Лишь бы человек был хороший. Проза

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на рассказ принадлежат автору, защищены законами Российской Федерации и международным законодательством. Запрещается его экранизация, издание и переиздание, размножение, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст при постановке без соответствующего письменного разрешения автора.

Когда корреспондент областной многотиражки «Рабочие ведомости» Никитин получил от редакции задание взять интервью у негра, – то пришел в некоторое замешательство. С выходцами из Африки он никогда не общался и лишь изредка встречал их на улице.

Мбао Мбаович Эгбуна был сыном вождя в одной из африканских республик и как представитель местной аристократии получил право учиться за границей. Хотя, по словам Мбао Мбаовича, ему предлагали уехать в самые развитые капиталистические страны, включая Англию и США, он предпочел им Советский Союз.

Поступив в один из медицинских университетов, Эгбуна познакомился со своей будущей русской женой. Возможно, из-за этого путь в родную Африку оказался для него навсегда закрытым. Мбао Мбаович не только пустил корни в одном из провинциальных городков на просторах бывшего Великого и Могучего, но даже сделал на новой родине неплохую карьеру.

Оценить мастерство Эгбуна представители сильной половины человечества не могли. Поэтому приходилось верить на слово представительницам прекрасной – что Мбао Мбаович, во-первых, – гинеколог с золотыми руками, во-вторых, – совершенно не берет взяток от пациентов.
Неизвестно, какое обстоятельство сыграло решающую роль, но Эгбуна неожиданно для многих вдруг выставил свою кандидатуру на очередных выборах в местный совет.

Большинство электората на округе составляли его бывшие пациентки, так что нет ничего удивительного в том, что Мбао Мбаович значительно опередил своих белых конкурентов, став депутатом городского совета. Это был первый в истории страны чернокожий избранник народа. Проигнорировать такое событие руководство «Рабочих ведомостей» не могло.

Никитин ни разу не задумывался над тем, что он – белый человек. Это казалось также естественно, как и то, что небо голубое, а трава зеленая. За границей он никогда не был. Представители не белой расы казались ему обитателями других планет, которые живут своей собственной жизнью и не имеют к Никитину никакого отношения.

Конечно же, в телепередачах иногда рассказывали о русских неграх, явившихся плодами связи наших женщин с обитателями черного континента. Но это было исключением из правил. Слышал Никитин и о борьбе цветных за свои права в ЮАР или США, но плохо представлял, в чем ее смысл. Также не вникал он и в значение слова «расизм». Потому что с явлением этим никогда не сталкивался.

Задуматься о проблеме взаимоотношения черной и белой рас заставило его одно происшествие. Как-то весенним воскресным днем он гулял вместе с женой и четырехлетним сынишкой Игорьком в городском парке. Погода стояла чудесная. Было немноголюдно. Находясь в прекрасном расположении духа, Никитин вел с женой непринужденный разговор о покупке нового телевизора. Они не обратили внимания, как Игорек, заметив спустившуюся на землю белку, пробежал немного вперед.

Вдруг Никитины услышали тоненький насмешливый голосок сына:
– Мама, папа, смотрите, обезьянка!
Повернув головы, они увидели молодую негритянку. Не глядя на белого мальчика, она, насупившись, старалась как можно быстрее оставить его позади себя. Но Игорек не унимался. Указывая на девушку своим крохотным указательным пальчиком, он еще раз прокричал ей вслед: «Негр!»

Ситуация была крайне неловкая. Все произошло так быстро, что Никитин лишь тупо уставился на прошествовавшую мимо него черную девушку не в силах вымолвить ни слова. Крайне смутилась и его жена. «Надо было догнать ее и извиниться за поведение сына, – не раз вспоминая эту сцену, думал Никитин. – Он – ребенок. Она бы поняла. Нехорошо получилось».

Игорьку, как могли, объяснили, кто такие негры. Но с тех пор, если Никитины бродили с сыном по городу, и им навстречу шел негр, то они сразу же переходили на другую сторону улицы, или отвлекали внимание Игорька так, чтобы он не заметил черного человека.

«Негры, индусы – тоже люди, – рассуждал Никитин, – только с другим цветом кожи». Он еще больше укрепился в этом мнении, купив книгу о национальной и расовой нетерпимости, все рассуждения которой сводились к следующему – в развитых демократических странах раса и национальность людей – дело второстепенное. Главное, чтобы человек был хороший.

