Записки молодого человека Часть 1

 «Записки молодого человека» представлены отдельными частями, в которых автор последовательно излагает основные автобиографические ступени и этапы жизни – детство, юность, студенчество, работа, женитьба, семья…
В первой части книги автор приглашает читателей в путешествие по своему детству и юности, полных неизвестности, приключений, познания мира, удивлению и очарованию.
Во второй части, сталкиваясь с новыми для себя открытиями, он пытается решить философские вопросы – кто есть я, каково моё предназначение в этом мире, как жить?
«Записки молодого человека» будут интересны тем, кто ищет себя, вступает в самостоятельную жизнь, принимает ответственные решения. 16+


1. До моего рождения

Сведения о предках стали мною восприниматься еще в ранние школьные годы. Моя бабушка по отцу - Ульяна многое объясняла, рассказывала о своих родителях и о роде в целом. И мне всегда было интересно, как они жили раньше, чем занимались, как их звали и вообще, что было до моего рождения. А, будучи студентом, я стал для себя записывать наиболее интересные факты. И, оказалось, не зря.  Теперь вот, наконец, мне пригодилась история нашего рода, чтобы запечатлеть ее на бумаге в виде автобиографической книги и оставить своим потомкам. Это ведь каждому интересно.
Бабушка часто вспоминала свою семью. Её мама - родом из Полтавской области Украины, а отец - с Черниговской области. Они приехали на Кавказ в конце девятнадцатого века, осели в г. Георгиевске и организовали собственное, довольно большое, пчеловодное хозяйство - полторы тысячи пчелиных семей. Пчелы тогда содержались в плетеных корзинах, так называемых сапетках, это были неразборные ульи. Мёд отбирали путем подкуривания пчел и отжима его из сотов прессованием.
В семье было пятеро детей: четыре сестренки (Татьяна, Полина, Настя и моя будущая бабушка Ульяна), а также один брат - Ваня.
Я знал бабушку Полину, они жили в родительском доме в Георгиевске. Мы как-то ездили к ним в гости. У Полины был сын Юрий, с ним жили - его жена Мария и их дети: Толик и Лиля. Я хорошо запомнил эту поездку, они тепло нас приняли, и всё было хорошо.
Бабушка Уля рассказывала, как познакомилась со своим мужем Николаем, моим будущим дедушкой. Он пришел к ним снять комнату для жилья. Работал по соседству и ему было удобно проживать у её родителей. Комнату парню сдали, и он переехал к ним жить. Ульяне тогда было лет тринадцать. Потом она подросла, и квартирант стал ухаживать за нею. Ей он тоже нравился. Когда девушке исполнилось семнадцать лет, они поженились.
Сыграв свадьбу, молодые поехали на родину мужа - в село Грушевское, Александровского района. Не знаю, что их туда потянуло, наверное, мне об этом не рассказали. Не известно, в своем ли доме они жили или снимали жильё, только Ульяна жаловалась родным на тяжелый быт, что не могла готовить еду в русской печи, всегда подгорал хлеб.
Когда она подружилась с соседками, те поведали байку о предках её мужа. Якобы, молодая крестьянская девушка согрешила с офицером русской армии, который останавливался на ночлег по дороге к месту службы. Офицер уехал, а «след» остался. Девушку быстренько выдали замуж за крестьянского парня Иллариона. А, когда родился ребёнок, то ему дали имя Николай, по отчеству - Илларионович. Байка красивая, но ничем не подкреплена, хотя косвенные факты говорят в её пользу.
После окончания сельской церковно-приходской школы Николая отправили работать, пасти сельское стадо. Ему тогда исполнилось двенадцать лет. А в четырнадцать лет он надел котомку на плечи и отправился «на собственные хлеба» в г. Георгиевск. Возможно, в семье к нему было негативное отношение… Ну, а в Георгиевске он оказался в семье Ульяны, об этом сказано выше. Николай работал хорошо, у него даже хранилась похвальная грамота от хозяина за добросовестный труд.
Вскоре у них с Ульяной появилось пятеро детей, но выжили только двое – дочь Таисия и сын Владимир - мой будущий отец. Николай был участником политической жизни, он вступил в члены партии социал-революционеров.
Надвигались революционные годы. В 1918 году в г. Георгиевске создали первое революционное правительство, в состав которого вошел и Николай Илларионович. Возможно, от партии эсеров. Однако это правительство вскоре распустили, и он уехал в Китай по коммерческим делам.
Совершенно непонятный расклад - уехал, скрываясь от преследования или по другим мотивам - неизвестно. Домой вернулся, наверное, в двадцать втором или двадцать третьем году. В стране начиналась НЭП.
И Николай, вместе с сыном Володей, которому уже исполнилось четырнадцать лет, открыл собственную мастерскую по изготовлению бричек. Брички делали хорошие и продавали на рынке в Грозном, тогда он был русским городом. Так они трудились три или четыре года. Потом начался период раскулачивания. Цех закрыли, Николай купил несколько семей пчел и стал пчеловодом. Сын Володя уехал в Грозный работать на фабрике по расфасовке чая.

***
Шли годы…
В 1929 году Николай продал в Георгиевске часть дома, наследство жены, и переехал с семьёй в Пятигорск. В пос. Горячеводском купил дом, в котором до сих пор живёт их род.  Дом купил за бочонок мёда, тогда такой был ценовой паритет.
А Володя, проработав пару лет в Грозном, уехал в г. Баку на нефтяные промыслы. А когда ему исполнилось восемнадцать лет, пошел на курсы шоферов-механиков, после чего устроился шофером к начальнику промыслов. Он говорил, что работа не нравилась, так как машина, на которой работал, была очень старой, и ему постоянно приходилось её чинить. Тогда он решил ускорить события по замене машины и подсыпал в бензин песок. Мотор заклинило, но хозяин догадался в чём дело и уволил парня с культурной записью, которой тот очень гордился: «За индифферентное отношение к работе». Владимир вернулся домой в Пятигорск и устроился мотористом в городской электростанции.

***
Нужно сказать несколько слов о его сестре Таисии, которая на пять лет моложе Владимира. Кстати, она была очень красивая. Еще в Георгиевске, наверное, в четырнадцать или пятнадцать лет, Таисия познакомилась с военным, молодым офицером Иоаном (домашние звали его - Оня), у них возникла любовь, а когда семья переехала в Пятигорск, офицер приехал и засватал её. Они уехали в Ленинград к месту его новой службы. У них была большая квартира, и вот как-то Таисия пригласила к себе в Ленинград Владимира.
Он уволился с электростанции и уехал к сестре. Там, видимо, при содействии Иоана, поступил на вечернее отделение Рабфака по специальности «Холодная обработка металлов». Днём работал на каком-то большом заводе. Точно не помню, сколько лет он учился, один или два, но всё-таки получил диплом о среднем специальном образовании. Он был комсомольцем и рассказывал, что однажды, когда комсомольский вожак уходил в отпуск, его назначили исполнять обязанности секретаря комитета комсомола завода. Владимир этим очень гордился.
Другой информации о работе и жизни Владимира в Ленинграде не имеется. Видимо, он так и работал на заводе до начала войны.

