Вновь домой вернутся журавли Гл. 19

Глава 19
– Марианна не пугайся, не бойся, я от твоей мамы, – я наклонилась над лежащей девушкой. Она чуть приподняла голову, но тут, же опустила её на диванную подушку, – слушайте, у неё обморок. Леонид, надо срочно вызвать скорую и полицию, а лучше, вы посветите сюда, я позвоню одному человеку, – от волнения у меня тряслись руки, я набрала номер телефона Кости, но мой мобильник безмолвствовал.
– Маргарита возьмите фонарь скажите, кому надо звонить я поднимусь наверх, с вашим мобильником там-то есть связь, –  предложил мне Леонид.
– Правильно, а ты Лена, беги к себе и жди машины с полицией и скорой, если, что проводишь их сюда. Если появится эта ложная Марианна и её спутник, сиди, не вздумай выходить из дома к ним.
Выйдя из подвального помещения, Леонид дозвонился до Константина и объяснил ему всю ситуацию. С непривычки бывшему военному показалось странным услышать то, что он услышал с уст оперативника о наших изысканиях. На яростном перечислении Костей моих «достоинств», Леонид его прервал.
– Константин, разбор полётов вы можете сделать потом. Я вижу подъезжающую машину, скорее всего это они. Маргарита была права. Они вернулись, и они опасны. Оружие? Я охотник у меня с собой «ижовочка» двенадцатого калибра пристрелянная. Так что не переживайте.
Выслушав все указания Кости, Леонид спрятался на большой террасе, огибающей весь дом. Когда Татьяна с Владимиром зашли внутрь дома, улучшив момент, он юркнул вслед за ними. Парочка негромко, но эмоционально ругалась.
– Тюфяк, ботаник, мамочкин сынок, привык за материн подол держаться.
Нет, милый, теперь твоя очередь.
– Я не смогу убить человека!
– Что ты хочешь этим сказать, что я прирождённая убийца? Или ты думаешь, я с лёгкостью отпустила на тот свет эту старуху, Маринкину няньку? Я тоже не могла, но ради нашего с тобой будущего пошла на всё!
Татьяна решила сменить гнев на милость. Она обняла Владимира.
– Ты пойми. Если мы вместе, так и дело должны делать вместе, чтобы не получилось, что я останусь такой грязной вся, а ты чистеньким будешь пожинать наши плоды. Главное, ты успокойся. Она уже не человек, она трава. Я её так накачала за это время, что она уже мёртвая. Её осталось только закопать.
– А как ты собралась её в подвале закапывать, если дом собираешься продавать? Новые жильцы заметят.
– А ты думаешь, дом завтра сразу взяли и купили? Сейчас купить можно легко, продать тяжело. К этому времени пол зацементируешь, – грубо ответила она, – мне надоело тебя уговаривать.
Парочка долго ещё бы бранилась и ругалась, но, естественно, не ведая обо всём происходящем наверху я, не сумев привести Марианну в чувства, оставила фонарь на диване и подошла к столику, на котором стояла бутылка с водой, но по дороге на что-то наткнулась. По подвалу разнёсся грохот упавшего металлического ведра. Испугавшись шума, я схватила одну из бутылок и быстро вернулась к Марианне. В наступившей тишине я услышала какие-то крики, которые доносились из дома. Я быстро поднялась по лестнице вверх. Вдруг дверь подвала открылась, и я увидела Татьяну.
– Стоять, стрелять буду, – громко командовал Леонид, но Татьяна попыталась заскочить в подвал и ринулась на меня, – Марго дверь закрой! – крикнул Леонид.
Что я и сделала. И как мне кажется, от моего порыва резко захлопнуть дверь, Таня получила сильный удар по лбу. Закрыв дверь на щеколду, я спустилась к Марианне, навела на неё фонарь и заметила, что пленница очнулась. Взбрызнув её лицо водой, я опять повторила ей, кто я и откуда.
– Я думала, что это конец, – еле бормотала она, – а как мама, Галя? Они, наверное, совсем измучились от неизвестности. Надо ещё моей няне сообщить, что со мной всё в порядке, она переживает, у неё сердце больное, – тихо говорила Марианна.
