Вместо поздравления. Из Хамовников в Замоскворечье

 
http://proza.ru/2024/09/09/983


  Утренняя  красота  довоенной Москвы, мерцающими мазками  переданная  нам  Юрием Пименовым сквозь года,  неожиданно вызывает у меня вопрос: « А где, я вас спрашиваю, картины Зинаиды Серебряковой? Неужели  остались в Лаврушинском переулке?»

  Но в следующем зале вместо Серебряковой вниманию зрителя  предлагается  подборка  почти графических работ  Гелия Коржева, которые полностью контрастируют со всем, что только что было увидено мною.  Помимо  огромного размера картин  и мрачного колорита  зрителя поражают  сюжеты художника: и парафразы на библейские сюжеты, и сюр, и ню, и даже  натюрморты – всё в так называемом «суровом стиле». При этом Гелий Коржев  считается апологетом соцреализма. Тягостное впечатление усиливается еще и тем, что полотна-великаны расположены  друг напротив друга на перегородках-ширмах,  расставленных в небольшом в общем-то  помещении.  Освещение тоже работает на  «суровую» идею…

  На всякий случай «фоткаю»  рыцаря печального образа коржевского разлива и  портрет  музейной смотрительницы в профиль, а также  читаю  на двух стендах объяснительный текст, который проливает свет на то, как  эта сумрачная живопись  появилась в Третьяковской галерее. Оказывается, один меценат сделал нам такой подарок в 2017 году. Его имя – Владимир Ильич Некрасов (страна должна знать своих героев, тем более что по рождению  Владимир Ильич  - дончанин). Помните, такой был парфюмерно-косметический гигант «Арбат Престиж», а  на стенах магазинов были представлены  картины из коллекции босса…

  Не знаю, как бы я справилась с  гнетущим чувством, которое оказало на меня творчество Гелия Коржева, если бы в новой арке не показалось  живописное чудо  Аркадия Пластова – «Сенокос». Только представьте: на полотне размером  примерно два на два с половиной  метра нас встречают на опушке берёзовой рощи  всё полевые цветы России. Хочется войти в этот удивительный и достоверный пейзаж и остаться там навсегда… Знатоки, правда, считают, что растения, представленные на картине, не цветут одновременно, но этот шедевр живописи  автор создал в 1945 году – а  в этот год  и Природа могла расщедриться.  Как бы то ни было, перед нами – символ Победы и вечной жизни. На мой взгляд и вкус – это просто гениальное произведение, и, разумеется, картина была удостоена  Сталинской премии I степени.

  Переполненная эмоциями выплёскиваю всё это на смотрительницу, сидящую на миниатюрном стульчике прямо напротив волшебного разнотравья Пластова.  Она, кстати, как две капли похожа на свою коллегу с полотна Коржева, оставшуюся в предыдущем зале в окружении других суровых призраков художника.

  Рассматриваю складной путеводитель, полученный  в кассе Новой Третьяковки 30 июля. Почему-то он на английском языке перечисляет всех художников, коим выпало счастье разместить свои полотна на веки вечные в главном музее нашей страны – Государственной Третьяковской галерее. За каждым гением закреплено определённое место, а все художники поделены  различными цветами  в путеводителе на группы  по времени  написания своих произведений.  Есть ещё особые зоны, выделенные ярко-розовым – специальные проекты.

  Вот одна длинная и затененная галерея  и представляет нам такой спецпроект: «Великолепные очевидцы»: Время и люди. 1910-1930-е».
 
  Кроме шаржа с крылатым  Татлином, посетитель  этой выставки может рассмотреть близко лица и Бабеля, и Есенина, и Маяковского, и Мейерхольда, и Чуковского…  Но лично на меня большое впечатление произвёл  скульптурный портрет Николая Гумилёва (работы нашего современника Александра Цигаля), расположенный на фоне нескольких застеклённых ахматовских  ликов.