***
Семья моей тёти Таисии была гостеприимной, к ним часто приходили гости: друзья её мужа, военные. Вхож в их дом был и офицер Михайлов с женой Марией, которая дружила с Таисией. В один из таких вечеров Володя и познакомился с Марией, которая ему очень понравилась.
Однажды мужа Марии откомандировали по работе в Туркестан, там шли серьёзные бои с басмачами. Вскоре Мария получила известие о гибели мужа. Она стала вдовой. У неё осталась квартира мужа, и у них был ребёнок девяти месяцев. Сама Мария работала на крупной трикотажной фабрике «Красный октябрь». Хочется более подробно рассказать о ней.
Родилась Мария в 1904 году в деревне Комаровка Рассказовского  уезда Тамбовской области в семье крестьянина Петра Селезнева, это её девичья фамилия,  а её маму звали Проня, не знаю, как звучит это полное имя. Мария в школе училась хорошо и пела в церковном хоре, у неё был красивый голос. Когда она закончила школу, церковный совет принял решение оплатить её учебу в гимназии - учеба там была платной, а родители девочки жили бедно и не могли бы вносить плату за обучение.
Мария поступила в гимназию, проучилась два года, и тут началась Первая Мировая война. Её отца призвали в армию, а церковный совет прекратил финансировать учебу Маши. Ей тогда оставалось закончить всего один курс гимназии, и она бы получила диплом учителя начальной школы.
С душевной болью, в слезах Маша вернулась в свою деревню к маме-солдатке помогать растить сестрёнку Раю, которой было только восемь лет.
Следующие шесть лет семья Маши влачила жалкое существование. Мать ходила в наем на работу к богатым крестьянам, а сама девочка снова пошла петь в церковный хор. В 1922 году вернулся домой отец, и семье стало жить легче – он был мастеровым человеком, сразу приобрел переносной станок по заточке ножей, ножниц, бритв и стал неплохо зарабатывать. Потом они завели овец, которые быстро расплодились. Семья поднималась из бедности.
В деревне создали кооператив по вязанию носков и варежек для Красной армии. Мария, её мать и сестра активно работали в кооперативе. Мария даже получила грамоту за свою работу от вышестоящего руководства. А потом на её имя пришел вызов-направление на учебу в кооперативный техникум. Но вызов до неё не дошел. Председатель их кооператива отдал его своей любимой женщине, которая была однофамилицей Марии, также совпадали имя и отчество, которая и поехала на учебу в Москву.
После разбирательств, всё выяснили и на следующий год прислали новый вызов-направление на учебу, на этот раз Мария всё же уехала в Москву.
Проучившись полгода в Московском кооперативном техникуме, студенты узнали, что его закрывают, а их направляют в Ленинградский техникум трикотажной промышленности. И Мария поехала в Ленинград, где успешно закончила данное учебное заведение. Потом отработала по направлению в каком-то сельском ГПТУ положенный срок и опять вернулась в Ленинград. Там устроилась работать на фабрику «Красный Октябрь».
Ей сразу дали руководство цехом по производству трикотажных изделий - участок, где было шестьсот рабочих. Мария успешно справлялась с работой, и её коллектив стал выходить на первое место.
В личной жизни Марии тоже произошли перемены. Она вышла замуж за военного офицера. Всё было хорошо, у них родился мальчик, первенец, но случилось несчастье, как было сказано выше - муж Марии погиб. Ей было всего тридцать лет.
Вот в это время судьба Марии (моей будущей матери) и пересеклась с судьбой Владимира (моего будущего отца). Они впервые познакомились, когда Мария с мужем приходила в гости к Таисии.
После, при встречах, Владимир интересовался Марией, но не сразу они раскрыли друг другу свои сердца, слишком свежа была боль утраты, к тому же у Марии стал болеть ребенок, которого она тоже потеряла…
Она не замечала Владимира, и его внимание оставалось без ответа.
А на работе, на своем участке, Мария развернула соревнование за выполнение дневного плана каждого станка с вручением победителям переходящего вымпела в конце дня. Это был прообраз стахановского движения, который быстро распространился по ленинградским предприятиям.
  В 1937 году состоялся первый Всесоюзный съезд стахановцев.  Ленинград отправил в Москву на съезд делегацию в количестве 17 человек. В числе делегатов была и Мария. Ей поручили выступать на съезде от имени ленинградской делегации, после она с гордостью рассказывала об этом факте.
С поездкой в Москву связаны и личные отношения Марии и Владимира. Ещё до отъезда он сделал женщине предложение выйти за него замуж. Но Мария тянула с ответом, и вот уже на вокзале, в момент отъезда делегации, Владимир, провожая Марию, поставил условие: или она даст сейчас ответ, или он её задержит на перроне, и поезд уйдет без неё!
Мария дала ответ только тогда, когда поезд начал уже движение. Надо полагать, она согласилась…
Когда, где и как проходила их свадьба, мне, их сыну, неизвестно, но свидетельство о браке я видел. Там сказано, что Мария Петровна сочеталась браком с Владимиром Николаевичем. Жили они в ленинградской квартире Марии. В 1940 году у них родилась девочка Таня – моя старшая сестра.

2. А вот и я!

Летом 1941 года Мария, Владимир и его сестра Таисия приехали на Кавказ погостить в Пятигорске у родителей Владимира и Таисии. Мария ждала моё появление на свет.
И тут началась Великая Отечественная войны….
А 26 июля 1941 года, через месяц после начала войны, Мария родила меня – Николая Владимировича, названного в честь деда.
В связи с военным положением, въезд в Ленинград был закрыт, и наша семья - мама, Таня, я и отец, который приехал к моему рождению, остались тогда на Кавказе. Приехали на лето, а остались навсегда…
В годы войны, как я уже упоминал, мы так и жили в пос. Горячеводском, на территории г. Пятигорска, в доме моего деда Николая.
Мама поступила работать на Пятигорскую ковровую фабрику имени Ильича на должность технолога, где и проработала до самой пенсии.
Отец снова пошел работать на электростанцию.
В армию отца не призвали, так как у него была бронь, он работал на энергетическом объекте. Когда пришли немцы, отец продолжал работать на электростанции, и немцы выдали ему охранную бронь, но это продолжалось недолго. Отец поругался с каким-то полицейским из местных жителей, ему грозил арест, поэтому в ту же ночь он ушел из дома. Имея немецкий документ, он мог передвигаться по оккупированной территории. Перейти линию фронта без подготовки было практически невозможно, поэтому отец пошел в сторону Краснодарского края. Он дошел до Донбасса и там осел на какой-то ферме в качестве работника. Когда наши войска освободили Донбасс, там отца призвали на службу, и до конца войны он воевал в составе 4-го Украинского фронта. Был дважды ранен, награжден медалью за боевые заслуги и медалью за взятие Будапешта.

***
После окончания войны Ленинград был открыт. И ленинградцы потянулись в свой город восстанавливать его из руин. Среди них была и тетя Таисия - сестра отца, она поехала на стройки Ленинграда.
Вернувшись в Ленинград, Таисия нашла свою квартиру целой. Даже сумела разыскать часть мебели, которую собирали из пустых квартир и хранили в Гохране. А квартира Владимира и Марии была разрушена после попадания бомбы в дом. И возвращаться в Ленинград им было уже некуда.
Во время работы по расчистке завалов Таисия получила травму - перелом руки и после больницы на стройку уже не вернулась. Она очень скучала по Пятигорску, ей было неуютно одной в большом городе, и она решила обменять ленинградскую квартиру на Пятигорск. Обмен состоялся. Она получила в Пятигорске двухкомнатную квартиру на проспекте им. Кирова. 
Однако, приехав в Пятигорск, Таисия не захотела жить одна и пригласила к себе всю нашу семью. Дело в том, что после возвращения отца с фронта, мы снимали жильё. Поменяли уже две квартиры, когда она пригласила нас к себе жить. Конечно, мои родители с радостью согласились, и стали жить все вместе. В тесноте, да не в обиде. Хотя меня часто отправляли жить к бабушке Ульяне, у них с дедом Колей был большой дом.  Но деда я видел редко, он больше пропадал на своей пасеке.