Я старалась её успокоить. Но правду о смерти Гали и Евы решила пока не открывать уж очень слабой и измождённой показалась мне девушка.
Наконец, я услышала стук в дверь подвала.
– Маргарита, открывайте, это я, – послышался голос Леонида.
– Ну, вот и всё. Теперь всё будет хорошо, – старалась я успокоить совсем обессиленную девушку.
Я открыла дверь, пропустив в подвал медиков и сотрудника полиции. Вскоре появился Константин. От его гнева меня спасла просьба дознавателя дать объяснение.
Вовремя закончились мои поиски Марианны. Через пару дней отдыха в московской квартире, если приведение в порядок квартиры, поездка на дачу к друзьям, которые меня совсем потеряли из-за последних событий, многочасовых переговоров по телефону и скайпу с родственниками дальними и близкими, весь этот круговорот можно назвать отдыхом, я стала готовиться к поездке в Ростов.
Янлин сообщила мне о готовности ехать со мной в Ростов-на-Дону. Решив все вопросы с адвокатом Марианны, которая всё это время жила у меня, мы дружной компанией: я, Янлин и Марианна полетели и вскоре приземлились на донской земле.
Встречать нас приехала шумная компания в составе моего брата с женой и Раисой с Николаем. Дома нас встречали взволнованная мама и остальные многочисленные родственники.
– Внученька, Янлиночка, – со слезами на глазах, мама обняла растроганную девушку.
– Бабушка, не плачьте, – гладила по седой голове маму, Янлин.
Мы с Раисой заплакали. И это ничего. Я бы всё время плакала, пусть только все были бы живы и здоровы. К вечеру, оставив Янлин на попечение ростовских родственников, Николай отвёз нас с Раисой и Марианной в станицу.
– Всё Раиса, за последние дни столько всеми было пролито слёз, столько всего произошло, – говорила я свахе, после того, как мы оставили Марианну со своей матерью одних, – буду у тебя отлёживаться, отсыпаться и гулять на свежем воздухе.
– Ага, гулёна, сейчас я тебя так и отпустила на гулянки, – возразила мне сваха, – знаю я тебя, учёная уже, убийцу-то Галины, так и не нашли. Тебя выпусти, опять или тонуть будешь, или по голове получишь. Нет, сваха, давай уж без меня из ворот никуда не выходи.
Выйти мне не удалось, как и выспаться. С утра нас разбудил Андрей, приехавший из района. За завтраком от его расспросов у меня гудела голова.
– Андрей, шумный ты. Лучше скажи, как дела с расследованием убийства Галины, – спросила я его.
– Да никак. Не удалось выяснить. Пока никаких зацепок. Проверили всех её клиентов, думали, возможно, месть чья-то. Но всё впустую. Думали на Марианну, но теперь с вашей помощью и эта версия отпала.
– Да, странно. Но искать-то надо. Убийца получается, на свободе разгуливает.
– Вы правы Маргарита Сергеевна, только неизвестно где он разгуливает, по Москве или здесь рядом.
– Ты молодец, давай нас пугай, – разошлась Рая, – чем вы там только занимаетесь в своей полиции.
– Вот только я вас прошу тётушки, давайте без ваших поисков обойдёмся во избежание различных несчастных случаев. Отдыхайте, воздухом дышите, особенно это  вас касается, Маргарита Сергеевна.
– Покомандуй тут у меня! Иди, работай, – Раиса, шутя, стала выпроваживать Андрея из дома, – чего задумалась? – обратилась она ко мне, вернувшись на кухню.
А подумать было над чем. Во-первых, мы не нашли вторую флэшку. Во-вторых, не в моих правилах оставлять что-то невыясненным, неизвестным. Последняя точка должна быть поставлена. Так что опять пора приступить к выяснению! Приказала я себе.
– Понимаешь Рая, что-то я упустила из виду. Что-то пропустила.
– Ладно тебе, пойдём по воздуху пройдёмся. Мне в магазин надо зайти.
Мы медленно шли по пустынной улице, наслаждаясь терпким от лежалой листвы воздухом смешанным небольшим ветерком, словно миксером с вкусным запахом реки. Из магазина навстречу нам, вышел угрюмый мужчина. Небрежно кивнув Рае на её приветствие, он быстро пошёл прочь.