  Не менее интересен и стоящий напротив  бюст Хлебникова( 1979г) уже другого автора – Вячеслава Клыкова. Удивительно, но  у разных мастеров два этих великих поэта похожи друг на друга, как родные братья…

  Итак, посетитель  Новой  Третьяковки с восторгом и трепетом изучил  всю экспозицию.  И  тут он сталкивается  с неожиданной проблемой: выясняется, что выйти  отсюда в холл с лестницей и лифтом можно только вновь совершив  весь  пройденный путь,  но уже в обратном порядке. Всё бы ничего, но где-то в зале пятом от начала осмотра я почувствовала, что  какая-то  до смерти  интересующаяся живописью ХХ века дама решила оставить свой «след» в искусстве: для этого она надушилась жуткой ароматической смесью, и этот  ядовитый  и очень стойкий амбре пропитал буквально каждый кубометр  выставочного пространства…

  И как будто отматывая киноплёнку назад и убегая от навязчивого запаха духов,  галопом по европам  ещё раз проглядываю все шедевры ХХ века: с закрытыми глазами пробегаю зал призраков Коржева,  скульптурные  творения Конёнкова и Мухиной  вновь величественно  приветствуют  меня, мелькают пейзажи и натюрморты Кончаловского,  Машкова, Фалька, Куприна,  снова Гончарова с Ларионовым, и вот вам апофеоз-дежавю – «Купание красного коня»!  Живописный круг замкнулся…

  Внизу с удовлетворением осознаю, что я очень правильно выбрала время  посещения  Новой Третьяковки: весь первый этаж заполнен мамашами с  многочисленными маленькими чадами, шум и гам, как на детском празднике. Если всё это воинство поднимется на четвёртый этаж,  то прощай  « … тишь … библиотек, твоих концертов строгие мотивы».  Но я уже убегаю по подсказке гардеробщицы в сторону  служебного входа, чтобы добраться до Крымской набережной кратчайшим путём  и продолжить  свой запланированный вчера тур по Замоскворечью. Пролетаю мимо огромного загона, расположенного напротив музейной стены,  где сгрудилась   целая толпа скульптур – такой лагерь каменных беженцев…

                *     *     *
               

  И вновь уже Москва-река  блеснула впереди, и я пытаюсь разглядеть на том берегу архитектурную мидовскую квадригу, вид на которую,  в моём представлении,  должен  был сразу открыться взору экскурсанта. Но зелень полностью скрывает от меня эти четыре большие жемчужины зодчества, и только крыша дома-сказки Перцова сигнализирует мне, что  диковинный  мидовский архипелаг Хамовников  по-прежнему на своём месте.

  Листвой полностью прикрыт и  кораблик Церетели, но зато сам  Пётр Великий возникает во всей красе совсем близко на фоне неба, ставшего уже свинцовым, и  как бы говорит всем, что именно здесь в Москве он и задумал «грозить шведу» и « В Европу прорубить окно»  - это подтверждает и полное название памятника-гиганта: «В ознаменование 300-летия Российского флота».

  Дорожка, выложенная плиткой, приводит меня на ещё одну волшебную полянку, где уже отдыхает с десяток граждан.  Полянка эта имеет  форму холма,  трава на ней аккуратно подстрижена, и на этом зелёном полотне расставлены деревянные настилы. Каждый такой дощатый квадрат  имеет свой зонт, два шезлонга и невысокий прямоугольный столик наподобие ящика.

  Ни одной тропинки нигде не просматривается, значит,  можно идти по траве. Не поверите, но на самой верхней террасе я увидела  единственную свободную верандочку. Не медля я поднимаюсь к этому райскому островку и падаю в один из шезлонгов, предварительно повернув его так, чтобы вид на набережную оказался прямо перед моими глазами.

  И хотя погода за те два часа, которые я провела в обществе авангардистов всех мастей, изменилась в худшую сторону, но дождь уже прошёл, равномерно серое небо приятно осветило окрестности,  а  пречистенское  солнце –  Храм Христа Спасителя засиял куполами-шлемами на том берегу Москвы-реки.   Медные  паруса над  бронзовым  Петром I, поддерживаемые  могучим внутренним каркасом, мужественно переносили все  мощные  порывы ветра, прилетевшего сюда в Москву на крыльях Борея из Санкт-Петербурга.
 
