Глава 7. Бурная деятельность

Пусть мой господин не обращает внимания
на этого негодного человека Навала.
1-я книга Царств 25:25

В четверг Бобылка пришла на общение не особо рано, но была одна лишь Марья Михайловна.
Галя и её муж Валера представлялись Инне более развитыми существами, чем она сама. Вот Галя обжаривает белое мясо на деревянных шпажках. Инна так не сделает. Она вообще не умеет готовить. Для Германа, что ли, стараться?
- Представляете, Марья Михайловна, - своим глупым голосом жаловалась Галя, - мне сегодня сказали: «А вы хоть кушать-то дома готовите?» Я говорю: «Нет, полуфабрикатами питаемся!»
- Иногда можно, - авторитетно заявила Марья Михайловна. – Ты смотри, Галя, сейчас – грипп, ты никуда свою Аню с собою не таскай!
Но вот пришла Вика, жена наркомана Васи, в изящном гипюровом шарфе, такие продавались в православных церковных лавках. Голос у неё звонкий, и гнусавый.
- Я тебе сегодня в интернете писала, - сказала Светлана Михайловна.
- Не видела ещё, работы много.
Она, гастарбайтерша из Самарканда, работала ни где-нибудь, а в коммерческом банке!
- А ты, Галя, наверное, собственное дело откроешь? – льстиво спросила она у жены Валеры.
Инна всё никак не могла запомнить их фамилию: Задувайские… За…
- Ой, да куда с ними… Я же только в социальной защите работала, с дедушками и бабушками. Мне один дедушка даже сказал: «Только ты меня выдержала, остальные все убежали!»
- Ха-ха!
Ещё пришла Ася, - некрасивая, плохо одетая киргизка с застенчивой улыбкой. Она принесла свёрток с бурсаками.
- А как вас зовут? – спросила Инна.
- Ася.
- Нет, а по-настоящему?
- Айкалын, «луна прохладная».
А вот Инна очень боялась луны, особенно майской, выкатывающейся на южный небосклон.
Воровка и сегодня не пришла. Видно, что ей всё уже надоело, все основные дивиденды она собрала.
Женщина с платиновыми волосами, как поняла Инна, торговала на рынке «Садовод». Про него постоянно говорила Таня, она закупала там розы. Марья Михайловна, как её звали, была довольно агрессивной, но это сменялось беспомощностью.
- Вот я однажды опаздывала и не стала молиться. Думала: у меня такие кофты хорошие, все раскупят. И ни одной кофты так и не продала. А в другой раз не помолилась, на дорогу кран упал, и на работу я попала только к обеду. Мне братья говорят: «Зачем ты вообще приехала?»
Пузатый лысый брат, напоминающий Физрука, имел молитвенную нужду:
- Я завтра ложусь на операцию. Грыжа.
- Пусть Бог благословит руки хирургов. Аминь!
Ася (её бурсаки никто есть не стал), просила молиться за брата.
- А как его зовут?
- Салим.
И залопотала на своём. Странно, что ей разрешили, это позволялось только с переводчиком: вдруг «на языках»?
Пока Инна собиралась, к ней на правах хозяина дома подошёл Валера:
- А где вы живёте? Откуда узнали о нашей церкви?
Инна, искавшая союзников, подумала: а может быть, он?.. Нет, надо посмотреть…
В принципе, скрывать ей было нечего. Ведь она и вправду когда-то давно интересовалась их церковью, как порядочными людьми, а что из этого вышло? И она рассказала свою историю:
- Я ходила на разбор, давно. Но там были одни бабушки. Мне с ними всё-таки скучно. Сюда они не ходят, и хорошо. Там я познакомилась с Володей, он вёл библейские занятия. Но у меня была тяжелобольная мать, и я не могла посещать богослужения. Потом ездила в Овсянку. Но меня выгнала кухарка, сочтя за бродяжку, хотя одета я была прилично, просто траурно, и я обиделась, и не стала больше туда ходить.
- Не обращайте внимания, - ласково сказал брат Валера. – Может быть, вас проводить?
- Да я дойду, привыкла уже.
- С Богом!
На этот раз Инна снова вышла с Ниной Андреевной, единственной представительницей «старой гвардии».
Инна (и это её роднило с Сосунковой, наверное, она в своё время подсознательно к ней потянулась) считала неловким молчать, поэтому спросила:
- А вот в вашем доме когда-то жил большой начальник, Алексей Андреевич Усов?
- Да, был такой! – оживилась сестра. – Только он умер уже давно.
- Четыре года назад – это немного.
- Да не такой уж и большой – всего лишь мастер красильного производства! Я и сама мастером работала, только на химзаводе!
- А нам он врал, что был директором всей Старой фабрики…
Но это Инне ещё Валентина Сергеевна глаза открыла, а в тот же год Ерина об этом в своей газете написала. Инна ещё подумала, что ошибка: мастер какой-то, а не директор!
Но может, он не со зла, а ему так казалось! Вон Инне самой стало мерещиться, будто бы она после школы работала в районной газете! Но это просто «мечта о прошлом».
Нина Андреевна почему-то не свернула к своей прокуратуре, а ушла на площадь. И Инна решила, что сестра от неё прячется. Глупо же, она же давно знает, где та живёт!
***
А дома был Игнат. Пока Инна «общалась», они выпили Германовой браги.
Игнат был очень возмущён образом жизни Инны, что она, пытаясь отдать долги и просто иметь средства к существованию, сдала все комнаты. Разговор на повышенных тонах уже был.
- Что про вас соседи скажут?!!
- А мне… - дико материлась Инна. – Чай, не в СССР живём!
Но донести-то могут, и Инна попадёт на деньги.
Сегодня Бобылка сцепилась со старшей по дому. Она сама начала командовать.
- Вы когда за квартиру собираетесь платить?
- А … об этом чужим людям говорить?
- Раз они у тебя живут, значит, не чужие!
- Когда надо было ваши паршивые петиции подписывать, и деньги на похороны собирать, я была хорошей! Только попробуй ещё ко мне со своими бумажками прийти!
А Игнат наезжал:
- Вам нужно срочно менять квартиру! У тебя должен быть пуховичок и часики!
И Инна сломалась и решила: а может, так будет лучше?
- Так, - сказал Игнат, - а Игорь с этой квартирой никаким боком не завязан? Не прописан, не имеет доли в собственности?
И было решено, что завтра же Игнат, как лучший друг «семьи», обратится в какое-нибудь агентство недвижимости по поводу обмена.
Когда он ушёл, Герман мгновенно заснул на её неудобном месте, а Инна смогла расположиться с комфортом.
Униженная и раздавленная происками Игната, Инна чувствовала себя загнанной лошадью. И вдруг она вспомнила: Александр Новиков. Эта песня на радио не звучит. Магнитофон «Комета» и «Дайна», две катушки.
«Вот эта мне нравится, про лошадей», - говорила мама в далёком детстве.
Инна нашла её текст по строчкам. Воспроизведение не поддерживалось устаревшим браузером. А называлась она изысканно – «Фаэтон».

