Жизнь советская Часть 17

Жизнь советская

Часть 17.              1968 г.

7 и 8 ноября в Красноармейске сыграли свадьбу.
Приехали с Валей – все подоконники в большой комнате заставлены бутылками с водкой.
Пришли братья Ивана Сергеевича, дядя Леша и Павлик, с женами, приехали сестры Александры Васильевны, тетя Катя из Москвы, и тетя Маня из деревни с дочками и зятьями. Все, как на подбор, лихие истребителями бутылок с подоконника, и все – народ веселый и певучий.
               
Гостей поразило, что я не пью, остальные мои качества Валиных родственников, по-видимому, удовлетворили.
На ночь нас поселили в маленькой комнате в квартире Валиного брата Сергея. Дом старинный, стены толстенные. На стене над диваном фотография Сергеевой дочки Лены в четырехлетнем возрасте.
Утром мы с Валей обнаружили фотографию Лены на полу. Ничего себе, землетрясение устроили.

Регистрация брака в Истре 15 ноября 1968 г.
Свадьба для друзей на квартире у Риммы Сухаревой.

17 11 1968 г.
Накануне свадьбы Гета Джигурда в лаборатории спросила:
; Кто у тебя понятые.
Потом на свадьбе Виталий произнес тост «за понятых».
Приглашал N на свадьбу. В комнате на столе лежали три яблока, большое и два средних. Он подошел, взял большое, заколебался, положил, взял среднее. Потом решительно, будто решил для себя сложную задачу, прихватил к среднему большое и подал мне. Я поначалу отказался, но чутье подсказало, что он будет настаивать. Он принял решение, ему стыдно за предыдущее, он хочет искупить вину. Я взял одно яблоко, узнал антоновку, и он обрадовался и успокоился.

В пропуске на выход хотел написать: «общественное поручение», но засомневался, вдруг нарвусь на Погорелова. Спросил мнение общества. Посоветовали именно так написать и подписать у Конашенкова (заместитель начальника), а к Погорелому не подходить. Так я и сделал.
Конашенков прочитал и спросил:
; Что случилось?
; В загс иду.
Засмеялся и поздравил.

18 11 1968 г.
Вчера вечером собрался уходить от Виталия. Собираю вещи. Вдруг спохватился, что не взял рубашку. В чем бы утром пошел на работу. И загрустил. Внезапно понял, что переселение к Вале всерьез и неизбежно. Взял бритву, белье. Решить взять свою чашку, но путь к ней преграждал Виталий. Он ужинал. Хотел сначала надеть пальто и потом взять, чтобы его не тревожить, но подумал, что в пальто труднее достать. Дотянулся до чашки. Виталий с недоумением, но молча посмотрел на меня. Тут только я спохватился, что она по существу давно стала общей, и он ею часто пользовался.
Трудно было уходить. Поставил ему будильник.
; Виталий, ты не проспи. Я тебе будильник поставил.

Утром вышел, встретил не своих обычных спутников. Посмотрел на свои окна. Виталий встал – свет у него горел. Осмотрел обе гостиницы и побежал с горы.

20.11. 1968  г.
Был в головном институте. Рассказали, как защищался Карбышев. Всё шло по сценарию, вдруг представитель одной из фирм задаёт вопрос:
– Чем ваша схема отличается от американской?
– Ничем, но …
– Достаточно. А какие научные выводы вы делаете из своей научной работы?
Карбышев пык-мык.
– Нет выводов. Спасибо. Всё ясно.
Перед голосованием тот же представитель снова:
– Я всё-таки прошу слова. Наша организация послала отзыв. Он еще не дошёл. Отзыв хороший. Мы поддерживаем.
Все проголосовали «за».

13 12 1968 г.
Ира Палагина ради денег дважды в неделю преподаёт в школе. Приходит злая и нервная. Обзывает учеников болванами. Три раза им объясняла, а они не понимают. Любовь к делу даёт терпение и смягчает боль поражений, а школа – не её призвание.

Жалобы Иры натолкнули на спор: кто должен прививать любовь к учению – школа или семья. Нашлись сторонники каждого направления.
Слава Самборский: «Учился всегда самостоятельно. Мать никогда не проверяла уроки. Она лишь настраивала: хочешь быть человеком – учись. Этого оказалось достаточно».
Для полноты перебора надо было упомянуть вариант: и учителя, и родители, но чаще случается – ни те и не другие. Тогда от балбесов отбоя нет.