– Чего это участковый наш угрюмый такой? Еле здоровается? – спросила Рая у продавщицы?
– Сама удивляюсь, – ответила она ей, – запил чего-то опять.
– Да не чего-то, – затараторила подошедшая к этому времени пожилая женщина, – чего же ему не пить. Жена его так и ушла к другому.
– Да вы что? – удивилась Рая, – так жили вроде дружно. Я слышала, что его жена бросила, так думала, что опять наши бабы брешут. Поехала Анька к сестре в Ленинград, то есть, как он теперь Петербург. Значит, бросила? И уехала? Навсегда?
– Так я тебе чего толкую. Просто так мужик не запьёт. Бросила. Точно говорю, – щебетала старушка.
– Да вернётся, куда денется. Столько лет прожили, – добавила продавщица.
– Не, не вернётся, – настаивала старушка.
– Да ладно вам, баба Настя, всё вы про всех знаете, – не успокаивалась молодая продавщица.
– Просто так не скажу! Знаю, что Анька больше не вернётся. Мы с ней перед её отъездом у Галины гадалки были. Мне о своём надо было кое-что узнать, а Анька вперёд меня вошла к Гальке, царствие ей небесное. А когда вышла, так и сказала:
– Всё больше не могу, заканчивать эту карусель надо, –  а я у неё спрашиваю, что Анют, что за карусель, чего тебе нагадали? Правду сказала гадалка? – а Анька мне и отвечает, говорит, ещё какую правду! Всё, говорит, баба Настя, начинаю новую жизнь. К сестре поеду. Я говорю ей, нужна ты больно на новом месте. Где родился, там и пригодился. Так она мне отвечает, что нужна, даже уже давно нужна, ждут её там. Не успела спросить, кто её ждёт, сестра что ли? Потом Галя меня позвала. А Анька, видно на следующий день и укатила. А потом, вот гадалку нашу убили. Так я что говорю, вот с того времени и стал наш участковый темней тучи. Видно Анька сказала ему, что бросает его. А теперь видишь, что делается? Пить стал. А всё почему? Потому, что жена к нему больше не вернётся! Вот так скажу.
– Так к сестре поехала Анна, а вы говорите к другому, – уточняла Рая.
– Раис, ты, прям, как дитя малое. Ну, к сестре-то поехала, только вопрос, нужна она ей? К мужику сорвалась баба, точно говорю. Недаром она каждый год туда ездила. Вот и доездилась.
Весь день не выходил у меня из головы этот разговор.
– Причём здесь участковый? – мои размышления прервала Рая.
– Ох, сваха, неспроста ты такая молчаливая сегодня. Колись, чего надумала, – пристала она ко мне с расспросами.
– Рай, я вот всё вспоминаю тот злосчастный день убийства. Что-то мы с тобой тогда пропустили.
– Опять, двадцать пять. Чего нам с тобой было пропускать, если Галина была одна. Ты разговаривала с ней. Потом я услышала выстрел, зашёл Михалыч, наш участковый.
– Вот! – мне показалось, что я нашла упущенный пунктик, – Рая, как быстро он вошёл?
– То есть? – Рая задумалась, – выстрел прозвучал, и он зашёл… – Рая с удивлением смотрела на меня.
– Вижу, что догоняешь. А что написано в протоколе? Что говорил Андрей о появлении на месте преступления участкового?
– Ничего.
– А мы его не спрашивали об этом. Но при таком раскладе, участковый должен был сказать, что во время выстрела находился вместе с тобой, Раиса. Надо спросить Андрея об этом.
– Так, что, я правильно догоняю, ты подозреваешь в убийстве Галины Михайлыча?
– Да. Смотри. Он зашёл в дом сразу после выстрела. Это раз. А если это так, но он не стрелял, то должен был видеть убийцу. Но он его не видел, потому, что стрелял он сам.
– Да, ладно! Ему-то зачем?
– Зачем? Тоже вопрос.
– Марго, а что, во-вторых?
