Глава 6. Это такая игра

В воскресенье Инна снова опоздала на богослужение. На воротах стоял другой «святой Пётр», брат Валера, у которого дома проводилось общение. Он был похож на Вована, - такой же лысый, но годился ему в сыновья, хотя и выглядел ровесником. Он заулыбался, пожал Инне руку.
Бобылка опять вошла в момент пения гимнов, и не знала, куда же ей встать, а потом сесть. Но тётки усадили её аж на первый ряд! В церквях детей Божьих их никто не занимает, чтобы не согнали, и не оговорили.
Дети представили спектакль о Божьей любви. Играл Рувимик, один из детей Валеры. Сценарий же написала его мать, Светлана Михайловна.
На сцене поставили ширмы, из-за которых бросались дары, - игрушечные деньги и продукты.
- Бог всегда заботится обо мне. Даже когда совсем плохо, у меня всё равно есть хлеб и чай!
Выступал брат Владимир Ильич, тоже похожий на Вована:
- Как-то одного пастора пригласили сказать проповедь в другой церв автобус, одна женщина закричала: «Куда прёшь?» Доехал этот пастор до остановки, и эта грубиянка вышла вместе с ним, надела платочек и пошла в церковь. «Ну что, сестра, - сказал пастор, - попёрли вместе?»
- Ха-ха-ха!
Чтоб пастор приехал на автобусе… да они не знают, как ими пользоваться.
На улице был мороз над голой землёй, а в церкви - очень душно. И тут очень маленькая девочка с огромными белыми бантиками, собранными на нитку, потеряла сознание. И сегодняшний «святой Пётр», брат Валера, взял её на руки.
- «Скорую» надо вызвать, - говорили бабки.
- Откройте окна!
Но девочка быстро пришла в себя.
Стало плохо и Марте Даниловне, и Воровка подобострастно приподнесла ей корвалол.
Когда Вован призвал молиться о нуждах церкви, лысый брат в очках, который вёл семинар, сегодняшний Владимир Ильич, передал ему сорванное на остановке объявление. Несколько дней назад в Жданове пропала женщина.
- Господь мой, она жена и мать, и её ждут. Пусть эта женщина вернётся домой. Аминь!
Бабки, как правило, во время этих коллективных молитв причитали и всхлипывали. Но тут Инна обнаружила что-то совсем уж неприятное: стриженная под мальчика, та, что в прошлый раз мыла посуду, зачем-то поднимала вверх правую руку!
А ещё сегодня, в первое воскресенье месяца, Вован преподавал хлебопреломление. Он прочёл Евангелие от Луки, место о Тайной Вечере, наломал самый обычный нарезной батон, и понёс блюдо по рядам:
- Не заключившим завет с Господом, состоящим на церковном замечании, исключённых из собрания, просьба воздержаться.
И всё жевали с умильными рожами, закатывая глаза, особенно Воровка и Ненашева. Как же хотелось дать им в морду, с ноги! Маваши!
А потом понесли серебряную чашу, и все отхлёбывали по глоточку, Марта Даниловна – особо длительно.
Воровка сегодня сказала ей:
- Здравствуй, Инночка!
Больше сестра Сосункова ничего ей сказать не захотела. Бобылка её проигнорировала.
В этой церкви была важная деталь, о которой сестра Инна уже забыла. Все прихожане говорили ей: «Приветствую!» А сестра Сосункова просто желала ей здоровья. Так было ещё семь лет тому назад, когда тётки-бабки без всякого скандала выжили её из общины (но Инне на тот момент всё это уже стало ненужным и неинтересным), но с Сосунковой она ещё пересекалась из-за дел с её зятем. Тогда Нинель тоже говорила ей: «Здравствуй, Инночка!»
Но, наверное, всё это началось раньше. В Щёлоке своей «церкви» не было, и дети Божьи по воскресеньям ездили в Овсяную. Инну под Новый год, когда она собиралась праздновать, выгнала из церкви кухарка-молдаванка, и она категорически решила туда больше не ходить.
Старушечью же общину у сестры Коржаковой Инна не оставляла, иначе совсем бы загнулась от одиночества. Она занималась незаконным бизнесом, и тряслась от страха.
