте на реке. До сих пор зарегистрирован на Савелия Чилина. Расположен отлично, в пешей доступности от автобусной остановки, но стоит отдельно на отшибе в излучине реки. Ехать до него не больше часа. Вперед!
Молнией палач оделся и выехал в нужном направлении. Завтрак подождет. Трасса несла черный джип по левой полосе. Ядов даже не поленился, водрузил на крышу синюю мигалку и включил сирену. Да, такое приспособление у него было, и, самое главное, вполне законно. Что только не делали связи в темном мире, существа из которого были при власти и в обычном. Долетел он примерно за сорок минут. Он не стал подъезжать к самому домику, остановил машину у соседнего, словно приехал именно туда, и подошел к своей цели.
В доме было тихо. Александр обошел домик, прислушался и аккуратно приоткрыл дверь. Она была там, маленькая девочка, в ошейнике, прикованная цепью к стене. Он быстро вошел в домик и положил палец на губы, показывая, что надо молчать.
– Тихо, я пришел тебя спасти, – проговорил палач, – я из жандармерии, где он? Только тихо!
– Он ушел в магазин, – плачущим голосом произнесла девочка, – он меня убьет.
Послышались шаги. Александр отошел за дверь и прижался спиной к стене. В дверь вошел Чилин.
– Соскучилась, моя маленькая? – деланым ужасным голосом спросил он, глядя на жертву, держа в руках сумку. – Я кое-что купил для тебя...
– Я сильно извиняюсь...
Чилин резко повернулся на звук, и тут же левый кулак Саши влетел по печени хуком. Кикимора свалило с ног в момент. Удар по печени ломает человека, да, в принципе, любое существо, у которого есть печень, быстрее, чем удар в челюсть. Чилин отключился. А Ядов набрал номер телефона.
– Саша?
– Записывай адрес, и вылетайте сюда пулей.
– Ты его нашел?
– Я его здесь оставлю для вас, с его жертвой.
– Она цела?!
– Да, я успел, она будет вам свидетелем, впрочем, если пороетесь тут, то найдете, думаю, всю базу для доказательств.
– Ты его не убьешь?
– Пусть пока помучается в тюрьме, потом посмотрим.
Он снял с девочки ошейник и накинул на ее обнаженное, израненное тело пальто. Чилина же самого приковал цепью к стене. Когда послышались мигалки, он спокойно вышел из домика и пошел к машине. Всю процедуру ареста и спасения он наблюдал издалека.
Чилину дали максимальное количество лет, двадцать пять, которые он от звонка до звонка провел в колонии строгого режима. Там ему объяснили, что красть детей нехорошо. Объяснили сами зеки. Его пять раз доставали из петли и откачивали. Но все когда-то кончается, и даже двадцать пять лет проходят. Он почти не постарел, выходя на свободу. Странно, но выпускали его не утром, как всех, а под вечер. Иван Савельевич вышел из ворот совсем в другой мир, и его никто не встречал. Точнее, ему показалось, что никто. Он пошел в сторону железнодорожной станции, до которой было километра два. Когда он скрылся за поворотом дороги, из-за неприметного сарайчика выехал темный джип и последовал за ним. Когда до станции оставалось полкилометра, джип догнал освободившегося. Притормозил, стекло опустилось. Кикимор автоматически посмотрел внутрь и увидел ствол, направленный ему в голову.
– Чилин Иван Савельевич?
Это был совершено другой человек, не тот, кого он ожидал увидеть. Он не знал, что палачи тоже смертны и передают некоторые дела по наследству или просто просят местного палача сделать работу, чтоб не ездить в такую даль самому.
– Да.
Прозвучал выстрел. Тело человека упало на траву. По странному стечению обстоятельств, сегодня в этом районе не было прохожих в это время.
– Мене, мене, текел, уфарсин, приговор приведен к исполнению. Амэн!
Ушедшие дети
© Copyright: Кирилл Ликов, 2024
Свидетельство о публикации №224110200870
Свидетельство о публикации №224110200870
Рецензии