– А то, что я его еле вытолкала на улицу, он видел, как толпа неслась к дому Гали, но ничего не предпринимал, чтобы остановить людей. И только, когда я на него накричала, он вышел и стал отгонять людей от места преступления. Но они успели потоптаться у окна. Ты помнишь, криминалист ругался, что посторонних следов много.
– А ему что с тех следов?
– Раечка, он свои следы затаптывал, да и уж очень рассеян он был и напуган тогда. Надо нам с Андреем переговорить по этому поводу.
– Так какие проблемы, приедет сегодня он на выходные, вот и поговорим.

С трудом объяснив Андрею наши претензии к следствию, он согласился, что допустил оплошность и поверил участковому.
– Вы должны понять. Уж на кого, а на Михалыча, кто бы мог думать. Но, если это правда, и он во время выстрела находился вне дома? Надо опросить его ещё раз.
– Да заодно спроси, где его жена сейчас находится, – требовательно предложила Андрею Раиса.
– А где она находится? И причём здесь его жена?
– Вот ты и узнай причём. В любом случае доброе дело сделаешь. Люди говорят, что уехала к сестре в Санкт-Петербург и пропала. А Михалыч после этого чернее тучи стал. Запил.
– Тёть Рай, опять вы, люди говорят! Они наговорят, – возмутился Андрей.
– Вот ты и проверь. Просто так молва не ходит, а коль люди говорят, надо успокоить народ, да и человеку помочь не мешало бы. Чего смотреть, как совсем сопьётся? – выговаривала Рая племяннику.
Я напротив старалась успокоить возбуждённого от нового поворота событий Андрея, – ты не говори ничего Михалычу о наших подозрениях, пока сам не проверишь. Может и правда, его жена жива, здорова и гуляет по Питеру.
– Рай ты с Андреем, как с сыном, и он, смотрю, к тебе, как к родной матери относится, – меня давно интересовало, почему Андрей так близок с семьёй моих сватов.
– Ой, сваха. Никакой он нам не племянник. Дружила я с его матерью. Андрюха помладше моей Ланки будет. На свадьбе его родителей гуляли. А потом Света заболела, да и умерла вскоре. Андрею как раз пятнадцать лет исполнилось. Его отец долго не грустил, вскоре жену привёл в дом. Разбитная бабёнка попалась, ушлая. Хотела дом продать. Андрея в детский дом оформить. Да мы узнали, добились того, что Семён, отец Андрея, уехал с новой женой восвояси. А мальчишку мы к себе забрали. Коля его в училище сначала устроил, в общем, не дали мальцу пропасть. Потом Андрюха сам юрфак закончил. Теперь мы привыкли к нему, как родному. Ланка-то к тебе всё ближе, а мы с Колей одни. А Андрюшка, как отдушина наша, – Рая всплакнула.
 – Вы молодцы с Колей. Хорошего парня на ноги поставили. Коля у тебя, конечно, настоящий мужик. Я так вас всех люблю, – я обняла Раю, и сама чуть не разревелась от нахлынувших на меня чувств.
Скоро предстоял наш с Марианной отъезд в Ростов, где мы должны забрать Янлин и вместе с ней вернуться в Москву. У моей китайской племянницы заканчивалась виза. Андрей никак не мог вырваться в станицу, закрученный повседневной неотложной работой. Поэтому, я решила ускорить события.
– Рай, время идёт, а мы так и топчемся на месте.
– Слушай, Марго, я всё смотрю на тебя и думаю, почему ты в своё время не стала работать в милиции, а поступила в строительный? Сейчас занималась бы своим делом.
– Раечка, я очень любила и люблю свою работу, свою специальность. Не поверишь, пока не вышла на пенсию, со мной не происходило никаких криминальных историй. А может за суетой дней, я ничего вокруг не замечала.
– Зато теперь ты всё замечаешь, ввязываешься во всякие истории, наверное, детективными романами зачитывалась?
– Ну, вот мне ещё не хватает твои нотации выслушивать, – оборвала я Раю.
– Ладно, выкладывай свой план.
На следующий день, днём, Раиса пошла на станичную площадь. Некоторое время, поговорив о том, о сём с пожилыми женщинами, сидевшими у магазина, она увидела, приближающегося к ним шаткой походкой Михалыча.
– Опять с утра нажрался, – заметила одна из старушек.