С бабками, кроме сестры Козловцевой (той она соврала, будто по воскресеньям работает), Инна не общалась, а вот Сосункова стала её травить (тогда ещё не было слова «троллить»). И уже тогда перестала «приветствовать»  её, а только желала здоровья.
В столовой неплохой мебельный гарнитур, - видно, кто-то пожертвовал. И в книжной секции были не только чёрные Библии да синие гедеоновские Евангелия, но и другие братские издания, в основном, переводные.
Но вот Бобылка обнаружила художественно-документальную книгу, которую давно хотела прочесть: Николай Храпов, «Счастье потерянной жизни». Но был только тоненький том в твёрдой болотной обложке, двух других не хватало.
Инна спросила лысого, ведшего библейский семинар, можно ли ей взять эту книгу домой.
- Бери.
Снова подходила сестра Ненашева и слащавила:
- Инночка, ты всё-таки постарайся по возможности в юбочке приходить.
- У меня нет, - отвечала Инна.
- Я принесу тебе. Моя Ленка, она толстая, - ей всё-таки пятьдесят лет, - а тебе подойдёт.
Валентина Сергеевна Дьяконова всё не могла успокоиться и повторяла:
- «Попёрли вместе!»
Обратно Инна снова ехала с Ниной Андреевной, и та снова махала руками, чтобы та к ней не садилась.
У Германа опять гостил Игнат. Бобылка сегодня совершенно официально забрала из столовой не съеденные бутерброды и конфеты «Василёк». Игнат с удовольствием поглощал их с кофе.
Таня работала, чурка отдыхал. Он делал на каком-то сомнительном предприятии сыр, куда их доставляли служебным автобусом.
К чурке пришёл Мурад; Инну это выбешивало. Но Таня хорошо ей платила.
Инна сидела в кухне и читала Николая Храпова. Находиться с Германом в одном помещении ей было трудно. Книжка читалась легко, и напоминала советскую эпопею, только написанную, в отличие от той же «Судьбы» Петра Проскурина, очень простым языком. Автора, описавшего себя со стороны, от третьего лица, было жаль, как загубившего свою жизнь. И что он так взъелся из-за этой песни, обидел учителя музыки!
В восемь вечера пришла Таня.
- Вы читаете?!! – воскликнула она, будто застала хозяйку за чем-то непотребным. – А про что вы читаете?
- А это… - Инна замялась, - вроде «Судьбы». Или «Тихого Дона».
- А, я такие фильмы тоже люблю. Только я вот ничего не читаю, - с вызовом сказала она. – У меня зрение плохое!
- Так всё равно умирать когда-нибудь всё равно нужно, - ответила Инна.
- Инночка, - защебетала Таня, - а какие розы вы любите? Есть изысканные сорта, - «пинк»… Есть зелёные розы.
И Инна всё поняла. У неё же совсем скоро день рождения, и Герман, по-видимому, просил уважить хозяйку.
***
Уже начался ноябрь, и хлестал дождь со снегом.
На понедельник Инна договорилась с Валентиной Павловной, что в три часа дня она придёт «изучать Библию» к ней. Новая знакомая жила на той же улице, что и Коржакова, но только на нечётной стороне, на перекрёстке.
Но Бобылка передумала. Она же больше не пишет, так что ей это «журналистское расследование» не нужно. И она позвонила Валентине Павловне, и отменила встречу на неопределённый срок. Сказала, что работает в радио-такси, и её срочно вызвали.
***
А во вторник был праздник, но не Казанская, а День народного единства. Вчерашний «морской климат» чудесным образом высох, подморозило даже.
Бобылка вспомнила, как 7 Ноября окончательно отменили в год смерти её матери. Как она, умирающая женщина, собиралась на работу, и не могла уже ни обуться, ни не натянуть чулки, ни даже надеть и снять пальто. А Инна в то утро мысленно выискивала сюжеты для заметок в «Горожанине». Иначе она с ума бы сошла, глядя на этот ужас. Ну почему одним всё, а ей – ничего?
Инна уже прочла про «узника совести», а в понедельник ей дали, хотя она и не просила, роскошную книгу из читального зала, «Отец Арсений».