3. Раннее детство

Мне было три или четыре года. И жил я у бабушки Ульяны и деда Коли. Как-то проснулся в тёмной комнате, хотя уже наступило утро. Сквозь щели в закрытых ставнях окон в комнату проникали солнечные лучи. Мелкие пылинки плавали в этих лучиках и было очень красиво… Я лежал в кровати и любовался картиной - лучиками и пылинками, плавающими в них. Бабушка Уля всегда закрывала в комнате окна, чтобы внук мог утром подольше поспать. Как давно это было!
Потом я вставал с постели и шел в соседнюю комнату, на кухню, помню, там была большая печь, которую топили дровами. Я любил смотреть на огоньки в печи. Они прыгали, перескакивали с места на место, и поленья постепенно прогорали.
На кухне всегда хозяйничала бабушка, она предостерегала меня, чтобы близко не подходил к печке, а смотрел с расстояния. А ещё помню, какие красивые и вкусные пироги она пекла! А я стоял рядом и мешал ей. Бабушка Уля очень любила меня, и всё говорили, что я бабушкин внучок-баловень.
Еще у нас жила кошка Мурка с двумя котятами, потом остался только один котёнок. Я с ним играл на кухне, мы бегали друг за другом и смешили бабушку, путаясь у неё под ногами.
Двор у них, как и дом, был большой, так мне казалось. Я мог ходить по двору, где хочу. Но, главное условие бабушки - не мять и не ломать цветы, которые мы с нею и сажали. Мне это очень нравилось. Весь двор - в зелени! Ещё во дворе стояли летняя кухня и сарай. Обычно мы там отдыхали или мама с моей сестрёнкой и тётей работали, помогали бабушке.
Однажды летом 1945 года, когда я бегал по двору, в калитку кто-то постучал. Я побежал к калитке и открыл её. На улице стоял чужой дядя. Он спросил:
- А мама дома? Я повернулся и побежал во двор с криком:
- Мама, тебя там дядя спрашивает! Тогда я не знал, что это мой отец, вернувшийся с войны.
Мама с криком побежала к отцу, он бросился ей навстречу… Они схватили друг друга в охапку, и папа стал кружить маму. Потом прибежали бабушка, тётя Таисия и моя сестрёнка Таня. Охают, кричат, ничего не понятно, но все радостные - плачут и смеются.
Я тоже побежал к отцу. Он схватил меня, посадил на руку и поднял высоко вверх. Другой рукой он придерживал мою руку. Мне было страшно. Я был выше всех - бабушки, мамы, сестрёнки, которая тоже прибежала встретить папу. Все были очень рады, обнимались, плакали, а потом пошли в летнюю кухню отмечать возвращение папы с войны.
С приездом папы у меня появились новые игрушки, он выпилил мне из доски ружьё, и я стал играть в охотника. У меня было много разных резиновых игрушек-зверушек (медведь, лиса, слон). Я расставил их по всем закоулкам комнаты и стал на них охотиться: ползал под кроватью, столом, стульями. Я подкрадывался к зверям, чтобы их подстрелить… Но скоро мне надоела такая охота, и я предпочел ей гуляние во дворе.
Память выхватывает из прошлого отдельные фрагменты событий, некоторые факты и случаи, из которых трудно составить цельный образ или картину.
Я был маленький, и не знаю, где отец работал после войны, но позже с его слов понял, что он закончил курсы пчеловодов по программе «матковыводное дело» и устроился работать пчеловодом на пасеку в колхоз им. Ленина, Предгорного района. Потом через два года отец уволился, купил себе пчел и стал пчеловодом. Но это тоже продолжалось недолго. Когда появились рабочие места, он устроился работать по своей специальности - механиком. Он работал на заводе ГОРО начальником цеха, потом долго работал на Механическом заводе механиком, это было, когда я учился уже в старших классах. А в период, когда я учился в институте, отец снова занялся пчеловодством, но последние три года перед пенсией работал слесарем на Химзаводе, откуда и вышел на пенсию.

***
В нашей семье произошли перемены: маму на ковровой фабрике, как специалиста легкой промышленности, перевели на должность начальника отдела качества; папа тоже работал, а меня устроили в детский сад.
Это было страшное и непонятное для меня заведение, не было опыта общения с таким большим количеством детей, нужно было делать всё по приказу: играть, кушать, спать. Мне трудно было всё это понять и принять, и тогда я решил убежать из садика.  Я знал, где работает моя мама, от садика до её работы было совсем недалеко. Видел здание и дверь, куда она входила.
Большое поле, точнее пустырь, и я побежал… Увидев меня, мама всплеснула руками: «Ты зачем это сделал? Кто тебе разрешил, паршивец?» От обиды я заплакал. А мама всё ругалась: «Ты понимаешь, тебя могут исключить из садика. Что тогда будем делать?» И я заплакал ещё сильнее. Тогда она обняла меня и сказала, чтобы больше так не делал. Это был единственный случай, когда мама так сильно ругалась, она ведь очень меня любила.
Потом мама отвела меня назад в садик, извинилась и попросила воспитателей не ругать меня. Сказала: «Он привыкнет».
Я привык. Мы делали игрушки из пластилина, мастерили разные поделки из бумаги и много рисовали. Я привык к порядку и дисциплине и решил, что детский садик - это совсем неплохо!
Хочу еще рассказать, что мне запомнилось в тот детсадовский период. Однажды нас повели на прогулку вместе с младшей группой и, когда я отошёл от садика на два квартала, внезапно пошёл снег, и началась метель – мы сразу повернули назад. Воспитательница немедленно дала команду старшим детям прикрывать малышей от ветра и снега. В душе я возмутился: «Почему я должен прикрывать лицо малышам, если мне самому в лицо дует ветер?» Вечером я рассказал об этом случае маме, и она сказала: «Запомни, сынок, нужно всегда помогать слабым, больным и детям в трудную минуту!». Моя воспитательница говорила так же, и эта простая истина запомнилась мне на всю жизнь!
Ещё вспомнился один эпизод из того времени, когда я жил с отцом, мамой и тётей Таисией. 
Когда тётя жила в Ленинграде, она, видимо, любила посещать театры, поэтому теперь часто напевала какие-то арии, а потом решила и меня приобщить к пению. Я быстро выучил арию Ленского из оперы «Евгений Онегин». Меня ставили на скамейку, и пел я на полном серьёзе: «Онегин, я скрывать не стану, безумную люблю Татьяну…» Хохот стоял в комнате, и все хлопали!

***
Вот мне исполнилось уже шесть лет и надо было готовиться к школе. Летом я опять жил у бабушки Ули. Там свобода - гуляй, не хочу. Дед Коля, как всегда, на пасеке…
На улице у меня появился новый друг Сашка. Он жил недалеко от нас, и нам разрешали вместе бегать по улице. Его отец как-то решил повести нас на рыбалку к неглубокому каналу, который брал воду от Подкумка и шел к мельнице. Взрослым там по горлышко.
Рыболовная сеть называлась «накидка», её бросали в воду, а мы бегали по берегу и радовались, если туда попадалась рыбёшка. Я запомнил эту прогулку. Потом мы ещё несколько раз ходили на рыбалку.
Ещё у меня были два товарища: Володя и Гена, они жили по соседству. Задняя часть нашего двора граничила с пустырем - территорией, принадлежащей ГОРПО, сельской торговой организации. На пустыре росли кусты бузины. Там мы строили себе домики, шалаши, представляя себя путешественниками… Наша фантазия не знала предела!

