Битва с Челориллами. Часть 1

 
Таинственный и непонятный пролог

Стоял тихий летний день. Пахло хвоей и свежестью начала лета. В малиннике перекликались ранние ягодницы. Во дворах мычали коровы и кукарекали петухи. На крышах сараев радостно чирикали воробьи Спокойную жизнь Старого Села ничто не нарушало.

На опушке Старого Леса появились три низкорослых и коренастых карлика, закутанных в черные мантии. Карлики осторожно огляделись по сторонам. Слева виднелась глубокая и узкая канава. Карлики скатились на дно.

— Прошло ровно тысячу лет с той поры, как мы завладели Этим! Скоро наступит Последний из отпущенных нам Дней. Потому Ложа Бессмертных приняла эдикт выпустить Великое Зло, — объявил Первый карлик. — Если мы не сумеем за это время отыскать ключ, то превратимся в обычных смертных.

— Ладон, вдруг люди поймут, чем они владеют? — робко возразил Второй карлик.

— А что, если они раньше нас отыщут Заговор ото Зла? — поддержал Третий карлик.
 
— Значит будем неотступно следить за каждым их шагом и всячески помогать в поисках, — свирепо рыкнул Первый карлик. — Затем заставим отдать все нам.
Второй и Третий угодливо закивали головами.

— Итак, начинаем операцию «Пандора», — произнес Первый карлик. — Сети расставлены, жертвы выбраны, объект действует под нашим контролем. Распределим роли.

— Я пойду к людям, — вызвался Второй карлик. — Меня они точно не заподозрят. Буду следить за каждым их шагом.

— Я буду на подстраховке, — объявил Третий карлик. — Как только объект отыщет то, что нам нужно, я отниму. Я быстро бегаю, — похвастал он.

— Чтобы наш план сработал наверняка, сделаем вот что, — Первый карлик пригнул к себе головы Второго и Третьего и яростно зашептал им что-то прямо в уши. Причем уши тех удивительнейшим образом вытянулись, намертво прилипнув к дыркам в черепе у Первого. Потому что лица у того не было. И глаз не было, и рта. Из пустой глазницы сканировал узкий красный луч.

Закончив совещание, Три карлика осторожно выглянули из канавы. На опушке, по-прежнему, никого не было. Карлики разбежались в разные стороны. Третий, пригнувшись, скрылся в лесу. Второй рысцой побежал по направлению к реке. Первый решительно зашагал по дороге в село.

«Три дня… Три дня…» — шелестело в высокой траве.

«Чик-чирик! Черти-черти!», — отчаянно чирикали в небе воробьи.

«Гномы?! Глюк, наверное», — удивилась девочка Лера, поедая в малиннике сладкие ягоды.

«Где тень?» — нахмурилось солнышко и боязливо спряталось за тучку.

Но все скоро забыли об увиденном. А зря!

За тысячу лет до катастрофы. Гибель древнего племени

У излучины реки Смородиновой, на плоской возвышенности раскинулось Городище. Некогда на месте Городища шумел дремучий лес. Доходил он до самых отрогов невысокой горы c плоской вершиной, утопающей в тумане. Рядом шумела быстрая река. Деревья заслоняли солнечные лучи, и от этого воды казались чернее земли.
Пришли однажды в эти места высокие сильные люди со светлыми глазами. Дружно приступили к работе. Освободили от леса небольшой участок земли, построили первые жилища. Назвали себя северянами, то есть живущими на самом севере земли славянской.

Из года в год люди отвоевали у леса участок за участком для пашни. Делали это так. Зимой подсекали деревья, а весной, когда деревья высыхали, их поджигали, и все, – поле готово. Правда, ненадолго. Лет через пять снова приходилось идти в зимний лес. А тот, самый первый, в котором некогда столетние дубы-исполины подпирали небо, зарос молодыми зелеными перелесками. И стал он называться Старым Лесом. Затем и сосны на берегу вырубили – на постройки. Засеяли поля зерном и репой, берега засадили пахучими смородиновыми кустами. Оттого Река теперь прозвалась Смородиновой…

На ее берегу, под высокой горой, северяне вырыли новые землянки. Так появилось Городище. А гору прозвали Белой, потому что до самой макушки заросла необычными соснами со светлыми иголками. Окружили Городище глубокой ямой, земляной насыпью, густым частоколом – изгородью. Частокол получился очень крепким и вот уже много лет и зим охранял людей от диких зверей и непрошенных врагов. Так было всегда.
В это лето жизнь текла как обычно. Также выходили на песчаные поля хлебопашцы. Так же пасли скот и ловили рыбу в бурных водах Смородиновой Реки. Так же собирали грибы и ягоды в Старом Лесу, чтобы было на зиму пропитание. Юноши под присмотром опытных воинов учились стрелять из лука. Женщины в землянках готовили обед для своих мужчин. Дети бегали и шумели на детинце.

Казалось, жизнь идет, как и раньше. Но не так было теперь. Спрятанная тревога как будто разлилась в воздухе. Причиной тому был глухой звук от взрыва, где-то там, в самой гуще Старого Леса.

Над Городищем спустилась темная летняя ночь. Густой синевой светилось небо. До утра было недалеко. Блеск светлеющего неба робко забирался на гребень городищенского вала.

Огромное черное облако поднялось над Городищем. Люди крепко спали и не ведали, что этот черный дым, тающий вдали, – знак опасности, весть о том, что надвигается ВЕЛИКОЕ ЗЛО. И никто, кроме знахаря Пересвета, не слышал, как огромная невидимая армия тихо и скрытно подобралась к Городищу. Шли мерной поступью, какой ходят Зло, Смерть и Война. Затихшая Белая Гора прислушивалась к чужим звукам.
 
Вдруг неясная тревога – порывистый ветер пронесся по крышам землянок. Накренились на Белой Горе верхушки сосен, зашумела внизу черная гладь Реки. Послышались крики:

— Люди, спасайтесь, на нас идет Великое Зло.

Плотная масса уже копошилась в детинце. В Городище, где только что бродили веселые духи и добрые сны, послышались крики ужаса и отчаяния. Мерзкие извивающиеся твари расползались по селению, заползали в землянки, впивались в кожу спящих людей и животных. Раздавались вопли ярости и боли, и скоро все живые существа были облеплены маленькими червями. 

Бежали мужчины, женщины, старики бежали, дети, пытались прорваться к Старому Лесу, но кольцо нечисти уже сомкнулось вокруг Городища…

В ужасе понеслись жители к храму, под защиту древних идолов. Нельзя убить человека в храме и нарушить непреложный закон древней земли. Жрецы встали у жертвенника. Вскоре перед грубо отесанной статуей языческого бога, почерневшей от времени, задымились пшеничные зерна и ветки яблони. Тихо стояла толпа. Только слышались голоса жрецов, просивших богов о милости.

Но оборотни не слушали просьб людских. Они шипели, раздувались и вскоре заполонили весь храм, расползлись, лязгая зубами, царапая когтями, изрыгая отраву.

На другой день в округе стояла тишина. С шипением из землянок выползали и расползались по пепелищу полулюди-полузвери, с человеческими головами и волчьими туловищами.

Солнце заволокло дымкой небосвод, словно боги не хотели смотреть на то, что произошло на земле. Мрачно хмурилась темнолицая богиня над угасшим алтарем, глядя на разрушенные стены своего храма, на истоптанную окровавленную траву у ступеней. Такой жертвы она не просила…

Лишь три карлика в центре руин злобно ухмылялись, держа в руках священную реликвию.

Шли годы, столетия. Но в Городище так и не вернулась жизнь…

Старое Село и его обитатели

— Фу ты, темень какая, ноги переломать можно, — капризно бурчала Лара, девочка пятнадцати лет от роду, осторожно катя чемодан по скользкому перрону железнодорожной станции. Лара старше меня на три года, хотя мне иногда кажется, что на целых сто.

Поезд прибыл на станцию поздней ночью. Через высокий пешеходный мост с крутыми лестницами мы спустились на привокзальную площадь, утопавшую во мраке. Коротко свистнул дежурный по станции, лязгая вагонами и светя огнями, скорый поезд тронулся в дальнейший путь, но уже без нас.

— Доброй ночи, Кольцовы, — раздался в ночи низкий, скрипучий, как несмазанная калитка, голос. — С приездом.

Я подпрыгнула от неожиданности.

Из полумрака маленького зала ожидания, облепленного ласточкиными гнездами, выступил невысокий человек в бейсболке козырьком назад и клетчатой рубахе под затертой кожаной курткой. Он подал шершавую, в мозолях, руку, подхватил чемоданы и понес их на стоянку.

Это был Виктор Добрынин – самый знаменитый человек в Старом Селе. Спросите, почему? Во-первых, он председатель сельского совета. Во-вторых, у него есть машина, на которой он возит в Город местных жителей. Машина очень старая, я такой раньше не встречала. Добрынин упорно называет ее «копейкой». Наверное, из-за цены. Иногда его младший внук Никита по прозвищу Кит, веселый лопоухий паренек с карими хитрыми глазами, с воем проносится на этой самой «копейке» мимо нашего дома. Задавака!

Дребезжа и завывая, покатили мы в Старое Село. В окошко дул приятный ночной ветерок. Заброшенные поля сменялись оврагами и сосновыми лесами. В небе сияли яркие звезды и катилась жирная луна.

— Дышите, девочки, глубже, — советовал дедушка. — Ведь лес – это источник повышенного содержания кислорода в атмосфере, что способствует появлению талантливых людей с крепким здоровьем.

Мы с Ларкой про себя посмеивались над нашим научным дедушкой, но воздух и вправду был густым, вкусным и чуть-чуть горьковатым, напоминающим и Новый Год, и море одновременно. Сердце отчего-то билось сильнее, и щемящая грусть стесняла грудь.
Предрассветной тишиной встретило нас Старое Село. Выгрузились под раскидистым тополем, зашли в дом и завалились спать.

…Проснулась я поздно. Стоял жаркий летний день. За окном чирикали воробьи, где-то вдалеке мычали коровы и кудахтали куры. Во дворе слышался стук топора – дедушка мастерил навес, чтобы пить кофе на свежем воздухе. Я умылась из ведра ледяной колодезной водой, от которой закололо кожу, и озадаченно огляделась.

Где я? Представьте себе: интернета нет, мобильная связь берет только в одном месте, в километре от села, на Белой Горе, куда надо пробираться сквозь густой ельник и колючие заросли крапивы. Компьютера, как вы, наверное, догадались, тоже нет.

А что есть? Есть старые тополя вдоль длинной улицы, идущей от Старого Леса мимо болота и нашего дома. Возле Добрыниных улица заворачивает направо и вливается в песчаный шлях. Если идти по шляху долго-долго, можно дойти до Путивля.

Скрипучие ступеньки крыльца ведут в старый бревенчатый дом с железной крышей. В запущенном саду во всю плодоносят яблони. Яблочки на них маленькие, зеленые и кислые. Едим их только я и соседская Зорька.

Двор покрыт чахлой травой, в углу под забором – старый-престарый колодец с вертящейся ручкой и гремучей цепью. Вода в колодце с привкусом железа, такая ледяная, что зубы ломит.

Недавно у Зорьки приключилась неизвестная хворь. Местный ветеринар Алеша Добрынин взялся ее лечить, но хворь усиливалась. Все думали, что корову уже не спасти. Дедушка предложил отпоить Зорьку водой из нашего колодца. На следующее утро корова попробовала встать на ноги, через два дня начала есть сено, а через неделю и молоко вернулось. С тех пор я каждый день ношу Зорьке ведро колодезной воды.
 
На заборе сохнут глиняные крынки из-под молока и цветастые половики. В самом центре двора на длинной палке медленно вращается красный флюгер. Когда дует ветер, пропеллер крутится, как бешенный, и страшно скрипит. Зато наш флюгер видно и слышно из любого уголка села. 

Возле дома на высоком телеграфном столбе с белыми изоляторами свили огромное гнездо аисты. Когда мы приехали, аисты куда-то улетели, а их место заняли два черных ворона. Крик от них стоит на всю улицу. Как вам такое местечко?

Недавно во двор привезли доски – мастерить новый погреб. Доски аккуратно сложили вдоль забора, чтобы они не мешали проходу. Об доски трется и лениво урчит Васька, поджидая Зорькино молоко. Этот большой черный кот с белым пятном между ушей забрел в наш дом неизвестно откуда, да так и прижился. Назвали Васькой. А как же иначе его могут звать? Если кот – то Васька, если корова – непременно Зорька, потому что у дедушки в детстве тоже была корова Зорька.

Васька весь покрыт облезлой черной шерстью, но глаза светятся хищным светом. Я, если честно, нашего кота немного побаиваюсь и стараюсь незаметно обходить сторонкой. А он, как назло, все время крутится под ногами.

