Очень давняя история

       Долго не могла решить, как рассказать эту историю? От лица стороннего наблюдателя, или, как рассказ от первого лица.
       Говорить от лица человека, который видел все происходящее из окна, это одно. А передать все эмоции, что я пережила в тот момент, когда была непосредственным участником событий, это совсем другое. И, хотя эта история произошла больше пятидесяти лет назад, то-есть за сроком давности мои действия, мое молчание,  уже не влекут  за собой ответственности, воспоминания об этом вызывают у меня муки совести.
Не знаю даже перед кем, но факт остается фактом.
                -----------------------------------------
       Веки мои уже отяжелели, в зарождающемся сне  радужные круги вертелись в медленном танце  у меня перед глазами, даже  чуть  слышна была какая-то медленная красивая музыка, как, вдруг, раздался тихий, но очень четкий настойчивый стук во входную дверь. Сон, как рукой сняло, и я прислушалась, что там происходит в коридоре. Слов я, конечно, не разобрала, но поняла, что пришла наша соседка Любаша. И что ее привело в столь поздний час?

     Любаша – это самая близкая подруга моей тети, к которой я приезжала каждое лето погостить. Дружили они еще со школы. Неразлучная парочка : Валентина и Любаша. Так их звали, мою тетю – полным именем  Валентина, за строгий характер, прямолинейность и решительность, и ласковым уменьшительным « Любаша» –  никогда  не унывающую, компанейскую и легкую на подъем. Такие разные, как они были вместе? Не знаю.  Но остались вместе и после окончания семилетки. После войны в семнадцать обе пришли работать на шахту. Тут и случилась беда, которая сблизила их еще больше. Подробностей я не знаю, тетя не любила об этом вспоминать, и говорила мне об аварии на шахте очень коротко: груженые вагонетки сошли с рельс и их с Любашей сильно придавило. Тетю Валю прооперировали. Внешне – красивая молодая женщина, а внутри: « Вырезали все, что можно». Она так говорила. Всю свою жизнь она почти ничего не ела, мужа у нее не было и  детей своих тоже. Поэтому, наверно, так любила меня, единственную племянницу.
    А Любаша!
    Я знала ее с двух лет. Точнее, она меня знала с двух лет. Поэтому я привыкла к тому, как она выглядела. От правого виска через глаз, по щеке и до краешка губ шел большой красноватый неровный шрам. Правого глаза не было. Не было даже стеклянного. Просто впалая глазница с несколькими торчащими ресничками. Но второй глаз не пострадал, карий с длинными ресницами, всегда с озорной искоркой. Каштановая копна волос и улыбка.
      Ее легкий веселый характер совершенно не изменился. Все время шутила, рассказывала какие-то анекдоты и смешные истории, любила праздники и застолья. Прекрасно пела и даже плясала. А готовила! Угощала пирогами с маком и вишнями весь двор. Вышла замуж, родила двух девочек, возрастом чуть старше меня. Муж Василий любил ее очень. От шахты получили квартиры на одной лестничной клетке с моей тетей. Счастливая жизнь, прекрасная семья, но…
      Когда девочкам было лет двенадцать, муж Любаши погиб в страшной аварии на трассе. В каждом маленьком городке или поселке есть такое «заколдованное» место, перекресток, где всегда происходят аварии. Вот и у нас есть такой перекресток: выезд с проселочной дороги на бетонку, на трассу, где нет-нет, да и проедет грузовик, пролетит одинокая легковушка, или пройдет рейсовый автобус. Редко. Но все же транспорт бывает. И как на таком «безлюдном» месте можно столкнуться? Но именно здесь и происходили все аварии. То мотоциклист влетит под грузовик, то трактор столкнется с легковушкой, то корову собьют. Вот и Любашин муж не увидел летящий по пустой дороге грузовик и стал выезжать с проселка прямо  ему под колеса. От старого «Москвичонка» почти ничего не осталось. Хоронили Василия в закрытом гробу. Так и осталась Любаша одна с двумя дочерьми на руках.
      Как сложилась Любашина жизнь после гибели мужа? Обыкновенно. Как у всех. Только вот «отсутствием ухажеров она и теперь не страдала». Так моя тетя говорила. Видно чуточку завидовала Любаше. А, может, и не чуточку. Все же Валентина – на вид здоровая, красивая, а мужика и на горизонте не видать. А тут, половины лица нет, а мужиков, хоть отбавляй.
Я на этот счет ничего сказать не могу. Ни до Любаши мне было. Своих забот в летние каникулы хватало. Но в этот раз, как ни зайду к девчонкам, все на одного и того же гостя натыкаюсь. Тетя говорила: «Повадился. Чуть ни каждый день ходит. Одноклассник наш. Первая любовь! Вспомнил!»

