Календари в гробу

Как игумен-то Фома рассказал свою историю личную подчиненному духовенству, так сразу же и потребовал, чтоб отцы тоже о своей жизни чево-нибудь поведали интересного, а может, и общеполезного. Как при батюшке Дионисии, примерно, бывало. Ну, отцам и молчать было неудобно после игуменской повести, которая потрясла их очень уж реальными деталями. Правда, уяснив рекомендации благочинного по достижению «хорошей жизни», они и говорить стали в рамках этих самых рекомендаций. Первым начал отец Андрей из небольшого села Печенегино, который, как мы знаем, и сподвигнул начальство к откровенности.
«Ну вот, приход мой невелик, но народ в храм ходит, и жить, в-общем, есть на что. Да только скучно мне - скучища страшная. Службу отвел, панихиды совершил, и все - заняться нечем. Понятно там, если отцы огород сажают или скотину заводят, это понятно. А у меня же академия окончена, не хочу я в навозе копаться. Мне бы вот в город, там хоть развернуться можно - проповеди, допустим, для культурных людей, преподавания всякие. А тут... Храм в порядке, староста нормальный мужик. Который год вот в деревне сижу! А-а...забыл, видно, меня, в-общем, владыка».
Благочинный довольно вздохнул: «Ну чево, сочувствую. Я вон с академией тоже сколько мотался, даже и настоятелем не был. А ты же настоятель, придумай себе чево-нибудь».
Благочинного поддержал отец Иоанн из поселка Ежовые Поляны. «Конешно, придумать надо. У меня вот на приходе пономарское братство есть - пономарь мой с пацанами занимается».
Отцы сильно оживились и даже привстали: «Ничего себе, отец Иван, ты завернул. Давай, рассказывай: как это - пономарское братство»?
«Ну как. Идею-то я и раньше слыхал про такое дело. И вот пару лет уже прошло, как получилось вроде. Пацанов шесть человек помаленьку  к храму поприбились. А пономарит у меня мужичок такой Серега, как он сам себя называет. Раньше он сварщиком в поселке работал. Правда, две ходки в тюрьму у него, но руки золотые, не пьет и не матерится. Женился вот. Не за убийство сидел, ну я и благословил его пономарить. Он на зоне в тюремном храме алтарил, службу знает хорошо. Мужик вроде нормальный этот Серега, он с пацанами трудится и по службе, и по храму, и по хозяйству на приходе. Я про идею братства вспомнил и говорю ему: «Будешь старшим в вашем пономарском братстве»? Он и рад. Только словечки свои вставляет иногда, правда уже реже. Пацанов называет «алтарными кентами» или «корешами». «Кореш, - говорит, - не менжуйся давай, подавай бате кадило». Сначала-то вообще говорил, что-то вроде: «Там, батя, фраерок на исповедь подчалил». Но теперь такого нет, отвыкает. Мне не очень нравятся эти словечки, но только работник он хороший. Пройдет у него, если больше не сядет - 12 лет все-таки отбыл с двух раз. А пацаны с ним научились и с инструментом обращаться, и в паломничествах были. И  спортом занимаются. Он, этот Серега, по бегу раньше чемпионом области был. Я, конечно, посматриваю за ним, да пока все нормально, вроде. Вот такое братство, которое скучать мне не дает».
Благочинный доволен: «Неплохо ты придумал, отец Иван, только смотри внимательнее за пономарем своим. А то огребем мы с тобой по полной, да. Теперь пусть вот отец Петр нам про житие свое поведает».
Отец Петр из села Горбы, пожилой, не так давно рукоположенный батюшка, засидевшийся в городских пономарях, пожал плечами: «Да какое житие? У меня все просто и нормально: мы серьезные материальные проблемы решаем с помощью русской валюты. Бутылочку- другую покачественнее поделим с благодетелями, и всем бывает хорошо. Человеку в бизнесе имидж повышаем, и от людей ему общественное уважение. Ну а храму - материальное выражение. Хочу вот одного благодетеля к награде церковной представить. Как, отец Фома, смотрите на это»?