Места для сна хватает всем, но мы с Ларой мечтаем о сеновале. Там мягко, пахнет сеном, сквозь дырки в крыше видны звезды, и слышно, как на болоте квакают лягушки, а по утрам поют соловьи. Но пока сена нет. Прошлогодние запасы съела Зорька. За это мы получаем от нее ежедневный кувшин парного молока. Приносит его бабушка Йовга, которая помнит нашего дедушку еще маленьким – такая она древняя!

Иногда по вечерам, когда становится прохладно, дедушка растапливает огромную печь. Я забираюсь на теплую лежанку с кружкой молока и пряником, подвешиваю фонарик и рассматриваю старые книжки и журналы, вытащенные из диванных недр.

За калиткой по склонам невысоких пригорков раскинулась Старое Село. Село не совсем обычное, потому что в дремучем лесу стоит. Ни доехать к нему, ни дойти, потому что дороги нормальной нет. Узкие улочки спускаются к Реке Смородиновой. Летом Река почти высыхает, но рыба ловится исправно. Через Реку перекинут широкий деревянный мост и несколько маленьких самодельных мостиков.

Дальше за мостом тянется огромный заросший парк. В парке темнеют остатки построек. От старой усадьбы сохранился только каменный цоколь, но зато уцелел флигель. В нем раньше был магазин, а сейчас молельный дом находится – что-то вроде церкви. Живет в нем отец Александр, матушка Елизавета и их дочка Лиля – рыжая звонкая девчонка. 

Вдали виднеется пологий, изрезанный оврагами высокий холм – Белая Гора.
Итак, главные персонажи и место действия нашей истории описаны. Можно переходить к удивительным и таинственным событиям этого лета…

За месяц до Катастрофы. В поисках кладов

В Старое Село меня позвали два Важных Дела. Про второе никогда в жизни не признаюсь. Про первое, так и быть, по большому секрету расскажу. Я ищу клады!
Давным-давно, в дедушкином шкафу мне попалась толстая повесть о жизни древних славян. Оказалось – интересно узнавать, как жили люди раньше.

Дедушка стал водить меня в музеи. Я заинтересовалась, откуда берутся вещи в музеях, старинная одежда или книги, например? Дедушка объяснил, что утварь иногда приносят в музей люди. Это добро осталось от их родителей, дедушек, бабушек. Но большинство старинных реликвий находят в тайниках, которые люди специально сооружали, чтобы ценности не достались разбойникам с большой дороги. К тому же в прошлом не было сейфов или банков. Гораздо надежнее было закопать монеты и драгоценности в земле. Еще раньше часто случались пожары. Если дом сгорал, то клад в земле оставался целым. На спрятанные деньги можно было построить новый дом.

Где прятали? Да везде! Простые люди прятали пожитки в погребах, чердаках, на огородах. Или в доме: в печках, в колодцах. Если прятали на огороде, то отсчитывали шаги от сломанного дерева, копали яму и вглубь клали вещи. В погребах обычно прятали скарб: в дальнем углу, в полу или стене и надеялись потом достать.
Воры и разбойники прятали награбленное добро в чаще лесов, в болотах, подальше от людских глаз. Клады зарывали в ямы или складывали в дупла деревьев. Находили поблизости большое дерево, скалу, камень, или другое приметное место, чтобы потом легко найти. Но почти никто не возвращался.

Богачи прятали свое состояние на мельницах, в заброшенных рудниках, в церквях, в парках или подвалах своих дворцов. Во время бунта крестьяне поджигали имения, и добро надежно укрывалось под обломками.

Раскапывают древние сокровища специально обученные люди – археологи. Потом передают в музеи. И весь мир восхищается.

Сказав дедушке спасибо, дальше я действовала сама. Отыскала в интернете блог о ведении раскопок, и оказалось, что это очень нелегкая работа. Толпа людей с лопатами выкапывает огромный ров. Потом залазят внутрь и аккуратно снимают землю, слой за слоем, пока не дойдут до самого старого. Дальше орудуют веничком. Найденные предметы, артефакты называются, бережно вырезают прямо с кусками земли. Сходят с ума от радости, а затем проводят компьютерную томографию и оказывается, что нашли лишь глиняные черепки.

На этом месте я немного загрустила. Но блогер живо растолковал, что археологи эти черепки склеивают, пока не получится разрисованный кувшин. Из этого кувшина складывается история целого племени, жившего тысячу лет назад и пившего квас из этого кувшина. С этого места опять стало интересно. Во-первых, стало похоже на складывание пазлов. Но главное – я почувствовала запах тайны!

Старое Село идеально подходит для моих экспедиций. Потому что оно, как видно из названия, очень древнее. А главное – историческое. Раньше это был хутор Кожемякин, и в нем жил сам гетман Иван Мазепа. Накопил он за годы своего гетманства немало добра. Не так набегами на татар и турок, как войсковой казной та поборами. Мазепа поссорился с генеральным судьей Кочубеем, и тот в отместку вместе с полковником Искрой написал донос Петру Первому. О том, что гетман хочет переметнуться к Польше. Петр Первый доносу не поверил и приказал казнить инсайдеров. Мазепа с удовольствием исполнил распоряжение царя и отрубил Кочубею и Искре головы. А после перебежал к… шведам. Но перед самым своим отъездом к Карлу ХІІ собрал Мазепа все, что было дорогого, и в землю зарыл. Петр Первый скоро понял, что был неправ и зря загубил Искру и Кочубея. Порыдав, император щедро наделил семьи верных воинов имуществом изменника. Так наследники Кочубея получили царскую грамоту на владение хутором Кожемякиным. Хутор разросся и стал Старым Селом.

Не верите? Зайдите в местный музей и под стеклянной витриной увидите заржавевшие ружья и пики. На витрине надпись в рамочке: «Оружие времен Северной войны начала 18 века. Найдено местным жителем Добрыниным в урочище Лагерном».

Целыми днями рыскала я по селу в надежде найти подходящее местечко, куда мог хитрющий гетман наладить свои скарбы. Даже карту составила.

— Благодаря старым картам мы можем посмотреть на мир глазами предков, — важно объясняла я Ваське, старательно раскрашивая луга и болота. Кот жмурился и терся об ступеньку.

По вечерам я лежала на лежанке, глядела в карту и мечтала о найденных старинных мечах, заржавленных кольчугах, котелках с золотыми монетами.

Вскоре я нашла свою первую археологическую находку. Дело было так. Мы переделывали старый погреб. Дедушка давно мечтал заняться на пенсии огородничеством и запасать на зиму овощи и фрукты. В углу двора имелась полузасыпанная яма. Мы решили ее расширить и накрыть сверху бревнами. Пока запасов нет, будем хранить в погребе борщи и компоты.

Участвовали все, включая ленивую Лару и сонного Ваську. Я залезла внутрь ямы, чтобы выровнять края маленькой лопаткой. Копнула один угол и за что-то зацепилась.

— Клад! – диким голосом завопила я. Первым примчался Васька и чуть не плюхнулся мне на голову. Потянула за край и вытащила… вилку.

У края ямы показалась дедушкина голова.

— Что там у тебя? — недоверчиво сощурился он.

— Я нашла клад, — дрожащим от волнения голосом повторила я.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался дедушка. — Посмотрим. О, да это похоже оловянная вилка. Тут и надпись есть, только плохо видно. Лара, детка, принеси мои очки!

— Давай глубже покопаем? — с надеждой предложила я.

В четыре руки мы принялись расширять отверстие в земляной стене. Я опять за что-то зацепилась. Дернула посильней и вытащила… ложку. Всего откопали мы семь ложек и пять вилок. К тому времени и Ларка притащилась с очками. Сообща разобрали надпись: «Артель ХІІІ лет Октября». Я мгновенно произвела расчет и получилось, что выпущены ложки-вилки были в 1930 году.

— Думаю, девочки, это остатки скарба, что моя мать в прошлую войну закопала.
Да, конечно, это не золотые монеты, о которых мечталось, но тоже кое-что. По крайней мере, ими можно есть.

Мне на помощь пришел местный кладоискатель Алеша Добрынин, очень молчаливый и серьезный молодой человек. В этом году Алеша окончил колледж и собирался открыть в Старом Селе ветеринарный пункт. А пока отдыхал и попутно отыскивал старинные вещи, продавал их в интернете и собирал деньги на обустройство своего бизнеса.
 
Вооружившись металлоискателем, он шаг за шагом старательно прочесывал окрестности.

Алеша проявил искренний интерес к моей рукотворной карте и внес свой вклад – дорисовал Старый Лес с основными просеками и тропинками. А вскоре взял меня в напарники.

За две недели до Катастрофы. Загадочная находка на Белой Горе

…Долго мы шагали под палящим летним солнцем. Узкая тропинка вилась среди зарослей темно-зеленого ельника, вдоль колючих кустов спелой ежевики, зарослей крапивы. От горячего, неподвижного воздуха с терпким запахом хвои на языке становилось горько и щекотало в носу. Наконец открылся высокий холм – Белая Гора. Далеко под ногами переливалась и искрилась Река Смородиновая.

 Не спеша, мы продвигались к плоской вершине. Над густым кустарником жужжал мощный хор слепней и ос. Где-то высоко свистели стрижи. И ни души кругом.

— Знаешь, — с опаской пробормотала я, — местные опасаются этих мест. Бабушка Йовга говорит, что в горе живет «нечистая сила». Как только человек поднимется на вершину, его схватят и утащат под землю.

Алеша хмыкнул:

— Не верь в эти глупости. Здесь нет ни одной укромной щели, которую я не обследовал.

Действительно, земля кругом раскопана, камни разворочены, кусты выкопаны с корнем. Значит старший внук Добрынина уже побывал здесь со своим металлоискателем, выкопал саперной лопаткой глубокую яму и тщательно исследовал каждый комочек земли, каждую щепку… А добытые артефакты красуются теперь на его инстаграм-страничке.

Алеша вдруг исчез. Я в тревоге остановилась.

— Ку-ку, — выглянул он из-за огромного черного валуна. Я от неожиданности вздрогнула.

— Этот камень скрывает вход в пещеру. В следующий раз покажу.

— Где начнем искать? — небрежно поинтересовалась я.

— Хотя бы и здесь, — распорядился Алеша. — Это место называется Лагерное. Здесь останавливался лагерем Петр Первый со своим войском перед Полтавой. Солдаты перед боем обычно прятали всякие ценные предметы, чтобы не досталось добро неприятелю. Да и Мазепа мог мешки со скарбом здесь припрятать.

Моя фантазия забила через край. Может, и по Кочубею царь проливал слезы на этом самом месте.

— Может и не он, — пересохшими губами прошептала я.

— А кто? Карл Двенадцатый? — удивился Алеша.

— Нет, древние люди, — еще тише пробормотала я.

— Кто-кто? Какие еще древние? Шумеры, что ли?

— Нет, северяне, — еле слышно возразила я. — Они здесь жили когда-то. Так в истории городов и сел написано.

— Вполне возможно, — покладисто согласился мой наставник, поправляя съехавшие на нос очки. — На всякий случай приглядывайся ко всяким камням разбросанным. Вдруг заветный знак где углядишь.

— Какой-такой знак? — насторожилась я.

— Как какой? Буквочку «М», например. Говорят, так Мазепа маркировал свои тайники. Шучу, конечно. Их уже триста лет все ищут. Ну что, приступим?

Алеша засунул мне в уши наушники и вручил тяжелую металлическую палку. Я стала водить ею по земле. Сердце колотилось отчаянно, пот струился по лицу – так хотелось что-нибудь найти.

«Пи-пи-пи» – внезапно зазвучал в ушах резкий сигнал. От волнения я выпустила прибор из рук и кинулась разгребать землю руками.

Алеша сжалился и дал лопатку. Пришлось выкопать довольно глубокую ямку, прежде чем лопата наткнулась на что-то твердое – ком плотной земли. Через минуту я гордо держала в руках… позеленевшую от времени зеленую солдатскую бляху.

— А ты говорила: «северяне», — поддразнил меня Добрынин. — Слушайся умных. Мы с мелким тут как-то шведские монетки нашли. В инете на карте это место обозначено, как «возможное скопление артефактов начала 18 века». Усекаешь?

Леша прошел дальше, а я, не спеша, стала обходить вершину по периметру. Время от времени поглядывала на стрелку прибора. Она, как вкопанная, замерла на краю риски. Неужели на целой горе не осталось ни одного артефакта? Неужели придется возвращаться с пустыми руками?

Я продолжила обшаривать каменистую почву, всю в засохших колючках. 

