Инна и Леша - глава 14

ГЛАВА 14

Последние годы Леша ничего не слышал о Инне, поскольку газеты молчали о ней. Это обстоятельство постоянно угнетало его.

"Что с Инной, жива ли она, здорова, счастлива или нет? Может она остепенилась и зажила тихой счастливой жизнью с любимым человеком?"

Всякие мысли по-разному влияли на его настроение. Положительные ободряли, угрюмые нагоняли невыносимую печаль.

В один из мрачных, уже холодных осенних дней, Леша пришел в больницу проведать друга. Тот попал в нее с несколькими ушибами ноги после автомобильной аварии.

Как выяснилось, здоровью товарища ничего не грозило, потому Леша покинул его палату в хорошем расположении духа. Кроме того забавные истории не унывающего друга от души повеселили его.

Воодушевленный Леша дошел до конца коридора, спустился по лестнице в первый этаж, и направился по длинному широкому проходу с множеством дверей к выходу. Некоторые из них были открыты. Проходя мимо каждой открытой двери, Леша заглядывал в нее из простого любопытства. Ему было интересно, чем занимаются пациенты в палатах. Томятся от скуки или чем-то увлечены, например, книгой, газетой или кроссвордом. Либо сидят на своих койках и разговаривают с соседом по палате. 

На пол пути к выходу, с правой стороны тоже была открыта дверь. Дойдя до нее, Леша решил и в нее заглянуть. Посредине палаты он увидел койку, а на ней спавшую девушку. Она лежала на спине, но лицом была повернута к коридору. На несколько мгновений Леша остановился. Но затем пошел дальше. Ничего необычного он не увидел. Спящая пациентка, что в ней особенного? Таких много. Но пройдя шагов десять, в его сознании неожиданно произошла вспышка, навеявшая ему странное чувство дежавю.

"Стоп! - он остановился и задумался. - Лицо той пациентки мне знакомо. Может действительно показалось? С кем не бывает. А может и не показалось!"

Из банального любопытства, он решил вернуться и еще раз взглянуть на нее, чтоб убедится наверняка. Он пошел назад.

Во второй раз он подошел к открытой палате ближе, остановившись на самом входе.

С минуту он внимательно рассматривал спящую незнакомку. Но действительно ли незнакомку? Чтоб в этом убедится, он сделал к ней шаг, тем самым войдя в палату.

Так он простоял еще с целую минуту, не заботясь о том, что в любую минуту мог войти врач или кто-то из персонала. Неуверенно, точно сомневаясь, он ступил вперед еще шаг. Затем еще... С каждым шагом, его сердце отчего-то неприятно сжималось. В сознании творилось что-то странное. Все его мысли хаотично крутились, неистово стучались в двери памяти, стараясь пробиться в них, чтоб донести до сознания истинную причину внимания.

Леша подошел к пациентке предельно близко и наклонился к ней, чтоб с особым вниманием рассмотреть ее тощее бледное лицо. Ее щеки были запавшие, вокруг закрытых глаз отчетливо темнели круги, обескровленные губы казались белее бумаги, уголки глаз и лоб, иссекали глубокие морщины, лишая лица свежести, и как будто искусственно, раньше времени, накладывая на него маску старости.

"Какая-то очень тяжелая болезнь томит эту несчастную. - подумал Леша. - Но при этом видно, что она все еще красивая."

Ее черты казались Леше поразительно знакомы. Кто же эта девушка?

Вдруг его сознание озарила яркая вспышка. Настолько яркая, что Леше показалось, точно в его голове произошел сильный взрыв.

"Не может этого быть... Невообразимо!"

Он вспомнил, он понял, кого видел перед собой. Вспышка открыла ему тайну его странного чувства.

"Инна!"

Это была его Инна. Та, которой он жил и дышал все годы, начиная с момента когда увидел ее впервые и до нынешнего мгновения. Что бы с Инной не происходило все годы, какие бы болезненные новости он не узнавал о ней, как бы на долго она не исчезала, ни единого дня, ни единого часа, минуты и даже секунды, он не забывал о ней. Он жил только ею, дышал только ею, она всегда оставалось его светом и теплом. И вот он узнал ее. Это была она. Неизвестно куда пропавшая в последние годы, она лежала перед ним, ее лицо находилось меньше чем в полуметре от его. Из-за ее образа жизни, из-за ее болезни, после многих лет разлуки, он все равно узнал ее. Это была его Инна!

"Инна!"

Он не верил своим глазам. Он не верил в происходящее. Не сон ли это? Не бредит ли он? Не умер ли он?

Не обращая внимания на капельницы, на провода, не помня себя от счастья, с неистовым сердечным трепетом, волнением, он упал перед ее койкой на колени, взял ее за холодную руку и с выступающими на глазах слезами, взволнованно заговорил:

- Инна... Инна... Инночка моя... Это я, Леша... Инночка, слышишь... Это я, Леша... Я, Леша... Прошу тебя, услышь меня... Очнись... Прошу тебя, открой глаза, скажи хоть что не будь... Прошу тебя... - он сжал ее руку крепче, после поразительно нежно и осторожно встряхнул ее, в надежде пробудить ее. - Инночка, неужели ты не слышишь, неужели не узнаешь меня...