Благочинный, которому отец Петр угодил строго по его линии, эмоционально возгласил: «Вот! Вот человек, который любит свой приход! Молодец, отец Петр! Человека твоего к награде представим, и владыка будет рад твоей работе! Только не очень там пользуйся русской-то валютой. Удивляюсь я - и чего же ты так поздно рукоположился» ?
Отец Петр засмущался и ответил весьма скромно: » Да вот, пономарил-то я лет тридцать, да штоб сан принять, учиться ведь надо. А мне лень. Я вот в духовное училище в первый класс три раза записывался, да все откладывал учебу эту. Наконец вот отучился, и владыка меня в село отправил. «Хватит, -  говорит, - тебе отстой из бутылок допивать, давай пользу людям начинай приносить». У меня вот просьба к вам, отцы. Набралось на приходе календарей церковных прошлых лет, которые не проданы. Они ведь просрочены, и кому теперь нужны? Куда их девать? Сжигать рука не поднимается...Чего делать-то»?
Тут подал голос бойкий отец Григорий из Малых Дранок, у которого собаки посторонние по огороду носятся: «С календарями-то у нас  у всех такая ситуация, отец Петр. А я вот как делаю. Как покойника привезут в храм, так пару старых календариков родственникам подешевле продаю, да и велю к покойнику в гроб положить. Вы же все знаете, што родня в гроб чево только не наложит - и монеты, и расчески, и ножницы, и тряпки всякие. И ведь никак не отвадишь. А тут календари церковные. Обязательно кладут, да еще спасибо говорят. Используем, так сказать, народную традицию в благочестивых целях. И храму копеечка, и жечь ничего не надо».
Благочинный от неожиданности даже головой качнул. «Ну и мудёр ты, отец Григорий, и хозяйственный какой! А я-то думал, что приход недостаточно свой любишь. Ну, в-общем, ничего незаконного в этом нет. Нравится людям - делай так и дальше».
Отцы оживились: «Не-не, мы так не можем». А отец Григорий обобщил: «Да я ведь и не заставляю никого. Опытом вот поделился».
Благочинный расчувствовался: «Да-а, отец Григорий, далеко ты пойдешь. А теперь вот отец Мардарий, самый умный и самый молчащий, пускай поделится с нами каким-нибудь опытом».
Старенький иеромонах Мардарий, после смерти жены проведший в монастыре несколько лет послушником, года три назад постригшийся в монахи и рукоположившийся, служил в большом селе Крадовичи. Он тревожно оглянулся по сторонам и поделился: «Я ведь монах, и в монастыре бы лучше жил. Да вот теперь здоровье не то, да и стар стал. И потому не нужен я в монастыре старый. Приход мой немалый, шумно мне. Служу, конешно, да вот в другой мир готовлюсь. Не знаю, куда попаду. Как угли из кадила выпадут, дак я голой рукой их обратно складываю в кадило. Привыкаю ко адскому огню на всякий случай. А в монастыре старчик один научил. Дело-то доброе».
Игумен Фома даже оторопел: «Ну и темы у тебя, отец Мардарий, такие малоутешительные».
Иеромонах, довольный произведенным впечатлением, кротко ответил: «Да что ж, отец благочинный, мне ведь пора туда собираться. Ну да ладно, повеселю вас, отцы. Вот ответьте на простой вопрос: зачем в рясе два кармана и почему они такие большие? Не знаете? А я скажу. В одном кармане надо требник или служебник носить, а в другом можно с праздничной трапезы остатки холодца домой забирать. Вот вам и опыт».
Отцы грохнули от смеха. А когда все стихло, благочинный, взглянув на отца Семена, молвил: «Ну и остался у нас ты, отец Семен. Как житие твое на приходе? Не скучно»? Отец Семен, меньше всех в благочинии служивший, взглянул на начальство, и прямо и серьезно сказал: «Не скучаю. Доволен всем. Доволен, что служить можно. Много ли мне надо»?
Отцы немного сникли. Благочинный, посмотрев по сторонам, вздохнул и ответил: «Не много тебе надо, говоришь? Ну это потому, что еще мало служишь. Пройдет это. Приход свой ты пока не полюбил...»