Ничего не находилось. Я сбросила с плеч пудовую трубу и решила отдохнуть. В этом месте сухая земля просела и образовала траншею глубиной примерно в полметра. Подогнув колени и пригнув голову, я ухитрилась спрятаться в ямке почти вся. Было душно и не очень удобно, но по крайней мере не так горячо, как на солнце. Возле самого лица по стенкам траншеи сновали большие черные муравьи. Вдобавок что-то сильно впилось в позвоночник. Я покрутилась и попыталась принять более удобное положение. Не получалось. От злости я развернулась, чтобы выдернуть помеху из стенки, и замерла.

— Эй! Мелкая! — донесся голос Добрынина.

Но мне было не до него. Прямо на уровне моих глаз из стены торчало что-то круглое и острое. Вмиг позабыв все правила ведения раскопок, как крот, вгрызалась я в слежавшуюся землю траншеи и пыталась ухватиться за торчащий кончик. Сначала ничего не получалось, потому что непонятный артефакт сильно врос в стену, заплелся корешками.

— Ты где пропала? — надрывался Алеша где-то наверху.

Я чуть нажала и стала слегка раскачивать выступ по сторонам, – примерно, как шатающийся молочный зуб. И вскоре я уже могла плотно обхватить выступающую часть, всю обвитую кореньями. Тогда я встала на ноги, ухватилась за край круга двумя руками и, как репку, вырвала из стены нечто.

Это был плоский тяжелый блин с налипшим налетом векового известняка. Я ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев как при слабом ударе током. От неожиданности я выронила круг, а сама не удержала равновесие и снова свалилась на дно траншеи.

— Клад нашла? — донеслось сверху, меня накрыла широкая тень. Я чуть не заорала от страха. Небо закрыла голова среднего Добрынина.

— Нашла, — сухо ответила я с таким видом, как будто я находила клады каждую неделю, и в этом не было для меня ничего удивительного.

— Дай посмотреть. — Алеша задумчиво взвесил в руках довольно увесистый слиток. — Так, что мы имеем? Медный диск, — авторитетно заявил он и снисходительно похвалил:

— Везучая ты, мелкая, я тут все облазил, но только на ружья и монеты натыкался. Новичкам всегда везет. Но вряд ли твоя находка представляет археологическую ценность. На коврик разве что повесишь. Давай лучше еще покопаем в траншее, может, найдем что-нибудь стоящее.

— Ну и пусть на коврик, — шептала я пересохшими губами всю обратную дорогу. — Ну и на здоровье. Но точно такой диск я видела на фото в музее. И называется это – артефакт древнерусского городища. — Я крепче прижимала к груди сразу потяжелевший рюкзак с драгоценной находкой.

За тысячу лет до катастрофы. Илько и Пересвет

Темной гущей стелется до горизонта Старый Лес. Луна плавно плывет по темному небу, заливает лесные полянки, высоченные сосны, мохнатые ели.

Старый Лес давал людям все: ягоды, грибы, орехи, смолу, березовый сок, бересту. В Лесу в изобилии водились звери. Илько научился охотиться на кабана, оленя, медведя, лисицу, зайца. На охоту брал лук со стрелами и копье.

Еще в лес ходил Илько за медом диких пчёл. Непростое это было дело. Ведь сладкие слитки пчелы надежно прятали в дупле дерева. Мальчик поджигал кусок полена и окуривал пчел дымом – чтобы успокоить, а затем длинной палочкой через узкие отверстия доставал мед.

После всех дел любил Илько улечься на мягкую хвою и долго-долго смотреть на раскачивающиеся верхушки дубов и сосен. Пересвет говорил, что в деревьях живут добрые духи и если обнять дерево, то добро перейдет к тебе. Только нужно не ошибиться в выборе: мужское дерево – это дуб, женское – сосна.

Но сейчас мальчику было не до отдыха. Илько спешил. Он знал, что времени осталось мало. Пока его не догнали, должен он надежно спрятать то, что доверил ему Пересвет. То, что он сам погибнет, Илька не пугало. Он был готов к этому после того, как погибли его братья, и все-все-все.

Его пугало другое. Возможность не выполнить Дело. Пересвет объяснил, что это нужно потомкам.

— Кто такие потомки? — робко спросил Илько.

— Это те, кто придут после нас. И будет среди них особенный человек. Через тысячу лет он подхватит ту нить, которую я протягиваю сегодня, и спасет мир.

— Ты тоже особенный, дедушка?

Пересвет усмехнулся в густую бороду, ничего не ответил и только ласково потрепал внука по вихрам.

Мальчик не понял, но поверил. Он всегда и во всем верил своему деду. Потому что Пересвет был самым старым и самым мудрым из всех северян. Если Илька схватят, неизвестным потомкам уже не помочь. От этого сжималось сердце, холодели руки и терзалась душа.

Вчера Пересвет кликнул внука. Илько привычно протиснулся в узкий вход землянки. Макушка задевала потолок. В свои пятнадцать лет был он широк в плечах, румян лицом, русоволос с распахнутыми серыми глазами. Над пухлыми губами пробивались первые усики, норовя спрятать темную родинку.

— Звал, дедушка?

Землянка у старого знахаря крепкая. Стены поставил Пересвет из толстых жердей. И крышу покрыл из них, сверху уложил в несколько слоев солому. Прорубил в стенах небольшие оконца. В холодное время года их затыкали той же соломой, выдергивая ее из крыши. От того сквозь потолок светили звезды и просачивался дождь. В жилище всегда прохладно и сумрачно. Спасает каменный очаг на полу, – для еды и тепла. Трубы у очага нет, и дым выходит через окна и дверь. Стены увешаны пучками сушеных трав, оттого и пахнет хорошо. Вдоль стен расставлены длинные лавки и стол для совместной трапезы.

— Поди за мною.

Дед и внук выбрались наверх, в огороженный кольями двор.

— Здесь надобно руку твою приложить. Еще мой прадед выкопал этот колодец и выложил его специальным камнем. Вода в нем чистая, как в горном ручье. Эта вода, вселяющая во всё жизнь. Ею раны промываю страждущим, а истолчённым порошком камня засыпаю больное место, чтобы не гноилось. Дружине даю в походы мешочек с камнями, чтобы очищать болотную воду.

По прорубленным в камне ступенькам спустился Илько, вставил в железное кольцо смоляной факел, прижался к стене и крепкой рукой начертил раскидистый знак. Затем ловко взобрался наверх. Пересвет обнял внука.

— Теперь далекий путь тебе предстоит. Все необходимое собрал тебе. Котомка, в ней житный хлеб и пара лаптей в запас. Лапти подшиты кожей для прочности. Присядем на дорожку.

— Я готов, дедушка.

— Три Важных Дела тебе предстоит сделать. Перво-наперво, доверяю тебе ключ от реликвии священной, что доверена мне Высшими Силами. Идут смутные времена, схорони его в убежище надежном. Затем, как условились, Заговор ото Зла надежно спрячешь в местах оговоренных. Как управишься, сие послание князю отвезешь в Путивль. Там дружина князева стоит из вятичей, полян, кривичей, северян – словом, всех. Приведешь их сюда.

И тут мужество покинуло Илька – он зарыдал. 

— Нет! Не говори так, дедушка! Я не хочу, чтобы так было, — в голосе задрожали слезы. — Ты выучил меня стрелять из лука и бить волка ножом. Ты показал, как высекать огонь кресалом и находить дорогу по звездам. Глядя на тебя, я понял, что нужно защищать слабых и немощных. Позволь мне остаться с тобой.

Старый Пересвет погладил внука по родной русой голове и заговорил ласковым голосом, как говорят с малым, неразумным дитем:

— Не плачь, отроче. О Делах надобно думать. Три дня нам отпущено на все. Если не успеем до Громовика – темные силы захватят нашу землю. Я уже стар и болен, не угнаться мне за тобою.

— Все равно не брошу, на закорках понесу, — сверкнули серые глаза внука.
Знал старик, что почувствовал внук неправду в его словах. Были еще силы у Пересвета, недаром отвары целительные пил и коренья чудодейственные пользовал. Но правду сказать внуку никак нельзя. Не бросит его мальчишка тогда. Оба погибнут напрасно. 

Пересвет сдержал глубокий вздох и враз посуровел:

— Ты – последний из нашего рода. Беги вперед, отроче, не страшись ничего и не останавливайся, даже если увидишь что-то ужасное. Если тебя поймают и станут пытать, должен оставаться тверд и телом, и духом перед мучителями! Сумеешь выстоять и не выдать нашу тайну? — строго спросил он.

Илько молча кивнул головой. Улыбнулся Пересвет через силу и ласково промолвил:

— Однако, светает. Ступай, дружок. Скоро они будут здесь. К этому времени ты должен быть далеко. Может еще и свидимся. Если нет, с тобой я вечно буду. Прощай!

— Прощай, дед.

Илько заткнул за пояс медный топор с деревянной ручкой, перекинул котомку через плечо, бережно опустил в нее мешочек из ягнячьей кожи. Трижды перекрестил Пересвет внука щепотью и долго смотрел ему вслед. Пока не скрылась в зарослях молодого ельника широкая спина в белой рубахе…

Зашифрованная надпись

Я вышла во двор и принялась отмывать свое сокровище от вековой грязи. Долго чистила диск содой и железной мочалкой, пока не засиял как новенький. На железной поверхности красовались по периметру высеченные значки: точки, черточки, кружочки. Вау! Древний шифр, что ли? И я первая его расшифрую! И эти руны расскажут про тайные чертоги, где с незапамятных времен хранятся зарытые клады?

Сердце сладко замерло в груди.

На обратной стороне диска были продавлены три отверстия. Может это следы от неизвестных ударов? Но почему такие одинаковые? Нет, это другое. Может, в них нужно вставлять пальцы, чтобы удержать диск в руке? Но сколько я ни пыжилась, пальцы никак не держались в слишком больших для них углублениях.

Изо всех сил присмотрелась я к дырочкам и вдруг каким-то шестым чувством поняла. Это МЕСТО для чего-то. Но для чего?

Не найдя внятного ответа на этот вопрос, я оставила загадку с дырками на потом и вернулась к насечкам. Устроившись за столом во дворе и воткнув планшет в розетку, я осторожно выложила на стол диск, вытащила лупу и принялась трудиться. Васька носился вокруг лавки, как ужаленный.

Для начала я старательно перерисовала в планшет все закорючки с диска.
Всего встречалось три вида значков: точки, черточки и кружочки, разделенные поперечными линиями на группы, от одного до десяти символов. Так, будем рассуждать логически. Что это может быть такое? Ответ напрашивался сам собой – шифр!

Похоже, что значками обозначены буквы, а линии разделяют слова. Помню, в квест-комнате был похожий шифр, там что-то прятали за занавеской. Я даже вспомнила, как он назывался – десятизначная литорея!

Объясню его суть. Весь алфавит разбивается на группы, по десяти букв в каждой. Первый десяток букв обозначают точками. Например, «а» – одна точка, «б» – две точки и так далее. Второй десяток обозначают черточками. Например: «л» – одна черточка, «м» – две черточки и так далее. Наконец, третий десяток обозначают кружками. Например, «х» – один кружок, «ц» – два кружка…

Это несложный шифр, сейчас я его как семечки пощелкаю! Если при этом язык надписи угадан правильно, то после расшифровки должен получиться связный текст. Стоп! Действительно, по какому алфавиту читать? Не по-современному же. Если надписи оставили древние люди, то тогда употреблялся… Какой, блин, тогда употреблялся алфавит? Загуглить бы. Но для этого придется бежать назад на Белую Гору, и то не факт, что поймаю.

Усилием воли я извлекла из недр сознания код: «древнеславянская азбука».

Старшая сестра позвала пить молоко.

— Ларка, представляешь, на этом диске с Белой Горы, по ходу, шифр! — с ходу выпалила я. — Как думаешь, что в нем зашифровано?

— Не собираюсь я об этом думать. Не хватало еще всякой дичью голову забивать. Вот расшифруешь, тогда и поговорим.

Я вздохнула.

— Так сразу не могу. Если в нем древнеславянская азбука использовалась, то я собиралась ее изучить, но отложила на осень.

— Вечно ты все откладываешь, — возмутилась Ларка. — Пользы от тебя никакой. Только мечтаешь, а когда нужно сделать, сразу «не могу»!

— И сделаю! — Я залпом опрокинула кружку молока и понеслась в дом. Где же она? Есть! Я вытащила из набитого рюкзака электронную книгу, в которую закачала старинные азбуки, в надежде выучить их все до одной.

Разыскала папку с азбуками и открыла файл с древнеславянской азбукой. Ну что ж, рискнем. Если ошибусь, тогда… Не хотелось думать, что придется еще раз проделывать эту каторжную работу. Вздохнув, я принялась методично заносить в табличку буквы, а рядом их значковое обозначение: а., б.., в… и так далее. После этого необходимо было подставить под каждый знак букву и составить из них текст.
Стемнело. Под подвешенным на столбе фонарем в бешенном хороводе кружились полчища мошек. Но я уже не обращала внимание на такие мелочи. Когда полная луна удивленно вытаращилась на меня из-за облака, я вписала последнюю букву, прихлопнула огромного кровавого комара и ошарашенно прочитала полученное: Трi тава соъдинi четыръ Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги.

