4. 11. 24

               
               
                Мама

    Однажды археологи раскопали древний город, где уцелело лишь одно здание: очень маленькое, в него обычные взрослые могут войти только на коленях или низко согнувшись.
    – Видимо, это христианский храм, вот Распятие, – сказали учёные. – Но неужели здесь жили такие маленькие люди? И как тут темно, неуютно...
    Стали приходить экскурсии.
    А две грубые воспитательницы привели детдомовских детей небольших. Дети шли строем, глаза у них грустные. А один мальчишка зло пинал мальчика, идущего впереди.
    – Можете туда войти, – разрешили воспитательницы. Сами стоят, о чём-то своём говорят и громко хохочут.
    А детям храм-то по росту. Потому что это – ДЕТСКИЙ ХРАМ. Там внутри детям не как взрослым, а светло, уютно, слышно, как свечи горят. Там Алтарь сияет. Там вверху парит в воздухе большой прекрасный цветок, и от него пахнет ладаном. Дети пригляделись - да это, оказывается, не цветок, а настоящий Ангел! И запел Ангел колокольчиковым голосом.
    Тогда Царские Врата раскрылись – и вышла Пречистая. У Неё в руках Чаша с ложечкой.
    Вот Она к одному ребёнку подошла и  причастила Христовых Таинств. И к другому так, и к третьему. И каждому доброе слово ласково говорит, улыбаясь пречистой улыбкой.
    – Мама! – вдруг прошептал один ребёнок. – Ты – моя мама?..
    И тогда каждый из детей в ней узнал свою мать. Все закричали: «Мама, мама!», обнимают Её, целуют, и Она их целует.
    – Эй! – грубо раздалось за дверью. – Сколько вас ждать!
    – Идите с миром, дети, – сказала Матушка. – А завтра приходите снова. Вам не запретят.
    Стали дети выходить из храма, глаза у них светлы как огоньки от свеч, и дети друг друга обнимают.
    – А вы нам говорили, что у нас нет мамы, – наперебой сказали они удивлённым воспитательницам. – А Мама у нас у всех одна, и мы друг другу, значит, братья и сёстры; а вы почему нам этого не говорили? И Мама сказала, чтобы мы завтра опять пришли.
    – Хорошо-хорошо, – неожиданно ответили воспитательницы. Они больше не хохотали. Они вдруг заплакали, глядя на детей. Тогда дети их обступили, гладят ладошками, говорят:
    – Никакие вы не злые, а вы хорошие...
    Воспитательницы от этих слов ещё сильней заплакали.


 
               
 По мотивам сирийской притчи

   Жил-был грабитель, который залез в келью к святому отшельнику и стал спрашивать, где у того хранятся сокровища.
   – Моё сокровище – на небе, – отвечал монах.
   Грабитель посмотрел на небо и вздохнул:
   – Э-эх, так высоко мне не забраться... – И ушёл ни с чем.



               
Добрый и злой

   – Он хороший человек, и тот хороший, и она хорошая, и они все хорошие люди! – так сказал добрый, улыбаясь от счастья.
    – Он плохой, и тот плохой, и она плохая, и они все плохие люди!  – сказал унылый злой.



               
 Умный телевизор...

  Смотрел однажды человек свой телевизор, смотрел с большим интересом и слушал со вниманием. А показывали не то, что душе на пользу, а всё наоборот. Вот показывали-показывали, а человек всё смотрел да слушал, – а тут вдруг телевизор не выдержал, какое плохое по нему показывают -- и сломался...
   

               
 Cтарый рояль

   … Но несмотря на старость лет, он играл звонко и радостно, и не было в нём ни одного фальшивого звука. Добрые люди говорили, услышав его голос:
  – Да-а, это настоящий благородный инструмент, на нём можно  исполнять только такую музыку, которая человеку во добро...
  А потом его купил один повеса, который любил погреметь по клавишам да погорланить модные глупые песенки.
  Вот ударил повеса по старым клавишам – а рояль молчит. Принялся повеса бить по нему толстыми кулаками – а рояль ни звука.
    Так и рассыпался благородный рояль на старенькие кусочки, но не стал исполнять такое, что человеческой душе не во добро...



   – Эти коричневые пятна – твои родинки? – спросил ребёнок жирафа. – И сколько их у тебя?
   - Ровно столько, сколько надо для украшения одного жирафа, – улыбнулся тот в ответ и стал ещё прекрасней.



   Как-то свинья повстречала морскую свинку и сказала:
   – Ну-ка, скажи: ХРЮ!
   – ПИ! – ответила та.
   – Знаешь, подруга, – важно посоветовала свинья. – Ты уж не позорь наше свинское звание!