  Я же,  застегнув на все молнии и кнопки припасённую тёплую одежду и вдоволь налюбовавшись  открывшейся панорамой, представила вдруг, как бы выглядела эта местность, если бы был осуществлён проект  строительства Дворца Советов.  А надо сказать, что проект этот был разработан до таких  мелочей, как например, способ подачи свежего воздуха к креслам залов заседаний, я уж не говорю об особой марке   стали  - «ДС», разработанной специально для  несущего каркаса Дворца…  А цитата из статьи Иофана и Гельфрейха об отделке Дворца Советов вообще произвела  на меня  неизгладимое  впечатление. Судите сами: « …в лаборатории отделочных работ  Всесоюзной академии архитектуры уже работают над  изучением рецептуры и техники энкаустической живописи. Там же изготавливаются образцы фресок по сырой штукатурке и на различных грунтах, различного вида сграффито и штукатурные инкрустации, сочетания рельефа с фреской и сграффито и т.п. »( журнал  «Строительство Москвы», №2, 1939г).

 - Значит так,  полная высота памятника  Петру I – 98 метров,  а Дворец Советов  должен был вознестись в московскую высь аж на 415 метров – что  выше церетелевского объекта в четыре с лишним раза, - прикидывала я в уме. – Так, статуя Ленина – 100 метров( то есть планировалось, что высотой она будет , как вот эта махина, стоящая сейчас передо мной). 415м – 100м равно 315м – примерно, как Башня «Евразия» в современном Москва-Сити, а со статуей вождя Дворец Советов должен был быть выше самой высокой постройки  там же  - башни «Восток» из комплекса «Федерация»(на 41 метр). Ну, масштаб, пожалуй,  ясен: стеклянные зубы «Москва-Сити» я видела с набережной Тараса Шевченко в 2021 году, когда посещала театр «Мастерская  Петра Фоменко».

  И только около Кремля в моём воображении стала выстраиваться туманная  пирамида советского ар-деко, такой, какой её задумал архитектор Борис Иофан, как передо мной возник молодой человек из реального мира и, поздоровавшись, начал переставлять мебель  в моей мансарде. Я сразу поинтересовалась: « Это у вас кафе? Или…».  Юный распорядитель полянки пояснил,  что отдыхать в этом «пансионате»  имеют право все посетители «Музеона», но они также могут по указанному телефону заказать сюда еду.   И он тут же  красивым жестом указал на рекламный щиток, а также поставил перед моим шезлонгом белый  столик-ящик, который, как выяснилось, во время дождя был спрятан им же  под зонтом.
 
  Лишь тут я вспомнила о заветном  полиэтиленовом пакетике, наполненном ещё дома всякой снедью. Как только пища была извлечена из сумки, на мою импровизированную дощатую сцену прилетела небольшая ворона, которая до этого наблюдала за мной на отдалении. Её чёрный круглый глаз с укором уставился на меня: мол, имей совесть, поделись с птичкой кормом.  Я тут же под гипнозом этого взгляда оторвала от своего бутерброда приличный кусок и бросила его вымогательнице.
 
  Угощение упало в траву, поэтому пернатая красавица спрыгнула на газон и уже с  хлебом в клюве забралась опять на настил,  где она, продолжая посматривать на меня своим блестящим глазом, начала аккуратно клевать добычу, при этом  кусок хлеба она зажала лапками, вместо того, чтобы бездумно по-голубиному гонять его по всему пространству.

 - Ну, что? Понравилось? – вежливо поинтересовалась я.
 - Yes, ma’am, - молча кивнула мне в ответ ворона.

 Следующий полетевший кусок хлеба вопреки ожиданиям был подхвачен и на низком полёте унесён куда-то в близлежащие заросли кустов.

  - Может быть,  у неё там дети? – пронеслось у меня в голове, и  я тут же вспомнила, что в два я обещала позвонить домой, а на чёрном циферблате – уже половина третьего.

  Современные люди совершенно не восхищаются тем, что можно вот так просто вытащить из сумочки небольшой предмет и запросто связаться не только с Московской областью, но и практически со всем миром. А ещё двадцать лет назад тут  повсюду стояли телефоны-автоматы…

 Холод не отступал. Наверное, хорошо сидеть здесь в солнечную погоду, такую, какая была ещё утром на Крымском мосту, но тогда и свободных мест не осталось бы на этом московском Олимпе…

 Я оглянулась вокруг: могут ли собравшиеся сойти за олимпийских богов? Ну что же, вполне: вот пожалуйста, Артемида сидит в одиночестве на своем балкончике рядом со мной, смотритель – вылитый её брат-близнец Аполлон, есть и Гефест, и Посейдон, и Деметра, как обычно, несколько прекрасных нимф, а Гера с Зевсом на площадке прямо подо мною вообще устроили фотосессию, для чего невероятно энергичная Гера вытащила шезлонг далеко на траву и приказала громовержцу  запечатлеть её немолодой уже образ на фоне ПетраI  и сурового неба Балчуга.