Быстро отредактировала текст на современный лад: «Три Тава соедини, четыре Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги».

Текст не стал более понятным, наоборот – еще более загадочным. Но я ни капельки не подозревала о том, что новый артефакт не шел ни в какое сравнение с ложками «13 лет Октября», и что гаджет оказал бы мне неоценимую услугу, если бы заглючил в тот самый момент, когда я решила расшифровывать загадочные символы.

За неделю до Катастрофы. Происходят странные события

…Это лето выдалось неурожайным на грибы. Заросшие перелески хмуро таращились мухоморами и бледными поганками. На пнях, как лихорадка на губах, торчали прыщи «ложных» опят. Я загрустила. И тут впервые прозвучало смешное название – Стеклянная Баня.

Солнечный августовский день тихо катился к вечеру. Солнце утомлённо садилось за темную громаду леса. Пахло соснами, луговыми цветами и скошенной травой.

После ужина все сидели на крылечке, наслаждаясь долгожданной прохладой. На теплых досках ступенек лениво развалился Васька.

В калитку зашла, опираясь на клюку, наша соседка бабушка Йовга. На вид она очень худая и маленькая: голова с кулак, а тело тонкое как тростинка. Как раз перед нашим приездом она сломала ногу и почти месяц провела в больнице. Зорьку все это время кормил и доил наш дедушка. Нога срослась, но еще болела, поэтому бабушка Йовга часто присаживалась передохнуть, в основном, на нашей лавочке. Скучно ей было самой отдыхать.

Дедушка приветливо пригласил соседку составить нам кампанию. 

На крыльцо вышла Лара.

— Ларка, я расшифровала то древнее послание! — похвасталась я. — Представляешь! Ну и намучилась. Голова аж разболелась! Никогда за уроками столько не сидела. Хочешь, прочту, что вышло?

— И что же? — нехотя отреагировала сестра.

— «Четыре Антрума пройди, Три Тава соедини и Жезл Вечности зажги»!

— Что попало! Больше смахивает на дурацкий прикол. Ты точно все перевела? — усомнилась она. — Может еще что-то осталось? Или ты какой-то огрызок расшифровала, а главное пропустила.

Бабушка Йовга с любопытством прислушивалась к нашей перепалке.

— Знаешь, что, — обиделась я. — Попробуй сама, если не веришь. Милости просим.

— Ой, выдумщица! — захихикала бабушка Йовга. — Да у нас все хаты заброшенные измазаны надписями непотребными. Графить называется, — со знанием дела добавила она. — Добрынина постреленок озорничает. Что ж их все читать удумала?

Злые слезы закапали из моих глаз. Почему мне никто не верит?

— Не попить бы нам морсу? — разрядил обстановку дедушка.

К приготовлению смородинового морса приложила руки вся семья. Я нарвала целое ведерко пахучих черных ягод. Лара сварила смородиновый джем, а из остатков – кастрюлю морса. Дедушка принес из магазина к морсу кулек пряников.

За морсом в погреб послали меня, как самую младшую. Земля во дворе была влажной после недавнего дождя, и на ней четко выделялись следы. «Васькины», – позевывая подумала я. Но что-то в них меня зацепило, и я пригляделась повнимательнее. Нет, это не кошачьи следы мягкой овальной формы. Эти были какие-то непонятные – квадратные с разбегающимися стрелками. Вроде четырехугольной подковы с длинными когтями. Следы вели вдоль забора. Но шли они как-то странно: задом наперед. Будто кто-то все время пятился. Перед самым забором следы обрывались. Словно неизвестное существо подпрыгнуло в воздухе и улетело.

Кто бы это мог быть? Неприятный озноб прошел по телу. Вдруг это из лесу забежал зверь и притаился в укромном уголке? Но почему он шел задом наперед?

Нужно сфотографировать и показать дедушке. Он сразу все объяснит. Полная решимости, я сбегала за телефоном и выскочила во двор.

Но что это?

Вся земля перед забором была аккуратно подметена и разравнена. Как будто кто-то основательно прошелся метлой. Только сделать это было некому. Я-то точно знала, что наши все сидят на крыльце и ждут меня с морсом. 

Взволнованная, я выскочила на крыльцо.

— Чем ты так озабочена, детка? — поинтересовался дедушка, обратив внимание на мой всклокоченный вид.

— Только что в нашем дворе были чьи-то следы задом-наперед, а потом куда-то подевались, — растерялась я.

— А что именно там было? — добродушно уточнил дедушка.

— Следы, — упрямо повторила я.

— Может это Васькины следы были?

— Да нет же. Я же говорю, квадратные следы и повернуты в одну сторону, а вели в другую, — в отчаянии закричала я. — Вы что, мне не верите?

Слезы навернулись на глаза.

— Я тебе верю, детка, — поспешил успокоить дедушка, видя, что я готова заплакать.

 — Хотя ты и фантазерка, но… не в серьезных делах. — А что, Йовга Гавриловна, грибы в нашем лесу есть? — спросил он, переключая внимание на другую тему.

— Да есть-то они есть, да только не про нашу честь.

— Это как понимать?

— А так, что по такой суши только в одном месте и могут водиться. В Стеклянной Бане. — Бабушка Йовга охотно вступила в беседу. — Уж кого занесет туда нелегкая, пустой никогда не воротится, на ползимы заготовок грибных наделает.

— Можно с этого места поподробнее, —заинтересовалась Лара, отложив ради этого зеркальце, в котором она, нахмурившись, рассматривала вскочивший прыщик. Всем была известна ее страстная любовь к грибным юшкам, жульенам и соусам.

— Да нечего тут говорить. Жуткое место это, рядом болото с трясиной, малярийных комаров тьма. Все стараются держаться от него подальше. Сколько народу там сгинуло. Тоже клады искали (соседка неодобрительно покосилась на меня). Уходили веселые, да только назад никто не воротился. Вообще темные дела творились там.

У меня загорелись глаза.

— Ух ты! Расскажите, пожалуйста. Нам очень интересно!

— Да ничего не интересно, — фыркнула нелюбопытная Ларка. — Вот вы сейчас уйдете к себе, а Лерка потом житья никому не даст своими фантазиями.

Бабушка Йовга, к счастью, и сама рада была повспоминать о прошлой жизни:

— Говорят, в том месте спрятал сокровища беглый Мазепа. Чтобы никто случайно не наткнулся, решил он от этого места людей отвадить. Нечистую силу напустил охранять. Что на людей падучую накликала. Тогда и грибы в той чаще объявились, ведь места нетронутые стояли. Сын загубленного Кочубея, когда заселился в здешние места, посмеялся, что выдумки все это темных людишек, и построил в лесу стекольный завод. Оттуда и пошло название – Стеклянная Баня. Да только не к добру оказалась эта затея. На рабочих стал нападать жуткий мор: кто смертельно хворал, кто топился в болоте, кто грибами травился, то рабочие устраивали с получки кровавую резню. А продажный товар весь разбивался на мелкие стеклышки. Но и те стекляшки оттуда никто не хотел брать к себе в дом – только нечистую силу притягивать. Если не верите, деда своего поспрашивайте, что с ним в тех местах приключилось.

Я вопросительно уставилась на дедушку. Тот неопределенно пожал плечами, задумчиво отхлебывая морс.

— Видишь ли, детка, то давняя история. Кто-нибудь слышал о так называемых геопатогенных зонах? Это места, где происходят аварии, болеют люди, портятся приборы.

Все недоуменно переглянулись. Что еще за зоны такие в Старом Селе?

— Это что-то вроде Бермудского треугольника? — неуверенно предположила я. — Или Лысой горы?

— Ну, что-то общее между ними, наверняка есть, — энергично закивал головой дедушка. И продолжил:

— Как-то мы с Виктором Добрыниным решили побродить в окрестностях Стеклянной Бани. Тоже, как и вы, о кладах мечтали. В руках я держал компас и вдруг вижу, что прибор показывает север почти на западе. Что за чертовщина? Я переходил с места на место, тряс металлическую коробку, стучал по стеклу пальцем, но стрелка упрямо поворачивалась северным концом к западу. Решил я, что компас испортился. Вышли мы к дальней поляне, где еще ни разу не были. Глядь – а вокруг сосны необычные, иголки светлые-светлые, как бы притрушенные мелом. Набрал пригоршню иголок – а они жесткие такие, будто стальные. Вдруг стрелка компаса начала бешено вертеться. Я пытаюсь разжать руку, а пальцы судорогой свело и всего меня начало трясти! Как юла, стал я вращаться вокруг своей оси, а неведомая сила потащила меня прямо на деревья – ни дохнуть, ни голоса подать, ни глаз открыть не могу. Потом головой о землю как стукнуло, рраз-рраз! – искры из глаз фонтаном, а света не вижу.
Дедушка замолк, погрузившись в воспоминания. Лара, услышав, что тема опять не «грибная», снова взялась за отставленное зеркальце, а я, наоборот, навострила уши.

— Дедушка, а что было дальше?

— Дальше? Дальше из последних сил закричал Виктору: «Выбей компас у меня из рук, быстро!». Он подбежал и еле-еле из скрюченных пальцев отодрал компас и выбросил в траву. А меня, как током ударило. И сознание потерял… Очнулся на земле. Голова гудит, мутит всего, одежда разорвана, компас сломанный рядом валяется. Кисть скрюченная торчит. Долго пришлось руку лечить, но до сих пор плохо пальцы сгибаются. — Дедушка протянул правую ладонь с согнутыми средними пальцами и большим рубцом в центре.

Так вот откуда у него этот шрам! Мы сколько ни выспрашивали дедушку, всегда он отшучивался. Каждый раз придумывал новую историю. А это значит у него гостинец из Стеклянной Бани остался.

— Вот-вот, — подхватила бабушка Йовга. — Если не хотите, чтобы у вас вся техника сломалась и животы поболели, держитесь подальше от этого проклятого места.

— У нас ломаться нечему: из приборов только Леркина книжка электронная, — успокоила всех Лара. — Невелика потеря. А от живота энтеросгель имеется. Так что все-таки с грибами? Есть они там или нет?

— По всем приметам должны быть! — со знанием дела отозвалась бабушка Йовга. — Судите сами. Мошкары там тьма – самая верная грибная примета.  В лесу вперемешку растут сосны и березы, опять же полян много – то, что надо для лисичек. Дальше — от болота все дорожки и листья покрылись плесенью, а значит хорошо должны расти рыжики и грузди. Люди, что к краю Стеклянной Бани подходили, видели, что мухоморами все усеяно, значит за ними белые грибы прячутся. А приметы народные никогда не обманут.

— Наука эти факты не подтверждает, — зевая, заметил наш ученый дедушка и потянулся. — Так, местный фольклор. И вообще, мартышки, хватит полуночничать, марш зубы чистить. А то книжки на ночь не успеем почитать.

— Лучше бы огородом занялись чем в прочетки глядеть. — Бабушка Йовга осуждающе посмотрела на наши могучие заросли крапивы, а затем косо зыркнула на меня, как будто я давала торжественное обещание вырвать за лето все сорняки на огороде, а вместо этого день-деньской валяюсь на раскладушке с книжкой.

Поздним вечером, лежа на продавленном диване, я пыталась оформить возникшую мысль. Смысл ее состоял в том, что на Белой Горе я видела такие же светлые сосны. Значит пальцы у меня покалывали не просто так, а потому что там тоже находится загадочная геопатогенная зона. Да, интересная задачка закрутилась.

За тысячу лет до катастрофы. Подземный Мир

Лето в тот год стояло погожее. В одну из темных душных ночей отправился Пересвет в самую чащу Старого Леса. Тускло мерцали редкие звезды. Изредка проглядывала луна сквозь облачные окошка. Расплывались во мраке очертания деревьев. Но Пересвет уверенно находил верную дорогу, - не зря прокладывал здесь множество просек и строил шалаши из ветвей для убежища от диких животных.

Наконец он вышел на одну ему известную поляну, где на сухой песчаной почве росли удивительные цветы цвета солнца. Знахарь осторожно нарвал целую охапку полураскрытых бутонов и разложил ее просушиться на мягкий мох. Сам присел отдохнуть под широкой кроной древнего дуба.

Вдруг прямо перед собой между деревьями он заметил неподвижное сияние. Оно было горячее, красное. Снова то самое, необъяснимое, что последнее время тревожит душу и сжимает сердце.

