За Одессу

      Мне хочется поговорить о той Одессе, которую помню из своей юности.

      Первый раз мне выпало счастье побывать в этом необычайном городе, когда мы молодые и очень красивые студенты проходили практику в Новой Каховке.

     Палаточный городок. Студенты из Москвы, Николаева, Луганска (Ворошиловграда) и Одессы…

     О! Это было что-то!

     На той территории имелся только один капитальный корпус, в котором были: кухня, душевые, туалеты и красная комната. Почему красная? Эхо из прошлого.

    По вечерам (не без привлечения местных подростков)  в этой самой комнате устраивались дискотеки. Не каждый день. Это было бы скучно. Чаще, в приоритете были у нас вечерние пиршества с домашним вином и под гитару.

    Одесситы  (народ «юморной» и колоритный) – быстро стали нашими любимчиками.

    Вот они-то, наши новые друзья из воспеваемого города, устроили нам туристическую поездку на морском трамвайчике на свою неподражаемую землю.

   Мы жили в  нищем «совке», где с вещами в магазинах было совсем плохо.

   Повсюду царил искусственно созданный дефицит на все!

   В памяти мелькают только байковые халаты, теплые рейтузы на резинках, гамаши ядовитых расцветок,  кроличьи шапки, кримпленовые платья…

  И вдруг, ты оказываешься совсем  в другой реальности!

  Портовый город.  Молодежь одета « бомбически"!

  Нас мальчишки повели в кафе «Вечерняя Одесса». Я все время пыталась зарисовать фасоны нарядов местных фифочек. Чтобы потом, по возвращению домой, заказать себе у какой-нибудь доморощенной портнихи нечто подобное.

   Всем девчонкам в те времена приходилось самим шить и вязать, чтобы  чувствовать себя комфортно.

   Гуляя неподалеку от морского вокзала, оказываемся возле   памятника необыкновенному человеку: дюку Ришелье, построенному на народные деньги.

   Любимый градоначальник. Можно сказать, что это он сделал такой Одессу.

   Это место нас тоже впечатляет. Здесь любит собираться народ. Барды, музыканты, поэты. Люди поют, танцуют, общаются...

   Покупаем абрикосовое мороженное «Факел». Это очень вкусно. Больше нигде не встречала в продаже такого десерта.

   Эх, если бы я смогла его попробовать еще разок! Это как нырнуть в свою юность. Почувствовать ту легкость. Эх, ну да ладно.

   Заходим в какую-то беседку. Разливаем шампанское. Пара незнакомых морячков присоединяется к нам:
-О! У нас тоже есть. Можно? Немножко с вами и тоже за счастье!

   Достают свое игристое  и шоколад. Знакомимся мимоходом. Шутим. Смеемся. Хотим есть.
  Мимо проходит мужчина лет сорока с хвостиком. Рядом с ним юноша. Скорее всего - сын. Оба несут авоськи с продуктами.
-Эй, молодые люди! У вас, случайно, колбасы не найдется?

   Пара, не сговариваясь, меняет маршрут. Присоединяется к  нашему импровизированному столику. Они достают колбасу, сыр, батон.

   Шутим, пьем, едим, смеемся.

   Разбегаемся по своим делам и маршрутам.

   Едем в трамвайчике. Водитель останавливается возле универсама. Берет бидон и идет за молоком. Пассажиры ждут. Кто-то начинает роптать:
-И шо это он себе придумал? Мы все тут должны его ждать?
-А шо такое? Тебе надо покупать детям молоко, а ему не надо? Твои дети будут пить молоко, а его не будут? Или кто-то очень торопится?  В чем проблема? Бери такси и «ехай»!

   ПРИВОЗ! Какое изобилие товаров. Покупаю себе «офигенные»  штаны -«бананы». Позже, все любимые подружки из общаги будут их одалживать для походов на  свидания.

   На  Пушкинской улице - тоже все по-особенному. По вечерам здесь собираются пожилые леди и джентльмены. Бабули приукрасили себя дерзкой бижутерией и обозначили свои рты огненно-красными и апельсиновыми помадами. Гармонист играет. Пары виртуозно танцуют. Иногда присаживаются на скамейки, чтобы отдышаться.

