Жизнь советская Часть 24

Жизнь советская


Часть 24.          1974 г.

27 октября 1974 г
Присутствовал на втором совещании у Танаева. Танаев постиг все тонкости иерархической бюрократии, с ходу видит, где подстраховаться и что отфутболить. Давит своим опытом и своей категоричностью и играет в свою игру. Вместо того чтобы поджимать цех, идет самым легким для себя путем – выжимает все из отдела. Беляев должен бы нас защищать, но он не имеет самостоятельной позиции.

Три недели отработал начальником. Получается, но устаю. Третью субботу подряд сплю днем. Никогда такого не было. Работаю с охотой, но, по-моему, возвращу Славе пост без сожаления.
Чем хороша руководящая работа? Ты все время в центре внимания – с тобой советуются, к тебе обращаются, ты всем нужен. Это льстит самолюбию, возбуждает силы.
Плохо – нет времени и нет возможности углубленно заниматься серьезными вопросами. В администраторы надо приходить с солидным техническим багажом. На административной работе его не накопишь, лишь растеряешь.
Между прочим, внутренние конфликты, которые возникают и которые неразрешимы из-за несовершенства организации, могут отбить охоту к этой работе.

Одна из самых серьезных проблем, с которой я столкнулся – нехватка вспомогательного персонала: машинисток, курьеров, копировщиц. При нашей бюрократической системе, когда на каждый чих нужна бумажка с самыми высокими подписями – это серьезное и неразрешимое бедствие. По штату и фондам не положено. По обычным каналам бумаги идут долго и даже теряются. У нас почти каждая бумага – срочная, к каждой надо приделать ноги, а их нет. Ходят ведущие и инженеры, ходят и злятся. А утешить их нечем.

7 ноября 1974 г.
На прошлой неделе было партсобрание об идейно-воспитательной работе. По-видимому, партком готовит квитанции на кляузы Зиновьева. В отделе создали комиссию и проводили по анкете опрос начальников лабораторий и ведущих сотрудников. Меня опрашивал Виноградов и Кравец. Я был предельно осторожен, отвечал, как положено, как школьник. Опозданий нет, преждевременных уходов нет, посторонних разговоров мало. Они нужны для отдыха. Потом на собрании Виноградов использовал это для выпадов против меня. Меня это мало тронуло.

Во время опроса внезапно спросили, слушает ли кто-нибудь из нашего коллектива вражеские «голоса». Я ответил мгновенно: «Пардон! Вопрос не по адресу», и расхохотался. У меня замедленная реакция, от таких вопросов я часто теряюсь, а здесь среагировал молниеносно и остался доволен собой. Как говорила у нас в Белоруссии одна дама: «Не на ту задницу штаны одели».

На собрании в усредненном докладе комиссии ничего порочащего не было, но Виноградов с Ивановым воспользовались моментом и стали швырять грязь в нашу лабораторию. Я не выдержал. Жаль только, что раскипятился, надо было оборжать их детским смехом. Во всяком случае, после меня на Иванова зашикали, а Виноградова Беляев отчитал за климат в его коллективе.

8 ноября 1974 г.
Дожили и мы до «отцов и детей»
Времена меняются, и на требования молодых не надо смотреть с колокольни шестидесятого года.
Меняется жизнь – меняются требования, и они обгоняют жизнь.
Хорошо, если бы все молодые специалисты были, как Юра Бычков.
Год он увлекался общественной деятельностью, год негодовал, но за это время разобрался, что к чему, и занялся работой.
Жильё дать и зарплату, какую им бы хотелось, мы не можем, но создать условия для творческого роста в наших силах. Было б у них желание, а с ним всегда дефицит.

11 ноября 1974 г
Сегодня по дороге на работу опять думал о сопоставлении Гоголя и Достоевского.
У Гоголя среда раздавила Башмачкина, а сам Акакий Акакиевич в этом не повинен. Он мелкий чиновник, способный даже на какие-то немалые поступки. Он соорудил себе шинель. Это уже героизм, это уже сила воли. Шинель отняли, никто не протянул ему руку помощи. Друзья-чиновники палец о палец не ударили, генерал выгнал. Человека раздавили. Его личные данные не сыграли никакой роли.

Достоевский полемизирует с Гоголем. У него Девочкин – неудачник по характеру. Он обречен, и ничто его не спасет. Никто не обращается с ним плохо, на наших глазах совершается его падение. Он спускает костюм. Генерал дает ему деньги – деньги не пошли впрок. Подруга, при всей к нему жалости, не хочет объединять с ним усилия для преодоления жизненных невзгод. Из двух зол она выбирает лучшее – богатого. Сколь ни трудно будет с богатым проживание, но оно сулит жизнь. Инстинкт сохранения подсказал правильный выход, и в этом благо природы. Если бы хищник искал себе хищника, человеческая порода давно бы озверела. Слабый тянется к сильному, сильному нравится слабый. Человечество динамически усредняется, а не уходит к крайности.