  Несмотря сразу  на два капюшона, плотно застёгнутые на моей голове, я окончательно продрогла, да и Герина суета сует начала раздражать, поэтому я резко поднялась, закончив тем самым свой первый привал. Напоследок я бросила взгляд  в пречистенскую даль и представила, как на том берегу выглядел бы пресловутый Дворец Советов, на проектирование которого было потрачено столько сил и средств.

  Оказывается, стометровый  Ленин на вершине небоскрёба устремлял свой взгляд отнюдь не на реку, а в сторону Кремля, туда же был направлен и  знаменитый жест его поднятой руки. Все  улицы, проложенные на месте  снесённых памятников архитектуры былых времён, должны были сходиться у Дворца Советов. И здесь в Замоскворечье на плане видны стройные ряды новых зданий.

  Это была бы совсем другая Москва… Подумать только, мы бы не увидели ни одного старинного домика, ни одной церковки…. Но при этом Кремль оставался на своем законном месте – видимо, даже Сталин понимал, что без Кремля Москва -  не Москва.
 
  Почему же  всё-таки Дворец Советов так и не был возведен? Чёткого ответа на этот вопрос не даёт никто. Фундамент ( само по себе грандиозное сооружение) был смонтирован ещё до войны, он и сейчас  остаётся в чертольской земле, работа над  проектом дворца велась и в эвакуации: Борис Иофан разработал другой( уменьшенный) вариант проекта, вполне реальный и для воплощения в жизнь, и для дальнейшей эксплуатации. Отсутствием средств у государства это тоже нельзя объяснить, ведь были же построены в Москве в период с 1947 по 1957гг  семь легендарных высотных зданий, которые по довоенному  проекту должны были уравновешивать невероятный гигантизм Дворца Советов. Я думаю, что Иосиф Виссарионович, во-первых, затаил на Владимира Ильича глубокую обиду и за «Письмо съезду»,  и за более ранние «тёрки» с теоретиком коммунизма,  а,  во-вторых, после победы в Великой Отечественной войне, Сталин не хотел, чтобы кто-то, кроме него  указывал трудящимся с немыслимой высоты путь в светлое будущее.
 
 Размышляя над этой загадкой ХХ века, я побрела в направлении Якиманской набережной и сама не заметила, как оказалась в небольшом сквере,  где буйная и фантазийная растительность каких-то необычайно высоких клумб, нависающих  над пешеходами, сразу вызывает ассоциацию с Висячими садами Семирамиды, которые, как известно, являлись одним из семи чудес света. Выложенные плиткой, замысловато изогнутые дорожки в этих райских кущах не только подчёркивают красоту ландшафта, но и таят в себе неожиданную встречу с самокатчиками, которые в любой момент могут выскочить из-за крутого поворота и разметать  зазевавшегося туриста в пух и прах. Такова суровая  московская правда: жизнь или самокат. 

                *      *      *


  Там, где Крымская набережная плавно перетекает в Якиманскую, открывается самый близкий  вид на памятник Петру первому, но уже сзади. То есть, если  Дворец Съездов  успели  бы возвести до войны с фашистами, то Владимир Ильич  и Пётр Алексеевич стояли бы друг к другу спиной и смотрели вдаль в противоположных направлениях.
 
 Отсюда, от пересечения набережных с 3-м Голутвинским переулком(такой же адрес имеет и сам монумент), можно рассмотреть и все позолоченные детали:   свиток в руках императора  и  кресты на Андреевских флагах, а также другие эффектные элементы,  и  сделать наконец авторитетное  заключение, что все копья, брошенные в адрес творения Церетели уже давно упали в землю и заржавели, а грандиозный памятник Петру I стал главной доминантой и величественным украшением  Хамовников и Замоскворечья. А за прошедшие 27 лет все, включая даже противников этого проекта, так привыкли к этому восьмому чуду света, что уже даже не представляют без него  нашу Москву.