***

Мне исполнилось семь лет. В сентябре – в школу! Меня не учили ни писать, ни читать, но учили запоминать и рассказывать наизусть стихи. Я был достаточно развитым для своего возраста. При этом, бегал, прыгал, лазил по деревьям, у меня не было никаких фобий, я не боялся темноты, высоты и т д. Меня научили любить землю, всё, что бы я ни сажал, легко приживалось. Бабушка говорила, что у меня «легкая рука». Можно считать моё детство счастливым, беззаботным, без серьезных проблем.

***
Пока школа и улица учили жизни, бабушка пыталась приобщить меня к религии. И бабушка, и вся моя родня - православные, это значит, что мы крещеные. Что это такое я, конечно, не знал да это и не важно.
Бабушка рассказывала о Боженьке, я слушал, но особенно не вникал. Она несколько раз водила меня в церковь на службу, а ещё мы ходили на Пасху святить куличи. Службу я не понял, а вот святить куличи мне понравилось: ночью у церкви рядами стояли люди со свечами и куличами, а священник ходил и кропил святой водой куличи, крашеные яйца, пироги, конфеты… 

4. Здравствуй, школа!   

Первого сентября 1948 года я пошел в первый класс, причем, не дома, а у бабушки Ули в Горячеводске, куда она меня опять забрала.
Никаких особых впечатлений и воспоминаний от школы у меня не осталось. Мою первую учительницу звали Клавдия Михайловна. Добрая, хорошая женщина. Ко всем ученикам относилась одинаково доброжелательно. В классе нас было много, одеты - кто в чём …
Послевоенные годы были тяжёлыми, и я часто видел в глазах одноклассников желание поесть. Надо сказать, что у моей бабушки всегда была еда. Собирая меня в школу, она всегда давала с собой один или два пирожка с картошкой или капустой. Мои одноклассники часто просили поделиться едой, и я не отказывал.
Социализация в классе шла быстро. Появились новые друзья, мне дали попробовать закурить, было интересно, но я долго кашлял и сказал: «Нет!» На что мне ответили: «Слабак!» Меня это совсем не расстроило. Потом еще не раз друзья предлагали закурить, но я отказывался.
Ну, вот, наконец, и у меня появилась рогатка, я научился стрелять по воробьям… Однажды с товарищем мы пошли к Дому культуры, там их было много.  Мы так увлеклись стрельбой, что не заметили, как к нам сзади подошел работник ДК, схватил каждого за шиворот и стал ругаться: «Хулиганы, вы зачем стреляете по окнам, в милицию захотели?» 
И повёл нас в отделение. Это был мой первый привод в столь известное заведение.  Конечно, без бабушки не обошлось, её вызвали, уж как она за нас просила и клялась, что мы хулиганить больше не будем. Насколько я помню, больше приводов в милицию в моей жизни никогда не было.
Первый класс ознаменовался ещё одним событием, которое произошло в конце учебного года, где-то в апреле или мае. Было тепло. На большой   перемене все школьники высыпали во двор. Бегают, шумят… И вот в этой  толчее случилось то, о чём нельзя даже подумать. В беге мы столкнулись с одноклассницей Лидой, и я ударил её в лицо. По какой причине это случилось, не помню, но в одну секунду по её лицу потекла кровь, она - в слёзы, я испугался… Девочка бежит к учительнице, я - за ней. Она плачет, а я кричу, что не нарочно. «Иди за бабушкой», - сказала Клавдия Михайловна, и я пошел домой.
Бабушка выслушала меня и сказала: «Иди, я тебя сейчас догоню». Я пошел в школу, но бабушка меня догнала, она даже не переоделась, как была на кухне в фартуке, так и пошла. Я не обратил на это внимания. Одна рука бабушки была спрятана под фартуком.
Дальше всё было, как во сне. Когда учительница выругала нас, бабушка взяла меня за руку, а в другой руке под фартуком у неё оказался ремень. И тут она стала меня лупить при всём классе. Я - кричать, хочу вырваться, но не тут-то было…мне прилично досталось!
Вступилась за меня Клавдия Михайловна, а бабушка била и приговаривала: «Будешь знать, как девочек обижать, ещё тронешь кого, похлеще отлуплю!». Мне было очень стыдно, я плакал, одноклассники сидели молча, все были просто шокированы.
Бабушка, конечно, переборщила, но тогда я на всю жизнь запомнил, что девочек обижать нельзя, хотя, вместе с тем, получил некоторую психологическую травму - я стал бояться девочек... И в будущей жизни это сыграло свою негативную роль.
К своей сестрёнке Тане я относился по-родственному, всегда помогал ей, поддерживал. Вспомнился один случай, когда я очень испугался за её жизнь. Это случилось, когда я учился в первом классе, а она - во втором. На зимних каникулах мы пошли гулять в пятигорский парк им. Кирова. С нами пошла Лариса, подружка Тани, она жила в одном дворе с нами.
Мы пришли к озеру в парке, оно было замёрзшим, и моя сестра решила пройтись по льду. Она отошла от берега всего на шесть или семь метров и провалилась под лёд…Мы замерли в ужасе, но там было мелко, ровно по пояс. Я, наконец, пришел в себя от шока и бросился к сестре. Она крикнула: «Не лезь, я сама!»
Таня стала руками ломать лёд и пробираться к берегу. Когда она выбралась на берег, мы бегом побежали домой, чтобы она не простудилась. Всё, к счастью, обошлось. Таня не заболела, но страха мы натерпелись достаточно.
Хочу еще рассказать один эпизод из школьной жизни. В отношениях между мальчишками бытовала практика выяснения спорных отношений путём кулачных драк, в нашей среде это называлось «постукаться».
Драчуны выходили на задворки школы и в присутствии зрителей начинали кулачный мордобой. Правила были жесткие - «Лежачего не бить» и «Драться до первой крови». Это считалось обязательным условием.
И вот однажды у меня с товарищем Валерой возник конфликт, и он предложил мне «постукаться». Мы пошли во двор Дома культуры и начали драться. Мне повезло - разбил Валерке нос, драка закончилась, я извинился, и мы помирились.