– Да, нет, это у него со вчерашнего дня остатки, – включилась в разговор другая.
– Опохмеляться идёт, – решили обе.
– А что, жена Михалыча ещё не нашлась?
– Нет, – ответила одна из женщин, – ждёт, наверное, когда совсем мужик сопьётся.
– Не успеет, – ответила Раиса, – наш Андрейка не даст ему спиться, он запрос в Петербург сделал, свяжется с его женой. Всё напишет и попросит, чтобы она скорее приехала. Хватит ей отдыхать, а то и впрямь, жалко мужика, пропадёт, – Рая вошла в магазин.
Пока Михалыч добирался до спасительного прилавка, Раиса завела разговор с продавщицей магазина словоохотливой Марией об убийстве Галины.
– Представляешь, –  говорила она ей, –  вчера Маринка медсестра звонила моей свахе и сказала, что кое-что видела в день убийства Гали. Она сначала этому не придала значения, – Рая видела, как Михалыч, к этому времени вошедший в магазин, замер в ожидании услышать продолжение разговора, – так вот, – продолжала Рая, – уж, что она там заметила, мне не ведомо, но сегодня вечером, после шести, я точно что-то буду знать об этом убийстве.
– Ох, Раиса, ты прям, сыщиком заделалась! – улыбнулась Мария.
– Да, нет, просто интересно.
– А Андрейка у вас на что? Он то, наверняка всё знает, кто и за что её убил.
– Андрейка наш в командировке, сваха, говорит, пока он вернётся, я ему на блюдечке убийцу выложу. Только ты, Маша, это посерьёзней будь, болтай меньше, – тихо добавила она и повернувшись, обратилась к Михалычу, которого, вроде бы только что заметила.
– Доброго здоровьица, товарищ участковый. Миш, ты бы аккуратней с выпивкой, она к добру не приведёт, – сказала Рая мужчине и вышла из магазина.
– Я в отпуске, имею права отдохнуть, как хочу. Пивка дай мне, Мария, – попросил он продавщицу и поторопился на выход.
На ступеньках магазина участковый остановился, открыл бутылку с пивом и сделал несколько глотков.
– Миш, слышь? –  к нему обратилась одна из станичниц, –  ты бы завязывал пить, а то твоя скоро вернётся, задаст тебе трепака.
– С чего вы взяли, что она вернётся? – спросил он её, думая о чём-то своём.
– Ну, как же, Андрейка Раискин сказал, что послал петицию к ней, чтобы она вернулась, а то, пишет, сопьётся твой хозяин. Так, что смотри, может, сейчас ты придёшь в свой двор, а она тебя в хате дожидается.
Бросив пустую бутылку в мусорный ящик, Михалыч поспешил к своему дому.
– Смотри, смотри, побёг, сердешный.
– А вдруг, ты, Настён угадала?
– А то! Соскучился, –  шутили женщины.
Предварительно созвонившись с Мариной и Марианной, я поспешила к ним. Объяснив Марине суть дела, мы стали устраиваться в засаде. Марианну мы закрыли в соседнем Галином доме. Сама я укрылась в спальной Марины, спрятавшись в большом шкафу, за висевшими в нём на вешалках блузках, платьях.
Рае была отведена главная роль в этом представлении. Сделать так, чтобы участковый, когда будет идти мимо двора Раисы, был уверен в том, что я ещё только собираюсь идти к Марине и пока нахожусь дома.
В половине шестого Раиса увидела шедшего мимо её двора участкового.
– Надо же, я сомневалась до последнего, – тихо сказала она, но громко крикнула, – сваха, что ты копаешься? Пойдём раньше, раньше вернёмся. Всё тебе некогда, ладно, задержимся, Маринка всё одно ждать нас будет. Ладно, жду тебя, жду, – громко сказала она вслед удаляющейся фигуре участкового.
Участковый Михалыч, с виду совсем ещё моложавый мужчина, сейчас был похож на старика.
– Марина к тебе можно? – постучался он в двери дома Марины.
– Заходи, заходи, Михаил Михайлович. Что давление поднялось? Измерить надо? – пропуская его вперёд, говорила Марина.
– А ты что, одна? Где же дочка твоя?
