Инна и Леша - глава 15

ГЛАВА 15

Проходили дни. Положение становилось хуже. Сердце Инны, даже при помощи лекарств и машины, медленно, но неизбежно, угасало как уголёк вынутый из горящей печи. С каждым днем оно билось все тише и слабее. А донора так и не было.

Изо дня в день Леша ломал над этим голову. Что делать, как быть? Должен же быть какой-то выход. Какие только мысли не лезли ему в голову. И зачастую его мысли переступали закон.

Временами Лешу охватывало такое отчаянье, что закон переставал его пугать. Но потом отчаянье отступало и им завладевало другое настроение. В нем шла долгая и очень тяжелая внутренняя борьба. Мысль, которая впервые завладела им, сразу здорово напугала его. Но с каждым днем, шаг за шагом, он преодолевал себя, он преодолевал страх.

Когда же наконец страх был полностью побежден, внутренние доводы одолели все  сомнения, он поторопился к врачу, поскольку время Инны почти истекло.

Между Лешей и врачом состоялся неприятный разговор. Скорее его можно было назвать спором, попытками отговорить от страшного и рокового поступка. Леша решил уступить в споре, но остался при своем. Идею, завладевшую его разумом, он решил осуществить другим путем. 

Через три дня после разговора с врачом, в десять утра Леша вернулся домой с прогулки. Все эти три дня и три ночи после разговора, он почти не спал. Казалось, он не чувствовал усталости. И днем и ночью он то бродил по городу, в местах где обычно любил гулять с Инной, либо подолгу проводил возле обрыва, где они познакомились. К обрыву он брал с собой Дружка. Дружок видел, что хозяин сам не свой, что с ним происходило что-то странное. Как будто какая-то внутренняя борьба, какие-то внутренние страдания его мучили. Но ничем помочь не мог.

Вместе с Дружком Леша часами сидел под дубом и все над чем-то думал и думал, то наблюдая осенний рассвет, то гаснущий день...

День для него угасал теперь ни как обычно. Он угасал в другом свете, другими глазами Леша все видел. Что-то мрачное, пугающее, забвеное, неотвратимое он видел в уходящем дне. 

В один из этих трех дней, Леша и Дружок прошли несколько километров вдоль края обрыва и спустились по тропе в долину. Сколько раз и лет Леша любовался красотой долины с высоты обрыва, но по ней так ни разу не гулял. Вместе с Дружком они много часов бродили по ней.

И вот через три дня после разговора с врачом, в десять утра, с зеленым пакетом в руке, Леша вернулся домой с прогулки. Дружка он оставил во дворе, а сам зашел в дом, расбулся, снял курточку, зашел в свою комнату, пакет положил на кровать, с ящика письменного столика достал два чистых листа бумаги с ручкой и сел писать.

Писал он не долго, а когда кончил, положил перед собой два готовых письма и еще некоторое время задумчиво смотрел в окно.

Он в тысячный раз прокручивал в голове все то, что его связывало с Инной - все дни безоблачного счастья. Но так жестоко кратковременного.

То ему в голову лезли мысли о том, как он узнавал о Инне из газет, когда она жила развратом, то страшный день ее побега.

Потом он начинал в который раз думать о нынешнем состоянии Инны. На миг его охватывала надежда. А вдруг в самую последнюю секунду врач скажет, что донор нашелся. Но через момент его окутывало отчаянье.

Со всеми этими мыслями он жил три дня и три ночи, не на минуту не переставая думать.

Тем временем Дружок, находясь на улице, был сам не свой. Он места себе не находил. Он остервенело гавкал и выл, бегал вокруг дома, то лапой скрябался в двери, жалостливо скуля, становился передними лапами на подоконники и растерянно заглядывал и лаял в окна, словно стараясь предотвратить что-то ужасное. Он выл так отчаянно, как будто призывал весь мир на помощь. Но никто не приходил...

Наконец Леша вышел из задумчивого состояния, взял два листа, сложил их пополам, положил в пакет и пошел обуваться.