19.12.1968 г.
Весь декабрь провел в непрерывных хлопотах по жилищному кооперативу. По нашим советским законам, самым гуманным законам в мире, на семью из трёх человек положено за свои деньги строить только трехкомнатную квартиру и ни сантиметра больше. Больше от государства бесплатно получают начальники, блатники и щедрые взятки дающие. От института я могу в свой очередной срок получить только двухкомнатную квартиру, если к тому времени семья будет состоять из трёх человек, а мне перевозить из Белоруссии родителей.

В кооперативе свободными оказались только четырёхкомнатные квартиры, все остальные уже разобраны, меня как раз такая больше всего устраивает. Кооператив меня охотно принял, поскольку они не могут начать строительство, пока за все квартиры взнос не уплачен. Но внесенные деньги ничего не значат, надо иметь разрешение на такую квартиру, а попробуй его получили. Кто ты такой, чтобы мы тебе его дали.

Наша система, самая прогрессивная система в мире, обзавелась заколдованными кругами, типа: не пропишем, пока не устроишься на работу, не возьмем на работу, пока не пропишешься. И гоняют тебя на износ по такому заколдованному кругу. Гоняют по касательной, чтобы никто не был виновен, чтобы нельзя было ни в кого конкретно упереться. Вывести из такого круга может только блат или щедрая взятка. Блата нет, взятку охотно бы дал, если бы знал, как это делается, если бы родители этому научили.

24.12.1968 г.
Вчера был в Москве в Московском областном управлении жилищного хозяйства на приёме у самого начальника управления.
Выехал с первой электричкой, появился у порога конторы с приходом первых сотрудников и оказался первым по очереди посетителем.
Идут на работу служащие. Наблюдаю. Кто же будет начальником? Лица как лица, из всех один особенно не понравился. Брюки – клёш, как во времена моего школьного детства. Внизу широченные штанины подметают асфальт. Вид, как у уголовника – мощный корпус, шныряющий взгляд, что-то бандитское в облике. Завели нас всех сразу в большой кабинет – уголовник оказался начальником, и я сразу понял, что мое дело – дрянь.

На стене над сидящим портрет текущего правителя. Стол для заседаний огромный, широкий с зеленым бархатом, как бильярдный, но без окантовки и луз.
Моя очередь первая. Себе на удивление я сражался с ним напористо и энергично, но такого здорового и волевого так просто не сломишь, такой, не задумываясь, раздавит и мать, и отца родного. Жестокая конкуренция привела его на этот аппетитный пост, по дороге через немалое количество трупов ему пришлось переступить, и его уже ничем не возьмёшь.
На все варианты и доводы у него один ответ: «Нельзя. У меня есть инструкция. По инструкции не положено».

Между прочим, хороший психологический прием придумали – в кабинет ввели всех посетителей сразу. Якобы против взяток, как будто договориться и взятку передать нельзя в другом месте и через посредников. Кто даёт, тот умеет. Такая система нескольких зайцев наповал убивают. Присутствие посторонних здорово сковывает, начальник может как бы обращаться за сочувствием к посетителям – смотрите, с кем приходится дело иметь. У него есть алиби – все всё видели и слышали, и наконец, безопасность. Был случай, доведенный до отчаяния посетитель зарезал скотину. Это он сделал напрасно. Из-за такой дряни не стоит себе портить жизнь.

Мой экземпляр даже отказ на заявлении отказался писать. Прекратил разговор и демонстративно стал заполнять мою карточку. Еще одно нововведение – нечто вроде истории болезни. На это не жаль времени – «противожалобная» перестраховка на всякий случай.

Я вышел из кабинета, захлопнул за собой дверь и оказался в темной камере тамбура. Выходную дверь никак не мог нащупать. Со злости толкнул стену – появился свет из приёмной.
На обратном пути в электричке я понял, что Клокова (начальник горжилуправления Истры) предложила мне ехать в областное управление, прекрасно зная, что мне там покажут фигу, и я после этого от неё отстану: если уж там отказали, чего от неё требовать.