Пересвет прислушался. Нигде ни души. Ни звука. Только ветер шумит в ветвях. Забыв о разложенной на мху траве, старый знахарь шагнул вперед и напоролся на огромный валун, весь в потоке красного света. Закружилась голова, задрожали конечности. Пошатываясь, знахарь подошел ближе. На широкой части камня Пересвет заметил выцарапанный знак, но не успел его разглядеть. Валун накрыла неровная тень. Пересвет шагнул в сторону, укрывшись за широким дубом.

Из-за камня высунулась девочка в белой рубашке. Оглянувшись по сторонам, незнакомка резво пробежала мимо, едва не задев Пересвета, и через пару минут скрылась во мраке.

Пересвет, недолго думая, потопал следом. Пытаясь обойти камень кругом, угодил ногой в небольшую щель, раскрывшуюся за валуном. Это был узкий проход, ведущий вниз. Спустившись по ступеням, он попал в просторный зал. В середине стоял массивный каменный саркофаг, на ящике стоял пузатый кошель. Над нам склонилась беглянка-незнакомка. Услышав приближающиеся шаги, девочка живо схватила кошель и опрометью кинулась бежать.

Пересвет пошел следом. Коридор вел его по кривым галереям, спиральным тропам все ниже и ниже в недра земли. Он спустился глубоко под землю и оказался в чертогах, где уродливые карлики пировали под унылую музыку. Пересвет отказался от предложенной еды, которая была бы смертельна для него, и, в ответ на уговоры, начал разбрызгивать вокруг святую воду, которую предусмотрительно захватил с собой. Чертоги исчезли вместе с их обитателями, и он оказался вновь на знакомой лесной поляне.

Пересвет задумался над дивным видением… Может, он негаданно подглядел пир цвергов из Нижнего Мира, о котором ведали ему жрецы? Что же они праздновали?

С годами у знахаря обострился дар ясновидения. Сейчас он явственно чувствовал, что надвигается что-то ужасное. Быстрее, быстрее..., пока еще есть немного времени. Любой ценой предотвратить надвигающуюся катастрофу. Защитить близких и предупредить потомков…

За три дня до Катастрофы. Тайна старого чердака

Чердак давно манил меня призраками старинных тайн. Бабушка Йовга не раз упоминала, что наш дом еще дореволюционной постройки, потому скоро развалится, а наш прапрапрадед служил у самого Кочубея, и как хорошо, что дедушка решил вернуться в родное гнездо.

— Лучше бы у себя на чердаке убрались, чем землю вокруг перекапывать, — ворчала она, наливая мне в бидон парное молоко. — Все село теперь в колдобинах. — Я на ее намеки и ухом не повела, но слова запомнила.

— Представляешь, сколько там может быть тайников? — с горящими глазами расписывала я сестре прелести чердака. Мы сидели в тенечке навеса и уписывали чернику с молоком. — Ведь на чердак уже тысячу лет никто не заглядывал. Ну, может, не тысячу, а пятьдесят.

— А ты не сочиняешь? — усомнилась та. — Наверняка сама все придумала, а теперь других с толку сбиваешь.

— Можешь у бабушки Йовги переспросить, — надулась я. — Между прочим, она самая старая жительница Старого Села. Кому, как не ей, все знать.

Лара задумчиво произнесла:

— Интересно, могут храниться на чердаке старые украшения?

— Сто пудов, — клятвенно заверила я. — Отмоешь, отчистишь, комнату украсишь и в инсту выставишь.

Моя старшая сестра готовится стать дизайнером по интерьерам. Оформила она пока только один интерьер – нашей с ней общей комнаты, где мне выделен для проживания второй ярус кровати. Все остальное пространство занято творческим замыслом. Выставив замысел в Инстаграме, Лара получила изрядный кусок лайков.
 
Воодушевившись, сестра запустила личный блог о стильных идеях для подростковых комнат «По ходу крутой рум». Подписчиков у нее пока маловато, но для нее пока главное – набить руку и привлечь внимание.

Ларка немного поупиралась, но все-таки согласилась принять участие в экспедиции…

Наконец выдался подходящий день. Дедушка сообщил, что отправляется в лес за малиной. В другой раз я бы с удовольствием к нему присоединилась, но когда тогда лезть на чердак? Бабушка Йовга пошла в огород собирать колорадских жуков с картошки, а это занятие требовало сосредоточенности и времени. Значит можно получить свободу от взрослых минимум на полдня.

Дедушка несказанно удивился, узнав, что идет по ягоды один:

— Признавайтесь, мартышки, что задумали без меня делать?

Лара дипломатично молчала. Знаю ее, хочет остаться в стороне. Если случится какая неприятность – она ни при чем. Ну и ладно, сама выкручусь.

— Дедушка, честное слово мы ничего такого делать не будем. Просто не зажили еще волдыри от комариных укусов. Лучше мы за это время в доме уберем и обед приготовим. А потом всю малину переберем для варенья, – храбро пообещала я.

— Ну и помощницы у меня! — восхитился дедушка. — Чтобы я без вас делал! Хорошо, вернусь через три часа. Лара, остаешься за старшую, — взял корзинку и зашагал в лес.

Можно было приступать к операции «Чердак».

Пока Лара нехотя махала самодельным веником из веток и возила по деревянному полу тряпкой, я принялась за подготовительные работы. Притащила лестницу, которую давно высмотрела в сарае, приладила к лазу в потолке, включила купленный заранее в сельпо фонарик и позвала сестру.

Поднатужившись, мы кое-как приподняли тяжелую крышку. Крышка тяжело скрипнула, отваливаясь вбок, и открылся чердачный зев, темный и страшный.

— Лерка, знаешь, что, лезь сама. Ты все это затеяла, тебе и начинать.

— А ты?

— Что-то мне расхотелось. Зачем вдвоем толочься? Ты собери все, что под руку подвернется, потом вместе рассортируем. Я за это время обед приготовлю.

— Нет уж, — как можно убедительней возразила я. — Вместе решили, вместе и полезем. Что-то не то для тебя отберу, потом запилишь меня.

Лара заколебалась.

— Ладно, — решилась она. — Только ты первая лезь. Осмотришься внимательно, а потом меня позовешь, если мышей не будет.

С бьющимся сердцем взобралась я по лестнице и осторожно высунув наверх голову, внимательно огляделась по сторонам.

Чердак выглядел обычно. Его немного освещало солнце через небольшое оконце. В обозримом пространстве не виднелось ничего подозрительного. Только пыль толстым слоем покрывала все окружающее пространство.

Я подтянулась на руках и уселась на пол. Сразу защипало в носу от пыли. Поначалу глаза ничего не видели, но вот постепенно в серой однородности стали проступать контуры отдельных предметов.

— Ну что там?.. — донесся снизу Ларкин голос.

— Темно! — крикнула я в ответ и громко чихнула.

— Перестань чихать. Говори, что там видишь?..

— Пока трудно… пхчи-пхчи… сказать, но мышей точно не вижу, залезай… пхчи-пхчи…пхчи..., — прорычала я сквозь чих.  Послышался скрип лестницы и из лаза показалась голова моей старшей сестры.

— Ну и что? Чердак как чердак, ничего особенного. Надо же, какая пылища! А мышей точно нет? — подозрительно прищурилась она.

— Зуб даю, — клятвенно заверила я и протянула руку. — Лезь смело.

Та залезла и тут же вступила в кучу пыльной грязи.

— Ну вот, еще ничего не нашли, а обувь уже испортили. — Лара огорченно провела пальцем по грязному конверсу.

— Все почищу, будут, как новенькие, — я готова была обещать сестре золотые горы, только бы не сорвалась экспедиция.

Мы постепенно освоились. Как и положено чердаку, тот был заставлен всякими ненужными вещами: обломками мебели, бутылями, галошами, абажурами с кистями…
Лара с сомнением вглядывалась в пыльное пространство.

— Что-то мне здесь не нравится. Не стоит тут ничего ворошить. И вообще, пошли отсюда. Ничего интересного здесь мы не найдем.

Снизу раздался странный скрежет. Лестница, что была приставлена к лазу чердака, с треском полетела вниз и гулко брякнулась об пол. Я кинулась к отверстию и посмотрела вниз. Лестница валялась в центре коридора, рядом никого не было. Я поежилась. Стало неуютно, словно за нами кто-то подглядывал.

— Ну здрасьте, и обратной дороги уже нет, — расстроилась Лара. — Не знаю, как ты, а я прыгать вниз не собираюсь. Или будем ждать дедушку, или ты что-нибудь придумаешь.

Я мужественно кивнула и полезла вперед, переступая через груды мешков, коробок, уворачиваясь от обвисших на трухлявых стойках, закоченевших от вековой грязи, бельевых веревок. Двигаться приходилось осторожно, малейшее движение поднимало тучи пыли.

Под самой крышей легонько раскачивалась на грязной веревке огромная плетеная корзина. Я осторожно приподняла крышку. Корзина доверху была забита пустыми банками и бутылками. Я разочарованно вздохнула.

Рядом возвышалась горка, покрытая куском мешковины. Я осторожно приподняла край и обнаружила под ним старый чемодан, приваленный длинными досками.

С радостным воплем бросилась я к чемодану, но моментально запуталась в паутине, опутавшей доски густой сетью. На шее, на руках, в вырезе футболки вместе с паутиной закопошились бесчисленные пауки.

Между досками прямо на меня таращились восемь огромных паучьих глаз. Четыре глаза спереди, два по бокам и еще два сзади. В самом центре коричнево-желтого брюха красовалось черное пятно неправильной формы. Страшилище с легкостью акробата перемещалось по ажурной паутине.

— А-а-а-а-а! — завыла я от ужаса. 

— Что там, мыши? — ойкнула сзади Лара.

— П-п-п-а-у-у-к-к, — запинаясь, выдавила я, осторожно отодвигаясь назад.

— Дурочка, зачем зря пугаешь? Первый раз в жизни паука увидела? — разозлилась Ларка.

— Сама посмотри, — огрызнулась я, — небось сразу в обморок грохнешься.

— Не собираюсь я всякую гадость рассматривать, — тут же отреагировала сестрица, но все-таки подошла. — Фу, какой страшный. Возьми палку какую-нибудь и сбей его вместе с паутиной, — посоветовала она.

— Давай не будем его беспокоить, — пробормотала я. — Мне кажется, он на меня как-то особенно смотрит.

— Паук смотрит? Да ты что, белены объелась! — Сестра развеселилась. — Да, Лерка, вот до чего довели поиски дурацких кладов. Совсем перестала ты дружить с головой.

Странный паук сверлил меня взглядом своих восьми глаз. Под их натиском какие-то смутные видения проплыли в моей голове. Что-то такое со мной уже было, но я так и не ухватила кончик. Я развернулась к пауку спиной и решила больше не обращать на него внимания.

Попыталась открыть крышку чемодана. Она оказалась заперта. Интересно, что такого ценного могло храниться в деревянном чемодане, чтобы его запирать? Старые наряды? Церковные книги? Золотые слитки? На этом моя фантазия иссякла. Ладно, придется потерпеть, пока не найдется ключ.

С сожалением оторвалась я от чемодана и продолжила поиски. В углу наткнулась на груду исписанных тетрадок, грязных школьных учебников. Наверное, дедушка, когда был маленьким, по таким учился. 

Сестра копошилась у дальней стенки. Там высилась куча какого-то тряпья.
— Лерка! Беги сюда!

От неожиданности я выпустила из рук только что собранную стопку. Книги шлепнулись прямо в ведро с застарелой известью, перевернули его, и ведро с жутким грохотом покатилось по полу. Белое облако взметнулось под потолок, скрыв из глаз все вокруг.

— Ты что? — взвилась Ларка. — Хочешь меня задушить? — И, как заведенная, зачихала.

Пыль медленно опускалась, покрывая нас густым белым слоем, забиваясь в нос и рот.

— Зато сразу понятно, апчхи, – давненько здесь не ступала нога человека, апчхи, апчхи, — подытожила я, отряхиваясь и отплевываясь. И уже сама обрушилась на сестру:

— Что за приколы? И так страшно, а ты еще кричишь не вовремя!

Я принялась вытаскивать книги из ведра, и вся вымазалась в грязно-белый порошок. Хоть бы успеть отчиститься до дедушкиного возвращения.

Пробравшись сквозь частокол стульев, с риском поломать ноги, я подобралась к Ларке, державшей в руках совершенно грязную … тряпичную куклу. Да, самую обыкновенную куклу, в обрывках одежды и клоках вылезшей ваты, с лысой головой из папье-маше.

— Да уж невидаль, — разочарованно пробормотала я. Куклы и игрушки меня совершенно не интересовали.

— Много ты понимаешь, — оскорбилась Лара. — Сейчас, как раз такие ценятся. Отреставрирую и будет, как новенькая.

— Ради этих тряпок ты меня звала? — разочарованно закричала я.

— Успокойся, тут еще кое-что есть.

Сестра лихорадочно обтирала огромную картонную коробку попавшейся под руку старой тельняшкой.