***
Когда я закончил первый класс, мама решила поехать к себе на родину, которую она оставила больше пятнадцати лет назад. Она взяла отпуск в августе, и мы поехали туда вдвоем поездом.
Ехали долго. После г. Ростова, вдоль железной дороги, было много сгоревшей и разбитой техники - остатки военных боёв. После войны прошло уже четыре года, но убрать всю эту технику было не просто.
Мы ехали в город Рассказово, ехали с пересадкой в Тамбове, и вышли на маленьком полустанке Платоновка. А до Рассказова надо было ещё идти три километра. Чемодан был тяжелый, и мама наняла грузчика. Шли долго, но дошли.  Помню, как я устал…
Дедушка Петя и бабушка Проня были дома, они очень обрадовались, увидев маму, ведь столько лет не видели свою дочь Марию, а тут еще и внучок приехал! Обнимались, плакали…
После приезда, на следующий день, со мной случилась беда, я стал весь чесаться… Собрали семейный консилиум и решили, что я подхватил чесотку. Стали лечить меня народным способом: раздели догола, поставили на скамейку и обмазали дёгтем с ног до головы, даже пятки и лицо, только глаза не тронули. И стоял я на скамейке два часа. Потом посадили в ванну и начали меня мыть. Мыли тоже часа два… С трудом убрали с меня дёготь, укутали в одеяло и уложили спать.  Кажется, помогло, утром я уже не чесался.
Там я быстро подружился с соседским мальчишкой. Он научил меня делать воздушного змея, и мы бегали по улице, таская за собой на нитке своих змеев.
Однажды в теплый солнечный день мама повела меня на речку купаться. Речка - тихая и спокойная, не такая, как у нас дома. С берега к воде были сделаны мостики. Плавать я не умел, поэтому сел на край мостика и опустил ноги в воду, не зная, как там глубоко.
Мама сняла на берегу платье и осталась в нижнем белье. Я никогда не видел её раздетой, дома она не позволяла такой нескромности и вообще не разрешала нам ходить по комнате раздетыми. Увидев моё удивление, мама сказала, что она в купальнике, при этом вошла в воду и поплыла! Доплыла почти до середины реки, а потом обратно. Мне понравилось, как мама плавает. И вообще моя мама была красивая – милая, стройная, с красивой фигурой.  В то время ей было 44 года, но она выглядела гораздо моложе. Так я подумал. 
Все дни нашего пребывания в г. Рассказове я проводил на улице с новыми друзьями. Однажды нас собралась большая компания, и старшие мальчишки предложили пойти на пустырь поиграть в футбол. Это было недалеко, мы всей гурьбой пошли туда. По дороге один мальчишка залез в чей-то огород и сорвал большую тыкву. «Мы её запечём», - сказал он. Мне это не понравилось, и я посмотрел на него с укором. Но времени разбираться не было, и мы поторопились за остальными.
 На пустыре стали разводить костёр, это было так здорово! Когда он догорел, раздвинули угли, и положили тыкву запекаться. Наверно, у мальчишек уже был такой опыт.
Пока тыква запекалась, мы играли в футбол. Я бегал, как и все, за мячом и, наверно, по мячу ни разу не ударил, но было весело. Потом съели тыкву и пошли домой. Это был самый интересный день моего пребывания в Рассказово!
Дедушка Петя и бабушка Проня меня полюбили, а дедушка еще и научил точить ножи на ножной точилке - он с ней ходил по деревням и зарабатывал деньги. Я был счастлив! Когда мы собрались уезжать, старики не хотели нас отпускать и плакали, как будто прощались навсегда.
 Да, больше я их никогда не видел…  Когда они умерли, мама тоже не смогла поехать, их похоронила сестра мамы Рая, которая жила в Тамбове. Тетя Рая была замужем за лётчиком по имени Юрий. Он служил в Средней Азии, а в Тамбов его перевели всего года два назад. Вот на них и легло бремя похорон дедушки Пети и бабушки Прони, которых я навсегда запомнил, а также их дом и полоску пшеничного поля во дворе.
Мы вернулись домой. Этот кусочек воспоминаний о поездке в Рассказово выпал из общей последовательности повествования, но он врезался в мою детскую память навсегда.

***
Четвёртый класс я закончил с похвальной грамотой. Повзрослел, адаптировался к школе, занятиям, одноклассникам, требованиям учителей.
Тетя Таисия решила полностью отдать свою двухкомнатную квартиру моим родителям, а сама переехала жить к дедушке и бабушке в пос. Горячеводский, чтобы ухаживать за ними. А меня, в связи с расширением жилплощади, родители забрали к себе и перевели в другую школу, что поближе к дому.

***
В пятый класс я пошел в 17-ю школу города Пятигорска. Это оказался класс сборный со всех школ города, и ребята были не подарочек. Были крутые, были хулиганы, но я был не хуже других, у меня снова появились товарищи и среди них - Коля Шепелев, с которым мы дружили до десятого класса.
Дисциплина на уроках была низкая, а ведь именно в пятом классе закладывались основы грамотности по русскому языку. Я не усвоил азы, не изучил правила русского языка и на всю жизнь остался безграмотным. Зато мы дружно ходили на митинг по поводу смерти вождя народа - товарища Сталина. И все дружно плакали, удивляясь, зачем нас заставляют это делать.
Ещё у меня был друг Володя Кожевников, с которым мы мечтали стать акробатами, научиться прыгать и делать сальто. Мы даже пытались найти такую секцию спорта, но закончился учебный год, и мы все разошлись на каникулы. После эта блажь у меня прошла, и как-то всё забылось.

***
Летом меня отправляли отдыхать к дедушке Коле на пасеку. После третьего класса это стало регулярным. Я привык к степи - раздолье, зелёные поля, лесополосы, я чувствовал себя свободным! 
Мой день начинался с завтрака, и я отправлялся изучать окружающий мир. Любил гулять по лесополосам, научился находить птичьи гнёзда и собирать коллекцию птичьих яиц. Старался не разорять птичьи гнёзда, а брал из гнезда одно или два яйца. Потом я прокалывал яйцо с двух сторон и осторожно выдувал содержимое. Если ничего не получалось, яйцо надо было положить в муравейник, чтобы муравьи выели его, всё это было не просто.
Всего я собрал чуть больше ста яиц, но моя коллекция не сохранилась.  После окончания школы я уехал учиться в институт. Коллекция лежала у дедушки в сарае, а потом куда-то исчезла.
Когда дедушка выезжал с пасекой на медосбор в горы, там я мог собирать ягоды земляники или грибы, которые обильно росли у старых кошар.

***
Лето закончилось, и я снова в городской квартире с отцом и мамой. Шестой класс - снова в 17-й школе, всё без изменений. Классный руководитель тот же, Николай Александрович. По его инициативе меня назначили председателем совета отряда. Почему меня, не знаю. Ребята приняли меня хорошо, теперь я - помощник классного руководителя.
Помню, выпускали стенгазету, где критиковали двоечников, и где была передовая статья, написанная Николаем Александровичем о политических делах в стране. Так нужно было!
Физкультурного зала в школе не было, и на уроках по физкультуре мы играли в шахматы, а физподготовку нам заменяли бегом во дворе школы.
У меня появились новые товарищи - Гена Хайт и Дима Имайченко. Все вместе, включая Колю Шепелева, часто ходили гулять на Эолову арфу и Горячую гору. Там обсуждали разные темы, в том числе темы по биологии, анатомии животных и человека, согласно программам школьных учебников.
Мы были самыми простыми школьниками, никто не занимался спортом или в других кружках, видимо, не было моды нагружать детей дополнительными занятиями или у родителей не было лишних денег…

***
 Шестой класс закончил середнячком, из всех предметов пятёрки были только по географии и физкультуре. Дома никаких обязанностей у меня не было. По воскресеньям вместе с сестрой Таней мы ходили к бабушке «на пирожки», она всегда нас ждала и старалась вкусно накормить.
В шестом классе произошел интересный случай во время встречи Нового года. В нашей квартире из двух комнат, стол был накрыт в первой комнате, а во второй, где жили мы с сестрой, стояла ёлка. Гостей было немного, и после застолья все пошли к ёлке любоваться гирляндами и игрушками, а я остался у стола. Увидев недопитую бутылку вина, налил себе стакан и выпил его - было желание попробовать, как взрослые…
Через час у меня началось сильное отравление, я ведь никогда не употреблял спиртное. Мне было очень плохо - тошнота, рвота несколько раз, слабость… Мама меня отхаживала. Надолго запомнил я этот Новый год и отношение к спиртному - в нашей семье оно практически не употреблялось.