Как только он вышел из дома, Дружок тут же набросился на него и жалостливо скуля, начал ластится. Леша опустился на корточки и гладя друга, ласково заговорил к нему:

- Ну что, Дружок, ты все понимаешь. Знаю... Ты все понимаешь... Ты у меня умный пес... Ты мой друг...

Дружок скулил, облизывал Лешины руки и лицо настолько взволнованно, возбужденно...

- Ничего, ничего, друг, все будет хорошо. Один ты не останешься...

Когда Леша встал и направился к калитке, Дружок схватил его зубами за штанину и рыча, попытался остановить.

- Ну что же ты... Не нужно, Дружок, не нужно... - не без труда Леша высвободился, вышел за калитку и не спеша направился по улице к остановке.

Как только калитка закрылась, Дружок вовсе забесновался. Он стал гавкать, переходя в лай, скрябать калитку, пытаться пролезть под ней, бегать по саду вдоль забора, стараясь найти лазейку, но все было без толку.

Через пол часа, весь бледный, но внешне поразительно спокойный, Леша вошел в больницу.

Отойдя немного от входа, он остановился возле стены в приемном отделении недалеко от большой шумной очереди в регистратуру.

Наверное, целых две минуты он глядел на очередь. Все лица в этот момент ему виделись разными. Одни были чем-то озабочены, другие просто печальные, третьи улыбающиеся, четвертые возмущенные. Кто-то между собой переговаривался, кто-то что-то спрашивал у рядом стоящего. Потом он перевел внимание на мимо проходивших медиков, пациентов, посетителей.  Кто-то сидел один на скамье и казался грустным, кто-то задумчивым. Еще никогда в жизни Леше не виделись лица разных людей так отчетливо и выразительно. Ему казалось, что он видит все их эмоции, как будто они были написаны словами. При всем этом, ко всем людям он испытывал невероятно сильное безразличие, переходящее в отвращение. Шум, движения и жесты людей, ему виделись как будто в немного замедленной съемке. Все это ему виделось отчего-то именно таким, необычным, странным. Но Леша не обращал внимания на эту странность.

Словно никем не замеченный, Леша медленно пошел по коридору. Сердце его билось так тревожно, даже скорее страшно, что, казалось, вот-вот разорвется или остановится. От одной этой мысли его охватил еще больший страх.

В этом страхе, очень медленно, словно боялся или не хотел, словно сопротивлялся загадочной незримой силе, он прошел часть коридора и, немного не доходя до палаты Инны, повернул влево. Он шел в кабинет лечащего врача Инны. По пути он достал с пакета два исписанных листа и вдруг остановился.

Он пробежал глазами первый лист, потом второй. Пока он читал, то ни на кого не обращал внимания, ни на пациентов, ни на посетителей, ни на мед персонал.

Затем он направился дальше, держа в одной руке оба листа и пакет, утяжеленный чем-то небольшим.

Весь встревоженный, в данный момент он думал о Дружке. Как он, что с ним сейчас. В его голове промелькнула вся жизнь Дружка, начиная с дня, когда он принес его домой и показал Инне, и до недавнего момента, когда он с трудом вышел за калитку.

Пройдя еще несколько шагов, Леша увидел впереди выходившего из кабинета лечащего врача Инны и пациента, поддерживаемого медсестрой. Лешу внезапно охватило чувство похожее когда заходишь в холодную воду. Он остановился.

Врач увидел его сразу и тоже отчего-то остановился. Видно было, что он не ожидал увидеть Лешу.

Внешне Леша был поразительно спокойный, но пугающе бледный. Он показался врачу каким-то странным, похожим на отрешенного.

Глядя врачу в глаза, свободной рукой Леша полез в пакет. Через мгновение он достал с него крупнокалиберный пистолет, навел его дулом на переносицу, зажмурил глаза и произнес:

- Я не мог по-другому...

Всего в один миг, в Лешиной голове промелькнула вся его жизнь. Затем раздался оглушительный выстрел и все перед его взором вспыхнуло ярким желто-белым светом. Но через миг свет окутали непроницаемая чернота, глубокая тишина и неизъяснимая пустота. Весь окровавленный, Леша упал посреди коридора, при этом не выронив двух листков.