Глава XXviii. Падение в бездну. Семнадцатая кафисм

Глава XXVIII. Падение в бездну. Семнадцатая кафисма.

     Со скоростью, пролетая подземные ярусы, перед бесом за секунды пронеслась вся его бесовская бестелесная жизнь. Всё его гордячное существование. За сто человеческих лет не упомнишь всё. А тут – не одно тысячелетие. В этот промозглый и затхлый тоннель, они были брошены одновременно. Но второй бес на каком-то ярусе откинут в боковое углубление. И они разминулись. Первый продолжал пикировать тяжёлой тушкой тысячелетних атомов.
     Последнее, свежее отражение действительности, противостояние Рогатому открылось трансляцией с огромного временного экрана.
-Время пришло, ты за белых или чёрных? – бес шутковато задал вопрос напарнику, не зная ещё всю белую подноготную этого второго беса. - Я облетел все близлежащие владения Самого. Ни одного думающего. Роботы. Осталось взять под козырёк, то есть под рога, Рогатому и стукнуть каблуками-копытами.
-После задания. Или ты уже празднуешь победу над новой загубленной душой? Не рановато? Только что так оскандалились. Её же Ангел стережёт. Не помнишь, как в последний раз галопом скакали? Cела в вагон и пропала? Снова укрыл её своей белой плотной мантией этот Свет Его Очей. Читает, читает, не забывает она кафисму. Всё ультракрасными глазами просканировали, весь вагон. Вещи на месте, а её не видать.
-Не паникуй. Последняя поездка будет, памятники заказала. Никуда не денется. Поедут одни. Переговорил с тюменскими бесами, под видом работников «Ритуальных услуг» и заберут сразу две горемычные души. Под плиты уложат и сгинут навсегда бесследно. Никто не найдёт. Сразу и к нам. Так как, примыкаешь?
-Я как все. Обдумать нужно, с чего начинать.
-Не лезь в дебри. Я обдумал, советы не нужны. Завтра, по нашему тысячелетнему времени, как только эти две грешные душонки предоставим Рогатому, так и начнётся. У меня всё расписано. Всех оповестил. Собирается тысяча бесов. Самое главное, его выковырять из бездны Тьмы, позвать на свежий воздух. Я разузнал, когда, в какое время молчат колокола, священники отдыхают, нет священно-блаженных праздников у этих неугомонных людей, нет постов. Вот в такое время он сам захочет показаться во всей своей честолюбивой красе без опасения. А мне лишь подтасовать секунду в секунду, когда закроются, закольцуются эти врата Света, чтоб он там остался навечно, не успел выбраться, а сидел в толще Тьмы под территорией Света округа и маялся, и мучился. А Трон будет мой!
-Так нас миллионы. Наши тысячи бесов примкнули, так. А как остальные миллионы?
-Говорю: рОботы, а не бесы. Ими командуй, они и рады. Люто ненавидят людей. Это же слабое место. Организуй им участок работы – и сиди отдыхай. Они, за возможность пакости человечеству, продадут мать родную, то есть отца родного, то есть Рогатого. Всё просто. Пашут, как и мы с тобой днями и ночами, столько от Ангелов терпят. А я им выходные пообещал. Вот доберусь до архива Темноты, каждому бесу перекачаю его стёртую память. Не зря Рогатый от нас утаивает сведения ему не выгодные. Явно там есть зацепки за оплошности его. Рогатый умный не потому, что он Дьявол, а потому что старый. А раз старый, значит и много нового не знает. На этом и поймаем. Есть у него подручное воинство, что хранят архивы. Сам-то он не разбирается в этих сложных машинах памяти, да и не королевское (дьявольское) это дело.
-Ох, заваришь канитель, как бы не припекло. Он-то уверен: за ним войско, за ним сила.
-Пусть и дальше так думает. А что, он один такой? Захотел господствовать? Силой получить славу, власть и господство? Одно плохо – он бессмертный. Но самое главное не в том. Загоним его в места, не столь отдалённые обманным путём. Нашими же врагами и обработаем. Попадёт в центр Света на земле и не сможет из этого кольца выбраться. Будет сидеть там как миленький. Это на югах весь Свет темнеет и темнеет на глазах. А на севере – Свет оккупировал целый округ. Сидим вот тут с тобой на краешке, в Куминском болоте. А Рогатого туда, в ссылку, пусть все оставшиеся тысячелетия проведёт под белым замком Света. Там кругом одни храмы, священники и люди – вишь какие правильные до оскомины. Если попадёт в это кольцо – мой час наступит.