***
Летом мы узнали, что в школах города будет реорганизация. Раньше было раздельное обучение. Мальчики занимались отдельно от девочек. Теперь же все школы будут смешанными. Комплектация шла по месту жительства. Мы с сестрой Таней попали в школу № 5.  Школа небольшая, недалеко от дома. Многие мои бывшие одноклассники попали в нашу школу, только в разные классы. Со мной в классе оказался Коля Шепелев, мы с ним так и дружили до десятого класса. Классным руководителем была назначена Любовь Ивановна, учитель математики. Она быстро нашла контакт с учениками и сумела создать хороший микроклимат в детском коллективе.
Успеваемость моя в седьмом классе была хорошая, а по математике вообще выбился в лидеры. Однажды девчонки-одноклассницы попросили помочь в каких-то предметах и напросились ко мне домой, я не возражал.
5. Новые чувства

И вот вечером пришли ко мне домой четверо девочек. Мои родители были дома. Мама предложила им снять верхнюю одежду и пройти в нашу комнату.  У нас с сестрой был большой стол для занятий, я сидел за столом и, когда вошли девчонки, посмотрел на них, но увидел только одну - Люсю Павлову…Она была симпатичной, одета в украинскую вышиванку, мне показалось, что это самая красивая девочка в нашем классе. Раньше я вообще не обращал внимание на девчонок, и они все казались мне одинаковыми. И вдруг во мне проснулось какое-то другое чувство - чувство интереса и симпатии к противоположному полу… Я влюбился с первого взгляда в свою одноклассницу!
Попытался ухаживать, пошел за ней после уроков, но она возражала. Однако, несмотря на запрет, я шел на расстоянии трёх метров от нее до самого дома. У калитки Люся остановилась и сказала: «Не ходи за мной, у меня есть парень». Я понял, что она не хотела меня обидеть, но факт остаётся фактом, мои чувства не нашли взаимного ответа. И, тем не менее, в моём сознании Люся Павлова осталась первой любовью.
 Люсины подружки: Тереза Хибарова, Валя Свитченко, Наташа Шапиро, Валя Михайлова, а также мои друзья - Коля Шепелев, Володя Миграбов, Алик Нестеренко, ну и, конечно, я составили неформальную группу одноклассников, которые были дружны и часто вмести отдыхали в выходные дни. Помню, мы несколько раз коллективом ездили в Кисловодск гулять по парку. Посещали питьевую галерею, зеркальную струю, красные камни, и эти прогулки по парку были незабываемо интересными!

***
Год пролетел быстро, мы все перешли в восьмой класс. Когда я пришел в школу после каникул, то очень удивился, что мои одноклассники сильно подросли, повзрослели. Теперь это были уже не девчонки, а девушки; мальчишки - молодые люди. Всем было по четырнадцать-пятнадцать лет.
Как-то к нам в класс зашёл секретарь комсомольской организации школы и предложил вступить в ряды Ленинского комсомола. Мы не возражали, дружно вступили. Потом провели выборы и избрали секретаря комсомольской группы класса, причем, к моему удивлению, выбрали меня. Любовь Ивановна поддержала мою кандидатуру. Да, собственно, других кандидатур и не было. Я был общительным, инициативными и со всеми одноклассниками у меня сложились хорошие отношения. Не боялся работы, да какая это работа - быть помощником классного руководителя!

***
 Наша семья жила в двухкомнатной квартире, в первой комнате -столовая и спальня родителей, во второй комнате жили мы с сестрой. Пока были маленькими, всё было нормально, но, когда подросли, потребовалось отдельное проживание, хотя с сестрой жили мирно. Мои родители не догадались отделить ту часть комнаты, где стояла кровать сестры каким –либо пологом, ширмой, чтобы я не видел подрастающую девочку раздетой…. Конечно, я ее воспринимал и любил, как сестру, и это было святое. Может, такая установка осталась у меня и в будущем, когда все девушки моим подсознанием воспринимались сестрами.
В четырнадцать лет у меня случился конфликт с отцом, не помню по какому поводу, отец был сильно сердит, и, когда я стал огрызаться, он меня ударил, не сильно, но ударил, хотя до этого никогда не бил, я в целом, был послушным ребёнком. «За что?» - почему не помню, но я вскочил, схватил пальто и шапку и выбежал из дома. Я ни разу не убегал из дома, не знал куда идти и где спрятаться на ночь, ибо это случилось вечером.
Ничего другого я не придумал, как пойти на вокзал и там просидеть всю ночь. Вернулся домой в пять часов утра, тихо вошел и лёг спать, так как всю ночь не сомкнул глаз.
Утром спокойно вышел к столу, позавтракал и пошел в школу. Ни в этот день, ни в другой, дома меня никто не расспрашивал, где я провел ночь. И только гораздо позже я рассказал маме, что сидел на вокзале, сказал, что мне было очень обидно за то, что отец поднял на меня руку.

***
 Восьмой класс можно назвать началом моей спортивной карьеры. В ноябре уже было холодно, и физкультуру проводили в актовом зале. Стулья все сдвигали к стенке и можно было делать упражнения. Как-то мы прыгали в высоту через верёвочку, я прыгнул выше всех. Учитель физкультуры сказал, что у меня талант и направил в спортивную школу. От имени школы мне дали направление и, ещё надо было получить согласие школьного врача.  Представьте себе, врач в школе был!
Врач после осмотра сделал заключение, что у меня сильное истощение организма и нехватка веса. Порекомендовал, чтобы родители ежедневно давали мне есть ливерную колбасу. Врач был прав, мясо мы видели очень редко, достаток семьи был очень низким. Всё же, справку мне дал, и я поступил в спортивную школу. Записали меня в секцию лёгкой атлетики.
Первым тренером была молодая девушка, наверно, прибыла прямо из института. Занятия проходили в разных залах, постоянного места у нас не было, и только с началом весны, когда подсохли дорожки на стадионе, у нас начались настоящие занятия легкой атлетикой.
В апреле и мае шли интенсивные тренировки, моими видами спорта были бег и прыжки. Итог всех тренировок подвели соревнования на первенство города среди школ. Мне было 14 лет, и я шел в младшей возрастной группе. Да, тогда я выиграл соревнование по прыжкам в высоту и неплохие результаты были по бегу на сто метров и по прыжкам в длину. Меня включили в состав сборной команды города на соревнования первой спартакиады Ставропольского края.
 На спартакиаде я занял третье место в крае и был рад, что принес очки в копилку сборной нашего города.
Весь восьмой класс я учился хорошо, троек не было.
 В личном плане у меня никого не было, все девчонки нашего класса нравились, но ни одна не покорила моё сердце., а девочек из других классов я как - будто не замечал. 
На каникулы снова уехал к дедушке на пасеку. Помню, пасека стояла в горах, у посёлка Каменномост. Дедушка пошел в поселок за хлебом, это километров пять, а я остался на пасеке. Знал, что у него есть ружьё, и мне очень захотелось пострелять.
Я взял его ружьё, патроны и пошел в сторону от пасеки по высокой траве, в надежде, что вылетит перепёлка…Но никакой птицы не вылетело, и выстрел не прозвучал. Я не собирался палить в воздух, а просто хотел поохотиться. Ни с чем вернулся на пасеку, а тут и дедушка пришел, он издали увидел, что я ходил по полю с ружьём, очень долго меня ругал, но всё равно я был доволен, ведь на охоту ходил!

***
Каникулы закончились, начался новый учебный год. Мы еще подросли, мои одноклассницы теперь – настоящие девушки! И ребята окрепли в плечах.
Как-то на перемене мы с Жориком Чуприным о чем-то заспорили и подрались, к сожалению, мне досталось больше. Жорик всегда был таким крепышом. Прозвенел звонок, и мы разошлись. На другой перемене мы помирились. Я по-прежнему был секретарем комсомольской организации класса. Любовь Ивановна давала мне отдельные поручения по поводу проведения классных мероприятий, собраний и т.д.
Всё шло своим чередом, проблем с учёбой не было. Продолжались и тренировки в спортивной школе. Теперь моим тренером был Николай Егорович Степанов. В сентябре ещё тренировались на стадионе, а в октябре перешли в спортзал школы № 18, это довольно далеко, на «Гора-Посте». В зале можно было тренироваться и по прыжкам в высоту, что я и делал. За лето я тоже окреп и уже не казался дистрофиком.
 В школе мы по-прежнему дружили своим небольшим коллективом, который сложился ещё в седьмом классе. Иногда по выходным ходили гулять в Цветник, к Академической галерее и на Провал. Это были весёлые прогулки! Иногда Коля Шепелев брал фотоаппарат, и мы фотографировались, у меня сохранились две фотокарточки - с Люсей Павловой и Терезой Хибаровой. Хочу признаться, что в девятом классе из всех девочек мне стала нравиться Тереза, но никаких попыток подойти к ней и сказать об этом не было. Я иногда просто любовался ею.