  Прически, броши, бархатные платья, ридикюли, мундштуки…

  Какой-то маленький Запад. Здесь все по-другому. Я и не подозревала, что старики могут себя так раскованно чувствовать. И это все  у нас в «совке»?

  Беззубые наши бабушки и дедушки из регионов Донбасса могли в то время себе позволить на своих «тусовках»  - максимум, так это сдвинуть столы во дворах. Накрыть их незатейливыми закусками в виде соленых огурчиков, резаного сала и бутылкой самогонки. Разогревшись, поголосить шахтерские песни про «молодого коногона» или риторическую: «виновата ли я?». А потом, окончательно, проникнувшись к своей несчастной судьбе - украдкой смахнуть с щеки  непрошенную слезу.

    А тут! Тебе 90? Плевать! Жизнь продолжается!

    Пивной бар «Гамбринус» на углу Дерибасовской. Сейчас он наверняка видоизменился и осовременился. Но и в те времена там было здОрово. 

    Подвальное помещение. Красивые своды. Столы и стулья в виде пивных бочек.

    Заведение было построено, вероятнее всего, для мужчин, так  как тогда  даже женского санузла там не было.

      Когда посещение туалета стало физически необходимым, все мужчины по просьбе наших ухажеров освободили гальюн и впустили туда девушек. Сквозь дверь давали инструкции:
-Эй, девчонки, не теряйтесь. Кроме писсуаров, там, в дальнем углу есть в полу отверстие… Включайте «соображалку»!  У вас все получится!

   Весь вечер играл  на скрипке один из продолжателей творчества легендарного Сашки Шенделя, максимально склоняя свою талантливую голову к  обалдевшим от необычного антуража девчонкам.

    Потом, спустя лет пять. Мне, уже работающей даме, захотелось опять прогуляться по булыжным мостовым веселого города, посмотреть на дома, непохожие друг на друга: разной расцветки и размеров, послушать местную речь и шутки, окунуться в ту же атмосферу.

    После  неудачно проведенной операции по удалению лопнувшего апендикса, мне были рекомендованы целебные грязи Куяльника.

    Одесса и Куяльник. Все рядом.

    Все совпало! Вперед!

    О путевке в оздоровительный объект заранее не побеспокоилась. Пришлось на месте решать проблемы по мере их поступления.

   Заняла очередь в конце длиннющего хвоста из уставших тел, стоящих за вожделенными курсовками.

   "О!!! Это надолго", - подумала я и пошла прогуляться. Ознакомиться, так сказать,  с местными достопримечательностями.

    Привлекли мое внимание местные «наперсточники-лохотронщики». Мне, как бывшему руководителю студенческого театра, было весьма забавно наблюдать за этой незамысловатой постановкой, главными и второстепенными исполнителями, костюмами и всей царящей атмосферой. Тем более,  что мне досталось место в партере.

    Все представление было очень хорошо видно. Хорошо слышно. Как ловко работал зазывала и главный исполнитель. Как ассистенты, облаченные в поношенные спортивные штаны, футболки и сланцы, слишком часто перекладывали из кармана в карман изрядно потрепанные санаторно-курортные книжки, якобы в поисках необходимых для участия в конкурсе денег. Они отчаянно обращались к остальным зевакам:
-Давайте вместе сложимся. А то у меня только двадцать пять осталось. А ставка пятьдесят. А выигрыш потом пополам? Давайте! Решайтесь!

  Я смотрела с насмешливой гримасой и ждала, какая же рыбка клюнет и попадется на этот очевидный крючок.
 
  Солист «кардебалета» перехватил мой ироничный взгляд. Просканировал надпись на моей толстовке: «Zico» (фамилия бразильского футболиста) и тут же выдал:
-Ну-ну, Зико, давай. Участвуй. Ты к нам прямо из Рио-де-Жанейро? Кому помешают лишние деньги? Говори, где прячется самый главный твой мяч? Под каким наперстком?
-В долю возьмешь? Тогда скажу.
-Понял. Оставайся.