-И где закольцовка будет, если ни секрет? Это же Рогатый должен предусмотреть.
-На нашем Куминском и захлопнутся врата нашего ада.
-Мы столько времени сидим на нём, и не жалко уступать территорию? Мы же наоборот стремимся её расширить вновь, вернуть потерянное в былом времени. Для чего тогда все потуги с этой женщиной? Рогатый знает, что делает: через неё все пути к порабощению людей прилежащих земель начинается.
-Что-то ты много мыслишь, даже как-то для беса неприлично. Здесь я выдвигаюсь на правах первого! Мне теперь его сатанинские придумки ни к чему. Я сам буду управлять как вздумается. Стану во главу и возверну земли - когда и как мне заблагорассудится. Теперь главная задача – замануха Рогатого, бунт с поддержкой своих бесов и точка.  А предусматривает он от нас, нашей информации, что ему сливаем. Я утаил от него, что в последнем поселении, перед Куминским болотом строится ещё один Храм. Раз ты в связке – то и молчи дальше, от меня тебе будут ой какие поощрения за коммуникативную невербальную единицу общения. И вообще, безмолвие развивает спокойствие и уверенность, улучшает физическое, то есть нематериальное состояние, восстанавливает душевное, то есть бесовское равновесие.
     Вот загоним эту большую и важную скотинину через этот узкий промежуток болота, а обратно – купола-то золочёные так его ослепят, что зароется рылом глубоко и не высунется до моего скончания века, тьфу ты, тысячелетия. Почти и достроился храм-то. Скоро службы начнутся. Я сдерживаю пока, не даю молодым священникам туда ехать. Отговариваю: и посёлок маленький, и люди жадные, безработные, приход будет небогатым, условия хуже некуда, жильё неблагоустроенное, да и дороги до сих пор путёвой нет на Тюмень. Они и не едут. А у старых священников свои приходы подняты, не успевают новый храм посещать. Так и люди пока не особенно туда ходят, стесняются друг друга. Сроду не видели и не ходили – а тут здрасьте, нарисовали. Присматриваются. Я их тоже науськиваю – не ходите, дома теплее. Только что, если временных будут посылать служителей иногда.  Это уж не уследить, когда им приспичит ехать. Так нам на руку – припечатать этого Рогатого. Подгадаю и – вжахнет!
     Горько осознавать бесу свою неудачу. А ведь даже не успел и начать своё предприятие по захвату власти. Не представилась возможность даже. А так всё разложил по полочкам. Всё из-за этой непокорной, шепчущей всякие непотребные для бесов слова, душонки женщины. Перед бесом пронёсся провальный сценарий тюменских бесов и бешенство Рогатого по поводу и без повода.
     «Первый провал – и за это сразу последние меры наказания? Ну, невезение, не смог углядеть всего-то одну душонку и что? Сразу на костёр? Где логика? Старый чуд. Кто-то доложил? Сейчас узнаю. Здесь, у Рогатого, в этой тьме, в последние секунды, как и в последние минуты жизни людей, всё прозрачно, хоть и поздновато».
     Но нет, на экране нет изображения предавших. Покорные рабы своего Рогатого монотонно, но со знанием дела подкарауливают, подлавливают людское племя. Всё по инструкции, механически, но с остервенением и с пристрастием.
     «Вот же безгласные плебеи. Меня нет, а они продолжают свою кабалу. И нет ума продолжить моё начинание. Что же с напарником теперь будет? Вернёт ли его Рогатый? Рядом со мной нет, значит - что? Только показ - за проказ, и на волю? Покажет ему пыточные и простит? Тоже верно, не он же зачинщик. Но ведь исподтишка тоже бунтарь по сути. Из сомневающихся».
     Первый бес продолжал пикировать. На временном экране отобразились распри Тюменско-Сибирского ханства.
     «Так вот где он побывал, так вот какая на нём лежала ответственность за историю прошлых лет. Стёр память ему Рогатый выродок, а то бы давно с ним поквитался. Славно-славно поработал. И не сбой это бесовской программы. А его личное участие и своё видение. Где этот Рогатый был и где он был? Сам сказал ему – войны, походы, захваты. Разве он этого не выполнил? Точнее надо было быть, поконкретнее. А как расстарался! Молодой был. Не хватило ума на собственное возвышение, работал под Рогатым. И в голову не приходило взбрыкнуть. А можно было и тогда начать. И не батрачить на него пятьсот лет.