Однажды в какой-то телепередаче белая защитница прав черных на ехидный вопрос: «А вы сами согласились бы иметь зятя негра?» ответила: «Лишь бы он не был расистом».
Никитин поглядел на своего светловолосого Игорька, устроившегося в этот момент на полу и выбиравшего цветной карандаш для разукрашивания очередной картинки, и попытался представить, что вместо него – какой-нибудь «максимка». Это казалось диким, но все сомнения Никитина разбивались теперь о непоколебимый довод: «Главное, чтобы человек был хороший».

Некоторые журналисты уже успели прокомментировать обретение Мбао Мбаовичем депутатского мандата. Событие преподносили как нонсенс. Вспоминали, что первые советские африканцы появились после молодежного фестиваля в Москве в 1956 году и делали прогноз, что скоро население страны заметно «почернеет». В общем, нервы Эгбуне попортили изрядно.

На просьбу журналиста «Рабочих ведомостей» пригласить на встречу его жену и детей Мбао Мбаович с заметным африканским акцентом отреагировал решительным «нет». Вначале интервью он долго возмущался некорректным отношением к себе со стороны журналистской братии. Был крайне недоволен, что его все время называли «негром» и цитировал европейские словари, согласно которых «негр» – раб, работающий на плантации независимо от цвета кожи.
Был раздражен и употреблением в свой адрес таких «слов-паразитов» как темнокожий, чернокожий, мулат и так далее, подчеркивая, что вещи нужно называть своими именами. Если человек черный, то и называть его нужно черным. В конце своей долгой тирады акушер пояснил, что его страна была бельгийской колонией и потому в жилах Мбао Мбаовича наверняка течет кровь белых людей. Следовательно, считать его чистокровным африканцем нельзя. При этом Эгбуна внимательно следил за реакцией Никитина – будет тот насмехаться или нет.
Ни один мускул на лице журналиста не дрогнул, хотя внешность абсолютно черного акушера не давала никаких оснований предположить, что он имел хоть одного белого предка.

Они проговорили гораздо дольше обычного. Никитин понимал, что, если не даст выговориться обиженному доктору, на интересующие его вопросы тот никогда не ответит. Под конец настроение Мбао Мбаовича заметно улучшилось. Как понял Никитин, Эгбуна убедился, что отнеслись к нему так же, как и к любому нормальному белому человеку. А это для него, видимо, было очень важным.

Никитину стало жаль негра. «Ведь нормальный мужик, – рассуждал он, – классный специалист. Взяток не берет. Отличный семьянин. Депутат. А все над ним насмехаются. Разве по своей воле он стал негром? Попробовали бы насмешники намазать себе сажей физиономию и походить по городу? Каково? Так ведь сажу смыть можно, а черная кожа на всю жизнь».

А тут еще Игорек, увидев привезенную отцом фотографию акушера, вдруг спросил:
– Папа, а у этого дяди детки есть?
– Есть, – кивнул Никитин, не понимая, к чему он клонит.
– А они его не боятся?

В конце концов Никитин решил всячески поддержать Мбао Мбаовича. Над интервью он работал с двойным старанием, на какое был способен. Материал редактору очень понравился. Его напечатали на целую полосу практически без правок. Никитин всячески пытался продемонстрировать, что Эгбуна такой же человек, как и все, и цвет его кожи – мелочь. Ведь главное, – он хороший человек.

Узнав, что интервью выходит в следующем номере, журналист тут же позвонил акушеру домой. Трубку взяла его жена, и он сообщил, что статья выходит завтра.

– Передайте, пожалуйста, мужу, чтобы после прочтения он мне позвонил, – попросил в конце Никитин. Ему было небезразлично, какое мнение на Мбао Мбаовича произведет написанный им из лучших побуждений материал. Но черный акушер не позвонил ни на следующий день, ни через неделю, ни через год. По какой причине – Никитин так и не узнал. Благодарности журналист не ждал. Хотелось лишь твердо знать, что он помог хорошему человеку, несправедливо страдающему из-за своего цвета кожи. Грызла обида. Если бы это интервью было политической рекламой, то стоило бы огромных денег. А депутату Эгбуне оно обошлось совершенно бесплатно.

*   *   *

Как-то вечером Никитин, забрав Игорька из садика, возвращался на своем «жигуленке» домой.

– Папа, смотри, негр, – неожиданно прозвучал над ухом голосок сына.
Никитин на долю секунды оторвал взгляд от дороги и увидел идущего по тротуару негра.

«Обезьяны черномазые», – невольно пронеслось в голове журналиста, и он сильнее надавил на педаль газа.

Волокитин, Д.Ю., 2002
dmitrijvolokitin@yandex.ru
Иллюстрация из Интернета