        Наконец в коридоре  все стихло, и я попыталась опять уснуть. Положив обе руки под подушку, блаженно размечталась увидеть во сне что-то интересное, или просто хорошее. Мне всегда снились интересные сны, будто я сижу в кинотеатре и вижу какую-нибудь захватывающую историю о приключениях, о путешествиях, и о любви, конечно. И я в моих снах всегда главная героиня. Что сегодня приготовила мне ночь?
- Дуняша, вставай. Слышишь, просыпайся. Ну,  проснись же ты наконец!
Тетя стояла у моей кровати и энергично трясла меня за плечо.
- Что? Что случилось?
- Ничего не случилось! Вставай, оденься, твоя помощь нужна. Нам с Любашей вдвоем не справиться.
- С чем не справиться?
- Не задавай лишних вопросов. Сказано -  пошли, значит – пошли. И молча! Поняла!
- Ничего не поняла, но пошли.
- Умная больно, взрослая очень стала, много о себе думаешь. Молчи и делай, что скажу, - как-то зло сказала тетя, что было совсем на нее не похоже.
Мы вошли в квартиру Любаши. На кровати лежал тот самый мужчина – одноклассник. В одежде и почему-то в ботинках. Поза у него была странная. Глаза закрыты, руки сложены на груди, как у покойника. Так он и был покойник!!! А я «вживую» покойников еще и не видела ни разу в жизни.
- Он что, умер?- сдавленный шепот вырвался у меня.
- Цыц, сказала же молчать!
Тетя собрала в узел простынь в ногах умершего и сунула мне в трясущиеся руки. Любаша взялась посередине тела, а тетя в голове.
- Взяли, раз, два, три! Понесли.
Получилось так, что я должна была идти впереди.
- Куда нести? – спросила я.
- Куда, куда? К входной двери! На двор! Ну! Давай, вперед!
В прихожей замешкались. Одной рукой никак не могла открыть замок. Пришлось положить ношу на пол и Любаша открыла сама.
Остальное помню, как в тумане. Вынесли на улицу, рядом с домом городской парк. Как-то усадили на скамью, простынь вытащили и почти бегом обратно в дом.
- Все, забудь, ложись спать, - сказала тетя, а сама опять ушла к Любаше.
Какой уж тут сон? Что мне только в голову не лезло. Как  могло такое случиться? И почему это случилось? Что там произошло?
 Перед глазами все время одна и та же картина – покойник на кровати!
Впервые тогда мне было страшно лежать в темноте.
Тем не менее, я все же уснула, и проснулась от яркого запаха жареного сала и яичницы, шкварчащих на сковороде. Тетя, мирно мурлыча себе под нос какую-то песенку, готовила на кухне завтрак.
Может, мне вся эта ночная эпопея с мертвецом приснилась?
- Дуняша, проснулась? Иди завтракать. А то я на работу опоздаю.
Выйдя на кухню, я даже боялась посмотреть тете в глаза, спросить. А она, как ни в чем не бывало, суетилась на кухне туда-сюда, как будто и правда ничего особенного этой ночью не произошло.
    После завтрака, я все же решилась выйти во двор. По нашей деревянной лестнице к нам на второй этаж медленно поднимался тяжелыми шагами грузный  милиционер, наш участковый.
- А, москвичка! Как жизнь молодая? Что у вас тут? Ничего подозрительного ночью не слышали, не видели?
А у меня от страха и растерянности, ноги ватные, в горле пересохло, даже поздороваться не могу.
На мое счастье дверь Любашиной квартиры открылась,  и она вышла с бумажным пакетом в руках.
- Здравствуй Виктор Михалыч! Чевой-то ты к нам? Случилось что?
- Случилось! С утра в парке на скамейке Вовку Кулика нашли. Думали,  спит спьяну. А он мертвый. Ничего у вас тут ночью не слыхали, не видали. Все ж знают, что он к тебе захаживал.
- Захаживал, по-приятельски. Но вчера, видно, не дошел. Ой, Божечки! Как же это? Что ж теперь будет? Убили?
- Да, вроде нет. На первый взгляд – сердце. Может, выпил лишнего, вот оно и не выдержало. Следствие разберется. Значит, ничего не слышали, не видели.
- Нет! Спали мы. Дуняша, а ты на двор? Возьми вот мусор, выбрось у гастронома, мусорка-то уже уехала, а я мусор выбросить и не успела. Ну, иди дочка, иди, что стоишь.
Я схватила бумажный пакет и бросилась по лестнице вниз. Выскочила из подъезда, на лавочке уже собрание, обсуждают происшествие:
- Говорят, целый, невредимый, сидит, будто спит, а он не живой. Одна только странность – башмак на нем только один. Второго так и нет нигде. Вот какая штука.
Дальше я уже и слушать не стала, быстрее бы от дома уйти. Почти бегом до гастронома неслась, о бортик споткнулась, пакет из рук выскользнул, а из него вылетел коричневый ботинок. Один.
     Хоронили Кулика через неделю. Похоронами занималось правление шахты, где он проработал лет двадцать. Деньги всем миром собирали, потому что жена хоронить его отказалась. Сказала: « Пусть его та хоронит, где он башмак потерял."