   Летала моль и жить мешала.
   – Дорогой Саня, – сказал папа. – Поймай же её, наконец!
   Саня ловил-ловил ловкую моль – и поймал.
   – Что теперь, папа?
   – Выбрось её за окно.
   – Но там дождь идёт, ветер дует, и тучи серые!
   – Да, – задумался папа, – придётся отпустить. Только пусть мне на глаза не показывается!



    Игорёк хотел прибить моль,  но  тут  она  загудела  тоненьким голоском:
    – У-у-у-у! Это только кажется, что я моль, а на самом деле я самый маленький самолётик в мире, у-у-у!
    – Что будем делать, бабушка? – спросил Игорёк.
    – Потребуй срочную посадку на ближайшем аэродроме (например, на этой тумбочке) и внимательно рассмотри в увеличительное стекло: правду ли говорит эта моль? – подсказала бабушка.


   – Что ты делаешь на полянке в саду? – спросила мама Димочку.
   – Пасу божью коровку. Так что вечером на зорьке – будем с тобой парное молоко пить...


               
  На исповеди

    Батюшка исповедовал прихожанку и сказал:
    – Прощать надо людей, прощать...
  – Прощаю,  батюшка,  прощаю! – говорит прихожанка. – И соседа с верхнего этажа прощаю (чтоб ему пусто было!), и соседа с нижнего этажа – тоже (пусть его бесы в аду зажарят!),  и сноху мою, и зятя моего, и всех-всех-всех (глаза б мои их не видели, и уши бы не слышали!) – всех прощаю! Вот!..

               

               
  Степь, картошка и драгоценная планетка

«Ой ты степь широкая...»
Так пели два хороших человека в степи на берегу волжском. Пели, у костра сидя, печёную картошку – коряжкой в углях поворачивали и так говорили меж собою:
«Вот кабы найти нам в космосе такую небольшую планету, чтоб она была вся из драгоценного камня. Мы бы её привезли на Землю, да вот на эту степь. Часть планеты можно распродать на драгоценные украшения. А можно и не продавать, а пусть к нам  сюда  приезжает множество людей со всего мира, – полюбоваться драгоценной планеткой. За деньги, конечно. И построим мы в этой нашей степи – огромный город, самый современный и богатый, какого ещё не было нигде. И все жители в нём будут очень богаты и, наверное,  счастливы!..
Так говорили два хороших человека, сидя у костра в степи на Волге.

Оделись они в скафандры, сели в космолёт и полетели прямо в космос. Искали-искали такую планетку – и нашли!
Она вся из чистого самоцвета, сияет от звёздного света. Два хороших человека по ней в своих скафандрах лазают и от огромной радости поют:
«Ой ты степь широкая!..»
А песня эта – по всему великому космосу разносится.
Взяли они ту планетку на буксир и потянули домой, в родную степь. Но только вошли в земную атмосферу – вдруг стала драгоценная планетка будто таять. Оказывается, ей на воздухе никак нельзя. И она быстро исчезла, только сияющий пар от неё по синему небу поплыл.

Тогда сели те два хороших человека опять у костра в родной степи на берегу Волги, пекут картошку и говорят между собою:
«Всё не случайно, что нам даётся. Значит, не надо здесь никакого огромного и самого богатого города строить. А давай, брат, не жалеть о той удивительной планетке, которая от воздуха исчезла.
И запели они опять, с радостью и восторгом – величиной с ту степь, никак не менее:
«Ой ты степь широкая».....

 

               
  Пряник и кнут

    – Что ты любишь больше всего? – спросили у лошади.
    – Пряник. Очень люблю, когда мой всадник мне его даёт, а меня целует в морду...
    – А что больше всего не любишь?
    – Кнут! – ответила лошадь. – Очень больно бьёт. Я бы давно на него пожаловалась моему дорогому всаднику, – да по-человечески говорить не умею!..


               

    Один мальчик занялся в кружке шахматным спортом.  Спустя   время  одноклассники спрашивают его:
    – Ну, как успехи?
    – Вот потрогайте, – отвечает он, – какие у меня на лбу мускулы появились...

    

               
  Мурлы, мурлы!

    – Курлы, курлы-ы! – пели журавли в синей вышине.
    – Ребята, куда путь держите? – спросил Ларсик.
    – Да всё туда же, на юг, – ответили журавли сверху. – Если хочешь, лети с нами!
    И Ларсик полетел-полетел, прямо в сине-небо.
    – Курлы, курлы! – поют журавли.
    – Мурлы, мурлы! – вторит им Ларсик, летя с журавлями на юг.
    – Слышите, как красиво мурлычет наш Ларсик? – прошептал Витя родителям. – А морда у него такая счастливая, будто он по небу летит.
  Папа, мама и Витя не стали гладить и щекотать своего кота, чтобы не будить. Пусть полетает ещё...