 - А это что за игрушечный  замок со шпилем  у подножья памятника Петру Первому? Боже мой, так  вот же он знаменитый  Императорский яхт-клуб на стрелке Обводного канала! Я всегда думала,  что этот легендарный объект находится где-то у чёрта на рогах, а он пристроился на бережку в самом центре Москвы, напротив Храма Христа Спасителя.   Псевдоготический красно-кирпичный особняк по проекту Карла Треймана  был построен здесь в 1893 году(сам же яхт-клуб существует на этом месте с 1868года). Кроме «развития гребного спорта» устав яхт-клуба декларировал в качестве обязанностей членов клуба:  заниматься плаваньем, морской гимнастикой, катаньем на буере и коньках, стрельбой в цель, фехтованием и т.д. Добавьте к этому прекрасную библиотеку  и   ресторан  с изысканной кухней - и картина великолепного времяпрепровождения московской элиты рубежа ХIХ - ХХвв будет полной. Говорят, сам император Александр II любил посещать сей живописный  уголок…  Но Александр II погиб в 1881г, значит, он бывал ещё в старом  яхт-клубе.
 
  Современные владельцы отреставрированного «объекта культурного наследия» позиционируют его как лофт, предназначенный для различных роскошных мероприятий. Для удобства гостей рекламируются две автомобильные стоянки, а также две пристани, куда можно с помпой прибывать  вплавь. На ступенях  одной такой пристани, которая  оказалась теперь прямо передо мною, расставлены шезлонги, такие же, как на покинутой полянке в "Музеоне", и три человека отважно принимают в них воздушные ванны.  Тут же слева вырисовывается первый мостик, перекинутый через  рукотворный канал  на остров  Балчуг. Всего со стороны Замоскворечья таких мостов – двенадцать, и можно сказать, что мосты здесь буквально на каждом шагу.

 Напоминаю читателю, что остров, который сейчас принято именовать Кремлёвским, появился здесь только в конце  ХVIII века в связи с необходимостью ремонта  Большого Каменного моста.  В 1783-1787гг  для того чтобы убрать воду и заменить опоры моста был вырыт обводной канал,  в результате чего  и появился искусственный  остров. Так как в этой местности располагались сады, то остров стали называть Садовническим. Известны также наименования: Болотный и Балчуг( что тоже, вроде бы, обозначает глину, грязь, болото (тат.)). Есть среди имен острова и такое – Безымянный, и, может быть, поэтому  он до сих пор не имеет официального названия. Однако мне больше всего нравится – Балчуг. Помните, в советские времена прогноз погоды в Москве всегда заканчивался одинаково загадочно: « На Балчуге  - плюс один». Всё очень просто: поблизости,  на Овчинниковской набережной, находилась (и сейчас находится) метеостанция, она так и называлась: «Москва, Балчуг».

  Выплыло и ещё одно название, теперь уже метеорологическое – «Остров тепла», ведь  температура тут всегда на несколько градусов выше, чем в среднем по столице. Но сегодня, 30 июля, погода явно подкачала. Может, в других районах сейчас еще холоднее, но эта мысль не согревает замёрзшего экскурсанта…

  Я шла по  гранитной плитке, которой замостили Якиманскую набережную  ещё в 2017 году. На моих глазах  в набережную плавно впадали два Голутвинских переулка (3-й и 4-й), Большая Якиманка, Малая Якиманка. Таблички на угловых домах позволяли чётко прочитать  все эти древние названия. Самое интересное, что я была десятки раз в Замоскворечье, регулярно  посещала магазины «Ванда», «София», « Молодая Гвардия», нельзя сосчитать, сколько раз я проходила  мимо Храма Климента Римского в Третьяковскую галерею, дважды совершала паломнические туры в Марфо-Мариинскую обитель, хотя тогда там ещё находились реставрационные мастерские,  и  тем не менее я ни разу не дошла до набережных Обводного канала и  неуловимо призрачного Балчуга.

  Таким образом, я шла впервые по Москве, как по Венеции, удивляясь  этой «терра инкогнита» и радуясь, что я не обследовала всё здесь в юности, а оставила  такой огромный лакомый кусок себе на будущее.  Вдруг как во сне на голубом трехэтажном домике я увидела впереди развевающееся зелёно-бело-красное полотнище – флаг  Италии. Ну что же – это вполне логично: где же ещё находится  Генеральному консульству этой страны, как не на набережной  московской  Венеции. Позже, уже в октябре, тщетно пытаясь выяснить историю этого здания, я приду к выводу, что «итальянский» дом номер десять глубоко законспирирован в Интернете, и единственное, что удалось выяснить: построен он был в 1861 году, то есть  в год отмены крепостного права в России.