– Да вчера с Андрейкой в район укатила.
– Так, гляди, Маринка, и свадьбу скоро играть будешь.
– Пока нельзя, пусть ещё погуляют. Только у них что-то слаживаться стало.
– Почему это нельзя, – оглядываясь, участковый прошёл в большую комнату.
– Так надо дождаться, когда год после смерти Гали будет. А тогда уже можно и свадьбу играть. Так, что давление будем измерять?
– Будем. Кстати о Гале. Ты мне Марина, вот что скажи. Чего это ты видела в тот день такого, что никто не увидел.
– Видела, Михал Михайлович, а вам, что за дело, – Марина стояла у большого стола, вытаскивая медицинский манометр из кожаной сумочки.
– Как чего, я тоже свидетель всего происходящего тогда, хочу сверить с моими показаниями. Так ли всё было, как я говорил, или тебе что-то померещилось с перепугу.
 – Да, что такое с вами?  – Марина медленно стала отходить от стола, пугаясь надвигающейся фигуры участкового и его злобного взгляда.
– Что же ты видела?
– Я видела, как вы входили в дом Галины, почти сразу после выстрела.
– Ладно тебе. Говорю же я, ты напутала что-то. Не сразу я вошёл. Не было меня у дома во время выстрела. Понимаешь?
– Не было, значит, не было, – от волнения у Марины дрожал голос, – успокойтесь, вам надо давление измерить.
–  Успокоиться? Это вас всех надо успокоить. Твари вы неблагодарные, –
Марина сделала ещё шаг назад и села на диван.
 – Вам плохо, сядьте, – сказала Марина, увидев, как участковый одной рукой схватился за сердце, другой облокотился на спинку стула.
– Сесть? Нет, в тюрьму я не сяду, – вдруг он схватил с дивана небольшую подушку, лежавшую рядом с Мариной и, накрыв ею, лицо бедной женщины сквозь зубы зашипел:
– Это всё ваша гадалка виновата! Из-за неё вся моя жизнь кубарем вниз полетела! Я её слышишь, я её убил! И не жалею об этом.
Я, услышав возню в большой комнате и слабые хрипы Марины, рванула из шкафа, но запуталась в вещах, зацепившись каким-то образом своим свитером за вешалку. Пока я выпутывалась из вещевых пут, Марина пыталась отчаянно сопротивляться. Вбежав в комнату, я увидела, уже обмякшую, беспомощную Марину. Мне хватило секунды, чтобы схватить что-то тяжёлое, что попалось мне под руку. Этим предметом оказался медный подсвечник с распятием, который стоял под полочкой с иконами. Схватив его, я шмякнула по красному от напряжения затылку Михалыча.
– Господи Марго, ты же ему голову проломила, – закричала вбежавшая в комнату Рая.
Онемев от испуга, я не двигаясь, стояла, всё ещё держа в руках орудие усмирения. Рая подбежала к дивану и быстро передвинула сражённого мной участкового, который всем телом навалился на Марину. 
– Мама, мамочка, – в комнату влетела Марианна, – она не дышит, вы видите, она не дышит!
От её крика я пришла в себя. Почему-то я положила подсвечник на стол плашмя, а не поставила его, как положено и кинулась к Марине.
– Рая, вызывай скорую помощь, – приказала я свахе, – Марина, я буду делать ей искусственное дыхание, а ты открой матери рот и воздух, ей воздух нужен! Чего стоишь, рот в рот быстро делай!
– Я вызвала «скорую», пока бежала, так и знала, что до смертоубийства дело дойдёт, а заодно и Андрея вызвала. Они с группой скоро приедут. А что это приклеено скотчем? – Рая показала на пустотелое дно подсвечника.
– Рая, это вторая флэшка. Всё верно! Вот и распятие, которое искать надо было не в доме Гали, а у тебя Мариночка.
– Маргарита Сергеевна, как вы думаете, что на ней? – спросила Марианна.
– Скорее всего, запись убитой Борисом цыганки Екатерины. Он же её брата убил, а потом её же и шантажировал. Всё денег ему мало было. Поэтому она переехала в Испанию. Но к сегодняшнему делу это не относится. Но эта флэшка прибавит к сроку Бориса ещё несколько трудных лет тюремного заключения, – ответила я ей.
