Жизнь советская Часть 22

Жизнь советская

Часть 22. 1971-1973 г.

24 сентября 1971 г.
Успех иногда приходит, чтобы пройти мимо.
 
Новый директор взялся за руль и думает: «Сейчас прокачу».
Ничего у него не выйдет. Впереди или пост ГАИ, или обочина.

27 сентября 1971 г.
В субботу ездили на картошку.
В этом году, по разговорам, урожай плохой. Картошки мало, из-за сырости она уже гниёт в земле. Убирать трудно, дожди и дожди – сушить негде.
Работали хорошо.  Погода – настоящий день бабьего лета прошлых годов. Много техники. Шофера из Москвы.
Нагрузили машину – привезли всё обратно. Суббота. Все пьяные. Хранилище закрыто. Наши грузчики отказались разгружать. Еле-еле Вася Сковпень их упросил.
Свалили на землю, для вида припорошили соломой.
Ездили в колхоз человек 200, не меньше.

                1972 г.
9 мая 1972 г.
Три дня был на больничном из-за радикулита, затем начал хандрить живот. Симптомы – как в прошлом году перед больницей. Болезни делают меня мнительным, и я все чаще и чаще думаю о текущих итогах.


                1973 г.

6 мая 1973 г.
Недавно подумал: «А ведь я неудачник!»
Мама прожила трудную жизнь. Начинала – конфликтом с семьей брата, кончает – конфликтом с невесткой. Между этими двумя конфликтами – большая жизнь. Уживалась со всеми. Послушаешь маму – мама права.
«Валя после работы переступает порог, и жизнь замирает. Что я ей плохого сделала?».

Послушаешь Валю – Валя права.
«Постирала тряпки – плохо, не так постирала. Перестала стирать – тоже плохо. Ты едешь в Москву – нагружаешься, как ишак. Я еду – ничего не поручает. Если куплю – это не для нас, мы это не едим, это слишком дорого».

Когда-то Павлов Борис Иванович, узнав, что я привожу родителей, предупредил: «Женщины могут не сойтись из-за мелочи. У каждой свое мнение,
 как тряпку повесить».

Я вспомнил его слова, как только стали вешать первую штору. Мама и Валя со всей принципиальностью разошлись и до сих пор не сойдутся. У каждой за плечами свой вкус, своё представление, своя жизнь.

Читал недавно книгу – о муравьях, или о пчёлах? Две самки в одном гнезде не уживаются.

Для мамы тяжелей всего разбитые иллюзии – невестка будет ей дочерью, а Неле сестрой. Вместо этого – враждующие стороны с неожиданными перемириями и внезапными наскоками.

Я получил специальность по технике и мог бы в ней ещё лучше материально устроиться, а я часть энергии трачу на литературу.

Я поставил себе цель жить с родителями, но ничего хорошего из этого не получилось. В Белоруссии им было плохо и здесь не радостно.

Напишу пьесы и потеряю друзей. Каждый видит себя в лучшем освещении, и не каждый способен примириться с взглядом на себя не под своим углом зрения.
Все, что ни делаю, мне же во вред.

18 июня 1973 г.
Проблемы семьи.
Один мужчина всё умеет, всё может, всё делает, но мало говорит о любви.
Другой нежен и внимателен, но даже гвоздь забить не умеет.
Обе жены несчастливы.

Женщины консервативны. Им мало любви, им нужны разговоры о любви. Они верят словам, а не поступкам, хотя поступки правдивы, а словам часто грош цена. Букетик цветов для женщины мощнейший символ любви, сильнее чем искренняя забота о ней и внимательность.

Женщина хочет, чтобы мужчина всё умел и был при этом современен и традиционен. Она хочет, чтобы он был по старинке нежным рыцарем и современным бойцом в работе и жизни.
Сама же она ни в чем меняться не хочет.

Ребёнка учить можно – взрослого уже не научишь.

29 августа 1973 г.
Недавно приезжал наш Головной директор академик Иосифьян. Рассматривал работу Славы Самборского. Проявил знание и понимание мельчайших тонких деталей.
Работу одобрил и дал добро.

2 сентября 1973 г.
Из лаборатории уходит Анатолий Будаев.
«Там я буду сам себе хозяин, не буду на побегушках, как здесь. Там я буду на месте, и моя работа будет нужна, а у нас даже ведущий три года ждал повышения».
С этим невозможно не согласиться.
Жаль терять Анатолия. Он неплохой средней руки исполнитель, мог бы еще поднатаскаться.
Мы не можем удерживать средние кадры. Вакуум заполняют женщины – тянут среднюю и черновую работу, но тоже требуют повышений в зарплате, и тоже некоторые уходят.

(После распада СССР московская фирма, где работал Будаев прогорела. Он с напарником пошли в строители. Люлька, в которой он был с напарником, сорвалась с десятого этажа).

Пять раз за сентябрь ездили в колхоз.
Ко мне, как к редактору стенной газеты отдела, пришёл недавно избранный новый член парткома отдела по идеологии.
- Надо выпустить молнию – отметить тех, кто хорошо работал в колхозе.
- Хорошо. Напиши текст, узнай у администрации, кто хорошо работал. Наш художник выпустит молнию.
Ушёл и больше с подобными вопросами он ко мне не обращался.
А в шахматы он играл лучше меня.

Потом он был ведущим по математике нового прибора, а я был ведущим этого прибора и строил его, не один, конечно, по его алгоритмам. Прекрасно сотрудничали друг с другом. Схемы прибора были почти готовы, а он пришел ужасно расстроенный. Обнаружил в расчётах ошибки. «Схемы ещё не ушли к конструкторам. За две недели, пока подгоняется всё остальное, мы всё исправим».
С прибором было ещё немало приключений, но прибор получился поучительный и живучий – один из немногих, кто остался в памяти.