  К нему наклонился один из «коллег» и дал знать, что приближается патрульная машина.

  Артист бодренько вскочил и объявил публике:
-Далеко не расходитесь. Я в сбрекассу. Деньги закончились.

  Через минуту он уже подсел ко мне на скамеечку:
-Ну, рассказывай, Зико. Откуда? Зачем? «Розочку» что ли, приехала полечить на чудотворные грязи?
-Да не то чтобы «розочку», но курсовка нужна. А тут очередь. Наверняка с ночи еще занимают.
-Ты, серьезно? Собралась стоять эту очередь?
-А есть варианты?
-Варианты есть всегда! Значит, слушай сюда! Уверенно проходишь мимо всей этой очереди и прямиком в кабинет. К близстоящим обращаешься с такими словами: «Прошу вас одну минуточку к нам не заходить!».  Заведующего курсовочным отделом зовут Семен Самуилович. И фсе! Не благодари!
-А если он меня пошлет?
-Да кто же пошлет такую красивую курочку? Давай взрослей. Вперед! Потом расскажешь.

    Поднимаюсь со скамейки. Набираю в грудь больше воздуха. Попытка – не пытка! Вперед!

     Выполняю все инструкции опытного афериста. Никто не задержал. Оказываюсь перед рабочим столом Самуиловича. Он пишет что-то в важных бумагах, не поднимая на меня своих сионских очей.

   Я здороваюсь. Лепечу что-то о его добром сердце, способном понять и войти в мое положение. О том, что времени совсем нет, а очень нужно. Отпускных дней совсем мало. Жду, что он начнет меня стыдить и попросит покинуть кабинет. И уже готовлюсь выполнить предполагаемые мною  рекомендации специалиста.

   Кудрявый, но уже лысеющий «курсовкодаватель», так и не взглянув на меня,  вводит меня в оцепенение своим неожиданным вопросом:
- Фамилия, имя, отчество?
 Я  растерянно отвечаю.
-Вам с питанием или без?
-Ну, давайте, с питанием, - все еще не веря, что так можно было, отвечаю я.
-Вот вам ваша курсовка. Идите на оплату в кассу.
-Спасибо, конечно, но позвольте узнать эквивалент моей благодарности?
-Я тебя умоляю. Занесешь бутылочку коньяка и все дела.

   С радостью выпорхнула из кабинета. Очередь благодарно смотрит мне вслед.
Не обманула. В минуточку уложилась.

   «Наперсточник», завидев меня, вопросительно дергает подбородком.

   Я делаю знак, что все отлично и на секунду замираю в благодарном реверансе.

   Он в ответ разводит руки и пожимает плечами, мол, а я что тебе говорил?

   Ловлю такси:
-Мне в Одессу. На Костанди. Только по пути надо заехать в магазин, где можно купить хороший коньяк.

  Перед нашим носом пожилая дама - дежурная по переезду, закрывает шлагбаум.
-Мамочка, золотая, выпусти нас, пожалуйста, нам очень надо,- пропел ласково таксист.

  Та нас, естественно, пропускает.

  Захожу в вино-водочную лавку. На прилавках «огнетушители» с портвейном и белое десертное вино «Солнце в бокале». Коньяка нет. За прилавком  с ярким макияжем и серьгами по плечи - пожилая продавщица. Больше похожа на сутенершу.

  Как хорошая ученица, пытаюсь повторить пароль:
-Мамочка, золотая, очень нужен коньяк.

  Она, не задавая лишних вопросов, достает из-под прилавка бутылочку хорошего коньяка и берет с меня на два рубля больше. Всего-то.

  Именно здесь я поняла фразу: «Да, но нет!». А вернее:  « Нет, но да. Только на два рубля больше».  Здесь все так.

  Чтобы зайти в ресторан, на котором написано:  «Мест нет!» - надо показать через стеклянную дверь швейцару два пальца. Он отопрет гостеприимно перед тобой дверь. Твой кавалер поздоровается с ним за руку, оставив в его потной ладони те самые обещанные два рубля. А потом ты сможешь убедиться, что мест здесь предостаточно.  Опять нет, но да.

