По следам золотого телёнка

     Не надо думать, что «Золотой телёнок» написан Ильфом и Петровым так уж на одном дыхании.
     Нет, авторские мысли подолгу парили и кружили, отыскивая наиболее трудный, нехоженый маршрут.
     Все знают, по какому способу писали Евгений Петрович с Ильей Арнольдычем – если поворот сюжета, фраза или слово приходили им в голову сразу двоим, слово, фраза или поворот сюжета – отвергались.
     Тяжело даже представить, сколько всего смешного и талантливого не вошло в роман /я говорю только о «Золотом телёнке», потому что по неведомым мне самому причинам, он нравится мне больше, чем «Двенадцать стульев». Наверное, из-за Гердта – Паниковского, Куравлева – Шуры и Юрского – Остапа Бендера. Я увидел этот фильм в 1968-м году, в солдатском клубе на китайской границе, шестилетним октябрёнком. Говорят, что истинные читатели делятся на две совершенно разные категории – одни всю жизнь перечитывают «Трёх мушкетёров», другие – «Золотого телёнка». Я никогда не мог осилить «Трёх мушкетёров» дальше первых страниц./
     Так я говорю, страшно даже подумать, сколько и чего не вошло в роман и было отринуто авторами, избалованными своим талантом.
     Петров сам потом признавался, что в два романа они втиснули столько, что хватило бы на все десять. Они выплеснули, выжали из себя всё, что в них было – в головах, душах и записных книжках, так, что на потом уже ничего не осталось. И это правильно, великие книги только так и пишутся.
     Всё же нам, армии их верных почитателей, было бы интересно почитать что-нибудь из не вошедшего в окончательный текст, или ещё лучше, отброшенные, забракованные варианты всем известного сюжета. Это было бы для нас искренней радостью, ценным подарком.
     Но ничего нет и это страшно жаль.
     Вот у Михаила Афанасьевича Булгакова остались все черновые варианты «Мастера и Маргариты», и их широко печатают и широко читают – и «Чёрного мага», и «Копыто инженера».
     Хорошо любителям Булгакова!
     Нам же, золототелёнковцам, остаётся только мечтать и фантазировать на этот счёт.
     Я лично так и делаю.
     Вот какие фантазии посетили меня сегодня, в четыре часа утра, когда я лежал без сна и думал о разных грустных философских вещах вроде отсутствия денег.
     Сначала я подумал, что записывать эти сомнительные, попахивающие графоманским плагиатом, странички, неприлично. Но потом не выдержал и подумал: «Какого чёрта!»
     Светлой памяти Ильфа и Петрова посвящаю я эти эпигонские строчки:


         1. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ КОРЕЙКО.


     - Слушайте, - горячился Паниковский, - слушайте – давайте откроем для вида какую-нибудь лавочку, какую-нибудь контору, какие-нибудь дурацкие «Рога и копыта», чтобы нас не поймали, всё узнаем о преступных делишках этого преступника, напишем на него донос в милицию и станем шантажировать! Честное, благородное дело!
     Бендер расхаживал по номеру в купальном халате и хмурился как Наполеон при Бородино; Балаганов с Козлевичем сидели в плюшевых креслах, улыбались и ничего не понимали.
     Паниковский взорвался:
     - Остап Ибрагимович, вы знаете, как я вас уважаю, вы такой человек, но моему уважению есть предел! Поедьте в Киев и спросите! Я вам говорю, что шантаж это милое дело, а вы надсмехаетесь, как будто я сказал вам смешную шутку! Так я вам скажу: «Шантаж, только шантаж!» Верьте честному, благородному слову, или Паниковский умывает руки!
     Бендер остановился перед зеркалом и с удовольствием осмотрел свою статную фигуру:
     - Дорогой товарищ, - сказал он, - вы бюрократ, злостный учрежденческий бюрократ и волынщик! Неудивительно, что таких как вы песочат в стенгазетах и вычищают из наших советских контор! Предлагать такое на втором году пятилетки! – Остап возмущённо покрутил головой. – Ай-яй-яй!..
     Он похлопал себя по голой груди и, сочтя, что достаточно остыл, пошёл и лёг в маленькую, рассчитанную на безного инвалида, гостиничную ванну. Лишняя вода с шумом выплеснулась на пол. Бендер перевернулся на живот и закричал в приоткрытую дверь:
     - Какой шантаж? Какие «Рога и копыта»? Что это за театр Мейерхольда? Студент! Мы последим за товарищем миллионером недельку-другую, выясним, где пещера Лехтвейса и возьмём деньги чистыми руками!
     Бендер плескался как дельфин, хохотал и кричал:
     - Сидеть же на хвосте у Корейко, или, как говорил Нат Пинкертон, держать его под колпаком, будете вы, Михаил Самуэльевич, с Балагановым! Козлевич и «Антилопа» - в арьергарде! Шура, вы за старшего! Не давайте Паниковскому кефира до окончания дела! Вперёд, мои чудо-богатыри! Доклад в устном виде ежевечернее! – и Остап погрузился в воду с головой.
     Балаганов засмеялся. Козлевич улыбнулся в польские усы.
Паниковский надулся и ушёл в угол.
     Изредка оттуда сверкал золотой зуб и доносилось бормотание нарушителя конвенции:
     - Эти яйца будут учить старую курицу! Как будто Паниковский не шантажировал миллионеров! Он шантажировал их тогда, когда ваши папа и мама ещё только строили друг-другу глазки!