Вот здесь, на этой шумной площади,
В давно ушедшие года,
Ругались пьяные извозчики,
И улыбались господа.

Примитивная музыка, ресторанный проигрыш на пианино.
Была осень или зима, снег ещё не лёг. Но раньше бесснежных зим, как в 2007, не было. Наверное, октябрь.
Мама накануне поругалась со Стакановым. Но они ещё не были женаты, значит, Инне - пять.
Наверное, был понедельник. Инна сквозь десятилетия пронесла в памяти тот день, как особенный. По телевизору показали «Лисёнка Вука», а мама включила магнитофон, эту песню. Инне всегда представлялась их площадь, других она просто не знала. А вот слово «господа» её отталкивало.
Её мама работала вечером. И вдруг сказала:
- А хочешь, мы сегодня поедем в гости? К Гале, а у неё есть дочка Юля. Она чуть-чуть тебя младше. Будет тебе подружкой. А живут они в Кольцове.
Они сели в красный автобус, и приехали к неприятным, каким-то синеватым пятиэтажкам. Мама поднялась на второй этаж, позвонила, но им никто не открыл. Наверное, мама после скандала забыла, что взрослые работают днём, а детей сдают в ясли и сад. Но они всегда жили странно. Инна очень расстроилась тогда.
В гости к Гале с Юлей мама всё-таки съездила, - в субботу. Инна была на старой квартире, где смотрела по цветному телевизору мультфильм. Вечером мама её травила:
- А вот тебя не было дома, и я съездила в гости без тебя!
Как будто Инна в таком возрасте могла решать, что ей делать!
Мама ещё красочно расписывала, какая эта Юля, в отличие от неё, Инны, умная, и что она сказала, встав с постели.
Но больше они с этими людьми не контактировали.
А всё равно эта песня про их площадь! Ведь она существовала до революции, и там были извозчики. Краеведческий музей, единственное здание в районе, в стиле «модерн», бывший угловой «книжный», а до революции – трактир!