***
Зима прошла, и к весне мой спортивный потенциал заметно улучшился. Я выиграл городские соревнования, а затем и краевые. Стал чемпионом Второй краевой спартакиады школьников Ставропольского края!
В девятом классе учеников направляли на производство для обучения рабочим специальностям, и меня направили на Механический завод, где я учился на токаря. Отец тоже там работал, он приходил и смотрел чему я научился.

***
Летние каникулы провел, как обычно, у деда на пасеке. Степь,  свобода…Я чувствовал себя  легко и беззаботно, мне нравилось бродить по степи. Однажды рядом с нашей пасекой работали комбайны по уборке пшеничного поля, это были старые комбайны с прицепом для сбора соломы. Комбайн шел по полю, косил пшеницу, обмолачивал зерно и ссыпал его в бункер. Солома собиралась в прицеп, её надо было трамбовать и сбрасывать через каждые сто метров. Я набрался храбрости и попросил комбайнера прокатиться с ним и порулить агрегатом. Он разрешил и объяснил принцип управления.
С огромной радостью и гордостью я проехал круг по полю! Тогда комбайнер сказал мне: «Хватит, а то не отмоешься от пыли». И, действительно, я оказался весь серый от пыли. Но белозубо улыбался от удовольствия.  Потом с помощью деда еле отмылся.  Своим товарищам с упоением рассказывал, как работал на комбайне!
А на пасеке я активно помогал дедушке, ведь я-внук пчеловода! Мог сбивать и натягивать рамки, наклеивать вощину, легко находил пчелиную матку на рамке среди массы пчел. Но самым трудным делом были перевозки пасеки на новое место.
Однажды во время перевозки ульев машина, в которой я ехал, чуть не перевернулась - или шофёр задремал, или вильнул резко. Машина съехала в кювет и остановилась в таком большом наклоне, что могла лечь на бок. Хорошо, что пасеки перевозились коллективно, в колонне было несколько машин. Все шофера и пчеловоды тогда собрались и общими усилиями поставили машину на дорогу. Этот случай запомнился мне надолго.
В августе я вернулся домой, впереди меня ждал выпускной десятый класс!
Он оказался самым трудным. Как-то учеба стала мне неинтересна. Предметы, которые я не смог понять – это астрономия и физика (отдел электроники). Я не понимал принцип радио, передачу информации на расстояние.  И по жизни потом принцип радио оказался мне недоступен.
Если осенью я добросовестно посещал все уроки, то весной, когда солнце стало пригревать, мы с другом Николаем Шепелем уходили со второго или третьего урока, шли в парк и просто сидели на лавочке, общались или молчали. Что-то тревожило наши души, наверное, наступал период созревания и взросления.
Я по-прежнему не встречался ни с одной девочкой, хотя в этом классе мне стала нравиться Валя Свитченко.
Да, ещё моей проблемой стал английский язык - я не тянул даже на тройку. Но на экзамене мне поставили тройку только за то, что я был хорошим парнем, и учителя меня любили.
Школу я закончил на четвёрки и пятёрки, даже по английскому мне поставили вместо тройки пятёрку, наверно, по ошибке. Лучше всех других предметов я знал черчение, видел пространство и глубину, мог начертить любой предмет в разрезанном виде, чего не могли делать мои одноклассники. У меня были хорошие показатели по литературе, я легко писал сочинения на любую тему, но русский язык я знал хуже, чем на тройку.
За три месяца до выпускных экзаменов мои родители наняли репетитора по русскому языку – это оказалась наша учительница, филолог Вера Яковлевна. Мы вспоминали грамматику пятого, шестого классов, где результат был плачевным, но во время экзамена, когда мы писали сочинение, Вера Яковлевна подошла ко мне и указала на все мои ошибки. Я исправил и получил четвёрку в аттестате. Школу я закончил!
Однако выпускной вечер оставил в душе обиду. Я вообще не пошел на вечер, потому что из-за бедности родители не купили мне ни новых брюк, ни новой рубашки, не заплатили за общую фотографию класса.
Одежда на мне была настолько старая, что я постеснялся идти в ней на выпускной бал.
Аттестат я получил на следующий день в учительской, меня даже не спросили почему я не пришёл, учителя и так всё понимали… Попрощавшись, я ушел из школы навсегда.

6. Студенческие годы

А спортивная карьера моя ещё продолжалась. Я выиграл городские и краевые соревнования, а также соревнования края по трудовым резервам. Меня взяли в сборную «Трудовых резервов» на республиканские соревнования в Ленинград. Я согласился, потому что собирался ехать в Ленинград поступать в Политехнический институт. Отец дал мне деньги на дорогу и проживание. Собрав все документы, выехал в Ставрополь на спортивные сборы.
Тренировались на городском стадионе «Динамо». Однажды ко мне подошел тренер из Ставропольского пединститута, его звали Федор Иванович, и стал агитировать поступать в их институт на спортивный факультет. Он много рассказывал об институте, гарантируя стопроцентное поступление.
Я ответил, что подумаю. В моём рассуждении присутствовал голый прагматизм. В Ленинграде нужно было сдавать пять экзаменов, из них два проблемных - это сочинение и английский язык. А в Ставропольском пединституте нужно было сдавать три экзамена и только один проблемный - сочинение. Это был хороший аргумент в пользу моего выбора.
На следующий день я принёс документы на стадион и отдал тренеру из пединститута. Он и стал потом моим личным тренером.
 Однако само поступление оказалось совсем не простым. На первом же экзамене я получил двойку за сочинение. Написал 24 страницы текста, а сколько там было ошибок, не знаю! Федор Иванович меня сильно отругал и сказал никуда не уезжать, сидеть в общежитии и ждать дополнительного набора. И тогда велел написать только две страницы, иначе опять будет всё в ошибках.
Действительно, в ходе экзаменов было много отсеяно абитуриентов, и получился недобор. В общежитие прибежала Вера Тришкина, её попросили оповестить меня, и кричит: «Коля, иди скорей, подавай заново документы!»
Я сдал документы третьим. И сочинение написал на две страницы, поэтому поступил. В тот момент я был очень рад!

***
До начала занятий оставалась ещё неделя, я съездил домой порадовать родных и через неделю вернулся в институт. Общежитие мне не дали, пришлось искать квартиру. Нашел, далеко. На той квартире я прожил полгода. Квартплата составляла 5 рублей, стипендия - 22 рубля и родители мне присылали 10 рублей. Это был мой студенческий бюджет. После оплаты квартиры, на жизнь: питание, баня, одежда - у меня оставалась всего 27 рублей. Питался в студенческой столовой. Хлеб и горчица на столах были бесплатными. При таком скудном пайке накачивать мышцы у меня не получалось, мои школьные результаты сразу покатились вниз. Я с трудом вытягивал те физические нагрузки, которые шли по программе, как правило, занимались каждый день с восьми до двенадцати часов. А в шестнадцать часов приходил на тренировку, словно варёный, и ничего не мог уже выполнять.
На первой же лекции в институте познакомился с ребятами из Кисловодска, их было трое, и они согласились принять меня, их земляка, в свою компанию. Мы хорошо дружили в группе.
На занятиях я всегда старался. Зимнюю сессию сдал на «отлично», а, может, тренер помог… Тем не менее, повышенную стипендию мне дали, а это уже 26 рублей! 
К весне я втянулся в нагрузки, окреп, и мои результаты вернулись к прежним показателям. Тренера это уже устраивало, меня включили в сборную команду института.