— Старые елочные украшения, представляешь, — взволновано сообщила она, сдувая налипшие на потный лоб волосы. Лоб моментально покрылся темными потеками, живописно стекающими по лицу.

— Лучше бы ты зеркало нашла, полюбовалась на себя, красавицу, — ехидно заметила я. Всем было известна Ларкино трепетное отношение к своей внешности, в которой не должно быть ни одного изъяна, будь то микроскопический прыщик или помятый сарафан.

— Сама заволокла меня на этот дурацкий чердак, а когда я нашла по-настоящему ценную вещь, носом крутишь. На фига тебе книги старые сдались? Ими внизу целый шкаф набит. А у меня тут эксклюзив.

— Ну хорошо, давай посмотрим на твой эксклюзив, — примирительно сказала я.

По очереди вытаскивали мы на свет старинные игрушки. При беглом осмотре в коробке оказались: медведь с гармошкой, гуси-лебеди, рыбы и овощи. Стеклянные шары маленькие и большие, гирлянды из нанизанных бусин и стеклянных цилиндриков. Фарфоровые дети на санках, ватные Деды Морозы, ангелочки и фонарики. Все покрыто вековым слоем грязи.

На самом дне коробки лежал ключ.

Я сразу поняла, что это ключ от чемодана. Такой он был увесистый и солидный, видно, что не от ящика письменного стола.

— Ларка, ты супер! — От полноты чувств я чмокнула старшую сестру в щечку и понеслась назад в свой угол. Там трясущимися руками вставила ключ в отверстие. Он заскрипел под моим напором, внутри что-то щелкнуло и замок открылся.

Я откинула тяжелую крышку. Чемодан был пуст.

Вернее, почти пуст. На самом дне что-то лежало. Я ухватилась кончиками пальцев за краешек. Через секунду в моих руках была истрепанная книжка.

Мифы и легенды Древнего Мира! Это же надо, какие грамотные крестьяне проживали в нашем доме. Вся в плесени, обложка оторвана, страницы запачканы, многие вырваны. Но именно эта книга была единственной вещью, которая под замком хранилась в огромном пустом чемодане.

 Я сдула с ветхого стула слой пыли, уселась поудобнее и принялась внимательно изучать находку. Страницы сами раскрылись на теме «Легенды о древних славянах», где был заложен еще более грязный серый листок, исписанный закорючками. Наверное, закладка была у юного читателя, заодно домашние задания записывал…

— Все, больше нам здесь делать нечего. Пора думать, как вниз спуститься, — вывел меня из задумчивости голос сестры.

И вправду, как? Необходимо срочно найти способ спуститься вниз до дедушкиного прихода. А после думать над тем, чьи это дурацкие шуточки были. Некстати вспомнились исчезнувшие следы на песке. Может в нашем доме обитают духи умерших предков? Мы их нечаянно вспугнули, вот они в отместку и сбросили лестницу. Или домовой с кикиморой. Тоже соседство такое себе.

Я тряхнула головой. Привидений не бывает, это просто глюки. Скорее всего, Кит забежал, услышал наши голоса вверху и решил пошутить. У него все шуточки дурацкие. Настроение сразу поднялось. Все-таки с человеком, хоть и противным, приятнее иметь дело, чем с бестелесным духом.

Но все-таки, как отсюда выбраться? Не выпрыгивать же в самом деле. На всякий случай я выглянула вниз и прикинула расстояние до пола. Метра три точно.

— В худшем случае нам обеспечены переломы и растяжения, — донесся сзади Ларкин голос.

— А в лучшем? — заинтересовалась я.

— А в лучшем – останемся здесь и будем позорно звать на помощь, — сестра демонстративно уселась на шаткий стул.

Я опять обвела взглядом чердак. Чтобы такое придумать? Сваливать вниз вещи, пока они не образуют гору, на которую можно будет безопасно спрыгнуть? А если их раскидает по всему коридору? Так до самого дедушкиного прихода и будем швырять. Ухватиться за Ларкины руки, сползти вниз, а потом спрыгнуть? Вряд ли она меня удержит. Лариса у нас изящная барышня, а я, наоборот, как выражается дедушка, «справная».

Спустить веревку? Ну конечно! Я кинулась к веревочным зарослям в углу. Пауки в ужасе шарахнулись в стороны.

Кучу времени потратили мы на то, чтобы освободить веревки от перекладин, распутывать их, связать в одну, привязать ее одним концом к корзине, наполненной старыми бутылками, другой спустить вниз. К корзине прислонилась Лара и изо всех сил уперлась ногами в стену.

Я обвязала веревку вокруг пояса, распростерлась на грязном полу и свесила в дырку ноги.

— Отпускай понемногу, — задушено крикнула я.

Ларка стала осторожно спускать веревку. Я схватилась за нее руками и повисла между чердаком и полом. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я благополучно коснулась пола ногами.

Развязавшись и поставив назад лестницу, валявшуюся на полу, я снова вскарабкалась наверх. Ларка по очереди передала мне все наши находки, затем важно спустилась сама.

Можно сказать, что экспедицию на чердак мы провели успешно и без осложнений. Зато измазаны были в пыли с ног до самой макушки.

— Теперь быстро мыться, чтобы дедушка ничего не заподозрил, — скомандовала Лара.

Когда дедушка вернулся из леса, мы, сияющие, как начищенные самовары, встречали его за накрытым столом. Поздним вечером, усевшись на лавочке полюбоваться на звездное небо, мы признались в содеянном.

— Ремня на вас нет, — вздохнул дедушка.
 
За два дня до Катастрофы. Загадочная карта 

Следующий день начался с того, что мы тщательно и осторожно вымыли каждую безделушку. Для этого пришлось несметное количество раз доставать воду из колодца, по очереди крутя тяжелую ручку и выплескивая ведра в таз. Руки у нас просто одеревенели. Зато через час сверкающие игрушки рядком выстроились на лавке.

— Думаю, что эту красоту в нашей Стеклянной Бане выдували, на потеху детишкам Кочубеевским, — задумчиво проговорил дедушка, вертя на разные стороны изумрудный шар. — Так что ценность историческую эта мишура точно имеет.

— Правда? — засияла Лара. — А Лерка кричала, что ничего особенного, что не стоит с чердака стаскивать. А еще клады собирается отыскивать. У тебя под носом клад был, а ты мимо прошла, в книжки свои вцепилась. — Лара демонстративно стала складывать сияющие шары в плетеную корзинку.

Я молча ей помогала. Возразить было нечего: прошляпила я артефакты.

Вдруг огромный шар в моих руках вспыхнул и засветился, и в этом свете я отчетливо разобрала на изумрудной поверхности процарапанный узор из белых елочек.

— Лар, глянь, какой интересный рисунок.

— Ничего особенного, у меня получше есть. — Лара протянула стеклянный самовар с чайником на крышке. — Винтажненько. Поставлю себе на полочку.

Отмахнувшись от ненужного мне самовара, я аккуратно уложила шар на мягкую подстилку. Внезапно из-за спины раздался какой-то стук. Это Васька вспрыгнул на забор и попытался лапой зацепить шары.

— Пошел вон, — Лара замахнулась на кота мухобойкой. Васька с шипением спрыгнул вниз и забился под лавку. На всякий случай мы отнесли корзину с шарами в дом.

После обеда я отправилась в сад, набрала миску зеленых яблок и улеглась на раскладушку с легендами Древнего Мира. Открыла книгу на заложенном месте, попыталась читать, но мысли мои были далеко. Где-то там, в лесных чащах, кишащих разбойниками, что тайно закапывают награбленную добычу под вековыми дубами. Из-за густых зарослей за ними кто-то подглядывает. Нет, не получается с чтением. Назад заложила листочек. Обратная сторона вся была исчерчена непонятными линиями и значками. Интересно, интересно. Смахивает на чертеж.

Я присмотрелась внимательнее. По краям чертежа тянулся причудливый орнамент из бегущих в ряд косых линий. Через весь листок снизу-вверх шла прямая линия. Примерно в середине линию запачкало грязное пятно. Внизу тянулась волнистая линия, а справа – непонятный треугольник. В месте соединения двух линий процарапано что-то вроде числа, а еще чуть правее притаился маленький крестик. Между этими ориентирами тянулись еле видимые пунктирные линии.

Чтобы это могло означать?

Долго я сидела, наморщив лоб и уставившись в грязный листочек. Как вдруг!

Не может быть! Этого просто не может быть! Корявый чертеж очень напоминал… рукотворную карту, нарисованную неумелым художником, а линии и пунктиры, – не что иное, как топографические знаки. И может эта самая карта ведет к тайным чертогам, где с незапамятных времен хранится зарытый клад? Я моментально вспотела от волнения.

По краям листка были густо процарапаны той же черной краской палочки, разделенные горизонтальными линиями. Снова древний шифр?! Нет, только не это!

Чтобы отвлечься, я попыталась представить местность, похожую на рисунок. Так, предположим, что прямая линия – это дорога. Поперечный пунктир – скорее всего тропинка. Странный косой орнамент по краям … – не знаю. Наверно, крестик и число и есть те самые ориентиры, по которым нужно выйти в правильное место. Но как найти эти ориентиры? Короче, совершенно непонятная карта. Не то, что в квестах.
Окей, попытаюсь разобрать хотя бы остатки числа. Две цифры: верхние половинки закругленные, а нижние – полустертые. Это может быть и 33, и 88, и 99. Даже 66.

Я растерялась. Это что: дата, возраст, глубина, время? Да я весь остаток лета могу потратить на составление вариантов и все равно не угадаю правильный.

Стала я рассматривать листок под разными углами, то приближать, то удалять. Ничего не получалось. Машинально я перевернула листок на обратную сторону и вдруг заметила на нем след от надавливания. Изо всех сил присмотрелась и каким-то шестым зрением уловила-таки число. Восемьдесят восемь это было. Знак бесконечности! 

Ура! Хоть что-то отгадала. Можно приступать к шифру. Может он что-то прояснит для понимания карты?

Цифры, на удивление, были видны довольно отчетливо. Я их быстренько переписала: 
 Довольно легко я установила суть шифра. Здесь применили метод замены букв цифрами. То есть, не цифрами, а местом буквы в алфавите.

Я открыла знакомый файл со славянской азбукой. Затем переписала порядковые номера всех букв азбуки: 1-а, 2-б, 3-в, 4-г и так далее. После этого меня ждала самая нудная и кропотливая работа: терпеливо выписать все обозначенные порядковым номером буквы и составить из них текст. На это ушло больше часа. Я поставила точку и ошарашенно перечитывала полученное:

«лєсєбеломъотъкомашнікъчрєзъвъсаженъарильоупрешьса».

Я попыталась перевести все это на современный язык. С трудом получила более-менее связный текст: «В лесе белом от комашника через в сажень на ярило упрешься».

— Сажень, сажень, — забормотала я, — это понятно, это старорусская мера длины. И равняется…, — я на секунду задумалась…, — расстоянию от кончиков пальцев одной руки до другой, когда обе руки расставлены в стороны. Хорошо, а чьи руки расставлять? Мои или, например Кита?

— Дедушка, — закричала я. — Чему равняется сажень?

— Сажень, детка равна трем аршинам или 12 пядям, или 48 вершкам, или… двум с половиной метрам, — послышался незамедлительный ответ дедушки из огорода.

— Шикардос, — я поставила в электронном блокноте нужную отметку. — Ярило – это, ясный Вася, солнце, а вот что такое «в лесе белом» и «комашник»?

Вечерние разговоры. «Фабрика стеклянная об одной печи»

На улице послышалось страшное тарахтение. Я выглянула в окно. Перед домом красовалось трехколесное чудо техники – мотоцикл с коляской. Надо же! Я еще к «копейке» не привыкла, а тут еще круче техника!

За рулем восседал старший Добрынин в неизменной клетчатой рубашке и смешном шлеме. В коляске примостился Алеша.

Вокруг мотоцикла тут же собралась куча народу.

— Иж-Планета! — отрекомендовал своего «коня» Добрынин. — Дорожный мотоцикл среднего класса для езды по дорогам с трудным покрытием. Выпуск 1967 года.

Понятно, еще одно чудо двадцатого века!

Мы показали Добрыниным свои сокровища. Он с интересом покрутил необычный елочный шар и почему-то хмыкнул.

— Почему вы хмыкаете? — не утерпела я с вопросом.

— Да так, — дедушка Добрынин неопределенно махнул рукой. — Чудной узор какой-то, как будто специально наши елки изобразили. Давно я их в последний раз видел, когда та история с компасом случилась.

— В Стеклянной Бане? — обмирая от волнения вскрикнула я.

— В ней проклятой, — буркнул Добрынин.

— Где необычные светлые сосны стоят? — сердце колотилось как бешенное. — Расскажите, пожалуйста! 