Кивая гривами облезлыми…

Ну, это про неё! Это она, Инна, после болезни вся облезла!
А лошадей она ещё застала. Деревенский мужичок на лошадёнке ездил, с повозкой сена. Но тогда ещё колхозы были. Хотя вон за Флягиным до сих пор мусор на повозку собирают, а в Примаках, деревни у самого Вантеево, женщины носят воду на коромысле!

Вас смяла жизнь неумолимая,
Жестокий, бешеный прогресс.
Кому дорога ваша длинная
Пришлась как раз наперерез?

Она, Инна, всегда была лишняя, и всем мешала.

И лошадиною упряжкою,
Себе поблажки не прося,
Тащили ношу вашу тяжкую
На подогнувшихся осях.

Да, бабку на неё спихнули, мать её душила. Теперь Герман. И одиночество, которое ничем не разрушить.
У Германа мать в Иркутске, но брак у них ненастоящий. Её случай безнадёжен. Ну был бы у неё настоящий муж, свёкор со свекровью, так её бы затравили, что приняли её в свою семью! А дети? Она просто их боится!

Менялись вы. Менялись всадники.
Сменился камень на бетон.
И нынче в будни или в праздники
Уже не встретишь фаэтон.
Сбылось великое пророчество:
Вас грубо вытеснил мотор.
И всем теперь до боли хочется
Скакать на нём во весь опор.
Как просто стать музейной редкостью
Однажды выбившись из сил.
И удивлять столетней ветхостью
За пять копеек, гран-мерси!
И что в музеях вы наплачете,
Среди зевающих повес?
Вы через сотню лет проскачете,
А «мерседес» уйдёт под пресс.

Последняя строчка – эхом. И длинный-длинный, примитивный клавишный проигрыш.
***
А уже в пятницу, с утра пошла жара. Приехал Игнат, взял бесплатную газету, и стал звонить по агентствам:
- Вот я хочу обменять свою трёхкомнатную квартиру на двухкомнатную!
Уже свою!
Её квартиру риэлтор заочно оценил в четыре миллиона сто тысяч рублей, а за грядущую двухкомнатную давал три миллиона девятьсот рублей. Герман на такие копейки не рассчитывал.
- Слушай, Ин! Квартиры здесь, в Щёлоке, очень дорогие, и доплату вы получите очень маленькую! А как ты смотришь на военный городок?
- Как на задницу всего мира.
- А на Авиационную, Леонтьевку?
- Так же.
Герман был теперь необычайно ласков и заискивающ.
- Давай поедем на Авиационную! Тебе и к своим тогда удобнее будет ходить.
- Но я же не собираюсь ходить к ним вечно. Даже если бы я была там своей, мне бы всё равно там надоело.
- Надо сказать нашим квартирантам, чтобы они готовились.
Вечером Таня ворвалась в кухню, как вихрь:
- Инночка! Мне ваш муж только что сказал, что вы скоро переезжаете! А нам куда деваться! Зачем вы тогда сдавали комнату, если продаёте квартиру? Как вы можете выбрасывать людей на мороз?! Ваш муж, он же пьющий, и его обязательно обманут! Вот одну мою подругу замучили чёрные риэлторы, продай да продай комнату! Но я её отбила! Я сказала: а я её сама купила! Да и зачем вам переезжать? У вас очень хорошая квартира. Как я понимаю, вас пасёт этот плохой человек, Игнат. Инночка, но если он вас вынуждает, то обращайтесь ко мне! У меня крыша – московская, - многозначительно сказала Таня.
Но здесь была скрытая угроза.