На безудержный, радостный, слезный, волнительный, отчаянный, нежный и ласковый поток его слов, она не отвечала. Она продолжала спать и смотреть мучительные кошмары. И как эмоционально и что бы не говорил Леша, она не просыпалась.

Весь взволнованный, он поднялся на ноги, посмотрел на множество трубок и проводов, подсоединеных к ней, обратил внимание на машину, помогавшую ее сердцу работать.

Некоторое время он все это рассматривал, потом снова глядел на Инну, снова на машину, на Инну. Он начал все понимать.

Как ужаленный он бросился с палаты искать лечащего врача. Но подскочив к выходу, он неожиданно наткнулся на него. Это был тот врач, который рассказал Инне о ее заболевании. Теперь ему предстояло все рассказать Леше.

Конечно, сначала Леше пришлось с горем пополам взять себя в руки. Потом представиться, хотя бы в общих чертах объяснить, кто он, что он знает Инну, и что она для него не безразлична.

Необыкновенно возбужденное состояние Леши убедило врача в правдивости его слов.

С уст врача Леша узнал все. О болезни Инны, о том, что с ее родителями, о том, что она осталась одна, что она покинута всеми любовниками, друзьями, подругами, знакомыми. Но все ее любовники и знакомые, семейная трагедия, Лешу нисколько не тронули. Ужасный, безжалостный, пугающий диагноз и его последствия, вот что его напугало, поразило как громом, как тисками болезненно сжало сердце, заставило заплакать самыми горькими слезами, слезами отчаянья.

Весь бледный, дрожащим голосом, задыхаясь от волнения, в сердцах, он обрушился на врача долгим, трогательным, бессвязным, но с отчетливо понятным смыслом, потоком слов. Это был поток слов глубоко любящего человека:

- Я буду приходить к ней. Я буду приходить к ней каждый день. Я буду сидень с ней и днем и ночью. Я буду ухаживать за ней. Я буду покупать ей все лекарства и все что вы назначите. Только прошу вас, позвольте мне приходить к ней. Я не брошу ее, я не покину ее... Больше никогда в жизни...

- Вы можете приходить к ней, - после недолгого размышления ответил тронутый врач. - Ей очень нужна хоть чья-то поддержка.

Врач ушел, но позволил Леше остаться с Инной.

Леша взял стоявший возле окна стул, поставил возле койки, сел, взял Инну за руку и с нежностью, умилением, глядя в ее лицо, заговорил к ней:

- Теперь ты не одна, родная. Я теперь рядом. Я не покину тебя. Я не покину тебя никогда. Я буду помогать тебе бороться. Ты не волнуйся, Инна, ты только не волнуйся, я буду помогать тебе. Ты справишься. У тебя получится. У нас получится. Помнишь, как тогда, в первый день нашего знакомства? Когда ты чуть не сорвалась с обрыва. Я сказал тебе, что не брошу тебя. Что ты не упадешь. Что у тебя все получится. У нас все получится. И у нас все получилось. И в этот раз получится. Ты только верь мне. Только верь, моя хорошая... Родная, если бы ты знала, как все это время я переживал за тебя. Я столько хочу тебе рассказать...

Он говорил долго и безустанно. Мрачный день давно уже поглотили еще более угрюмые сумерки, а Леша все говорил с ней, забыв обо всем на свете.

На ночь ему пришлось уйти домой. Правила посещения больных одинаковы для всех. Кроме того дома Лешу ждал Дружок, его друг и опора во все годы смуты.

Дома Леша не мог спать. Его сердце стучало так беспокойно и сильно, что он не мог ни спать, ни лежать, ни сидеть, ни стоять на месте. Он был весь на взводе, весь встревоженный. Как никогда в жизни его съедали, атаковали, кусали как обозленные пчелы, всевозможные мысли. Большая часть из них пугала его. Особенно донимали мысли о доноре.

"А если донор не найдется? Что будет с Инной? Ведь она умрет. Боже, я этого не переживу!"

От этих мыслей кровь стыла в его жилах. И он сразу прогонял их. Ему больше не хотелось думать об этом, ему невыносимо страшно было думать о ее смерти.

Уже не молодой Дружок видел тревогу хозяина, чувствовал все, что он испытывал. Ходил за ним по пятам, заглядывал в глаза своим дружелюбным, сочувствующим и ободряющим взглядом. Когда Леша останавливался хоть на мгновение, или присаживался хоть на несколько секунд, Дружок старался облизнуть его то за ногу, то за руку, стараясь изо всех сил поддержать. Так мог поступить только истинный друг.

- Что, Дружок? - спрашивал Леша, останавливаясь на мгновение и глядя псу в глаза. После чего снова продолжал метаться по двору.