    Внезапно закончилась  пешеходная часть Якиманской набережной с необыкновенным, каким-то средневековым желобом для дождевой воды, и  на пустынном  тротуаре  мне открылось новое замечательное место для следующего  привала: балкон  над водой в виде эркера, выступающий метра на три от основной линии парапета набережной. Похоже также на небольшой пирс…. И опять очередное кресло без подлокотников приготовлено   именно для меня.  Представьте себе дощатую скамейку, разрезанную на три части. Два таких скамеечных места находились справа и были заняты тремя тинейджерами, которые довольно мирно и негромко переговаривались между собой, а мой трон-стульчик стоял на приличном  расстоянии от юношеской компании совершенно свободный.  Разумеется, я с удовольствием плюхнулась в его деревянные объятья и опять предалась созерцанию.
 
    По левую руку перекинулся с берега на берег  второй по счёту мост – Патриарший, явно имеющий признаки стройки на той стороне.  В 2007 году  мост перелетел  на высоте десяти метров над землёй через весь остров, соединился у  Москвы-реки  с построенным  ещё в 2004 году тёзкой, став с ним единым целым, и теперь  можно за несколько минут дойти  отсюда из Замоскворечья  до Храма Христа Спасителя.

  По правую руку во всей красе предстал третий мост  - Малый Каменный,  являющийся в свою очередь  продолжением Большого Каменного моста, который когда-то и стал причиной возникновения и Водоотводного канала, и острова Балчуг. Если бы могли с вами перенестись лет на шестьдесят назад, то мы увидели  бы близь Малого Каменного – дебаркадер с надписью «Чайка» и побывали бы в одном из самых злачных мест столицы. Сгоревшую  «Чайку»  сменил «Буревестник», а после  нового пожара место «Буревестника» занял  «Прибой».  Этот самый ресторан «Прибой» на Канаве и стал  одной из декораций культового сериала «Место встречи изменить нельзя», здесь снималась сцена задержания Маньки Облигации…

  Манька: Аблигации или Облигации?!
  Жеглов: О-блигации… Чего?!... Ты что, с ума сошла? Пиши: «Я, Колыванова Мария Афанасьевна».

   А прямо перед нами раскинулся на целый квартал светло-серый корпус отреставрированной «Городской трамвайной станции»(1905-1907гг). Теперь  стараниями господина Михельсона  это строение  превратилось в «Дом культуры ГЭС-2». Взлетели ввысь на 70 метров синие трубы, разобранные в 1941 году в целях маскировки, им вторит  островерхий шатёр  башни, засияли стёкла огромных окон машинного зала, обновленный спуск к воде новенькими белыми ступенями манит путника отдохнуть на расставленных синих (в цвет труб) лежаках. И такая царит архитектурная гармония на том берегу, что даже скандально известная скульптура швейцарского мастера – «Большая глина №4» не омрачает этот элегический пейзаж. Ничего особенного: растаявшее эскимо исполинских размеров, но здешним жителям не привыкать к гигантизму творческих  замыслов ваятелей и зодчих.

  Думаю, автор первоначального проекта  - Василий Башкиров остался бы доволен работой итальянского архитектора -  Ренцо Пиано, чьё архитектурное бюро Леонид Михельсон выбрал для осуществления своего плана реконструкции  ГЭС-2.  До этого  Ренцо Пиано стал известен  как автор Центра Жоржа Помпиду в Париже. А Василий Башкиров   до постройки «Трамвайной станции» прославился проектами Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке (1900-1902гг) и  особняка(галереи) Ивана Цветкова на Пречистенской набережной(1901г).  Особняк Цветкова мы посещали с вами в прошлом году,  а в Лаврушинский переулок мы направимся прямо сейчас.

 Синие трубы ГЭС-2  после итальянской реконструкции возносятся в небо  Балчуга как фантастические ракеты, или это подзорные трубы, направленные прямо в космос…  А, может быть, это всего навсего  - гигантские трубочки для коктейля, стоящие  здесь, чтобы великан Пётр I по ночам мог наслаждаться туманным напитком московских грёз… В общем, у кого насколько хватит фантазии… А на самом деле  трубы эти теперь  производят забор свежего воздуха. А в начале позапрошлого века к техническому обустройству электростанции приложил руку сам Владимир Шухов – это своеобразный знак качества того времени.
 