***
 Первый курс был интересен во всех отношениях. Только начались первые занятия, как нас всех подняли по тревоге и повезли в поля убирать кукурузу. Условий – никаких!  Сарай для мальчишек и сарай поменьше - для девочек.  Одежда у каждого своя, не для сельхозработ. Пищу привозили, а вот туалета не было никакого, даже наземного. Все ждали вечера, чтобы побежать в лесополосу… Это было в сентябре, слава Богу, стояла теплая погода.
А вот в ноябре мы поехали на бугры, в сторону села Татарки. Ночью -мороз, днём - солнце, но холод доставал! Правда, здесь мы находились недолго, несколько дней. Но условия проживания были хорошие. Нас разместили по домам местных жителей, они даже подкармливали, сочувствуя студентам.
Я по-прежнему был один. В сентябре, как только начались занятия и мы собрались всей группой, оказалось, что я попал в смешанную группу. Меня выбрали профоргом, не знаю, почему, наверно, все отказались, а я промолчал.
В группе мне приглянулась одна девочка Нина Бурляева. Недолго думая, пригласил её на свидание. Мы просто пошли погулять в городской парк. В одной из алей остановились и я хотел поцеловать Нину. Но она демонстративно отвернулась. Понял, что я ей не нравлюсь. Больше мы не встречались. Я много занимался и тренировался.
Но пришла весна, зазвенела капель, и в душе стали просыпаться самые потаённые чувства. Мне хотелось, чтобы рядом со мной была девушка, в то время мне было всё равно, кто это будет. Такие странные ощущения, когда стоишь рядом с девушкой, берешь её за руку и просто разговариваешь…
 Я нашёл адрес своей одноклассницы, той самой Люси Павловой и написал ей письмо с предложением переписываться. Казалось, что тогда я бы не чувствовал себя таким одиноким…
Люся ответила мне очень хорошим добрым письмом. Она писала, что встречается с Борей из параллельного класса, и что они планируют пожениться. А меня она успокаивала, писала, что я ещё встречу девушку, и у нас всё будет хорошо. И я был рад даже такому письму.
Весна катилась к лету, и полоса душевного беспокойства как-то отошла на второй план. Началась подготовка к серьёзным соревнованиям. Республиканские соревнования общества «Буревестник» планировалось провести в Одессе, и мы хотели там хорошо выступить.
Потом была сессия, я сдал её хорошо. Только одна четвёрка помешала мне получить повышенную стипендию второй раз. И уже после сессии состоялась поездка в г. Краснодар.
Во время сессии произошел интересный случай. Мы сдавали анатомию человека, а рядом в аудитории проводилось распределение старшекурсников на работу после института.
Ребята выходят, а мы спрашиваем:
- Куда?
- В школу, учителем! - отвечают они.
- Как учителем? - удивился я, - а разве мы не тренеры?
- Нет! - последовал ответ. - Наша специальность - учитель физкультуры в школе.
Для меня это было шоком. Я не собирался быть учителем, и вообще боялся детей.
Приехав летом домой, я заявил родителям, что решил бросить институт, так как не хочу быть учителем.
Меня долго уговаривали, заверяли, что надо закончить институт, а там будет видно. На том и остановились. Так мои родители распорядились моей судьбой. Я не стал спорить, а просто смирился, но проблем у меня не стало меньше.
Уже на летних каникулах я должен был пройти практику - отработать один поток в пионерском лагери в должности воспитателя. Я боялся идти туда, но справку надо было как-то получить. Хорошо, что в нашем общем дворе жил отец Ларисы Бабаевой, подружки моей сестры Тани. Он работал директором пионерского лагеря. И я попросил его написать мне справку о прохождении практики.
Справку я получил, но ни на шаг не приблизился к своей будущей профессии, я по-прежнему боялся детей. Сдав справку в деканат, был переведён на второй курс.
Учеба в институте продолжилась. В моей жизни ничего не изменилось, и я был один. В какой-то момент мне стала нравиться моя однокурсница Рая Брылева. Но когда подошел к ней, то сразу понял, что она ко мне равнодушна.
Ещё был случай. Мы судили соревнования между факультетами, меня назначили судьёй по баскетболу. Среди болельщиц заметил одну девушку с геофака и что-то в ней привлекло моё внимание. После соревнований подошел к ней и заговорил. Она попросила проводить её домой. Я согласился.
Мы долго шли по ночным улицам Ставрополя, девушка жила далеко от центра, о чём-то разговаривали, но разговор не клеился, и я понял, что у нас ничего не получится. Проводив её, попрощался и пошёл домой.
 Было грустно. Я окончательно потерял интерес к девушкам. Учёба, тренировки, соревнования составляли мою жизнь.
Должен сказать, что к учёбе я относился с большим интересом. Причем, из всех предметов меня больше всего увлекали - история КПСС и биология. Историю вел Александр Самойлович, человек, весьма увлечённый своим предметом. В его рассказах вся история коммунистов - это сплошной подвиг и самоотдача. Я с интересом воспринимал его лекции и в итоге полюбил этот предмет.  Конечно, весной сдал этот предмет на «отлично».
Биология вообще была моей стихией. Я с удовольствием на практических занятиях резал лягушек и проводил всякие опыты. Предмет вела доктор биологических наук Ольга Васильевна Биневская. Она активно привлекала студентов к научно-исследовательским работам, в одной из которых участвовал и я.
Работа заключалась в том, чтобы определить уровень прыгучести школьников в двух школах. Одна - в центре города, другая - на окраине. Предполагалось, что дети, которые живут рядом со школой, менее тренированы, так как им не нужно далеко ходить. А в другой школе расстояние до дома более протяжённое, и дети более тренированы. Мы стали работать в школе с ребятами, измерять их прыгучесть, и у меня боязнь к детям постепенно стала пропадать.
Мы выполнили задание, предполагаемый результат подтвердился, за участие в работе мне подарили книгу «Русские художники».  Я с гордостью принял награду и долго хранил её в своей библиотеке. Конечно, биологию тоже весной сдал на «отлично».
А вот самой трудной для меня на втором курсе стала лыжная подготовка, у меня совершенно не было выносливости. Зачетную дистанцию в пять километров я шёл дольше всех, а когда дошел и упал лицом в снег, все решили, что я пошутил. Однокурсники смеялись, и я получил зачет, хотя по теории лыж экзамен я сдал на «отлично».
Приближалась весна, и снова на меня навалилась депрессия одиночества. Я не находил себе места, и однажды вечером взял и позвонил в общежитие своей однокурснице Вере Тришкиной, мы были с ней друзьями. Попросил её прийти ко мне, она пошутила:
- На свидание?
- Нет, - ответил я, - просто мне очень плохо.
Рассказал ей о той боли одиночества, которая преследовала меня. И извинился, что обратился к ней.  Она сказала, что не сердится. Мы погуляли с ней по улицам, поговорили, и мне стало легче. Я проводил её до общежития и вернулся домой. Это было короткое, но очень нужное мне общение с девушкой. Её спокойный и уверенный голос придал мне силы справиться с депрессией и не раскисать дальше. Я взял себя в руки и успешно закончил второй курс.
А впереди меня ждали ещё два года института, и эти два года стали знаковыми в моей жизни. Но это уже другая история…