Саня, сосед, раньше относился к книгам, как к мусору вроде использованной упаковочной тары. Инна его не переучивала, но он сам изменил своё мнение. Теперь он читал серийную «боевую фантастику» издательства «Альфа-книга», которую выкладывал на подоконник сосед из примыкающей квартиры.
Но была у Сани старенькая книжка с оторванной обложкой, к которой он очень дорожил, и всё предлагал почитать Инне. Это и был «Отец Арсений». А Инне дали уже с воспоминаниями его духовных чад.
- Вы опять читаете? – спросила вечером Таня. - А про что?
Как будто ей интересно!
- Про одного священника.
- Ой, Инночка, вы знаете, мне так нравится в сергиево-посадской лавре! Раньше я часто ездила туда, нанимала машину!.. И ходила, наслаждаясь воздухом!
А электричка тебе не подходит?
- Я там была один раз, уже давно.
- А вот Троицкий собор я не люблю. Он какой-то слишком большой.
- Зато народу больше поместится.
Далее последовали истории из жизни земляков, с которых попы требовали за крестины слишком много денег.
- Они не знали, сколько ему дать, и дали пять тысяч! И он сказал: «Хорошо, это пойдёт на благотворительность!»
И Инна удивилась, что хохлы-то, оказывается, исповедуют православие! Она-то считала, что они – католики или «протестанты».
- А имена у вас какие? – спросила Бобылка. – Адриан, Стефан…
- Нормальные! – оборвала её Таня. – Эти имена – у бандер. А что бандеры говорят на своём, я не понимаю!
- В октябре я была в одной фирме сетевого маркетинга, китайской. Мы прослушали две лекции, но подписываться не стали. И менеджер, Галина Ивановна, сказала с отчаянием: «Все русские – тупые и упрямые, и не хотят, как весь цивилизованный мир, использовать БАДы! А это всё потому, что у нас в России – православие!»
Таня даже застыла:
- Надо же, какая она агрессивная! А я, например, очень рада, что у нас – православие! А в эти всякие ходить не надо: а то будут потом тебя шпынять за малейшую провинность!
Инна удивилась: Таня, не побывав у детей Божьих, лучше понимает их сущность! Да, там же, на Западе, таких «церквей» больше! А кто, интересно, эта Галина Ивановна? Явно не дитя Божье, те учат, что надо довольствоваться тем, что есть. Обычно пугают какими-то «харизматами»…
- Когда-то я потеряла свой бизнес, и это означало, что мне срочно нужно устраиваться куда-то на работу, а мне это вообще западло – работать на кого-то! И я поехала в Москву в одну такую фирму. Удивилась ещё: ну что за чушь? «Баллы бонуса», «объёмные скидки», «директор», «рубин», «бриллиант»… Только время потеряла. Нет, я подписана в «Фаберлик» и «Мэри Кей», но я беру там для себя! А в «Эйвон» мне нравятся только духи «Маленькое чёрное платье».
- Там уже и «белое» есть, и даже «красное».
- Я у одной девушки всегда их заказываю. А продавать… скажите, ну кому я буду всё это продавать?!!
- Но вы, в принципе, можете демонстрировать образцы у себя в магазине.
- Ой, Инночка, да на них никто не обращает внимания!
- Я у Элиты Войниковой видела, когда у неё был канцелярский магазин на рынке. Такие красивенькие золотые пудрочки. Смотреть можно, купить нельзя. Хотят подогреть, а надо сразу!
- Я её знаю! Она сейчас хлебом в Солнечном торгует.
- Какой ужас! В палатке хлебом! Но я никогда её там не видела!
- Значит, у сменщицы покупали. А «Орифлейм» я брала у Ольги Перцевой, когда она ещё раздавала заказы на квартире. Мне там нравились духи «Сирен». Инночка, а давайте я подарю вам крем «Молоко и мёд»? От души!
Это была та знаменитая баночка, но обещанной «роскоши протеинов молока» Инна не нашла. Просто какая-то грязно-белая субстанция.
- Я, Инночка, завтра поздно приду. У меня маникюр-педикюр.
Нашла, для кого стараться!