 За ГЭС-2  по проекту итальянцев возникли берёзовая роща  и  сквер с благоухающими клумбами. Всё это мне ещё предстоит обследовать… А  уступы  следующего здания, сначала неопознанного мною, оказываются стенами легендарного  кинотеатра.

 - Так, стало быть, я всё-таки  выходила сюда к Обводному каналу как минимум  один раз, потому что я помню сияющий в декабрьской темноте  ступенчатый абрис и надпись на всё небо: «УДАРНИК». В 2023 году памятник архитектуры  выкупил всё тот же миллиардер Леонид Михельсон, и вскоре мы увидим творение Бориса  Иофана в полном блеске конструктивизма и, возможно, даже посмотрим кино в обновлённом зале. А пока идёт реконструкция, займёмся, друзья, изучением  других шедевров Замоскворечья.

  Я же покидаю смотровую площадку, которая, к моему великому удивлению, даже отмечена полукругом на картах Яндекса, и продолжаю свою экскурсию,  с восторгом рассказывая подруге теперь уже по телефону, что я вижу вокруг. А вижу я посреди  тротуара  на фоне двухэтажного особняка допожарной  эпохи  ещё несколько одноместных сидушек, сделанных как бы из разрезанной скамейки. Мы тут же  решаем, что, видимо, это след прошедшей пандемии коронавируса.
 
  Но вдумайтесь, как это замечательно:  никто не сможет подсесть на облюбованную вами скамеечку и не начнёт нагло курить старые или новые сигареты… Что касается влюблённых, то они вполне могут расположиться вдвоём на сиденье шириной около 70см.

 И ещё одно откровение от Яндекса: спустя пару месяцев после этой прогулки я случайно, максимально увеличив карту, с изумлением прочитала рядом с изображением этих стульчиков вот что: «Скамейка для интровертов». – Каково?!

  Впереди уже зажёгся зелёным светофор, и я прибавила шаг.  Но перебежав  дорогу и оказавшись на перекрёстке  Большой Полянки с двумя набережными, я в недоумении остановилась, поскольку проход на Кадашёвскую набережную был закрыт высокими бетонными плитами, за которыми кипела стройка и грохотали оранжевые механизмы.

  Как же теперь пройти к заветному Лаврушинскому переулку? – Очень даже просто: вся толпа ломится   через уличное кафе, вдоль  рустованной стены дома, который имеет на крыше причудливую мавританскую беседку, но для меня этот факт  станет  ясен только  10 сентября, когда я увижу панораму Кадашёвской  набережной с противоположного берега Обводного канала. А сейчас, перебежав  Старомонетный переулок, я пробираюсь по узенькому тротуару к своей цели – Старой  Третьяковке. Признаюсь читателю, что я совсем не была уверена, что у меня хватит сил на посещение ещё одной экспозиции.

  Но уже в Лаврушинском переулке я принимаю твердое решение, что надо, надо  зайти к корифеям отечественной живописи, а также непременно  забежать к своему любимому  Врубелю. А вдруг сейчас настал мой последний шанс побывать здесь?!

  Это был  самый короткий визит в Третьяковку – за двадцать минут,  продираясяь сквозь толпу любителей живописи, я прошла  мимо всех приобретений  братьев Третьяковых  и других доноров коллекции: парсуны, румяные модели Боровиковского и  Левицкого, конечно, всадница Брюллова,  стрельцы Сурикова,  берёзы Куинджи, Серов  с Коровиным, словом «все жизни, все жизни, все жизни»…

  Но на  этот раз посетителей в Третьяковской галерее было едва ли не больше, чем представленных картин, на каждом квадратном метре  выставочной площади стоял один или даже два человека – я никогда не видела в этих стенах столько народа. И это при том, что билет для взрослого человека стоит восемьсот рублей…

  Вспоминая,  как я тут часами гуляла по совершенно пустынным залам, я всё-таки добралась до владений сказочных персонажей Михаила Врубеля. Здесь я оставляю читателя перед полотном «Царевна-Лебедь»  - ибо что может быть прекрасней  этой картины, а сама улетаю в метро, так как ноги после такого путешествия  уже не идут…

 Сердечно благодарю читателя, если он тоже прошёл со мной весь этот путь и добрался до финальных строчек, и поздравляю всех с Днём Казанской иконы Божией Матери!