У Гоголя среда гробит человека. Неудачник Достоевского останется неудачником в рамках любой экономической системы. Его подруга в любой системе выберет не его. Правда характеров передана точно, ни убавить, ни прибавить. И Гоголь прав, и Достоевский прав. Достоевский не убил Гоголя, а дополнил, а Гоголь не перекрыл дорогу Достоевскому.

17 ноября 1974 г.
Миша с Валей в Красноармейске. Дома уже в который раз нет холодной воды. Опять возле соседнего дома прорвало трубы, хотя только два дня назад развороченную трассу закрыли асфальтом.
Вчера ездил с отцом в Москву за продуктами и поразился обилием приезжих. Электрички подвозят и подвозят новые партии людей с авоськами, сумками и рюкзаками.
Спрашиваю у отца:
–   Папа, при царе Николае мясо было?
–   Мясо у частника было, какое хочешь, но денег не было покупать.
Поездки за мясом меня всегда раздражают. Снуешь с тяжелыми сумками из магазина в магазин, маешься в очередях и не знаешь, что достанется. А время обеда неумолимо надвигается, живот упрямо разъедает нервы, и я заряжаюсь злобой на весь мир.
Ночью долго не мог уснуть. Живот обострился и не подчиняется уколам. Днем мутит, ночью снятся кошмары. Как вспомню муки анализов и ничтожный конечный результат – не хочу обращаться к врачам.

28 ноября 1974 г.
Судьба Марии – медсестры из детского сада моей Валентины.
Она и муж работали на полторы ставки. Оба энергичные, деловые, не пьющие. Каждая минута шла на благо.
Брат работал в Москве мясником – царская должность в то время. Но за всё, даже за хорошую жизнь наступает расплата.
Сын загулял и запил. Еле дождались, когда его возьмут в армию. Брат захотел иметь машину, стал воровать выше возможностей магазина. Чудом спасся от тюрьмы, но угодил в сумасшедший дом.
Ничто не послужило предостережением.
Муж за рулём захотел всех обойти на приличной скорости. Встречная «Волга» отбросила их в Красногорскую больницу. У неё и у него перелом черепа и сотрясение мозга. У Марии в тяжелейшей форме. Пассажиры «Волги» в соседней палате. Обе машины всмятку.

29 ноября 1974 г.
Сегодня весь состав лаборатории, кроме меня и Ковша, поехал в Москву в ресторан пропивать премию за культуру производства.
Мужчины почти равнодушно отнеслись к поездке. С таким же успехом они пошли бы в местный ресторан или пропили бы премию в лаборатории.
Женщины раздули ажиотаж, готовились долго и тщательно. Для женщины важна необычность, ей надо приготовиться, причесаться. Это меняет ее настроение. Ей важно чувствовать, что она сегодня необычна, что она хороша, что она может кому-то приглянуться или понравиться. Женщине нужен праздник, и она его делает.
Девчонки искренне сожалели, что я не еду. Не бог весть какой я кавалер за столом и особенно в танцах, но с такими, как Слава, Юра Козлов или я интересно «поговорить за жизнь».

6 декабря 1974 г.
Листал тетради и ужасался – до чего же дилетантский и примитивный был у нас в те годы, когда мы начинали, подход к работе. Павлов был толковым организатором, но в нашей технике знаний не имел и не мог быть научным руководителем разработок. Мы варились в собственном соку.
Молодым сейчас легче. За 10-12 лет работы путем естественного отбора выдвинулись способные ребята, которые смогли самостоятельно приобрести высокую квалификацию. Они теперь могут поставить задачу и указать пути решения. И в учебных институтах стали знакомить с полупроводниковой техникой. Теперь молодые специалисты имеют возможность быстро освоить то, на что нам потребовались годы.

22 декабря 1974 г.
На прошлой неделе взбунтовались комсомольцы. Ожидали нечто из ряда вон выходящего, а все получилось, как обычно. Во-первых, сами комсомольцы раскололись и не все поддержали Сергея Проценко, во-вторых, никаких конкретных требований они сформулировать не смогли.
В четверг партком разбирался с событиями в отделе. Беляев парткому объяснил: «Получают мало, живут на частной квартире. Поручить большую работу не можем – нет опыта, поручаем часть работы под руководством ведущих, а на этом трудно требовать повышения».

Вспомнил свое выступление на общеинститутском собрании в 1962 году. Чтобы выполнить тогда все, что я предложил, администрации нужно было бы бросить все свои дела. Меня послушали, вздохнули, подумали, видно, молодо-зелено, и сделали вид, что не слышали. Теперь у нас похожая реакция на выступление следующего поколения. Многое из того, что предлагают – дельное, но им самим не потянуть, а нам не до того. Свои задачи подгибают колени. Тот из них, кто быстро подхватит серьезный кусок работы, тому в паруса попутный ветер, а остальные или уплывут искать свою гавань или долго и трудно будут подниматься по шаткой лестнице.