Жизнь советская Часть 19

Жизнь советская

Часть 19.           1969 г.

7.05.1969 г.
Ездили в колхоз перебирать картошку.
В автобусе Ира Палагина рассказала. «Читала «Белый свет» Бабаевского (очень известный в то время и очень обласканный властью писатель, издававшийся миллионными тиражами). Разве можно такую глупость печатать. Передавица в газете и то лучше написана».

Картошка в буртах – сплошная гниль. Отбрасываешь, отбрасываешь – и дальше не лучше.
Приехал управляющий. Ему показывают на гниль.
– Сверху отбросьте немного, а потом перебирать. Да, да. Перебирать.
– Погниёт же.
– В куче просохнет. Перебирайте.
Бригадир ему что-то шепчет.
– Сколько здесь вас народу.
– 26 человек.
Бригадир ему:
– Если по столько присылать будут, мы еще четыре дня здесь просидим.

Я не выдержал и спросил:
– А почему ваша техника не работает?
– Будет работать и техника – отошёл и уехал.
Сортировка стоит в стороне. Моторист, с которым наши когда-то чуть не подрались повозился, повозился, попытался завести и ушёл на обед. Вернулся поздно. Немного повозился и исчез. За зиму не могли наладить.
Когда увидели конец, заторопились, но пошла сплошная гниль. Даже мышей не видно. Не живут в сырости и гнилье.

На совхозном автобусе доехали до Онуфриево, там ждать своего. На обочине дороги увидели брёвна. Пошли на них присесть – оказалось, напиленные чурбаны перед избушкой на курьих ножках, за ней открытый огород. Сарая нет.
Подошла соседка.
– Далеко работали.
– В Загорье. Картошку разгребали.
– Хороша картошка?
– Гнилья много.
– Снега мало было. Помёрзла. Надо было побольше соломки и землицей засыпать, как следует.

Соседка рассказала, в домике живет бабка 80 лет, с внучкой 20 лет. У неё сын в Молдавии, а дочь в Рязани.
Появилась сама бабка, в валенках, в тёплой кофте.
– Покололи бы ребятки.
– А где топор?
– Я принесу, у меня колун.
– Неси, бабушка, поколем.
Она принесла, и Бушмелев первым стал колоть. Колол мастерски. Чурбаны разлетались с первого удара, даже дубовые.

Подошли остальные.
– Ещё есть топор? У соседки попросите.
– Нет у ней.
Стали колоть по очереди. Бабка принесла еще один топор – гуцульский. Работа пошла интересней – чья лаборатория больше наколет.

Бабка соседям:
– Есть бог.
Нас это еще больше воодушевило. Подгребли к нам все девчонки. Бабка им:
– Вы бы снесли дрова.
– Давайте конвейером!
– Подальше складывайте. Бабушка просила.
Ждём автобус, колем и складываем.
– Пылит.
– Наверно корова идет.
– Не, не корова, крупнее.
– На картошке не хотелось работать, а здесь энтузиазм.
– Тимуровцы!

Самборский предложил рационализацию:
– Зачем по полену передавать. Давайте носить.
Показал пример, у него нашлись последователи. Конвейер рассыпался, но не всем хотелось носить. Раздались возмущенные голоса: «Куркуль! Единоличник! Кулак!»
– По старинке тянет. Давайте снова построимся. Пусть новое победит.
Когда пришел автобус, оставалось всего шесть чурбанов.

Уходя, кричали:
– Спасибо, бабушка.
Она, как должное, отвечала:
– Пожалуйста.
Сидела с соседями на соседних брёвнах.
– Соседка-то как завидовала.
– Черной завистью обливалась.
– Что ж мы наделали! Убедили бабку, что есть бог.

22.05.1969 г.
Вчера опять ездили в колхоз.
С утра был дождь и накануне лил целый день. На автобусе доехали до центральной усадьбы совхоза «Онуфриевский», а там порциями пересели в грузовую машину. Дорога – грязное месиво. Ехали и орали на каждом ухабе. Приехали, ждём остальных. В 1000 появилась другая машина с нашими. Проехала мимо нас на поле. Мы побрели с управляющим пешком. Дорога – ужас, по скользкой грязи. На сапоги налипает пудами. Пришли. У сырого бурта нас ждут. Тут же знакомая картофелесортировка. На сырой соломе лежат четверо совхозников, рядом лошадь, запряжённая в телегу.

Управляющий к ним:
– Кто брал лошадь? Съездите за бригадиром.
– Должен прийти.
– Я заходил, его нет дома.
– А мы его где найдём.
– Я говорю, сходите кто-нибудь, на лошади съездите.
– Сам знает, придёт.
– Машина гудит – он едет.
Управляющий отошёл, посмотрел, вернулся.
– Нет машины. Сходите, приведите его сюда.
– Вы его не нашли, а где мы его искать будем?

Управляющий неразборчиво выругался и отошел. Мы приступили к работе. Мужики пошли вскрывать соседний бурт. Управляющий вернулся к нам.
– Такую картошку куда? – спрашиваем.
– Подальше в сторону.
– Вроде можно использовать.
– Вы бы такую купили?
– Нет, не купил.
– Вот и бросайте подальше.
– Какая норма.
– 700 килограмм на человека.
– У вас кто-нибудь такую делает?
– У нас?! В Бочкине четыре старушки пенсионерки знаете по скольку перебирают!?
– Так то старухи по дурости. А вы молодых заставьте, вон тех мужиков.
– А почему техника не работает?
– Будет работать.
– Когда? Второй раз приезжаем – стоит.
– Вот теперь об этом будет разговор по-другому.
– За зиму починить не могли.
– Так она исправна.
Пришел бригадир. Управляющий поговорил с ним и ушёл. За ним скрылся бригадир. В двенадцать ушли мужики и больше от совхоза ни живой души не было.

Несколько раз порывался идти дождь. Конашенков с трудом удерживал всех поработать до часа. Начлабы Ортенберг и Храмцов болтливостью, анекдотами и норма-предложениями самоотверженно ему помогали (Еще по мешку на каждого, по четыре ведра на нос, нас спасут только темпы). Без двадцати час полил дождь, и мы кончили работу. После дождя обед, после обеда футбол. Играли даже девчонки.

Возвращались пешком до усадьбы – четыре километра. Сделали 100 мешков по 60 кг. В денежном выражении 600 рублей (6000 кг х 10 коп = 600 руб). Филиал нам всем оплатит: 26х7руб=182 руб. Плюс затраты на автобус. И с собой унесли картошки. «Быть в колхозе и не набрать картошки – себя уважать перестанешь».

 (Когда я первый раз при отце принёс из колхоза картошку, он пришел в ужас и стал меня стыдить, пока мама его не угомонила. В последующие случаи он только охал и ахал, но уже не ругал меня. Видел бы он, сколько её гнилой мы вышвыривали).