     А какие владения у меня были, бескрайние болота и сплошные басурмане, никаких тебе христиан в помине не было. Что хотел, то и воротил. Это я тогда ещё отбился от копыт Рогатого. Вот оно что. И всего-то ход конём сделал. Искер ему не понравился. А я старался для него. Перетаскивал, подзуживал этих ханов-летунов-кочевников. Всё равно ведь не жили в своих улусах Тюменских-северных, так и тянуло их в свои тёплые края, к своим родительским землям бескрайним. И там им поруководить: восточные сладости, да ковры персидские срубить с красавицами восточными, и здесь успеть срубить меха приобские: соболей, лис, бобров. Допрыгались на коняках своих первобытных. Прыгают-прыгают, а итог тот же, все здесь, при Рогатом, отдуваются за свои исторические открытия, сражения, как будто изначально не знают, что век их короток. Толи дело я пожил. И то мало. Все тут стонут и мелькают своей легендарной амуницией прошлого. В чём забрал их – в том и предстали.
     Ты смотри, так вот кем мой напарник был. Да мы же одну землю топтали копытами, пятаком рыли. Слабак-слабак. Всей своей субстанцией чувствовал, что не «наш бес». Надо было его раньше заложить Рогатому. И я, с этим отщепенцем, был в паре? Хотя он тоже наворотил дел. Запутал, запудрил мозг человеческий. До сих пор исследования всяческие проводят. Книги про него выпускают, народные энциклопедии называются. Тоже мне предводитель коллективного сборища неизвестного происхождения, наспех собранного. Книги, стоп. Да его же восхваляют люди. И священники за него стоят стеной. Не наш. Нет у него злости на людей. Износился как бес. Выдохся. Ни себе не людям. Ни Рогатому, ни мне.
     Точно, вот где собака зарыта. Он в связке со мной не помогал, а работал на отвяжись. Поди ещё и жалел горемычную грешницу. Лучше бы я один работал. Не успел прочитать, что там наплели про него в книге. Хотя и полезные вещи есть на вскидку. Вот же черновики мелькают: про сибирских татар, вогулов, Кучума, Маметкула. А то я там не был. И всё же полезно про свою, вогульскую территорию знать. Как с ними бороться, например, через эту информацию. Дурачьё. Сами Рогатому теперь всё написали-расписали, ему только руководствоваться. Да и дьявол с ними. Заберёт Свет к себе этого напарника-беса или он так и будет болтаться между небом и землёй. И докопался ли он до истины? Узнал своё прошлое? Как он свой шанс ждал».
     Мысли, как и картины пролетали чередой жизненных тысячелетий. Багаж злости и человеконенавидения. А оказался вместе с ними на равных, в одном месте. Гореть в одном адском огне. Беспомощный пятнистый комок негативной энергии раздирал плотные стены своими адскими воплями.
     Кое-где, по мере заглубления и ввинчивания бесовской бесплотности в толщи мрака, мелькали знакомые картинки-изображения исторических столкновений людских масс, начиная отсчет от его последних бесовских серьезных дел и последовательно листались к началу его трудовой дьявольской деятельности. Всё как у людей – всей деятельности против.
     «Против кого? – негодовало страшное беснующееся существо, потерявшее право на самостоятельные передвижения во владениях подземельных. - Согласна должностной инструкции работал против людей и на Рогатого».
     «Против кого? – рычал вдогонку Рогатый, - гореть тебе синим пламенем рядом с грешниками, туда тебе дорога».
     И тут бесу открылась вся подноготная: его всё равно бы убрал Рогатый, не зависимо от того, выполнил задание или нет, поднял бунт или смирно продолжал бы прислуживать. Из отсеков, люков, клеток, аквариумов и всевозможных мучительных карцеров на беса плотоядно смотрели его же жертвы.
     «Нет, они не должны меня достать, они сами в таком же положении, как и я. Их не должны выпустить, сидеть им в этих тисках мучений вечно». Только это и успокаивало беса: им, его бывшим подопечным, до него не дотянуться.
     Неоновый свет разведённых кострищ полыхал, бесновался, километровыми протуберанцами вытягивался в разные стороны, топорщился острыми иглами, но не грел. Бес летел столбиком, не имея крыльев и сил для сопротивления. Жар чужих пыточных не дотрагивался беса. От страха бес похолодел, но где-то глубоко теплилась надежда на помилование.
-Нет тебе пощады, - услышал эхо, отлетевшее от земельных, глинистых стен.
     Здесь, в этом адовом месте, мысли его прослушивались.