— Это, детка, сосны меловые, — охотно откликнулся дедушка, готовый часами повышать нашу эрудицию. Я придвинулась поближе. Ларка, наоборот, под шумок отошла к Алеше.

— Давным-давно в этих краях были степи, паслись отары диких коз, а почва была песчаной, — начал дедушка свой рассказ. — В степи постоянно дули ветры. Они сносили из других мест сосновые и еловые шишки. Ветры сдували песок и обнажали лежавшие под ним известняк и мел. Мел постепенно оседал на растениях и деревьях. Шли годы, столетия, тысячелетия. Вырастали новые сосны, уже сразу со светло-зеленой хвоей. Крона широкая и напоминает зонтик. Так появились в нашем лесу целые участки меловой сосны. В центре такого соснового бора, там, где известь и песок больше всего выходили на поверхность, Кочубей и построил «фабрику стеклянную об одной печи». По лесу протянули железную дорогу, чтобы возить рабочих и вывозить готовые бутылки и банки. Соорудили станцию, по «железке» ходили целых два паровоза с вагонами.

При этих словах в моей голове моментально нарисовалась картина, очень похожая на первый в истории фильм под названием «Прибытие поезда». Такие себе дамы в перьях, кавалеры с тросточками, дым из паровозной трубы, звон станционного колокола. Вот это движ здесь был лет сто пятьдесят назад! Была бы сейчас железная дорога, мы бы тоже, как барыни, ездили в райцентр хоть каждый день, а не раз в неделю на зачуханном бусике.

Усилием воли я притушила разбушевавшуюся фантазию и вернулась к общему разговору. Там что-то интересное рассказывал уже дедушка Добрынин:

— Сама усадьба гетмана, а потом Кочубеев стояла в густом парке. Из заграницы заказали редкие деревья и кустарники. По голубому озеру плавали белые лебеди, клевали желтые кувшинки. В центре бил фонтан, окруженный скульптурами ангелочков за высокой оградой. Когда революция случилась, Кочубей поджег завод, получил страховку и махнул с семьей за границу. А мужики кинулись усадьбу грабить. Одни развалины остались да фонтан разрушенный. Парк тоже зарос, одичал, совсем в лес превратился…

То же воображение нарисовало, как раньше выглядел княжеский дом: мрачный, с тяжелыми решетками на окнах, с откидным мостом надо рвом, с ухающими по ночам филинами. Определенно, в развалинах стоит покопаться. А от разрушенного фонтана можно, например, отсчитать определенное количество шагов и выкопать клад.

— Еще ходят слухи, что под парком проходит целая сеть подземных ходов, — подключился Алеша. — Говорят, что ходы тянутся через все село, проходят под Рекой и выходят наверх в никому не известном потайном месте. Во время татарских набегов в них скрывались жители. А сейчас по ночам в них бродит привидение.

— Кто-нибудь знает точно, где эти подземные ходы? — с пылающими щеками спросила я.

Алеша пожал плечами:

— Старики может и знали. — Он повернулся к Ларке, собираясь ей что-то сказать.

— Леш, ты не знаешь, случайно, что может означать число 88 и комашник? — выпалила я, пока он не приклеился к старшей сестре.

— Изи! Восемьдесят восемь – это нумерация квартального столбика, — не задумываясь ответил тот. — Если ты про Старый Лес спрашиваешь, то это в сторону кордона. А комашник — это муравейник.

— Дурында, — выдохнула я и стукнула себя кулаком по лбу. — Дедушка ведь учил нас ориентироваться в лесу именно по столбикам. И про муравейники читала, что они могут существовать много веков.

Дедушка Добрынин тяжело вздохнул и уселся на мотоцикл.

— Ну что, соседи, толкайте, сам в горку не заведется. — Мы поднатужились и сообща покатили старозаветную Иж-Планету к дому Добрыниных.

***

Ночью пошел густой летний дождь. Он монотонно стучал в окна, тихо шуршал в густой листве, слабо журчал в водосточных трубах. Крупные капли звонко шлепали по листам шиповника в палисаднике, глухо ударяли в железную бочку, стоявшую возле стены.
Меня разбудил какой-то непонятный шум. Я открыла глаза. С улицы падал в комнату бледный луч луны. Звук повторился. Он напоминал шелест страниц. Ночью? Приподняв голову с подушки, я прислушалась.

Может мыши скребутся под полом? Или?.. Я высунулась в окно. Белая дорожка луны наискось рассекла темноту, и я увидела, как из-за куста сирени выполз длинный, толстый, извивающийся червь и стал взбираться по веткам наверх.

По телу поползли мурашки, волосы зашевелились на голове, рот открылся в безмолвном крике ужаса. Захлопнув форточку, я забилась под одеяло и долго слушала, как колотится сердце и сотрясает тело дрожь. За окнами было тихо. Ларка сонно сопела в кресле напротив, дедушка на своем диване периодически всхрапывал.

Нет, так не годится. Что мне, одной страдать? Выскочив из постели, я подбежала к Ларке и принялась тормошить ее. Та испуганно вскочила.

— Что случилось? Ты чего?

— Тихо! — я зажала ей рот. — Проснись! Там черви ползают!

Сестра подумала, потянулась, широко раскинув руки, и ответила:

— Ты, наверно, волчьих ягод наелась на своей Белой Горе. Вот и чудятся глюки всякие. Спи, — и отвернулась к стенке.

Но сон упорно не шел. Внезапно зашевелилась разбуженная мысль. Что-то связанное с картой. Да-да. Вот он, этот кончик. Две находки на одном чердаке! Стеклянный елочный шар с белыми елками и старая книга с картой. Древний чертеж до боли напомнил мой собственный, изображавший Старое Село и продленный Алешей до Старого Леса. Точно также снизу-вверх тянулась пунктирная линия, а ее пересекала другая. Если наше село было первым поселением в здешней местности, а это мне Добрынин авторитетно заявил, то скорее всего и лес на карте изображен ближайший, а не какой-нибудь под Путивлем.

Точняк! Это карта Старого Леса! Тогда линии – это просеки, а косой орнамент по бокам … елки! Уже легче. А что, если две параллельные линии на карте означают, например…, рельсы заброшенной лесной железки..., а непонятный треугольник – это холм или… гора... Белая Гора! А волнистая линия внизу – наша Река Смородиновая. Но ведь тогда получается, что карта ведет в… Стеклянную Баню.

Бывший стекольный завод, где изготавливали елочные шары, к которому была подведена железная дорога, и где растут… меловые сосны! «…в лесе белом»! Проклятое место, где зашкаливает компас и водится нечистая сила? Вау! И темное пятно, это никакая не грязь, а мурашник, то есть муравейник. А вот где эта тропинка и где дорога? И как найти крест, что ведет к кладу?

Решение пришло внезапно и бесповоротно. Нужно срочно обследовать эту таинственную местность. Фонтан подождет. Вот и бабушка Йовга говорит, что в Стеклянной Бане закопаны сокровища гетмана Мазепы. Уж меня никакие геопатогенные зоны не остановят. В том, что клад существует, я была полностью уверена. И даже мысленно составила заголовки новостных лент: «Найденный двенадцатилетней девочкой древний клад открыл новую страницу в археологии. И мой короткий коммент: «Сбылась мечта каждого поисковика. Это не только старинные артефакты, но, прежде всего, долгожданный успех».

Я встала, походила по комнате, поплелась на кухню попить водички. Заскрипели старые половицы, затрещали пружины дедушкиной кровати.

— Что ты людям спать не даешь, егоза, — заворчал он. — Мне завтра рано вставать, а я еще не заснул как следует.

Я снова легла, долго ворочалась, но потом заснула до самого утра.

Накануне Катастрофы. Клады гетмана Мазепы

Наступил вторник. По вторникам в Старое Село приезжала ярмарка.

На нашем огороде ничего не росло, кроме бурьяна и крапивы. Дедушка пытался выращивать всякую съедобную травку типа укропа и петрушки, но куда им было угнаться за мощными кустами пырея, вьюнка и амброзии. От последней дико страдала Лара: насморк, зуд и покраснения наносили видимый урон ее неземной красоте.
Поэтому продукты мы покупали в сельпо: окоченевшие окорочки, скользкие сосиски и скрюченные вялые огурцы. Молоком снабжала нас бабушка Йовга, медом – хозяйственный Добрынин. Из леса приносили грибы и ягоды, но питаться только дарами природы, как древние люди, дедушка и Лара не желали. Так что ярмарка по вторникам была очень кстати.

После завтрака дедушка погнал нас за мясом и картошкой. По дороге я решила поделиться с сестрой своим открытием.

— Лар, я знаю, где нужно искать клад, — небрежно начала я, но голос предательски задрожал. — Сказать?

— Рискни, — равнодушно откликнулась та, осторожно обходя коровьи кизяки, кучно устилавшие дорогу. 

— Ты знаешь, ночью я еще раз обдумала все эти рассказы про старинные скарбы, всякие там меловые сосны и геопатогенные зоны, соединила чертеж на закладке и твой елочный шар, и меня осенило…

— Ну-ну, и чем на этот раз? — сестра подозрительно уставилась на меня.

— Похоже, что этот грязный клочок карты приведет нас к кладу беглого Мазепы! Тому самому, что ищут триста лет!

— Почему Мазепы, а не Кочубея? — удивилась Лара. — Если бы спрятал Мазепа, откуда тогда шары? Ведь завода при нем еще не было! Это же Кочубей фабрику построил.

Я на минуту зависла, но не собиралась так легко отступаться от своей идеи:

— Не думаю. Вспомни, что бабушка Йовга сказала?

— Что? — Ларка хитро прищурилась. — Что у тебя детские фантазии?

Но меня не так легко было сбить с толку.

— Что именно Мазепа закопал в нашем лесу клад. Он легко мог спрятать в укромном уголке дремучего леса сокровища, пометил на карте место и удрал в свою Швецию. Но собирался вернуться. Правда не успел и помер, а наследников не оставил. Короче, унес свою тайну в могилу. Но свидетели-то остались. Они передавали эту тайну детям, те своим детям, пока кто-то из рабочих решил выдуть специальный шар с зашифрованным местом клада.

Я остановилась, чтобы промочить горло в ближайшем колодце и вдохновенно продолжала:

— А семья этого рабочего жила в нашем доме. Ведь он старый-престарый. Представляешь! Послание спокойненько лежало среди других елочных украшений, его каждый год вешали на елку, и водили вокруг него хороводы! Непонятно только про карту. Кто ее составил – если сам Мазепа, то как она очутилась на нашем чердаке? Если тот продвинутый рабочий, то почему сам не выкопал? Вот это и вправду загадка.

Ларка сердито замахала руками:

— Отстань! У тебя с этими кладами просто крыша поехала!

— Она же сейчас поехала, а клад много лет назад закопали! — возразила я. —Короче, нужно обследовать Стеклянную Баню. Там растут белые сосны и проложены рельсы. По чертежу попытаемся найти крестик. Вот только ярило и мурашник меня смущают, — призналась я.

— А больше тебя ничего не смущает? – насмешливо отозвалась Лара. — Те же Добрынины, не сомневайся, триста раз уже там побывали, без всяких карт, с одним металлоискателем. Если даже и закопали там что-нибудь, то уже давным-давно и выкопали.

— А если не выкопали? Вот представляешь, ты будешь меня гнобить все каникулы, – а там сокровища будут гнить? До следующего лета местные точно весь лес прочешут и найдут наш клад, не сомневайся, раз слух пошел.

Мне во чтобы то ни стало необходимо было превратить недоверчивую Ларку в свою союзницу.

— Мы должны быть первыми. Нам сказочно повезло, что на чердак полезли, и что узор на шаре и на карте совпал. Сто пудово искать нужно в Стеклянной Бане.

— Ну и как ты собираешься туда добраться? – Ларка стала понемногу поддаваться моему натиску. — Нас туда никто не поведет, а сами мы дорогу никогда в жизни не найдем.

И правда, как?

— Легко и просто! Значит так: выбираемся в лес, хорошенько осматриваемся не месте, находим квартальный столбик «88», выходим на рельсы, отсчитываем сажень на солнце и забираем клад. 

— «Легко и просто», — передразнила Ларка. — Да ты до зимы по лесу будешь рыскать. Ну, допустим, отроешь ты свой клад! Что дальше? Это ведь не твое? Добрынины первые потребуют свою долю как потомки обездоленных крестьян.

— Потомки? Ну уж нет! У них сто лет было на поиски! И что? Ничего! Теперь моя очередь пришла. Между прочим, именно я нашла карту, хоть дом пустовал пятьдесят лет. И дом на минуточку наш. Так что и клад наш. Главное, придумать, как в лес незаметно выбраться.