Дружок был для Леши больше чем друг. Все годы он видел тревоги хозяина, и все годы он всячески поддерживал его. Поддерживал на сколько был способен. Он не мог разговаривать человеческим языком, чтоб в самые трудные минуты ободрить хозяина нужными словами поддержки, чтоб вдохнуть, влить в него новые духовные силы, но он делал все возможное, что мог бы сделать самый преданный, самый искренний, самый любящий пес. Он делал даже больше, чем был способен пес. И сейчас он старался поддержать Лешу еще больше обычного. Потому что как бы опечален Леша не был все последние годы, в эту ночь, он был взволновал как никогда сильно. И Дружек это видел.

На следующий день как только открывалось время для посещения больных, Леша заранее, уже находился в больнице.

Он снова сидел возле Инны и держа ее за руку, говорил с ней и говорил. Но она все время спала. Слышала ли она его? Он не знал. Ему хотелось, чтоб слышала. Может это придало бы ей духовных сил.

Он рассказывал ей как они познакомились, как он привел ее к себе домой, как они жили вместе, как весело проводили время, как они заболели после холодного ливня и потом вдвоем лечились. То он вставал и ходил по палате, продолжая рассказывать обо всем на свете. О том, что ему только приходило в голову. Он рассказывал ей о Дружке. О том как он рос, о том как он тоже скучал по Инне, о том какой он сейчас, и о том как он грустит по ней.

Затем он вновь садился возле нее, брал за руку, клал свою голову рядом с ней на подушку, и с огромной тяжестью в груди, продолжал рассказывать как он жил без нее.

Временами на него накатывало глубочайшее отчаянье, и он вскакивал, начинал ходить по палате и в бессильной ярости проклинал ее болезнь, проклинал себя, всех остальных, весь мир и все, что только можно проклинать. Но ярость с отчаяньем быстро отступали и он опять садился на стул, брал ее за холодную руку и клал голову на подушку рядом с ее.

То он с особой нежностью и заботой гладил ее щеку, то придвигался к ее лицу так близко, чтоб соприкасаться носами. И когда он так делал, он шептал ей:

- Как жаль, что твои глаза сейчас закрыты. Любимая, я бы все на свете отдал, чтоб их увидеть, чтоб увидеть твой взгляд. Инночка, милая, родная моя, все будет хорошо. Вот увидишь, все будет хорошо. Я не отдам тебя ни кому на свете. И даже смерти. Я не позволю ей забрать тебя у меня. Слышишь, я вырву тебя из ее рук. Я вырву...

Потом он долго и нежно целовал ее в губы. А затем снова клал голову к ней на подушку и молча часами смотрел то на ее опущенные веки, то на ее бесцветные губы, то на нос, то рассматривал ее ресницы, брови, каждую черточку ее лица, каждую морщинку, каждую мельчайшую детальку. А бывало просто смотрел лишь в ее закрытые веки и представлял, как они сейчас откроются и она заговорит к нему.         

Так для него проходили в больнице день за днем. Ночи его проносились в глубокой тревоге как первая, когда он увидел Инну впервые после долгой разлуки и узнал от врача о ее диагнозе.

Все лекарства, назначения врача, Леша покупал с неизмеримой ответственностью. Очень часто он приносил Инне то фрукты, то цветы, то еще что-то. Конечно, фрукты никто не ел, бесподобной красотой и чарующим ароматом цветов не наслаждался, и остальные вещи тоже оставались без внимания.

День ото дня он рассказывал ей свои сказки. Рассказывал и старые, и новые. В каждой его сказке главной героиней была Инна. То он пел ей свои песенки про девушку Инну. Медсестры часто заставали Лешу поющим или увлеченно рассказывающим сказки. Нередко это трогало их до слез. Некоторые ненадолго даже выходили с палаты, чтоб успокоится, видимо, не желая проявлять свои эмоции при чужом человеке.

Однажды Леша с огромным трудом договорился с врачом об одном деле. Деле строго запрещенном в больнице! Леша был настолько настойчив, убедителен, напорист, что его просто немыслимо было остановить. Никакой мудрец, никакой исскусстный оратор в тот момент, не смог бы ему противостоять. В долгой словесной борьбе врач сдался.

- Только под вашу ответственность, Алексей! Я ни о чем не знаю! - сказал врач.

Что же это за просьба была?

Леша пронес Дружка к Инне в большой сумке, как можно удобней его там устроив и как можно лучше замаскировав. Дружок не подвел хозяина и вел себя тихо и смирно.

Когда Леша достал его с сумки и осторожно посадил на постель возле Инны, то первые мгновения Дружок с особой настороженностью, смотрел на девушку, с интересом разглядывал всякие трубки, провода, после обнюхал постель, руку Инны, затем снова долго смотрел на ее лицо. Он понял, что она тяжело больна.

Словно человек, зная и понимая, что трубки и провода поддерживают ее жизнь, и их работу нарушать нельзя, Дружок очень осторожно подошел к ее лицу и стал его искренне облизывать. Он облизывал ее руки, после чего снова лицо. Как жалел  Леша, да и, наверное, сам Дружок, что Инна не отвечала на его ласки.

После этого Леша больше не приносил Дружка в больницу. Он боялся доставить неприятности врачу, да и себе не хотел лишних проблем.