Скорую и оперативную группу ждать пришлось достаточно долго. За это время мы смогли привести в чувства Марину, обработать рану и для безопасности привязать к стулу бельевой верёвкой участкового, немного прийти в себя и нагреть чайник, чтобы за чаем совсем успокоиться от перенесённого стресса.   
– Михалыч, вот ты скажи, на кой ляд ты Галину застрелил?
Рая налила в чашку горячего чая и поставила рядом с участковым.
– Пейте Михаил Михайлович, – предложила ему еле говорившая и ещё не отошедшая от всего Марина.
– Маринка, ты прости меня, я не со зла на тебя кинулся, потемнение на меня нашло, вся жизнь верх дном перевернулась, – Михалыч закрыл лицо руками и заплакал. Немного успокоившись, он обратился к нам, – вы бы мне девчонки чего покрепче налили, когда теперь мне выпить придётся. Зря вы меня к стулу привязали, я и так не убегу. Не могу больше с таким грузом жить. Лучше уж тюрьма, хотя до освобождения, я точно, не доживу.
– Ты Михалыч, даёшь! Доживёшь, ничего Аня твоя передачи носить тебе будет.
– Не, не доживу. Ну, дайте выпить, душа горит!
Марианна принесла небольшой графинчик с налитой в него водкой. Михалыч выпил залпом одну, потом следом ещё одну рюмку.
– Не принесёт, Рая. И не выйду, за двойное убийство и одно покушение пожизненное дадут, – он налил ещё рюмку водки.
– Господи, – от неожиданного признания Рая села на край дивана, – Михайлыч, да как же так? Ты же нормальным мужиком был? Что же ты наделал?
– Так всё-таки вы жену свою убили? – спросила я его, когда он опрокинул очередную рюмку.
– Получается, что убил. 
– Ой, за что же это ты Аньку свою убил?  Вы же душа в душу столько годков вместе прожили, – опять запричитала Раиса.
– Прожили, не отрицаю. Нет, вы не думайте, я не хотел её убивать. Так получилось, – сейчас крепкий деревенский мужичок, привязанный нами к стулу верёвкой, казался маленьким, скорчившимся старичком. С давно небритым лицом, красными от выпивки, а возможно и из-за пролитых в одиночестве слёз глазами. С больным сердцем от осознания, что ничего назад уже не вернуть. Он совсем не походил на прежнего, всегда опрятного и строгого участкового.
– Как Анюта стала ездить к своей сестре в Питер, так изменения я стал в ней замечать. Приезжала от неё молчаливая, неразговорчивая. Я сразу понял, что она что-то скрывает от меня. А тут появилась Галина ваша. Она к ней пошла. Уж не знаю, что она ей там наговорила, только вернулась Аня от неё вся взбудораженная, с порога мне говорит, что всё разводиться будем. А завтра, говорит, первым автобусом в Ростов поеду, а там, на проходящий состав до Питера. Приеду на суд, а не приеду, нас и так разведут без меня. Я её стал уговаривать, а она призналась, что давно не любит меня. Раздражаю я ее, видите ли. Выяснилось, что другого любит и будет жить у него в Питере в квартире. С ним не то, что со мной, навоз месить не надо. Ну, я… Вы девчонки не подумайте, я на неё в жизни руки не поднял, а тут такая злость меня взяла, я её схватил за шею, а опомнился, когда Аня моя уже посинела в моих руках.
Участковый выпил ещё рюмку водки.
– Вот девочки, так-то. Сначала сдаться хотел, а потом подумал, представил себя в камере, жутко стало. Да вроде я не из трусливых всегда был. А вот ведь как вышло. Взял и закопал я Анечку свою. По станице слух пустил, что уехала Аня к сестре и возможно, больше не вернётся. Мол, к другому ушла. Потом подумал, что всё равно надо будет что-то предпринимать. От родни куда деться, искать будут. Придётся в розыск Аню объявлять, начнутся проверки. Дойдут до Галины, она и ляпнет, что надоумила её на развод подать и из станицы уехать, новую жизнь начать. Так дорожка ко мне приведёт. Помутнение на меня нашло. Достал я тогда дедовский пистолет наградной, а дальше вы всё знаете. Не видел я, что ты Рая с родственницей к ней пришла. Да особенно и не рассчитывал я. Да… Это волынка долго бы ещё длилась, пока запрос в Питер, туда, сюда, да вы стали шевелить это дело.