         2. КОФЕ, МУЛАТЫ И БЕЛЫЕ ШТАНЫ.


     - Знаете, Шура, я, так и быть, возьму вас с собой, - сказал Остап Бендер, с улыбкой глядя, как недавний обладатель пятидесяти тысяч накинулся на столовский винегрет.
     - В Черноморск, к Козлевичу? – спросил Балаганов с набитым ртом.
     - Нет, в Рио-де-Жанейро. С вами там будет не так скучно.
     - Жалко, что Паниковский умер, вот бы обрадовался старик! – Шура Балаганов шмыгнул носом. – Ведь мы же бы его взяли с собой?
     - Ну безусловно, - сказал Бендер. – Поставили бы его на углу улицы имени Боливара и какой-нибудь Касса-дель-паса, заплатили пять песо бразильскому городовому – и работал бы Паниковский, по специальности, облегчал карманы туристов-империалистов! Жил бы ещё старик и жил!
     - Ну точно! – умилённо сказал Шура. – Знаете, Бендер, как он вас уважал!
     Помолчали. Услужающий принёс Шуре котлет, а Остапу кружку пива.
     - А как же мы будем переходить кордон? – шёпотом спросил Балаганов и вгрызсься в твёрдый как подошва, антрекот. – Зимою, по льду?
     Остап вздохнул:
     - Знаете, Шура, в московском допре вы поглупели окончательно. Вам так хочется, чтобы на румынском берегу пограничники ободрали вас как липку? Слышал бы вас господин Корейко! Проклятая сигуранца еще и набьёт вам баки – и правильно сделает!
     Бендер поглядел на смущённого Шуру:
     - Нет, товарищ, как все интеллигентные люди, мы перейдём границу панской Польши с моими хорошими знакомыми. Милейшие люди, мы с ними в одном полку служили. Они сейчас контрабандистами. Вы не представляете себе, как много в Бердичеве контрабандистов. Пограничная стража в отчаянии, у них сажают уже шестого начальника.
     - А что мы будем делать в панской Польше? – спросил любопытный Балаганов.
     - Говорите по-польски? Пшепрашам пан? – строго спросил Бендер. – Нет? Очень жаль, я тоже не умею, пся крев.
     Он смахнул крошку бисквита с лацкана смокинга:
     - Согласитесь, Шура, всё же паны как-то роднее, как-то классово ближе, нежели румынские бояре. И сочувствуют жертвам сибирских руд. В-общем, увидим на месте.
     Друзья перешли в трактир для таксистов «Пале-Рояль».
     Бендер выпил рюмку дорогого мерзкого ликёра и закурил гавану, от которой долго кашлял:
     - Поступим как Наполеон Бонапарт, - сказал он, вытирая слёзы. – Сначала ворвёмся в Польшу, а думать будем потом.
     - А Козлевич? – спросил честный Балаганов. – Он и по-польскому знает…


         2019 г.