    На пляже катамаран можно взять дешево, если у вас есть паспорт. Смешное требование. Кто на пляж ходит с паспортом? Но можно и без паспорта, но на два рубля дороже. А после морской прогулки  сотрудник пляжного комплекса лично тебе подносит стаканчик с шампанским со словами:
-Ваша доля.

   Перед входом на пляж мальчишка лет двенадцати торгует с бочки квасом.

  На столике тарелочка с мелочью. Стакан старинного русского напитка стоил тогда три копейки. Если у тебя монетка стоимостью в 10 или 25 копеек – сдачи волшебным образом не оказывается. Видела, как подросток сразу же убирал все желтые монеты, которые годились для сдачи, и оставлял только монеты белые. Кто в сезон отпусков будет требовать у бедного ребенка копейки, который своим "рабским" трудом зарабатывает себе на хлеб? Но образ дальнейшей жизни и ориентиры закладывались и  формировались  у пацана именно в те минуты начала его трудовой карьеры. И кто знает, какую фракцию в Раде он представляет сейчас, спустя столько лет?

    В парикмахерской весело общаюсь с мастером модных стрижек. Спрашиваю, где можно купить коробочку приличных конфет для подарка врачу.
 
   Цирюльник выдвигает один из своих ящичков. Достает коробочку конфет
(от благодарных клиентов) и называет цену.

    Оплачиваю работу мастера и стоимость  конфет. Ничему не удивляюсь.

    Еду с подругой в кассы аэрофлота покупать билеты на обратную дорогу.

    И здесь большая очередь. Досада. Времени жаль. Я присела в зале ожидания. Подруга осталась стоять. Меня замечает местный красавчик. Присаживается рядом:
- Куда летим? Если не секрет?
- Домой. Но еще не скоро. Билеты нужно брать заблаговременно.
- Вы собираетесь стоять эту очередь?
- Ну, да. Подружка уже стоит.
-Если я сейчас куплю вам билеты, вы позволите мне быть вашим гидом?
Я покажу вам нашу Одессу.
- Это, конечно, заманчивое предложение, но у нас дальше по плану поиск джинсовой юбки для Татьяны. Я ей обещала.
-Я вас умоляю. Это мы тоже быстро решим.

  Через пять минут мы уже с билетами.
  Через двадцать минут в каком-то старом подъезде Татьяна меряет джинсовую юбку. Расплачиваемся.

  Все довольны. Татьяна - юбкой. Фарцовщик – прибылью. Я – быстрым приобретением билетов. Гид – нашим обществом.

    В продуктовом магазине нет кондиционера, но есть стойка, где варят и продают пахучий  кофе. Ждем свой заказ. Очень жарко. Продавец-бариста
смахивает со лба пот. Шутливо цепляю его вопросом:
-У вас, наверное, очень тяжелая работа?
-А то как же… Весь день у «мартена».

   Смеемся. Здесь, удивительно все коммуникабельны.

   Это я совсем немножко достала из своих архивов  воспоминаний за Одессу.

   Она в нашем любимом и одновременно презираемом «совке» была драгоценной жемчужиной. Со своими плюсами и минусами. Я ее очень любила. А она меня всегда смешила и удивляла. В молодости нам все казалось легким и интересным. Мы спешили узнать этот мир. Набраться впечатлений.

   Мы тогда и представить себе не могли: какой сценарий для нас пишут черные драматурги.

   После второго мая 2014, когда жгли живьем затравленных людей в Доме Профсоюзов - я уже не могу любить Одессу. После просмотренного видео, на котором видно, как подонки добивают изувеченных и обгоревших, как менты стреляют в своих земляков, как застыла смерть в глазах задушенной беременной женщины…

      Где в комментариях пишут про «майские шашлычки»…

   Понятно ( надеюсь, что многим !),  кто за этим стоял и что будет дальше. Мы тогда плакали и не могли дышать от ужаса…


    Я не могу больше любить эту новую Одессу…


     Я ее жалею.