– Ну, вы задушили бы меня, и что это вам дало? – перебила его рассказ Марина.
Михалыч не успел ответить. К дому с шумом подъехала машина скорой помощи и полиции.
 – Ну, вы женщины даёте? Вы как его связали? – удивлялись оперативники   нашему ноу-хау.
Мы привязали участкового к стулу так, чтобы его руки были свободны.
– Ну а как же он бы чай пил? – стала объяснять Рая.
– По нему видно, что он опился вашего чая. А вы Маргарита Сергеевна, когда собираетесь назад в Москву? – обратился ко мне разгневанный Андрей.
 – Вот такая благодарность за поимку преступника. Ладно, мы это уже проходили. Уеду в Ростов завтра же первым автобусом.
Как быстро несётся время. И никак не получается хотя бы на немного приостановить бег часовой стрелки, чтобы задержаться в этом беспокойном мире хотя бы на одну лишнюю секунду, на минуту. Но, даже остановив настенные часы, мы не обманем время. Стрелки наших биологических часов будут стучать внутри нас с тем же ритмом, без пауз, до того времени, когда сердце само не прикажет им остановиться, а разум не подскажет: вот теперь пора, время твоего существования в этом мире иссякло. И мы с сожалением или с радостью отпустим свою душу в новый неизведанный нам мир.
Интересно, думала я, лёжа в своей старенькой кровати, в своей маленькой комнате, которую выделили мне родители. Господи, я уже сама бабушка, а как же приятно ощущать, что в родительском доме есть твоя комнатка с кусочком твоего детства. У стенки стоит мой небольшой письменный стол. Над ним висит полочка, сделанная руками отца. На ней стоят, тесно прижавшись, друг к другу книги, которые я когда-то читала, учебники по которым я училась в институте, оставленными мамой «на память». История русского искусства, история архитектуры, теоретическая механика, сопромат. Как давно это было. Я и раньше по приезде, останавливалась в этой комнате, спала на этой скрипучей старенькой кровати. Но видела и воспринимала всё как-то совсем по-другому.  А теперь у меня что-то больно защемило сердце. Я встала, подошла к окошку. Скоро наступит зима. Холодно. В Москве уже совсем холодно. Отодвинув занавеску, я увидела стоявшую на подоконнике шкатулку. Это первый подарок Олега, в те годы пока ещё моего будущего мужа. Мама сохранила. Как бережно она относится к памяти.
Как зачастую мы легкомысленно относимся к частичкам, фрагментам нашей жизни, не обращая внимания, не придавая значения тем или иным событиям. Мы забываем даты рождения своих предков, считая это не важным, их рассказы о своей жизни, думая, что наши воспоминания детям совсем не интересны. Мы не знаем своих родословных, мы забываем близких родственников. Мы теряем свои корни. Теряется связь поколений. К старости мы остаёмся одинокими.
И только память, выстраивая свои невидимые цепочки, скрепляя датами, событиями, любовью, приводит нас к своим корням. Память даёт нам возможность, как журавлям в небе вновь опять вернуться домой.
Тихо скрипнула дверь. Янлинь подошла и уткнулась головой в мою спину. Я обняла её за худенькие плечи, и мы стояли молча, прижавшись друг к другу, как мои книги на полке, и молча смотрели в окно на планирующие с деревьев последние жёлтые листья, на дождевые капли медленно стекающие по стеклу.
– Мне хорошо у вас, – тихо с приятным акцентом сказала она. Я крепче прижала её к себе, – мне хорошо с вами, – продолжила она и тоже заплакала.
– Не плачь. Раз хорошо, значит, ты вернёшься сюда, в дом, где тебе всегда будут рады. Где тебя всегда будут ждать. Потому, что это теперь и твой дом, твоя семья. А значит, жизнь в доме твоего деда никогда не угаснет. Значит, будет её продолжение. Продолжение истории нашей семьи.