— Не собираюсь ни о чем думать, — отрезала Ларка. — Иди сама. Наверное, эту карту подсунули специально, чтобы занять тебя на каникулах и дать остальным людям покой от тебя, неугомонной. — Я надулась. — И вообще, перестань орать и размахивать руками, на нас уже все село пялится, — сестра дернула меня за рукав толстовки.
 
Я ошалело повертела головой. Оказывается, мы уже дошли до площади, где стояли торговые ряды, заваленные дарами садов-огородов. Кучка старосельцев с интересом прислушивалась к нашей беседе. Усилием воли я переключилась на бытовые вопросы.
 
***

…Остаток дня я провела в размышлениях. Итак, карта четко указывала на Стеклянную Баню. Белый лес, квартальный столбик «88», – все подтверждало догадку, что нужно идти в то самое «нехорошее» место. А уж найти там клад – пара пустяков.

Проблема была только одна – организовать поход в Старый Лес. Не добившись поддержки от Ларки, я попробовала подкатиться к дедушке.

После ужина мы сидели за столом под навесом, я – с молоком, дедушка с чаем.

— Дедушка, я вот все думаю о твоих приключениях с компасом. Ведь это несправедливо, что до вчерашнего дня даже мы – твои внучки, ничегошеньки об этом не знали. Это называется ложная скромность. Сейчас в Инет каждый пук выкладывают и собирают тысячи лайков, а тут такая жуткая история! Как тебе идея – снять видео о геопатогенных зонах в Старом Лесу и выложить в Ютуб? Все попадают от восторга, а потом ученые пришлют международную экспедицию, и мы прославимся на весь мир!

Дедушка, однако, от славы отказался наотрез.

— Не тем ты, Валерия, собираешься прославиться. Нужно свои заслуги демонстрировать, а не чужие беды. Чтобы больше о Стеклянной Бане не заикалась. Не то рассержусь.

Окей, заикаться не буду, но думать ведь мне никто не запретит.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о кладах, я решила прогуляться. Ноги сами привели к пограничному домику на опушке леса. И приросли к земле. Потому что из будки пограничного поста направился в мою сторону высокий голубоглазый военный.

Сердце защемило и ухнуло прямо в живот. Илья! Наконец-то я его встретила.

Это и было то Второе Дело, что позвало меня в Старое Село.

Илья Муромов служил пограничником на заставе. Прошлым летом мы с Ларкой отправились за яблоками в заброшенные сады Ромашково. На нас напали бродячие собаки. Илья вовремя подоспел, прогнал собак и даже ловко перебинтовал мне поцарапанную ногу. Так мы познакомились. И все, я пропала. Это была любовь с первого взгляда.

С той поры все мои прогулки по селу обязательно заканчивались посещением пограничного поста. Несколько раз удалось встретить молодого пограничника возле магазина. Илья приветливо здоровался, интересовался состоянием ноги, передавал привет Ларе и быстро удалялся прочь.

В мечтах я часто рисовала наши встречи. Вдруг в одном из страшных подземелий Старого Села, которые я собираюсь обследовать, есть замурованная ниша в стене? Тогда, чтобы вскрыть тайник, мне понадобится помощь, и мы вдвоем обнаружим клад. И он от радости поцелует меня…

Или я взбираюсь на высокую Белую Гору, а там – бандиты.  Приходится отбиваться, но силы слишком неравны. В самую последнюю минуту на помощь приходит серьезный синеглазый пограничник…

Или в лесу на меня нападут волки. Я буду убегать и спрячусь у пограничников. Илья защитит меня и отведет домой. А я в благодарность я его поцелую…

И всякие тому подобные глупости приходили в голову.

Перед отъездом я набралась храбрости и попросила Илью стать моим подписчиком в Инстаграм. Пограничник серьезно задумался, а затем сказал, что с его работой не может гарантировать нормальное общение.

— Ты лучше приезжай на будущее лето, будем офлайн общаться, — предложил он.

…И вот он идет мне навстречу, одетый в красивую пограничную форму, стройный, серьезный. Я замерла. Надо красиво улыбнуться, приветливо поздороваться, небрежно поинтересоваться делами, короче, произвести впечатление взрослой девушки. Первым делом – унять панику и клацанье зубов.

— Привет, подруга! — с легкой улыбкой поздоровался Илья. — С приездом! И с новой прической. Сама прибыла, или с сестрицей? Она косу-то свою не обрезала еще?

— Привет…, да…, вдвоем…, нет... — Слова с трудом выходили из горла.

— Могу проводить, я все равно через вашу улицу иду.

Он сказал это очень просто, но по моему телу пробежали мурашки, хотя вечер был теплый и даже душный. Илья двинулся вперед широким солдатским шагом. Я семенила следом и никак не могла придумать тему для разговора. В голове билась горестная мысль о том, что, может, мое выстраданное решение обрезать жалкую косичку не было таким уж правильным? Может, надо было еще потерпеть? Оказывается, Илье нравятся длинные волосы! И Ларка, противная, точно об этом знала.

Молчание затянулось. Наконец я выдавила первое, что пришло в голову:

— Хочешь, сплету венок из васильков?

— С удовольствием, — просиял Илья.

Я нарвала целую охапку васильков, быстро накрутила их в веночек и нацепила себе на голову.

— Круто, — оценил Илья.

Я злорадно подумала, как расскажу задаваке Ларке о нашей встрече. И даже представить не могла, что в эту самую минуту моя старшая сестра в глубокой задумчивости держит в руках замшелый диск, валявшийся на подоконнике, с которого она стирала пыль. Покрутив диск в руках и пожав плечами, Ларка бросила его в ящик со всякими железками…

У нашего дома мы остановились.

— Пришли. Бывай, подруга, передавай привет Ларисе. Еще увидимся. — Пограничник, надев наушники, быстро зашагал по улице.

— Что застыла? — Старшая сестра вышла за калитку. — А-а-а, понятно. Героя своего встретила.

Я собралась сказать в ответ что-то обидное, но меня остановил непонятный звук. На дороге стоял Васька и выгнув спину дугой, громко шипел по направлению к дому Добрынина. Что это с ним, интересно? Может, какая мышь промчалась мимо? Он что, как и я, мышей боится?

— Лера, иди к нам, — позвал дедушка.

На крыльце я застала небольшое собрание.

Я попятилась было назад, но тут все обернулись и уставились на меня.

— Иди, иди, тебя касается, — хромая бабушка Йовга закивала головой.

Интересно, что меня может касаться такого, что и ее касается? Вроде бы у нас нет ничего общего, кроме Зорькиного молока.

Нехотя приблизилась я к общей группе. Кроме дедушки Добрынина и бабушки Йовги, пришла продавщица тетя Таня – загорелая, похожая на цыганку, с быстрыми черными глазами и длинными волосами.

— Мы как раз обсуждаем поездку в Город. Виктор завтра едет и может нас захватить. Ты же просилась в пиццерию. – Дедушка вопросительно смотрел на меня. Сердце ухнуло и остановилось. Вот он, один шанс на миллион!

— Да-а, можно, конечно…, — замялась я. — Но как раз завтра я планировала…, — тут я запнулась окончательно, потому что абсолютно ничего на завтра не планировала кроме похода в лес. 

— Небось снова за прочетки свои засядешь или на гору ускачешь ямы копать. — всплеснула руками бабушка Йовга.

Я пожала плечами:

— Так, кое-какие хозяйственные дела... — Я не собиралась посвящать любопытную соседку в свои планы. — Стирать я завтра собралась, — облегченно выпалила я и перехватила изумленный Ларкин взгляд. Она-то прекрасно знала, что стирка в тазу и полоскание белья в реке для меня – пытка, и мы с ней даже договорились, что убирает и стирает она, а я готовлю и мою посуду. Но сестра не выдала меня, а просто хмыкнула.

Дедушка в этот момент заинтересовался войной нашего Васьки с Добрыниновой Жучкой за остатки ужина, которые мы вылили в миску перед калиткой. Так что наша пантомима прошла мимо него. В войне, кстати, победил Васька. Он с шипением и вздыбившейся шерстью отогнал бедную Жучку подальше от своей законной миски.

— Какой-то кот у вас буйный, — неодобрительно покосился Добрынин. — Надо его в лес отнести. А то еще кинется из-за угла. Смотрите, какие у него глазенки злые.

«Вашу гавкучую Жучку лучше отнесите», подумалось мне, но мысли уже бежали в другом направлении. Значит завтра дедушка едет в Город. Это шанс поискать в лесу клад! Другого такого не будет. Дедушка не очень охотно оставляет нас одних в доме. Боится, что мы станем топить печь и угорим. Вот чудак!

Вечером, лежа в кроватях, мы строили планы на завтра. Ларку уговорить оказалась не трудно. Я пообещала ей кучу грибов и шикарную фотосессию в заповедных местах.

— Представляешь подписи к фоткам в инсте: «Пикник в волчьем логове», «До меня здесь не ступала нога чела», «Те самые сокровища в дремучем лесу». Завалят лайками!

— Особенно последняя очень правдивая, — отозвалась сестра.

— Конечно, правдивая, — загорячилась я. — Стопудово клад найдем! Да если хочешь знать, мы еще видосик запустим его в ютуб. Не меньше миллиона просмотров отхватим.

— Что мы там отхватим, большой вопрос, а вот заблудиться можем запросто, — вяло отбивалась Ларка.

— О, а эта тема вообще мировой рекорд побьет по просмотрам: «Девочки заблудились в дремучей чаще, кишащей хищниками»!

— Тьфу ты, пургу какую несешь, — Ларка рассердилась. — Какие еще хищники? Ежики? Молчи уж лучше. — И в который раз засомневалась. — Ты точно уверена, что не нужно дедушку предупредить? Может хоть бабушке Йовге намекнуть, где нас искать?

— Совершенно уверена, — загорячилась я. — Дедушку совсем не обязательно посвящать в такие мелочи. Соседей – тем более. Мы – свободные люди. Могут в конце концов у нас быть личные дела! Впрочем, на всякий случай давай договоримся: если что, мы с тобой просто пошли по грибы.

В темном небе прямо над окошком застыло облачко, то самое, которое витало над Старым Селом уже несколько дней. Было это облачко уже не таким светлым, как раньше. Но его снова никто не заметил. Поэтому и случилось дальше то, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

За тысячу лет до Катастрофы. Великое Зло

Пересвет не спеша надел домотканые штаны, длинную льняную рубаху, подпоясался широким поясом. Черный котенок крутился рядом, задрав хвост.

Вход в землянку опущен ниже уровня земли. Тяжело поднялся Пересвет на верхнюю ступеньку, присел, устало опустив меж колен навсегда почерневшие от земли и трав натруженные руки, и крепко задумался…

Раньше в доме жила большая семья: он сам, старший сын с женой, младший, трое внуков. Год назад старшего сына задрал на охоте дикий кабан. Вчера погибли все остальные.

Городище надежно защищал глубокий ров с земляной насыпью, а за ними – густой частокол туго забитых в землю толстых бревен. Годы работы ушли на изгородь. Ой как не просто срубить дерево, обрубить ветки и сучья, обтесать, заострить и обжечь на огне. Не одно дерево, сотни деревьев. Колья глубоко зарывали в землю, и очень плотно устанавливали в ряд. Крепкий получился забор. Думали, на века.

Но вчера в одночасье набросился ветер, нашла черная туча, разрезали небо молнии, громыхнул гром. Смертоносный вихрь пронесся над Старым Городищем. Заметались люди, завизжала скотина, занялся огнем частокол, обрушилась насыпь, завопили напуганные дети...

Из-под земли, из всех щелей и ямок полезли наверх черви и разбрелись по городищу. За ними – стая мерзких чудищ с человеческими головами и туловищами крокодилов.
— Челориллы! — в ужасе прошептал Пересвет. — Из древних свитков.

Изрыгая из разинутых пастей клочья смрадного дыма, Челориллы стали выгонять из землянок людей, из овинов скотину. Всех скопом погнали к Реке и заставили окунаться с головой несколько раз. А кто не хотел, тому сразу голову откусывали острыми клыками. Спустя час разрешили людям и зверям назад из Реки выползать. Но это были уже не люди! А мохнатые обезьяны с когтистыми лапами и человеческими лицами! И не домашние питомцы, а свирепые дикие мутанты с тремя головами, налитыми кровью глазами, когтистыми лапами.

Камня на камне не оставили завоеватели от землянок, вырубили сады, вытоптали посевы. Они отменно выполнили свое злое дело. Все следы поселения исчезли. Никто теперь не смог бы найти Старое Городище.

Не подоспела помощь из Путивля. Значит, не добрался Илько до князя, значит и его схватили злые карлики и выпили душу.

Слезы катились по морщинистому лицу Пересвета. Не смог он удержать Великое Зло в узде. Не успел… Лишь чрез тысячу лет может быть снято Заклятие, и тогда долина со Старым Городищем снова оживет…