   – Я – самый умный! Я – самый красивый! Я – самый сильный, самый, самый, самый..!
   – По-пу-гай... – улыбнулась Таня.
   – Да-а! – крикнул смешной горластый попугай.


    Ребёнок-жираф спросил:
    – Мама, а до Африки далеко?
    Мама-жирафа подумала, всё посчитала и сказала:
    – Сто двадцать пять раз мне шею протянуть.



               
     Муравей и слон

   – Наука утверждает, что самый сильный на Земле – это муравей, – сказал муравей. – Вот сейчас проверю. Эй, слон! Эй, огромный и могучий слон! Давай с тобой поборемся, – кто из нас сильней?
   Так он кричал-кричал, но слон его даже не услышал, а только переступил через него и дальше пошёл.
    – Ага, испугался! – обрадовался муравей. – Значит, правду говорит нам наука!..


               
               
  Корова и улитка
               
    Шла корова полем, цветочки срывала, – и чуть не наступила на маленькую улитку.
    А улитка выпустила свои рожки и пропищала:
    – Забодаю-забодаю!..
    – Ой, не бодай меня, пожалуйста, – попросила корова, улитку осторожно обошла и потом всем своим знакомым весело рассказывала, как махонькая улитка хотела её забодать.
    А улитка успокоилась, спрятала рожки и сказала:
    – Надо же, как она меня забоялась...


               
  Новая морская корова

   Аквалангист плавал в море и видел всю ту красоту изнутри. Вдруг – брррр! По морскому дну ходит наша земная корова и водоросли ест!
   – У  нас  в  колхозе  опять  трава  не уродилась, вот и приходится каждый день в море уходить... – пояснила корова пловцу.


               
  Пёстрая букашечка

   Один поэт возвращался со своего творческого вечера, где его много хвалили, а он хвастался и смеялся от счастья.
  Тут подлетает к нему пёстренькая букашечка и пищит гордым голосочком, и тоненько хохочет:
   – Посмотрите, какая я красивая и необыкновенная! Как я вся удивительно разрисована, и меня всем приятно видеть!..
   Тут подул ветер, подхватил хвастливую букашечку и бросил прямо в урну. А она и оттуда пищит, что какая она необыкновенная и прекрасная, а вылезти из грязной урны не может: её ветер обратно сдувает.
  Испугался поэт за себя и глубоко задумался,  и  вспомнились  ему  слова  одного православного старца:
     «Чем гордиться человеку?..»


               
               
  Был больной человек...

  Один бледный больной человек пошёл искать исцеления.
  Пришёл к экстрасенсу.  После сеанса сначала полегчало, а потом стало ровно в семь раз хуже, чем до того. Ой! И другому пошёл, и к третьему экстрасенсу -- а ему сначала полегчает, но потом гораздо хуже, и уже вечерами на луну выть хочется, когда погода хорошая и луна в небе.
  Тогда пришёл к доктору. Тот ему грудь открыл и ужаснулся, какая там сидит злоба. Уколол обезболивающее и начал ту злобу из груди вытягивать, а та не вытягивается. Позвал медсестёр. Вместе ухватились и стали её выдирать из груди с кровью и большой болью.
   – Господи! – тогда взмолился больной, у которого уже больше ни на что другое сил не осталось, кроме как Бога молить в полной своей кротости.. – Помоги-и-и!..
  И явился Ангел Божий. Доктор с медсёстрами уступили место, а он спокойненько, легонечко и без всякой боли вынул ту злобу из бедной груди – и в мусорное ведро бросил такую пакость. А грудь тому человеку сам закрыл со святою улыбкой. Да будто исчез.
   Был  больной бледный человек – и нет его, а есть здоровый, улыбчивый и очень добрый человек!

     P.S. … Хотя, конечно, бывают и другие причины для болезней...
    


               
   Какой-то странный мотор...

    Летели в вертолёте, а он громко гудит и весь трясётся, и всё, что в нём, тоже.
    Тут один пассажир, трясясь и улыбаясь, кричит другому:
    – Какой странный мотор у этого вертолёта! Гудит он сегодня как-то мелодично и приятно!
    – Когда мой кот мурлычет, то его никакой вертолёт не перешумит! – крикнул в ответ сосед и показал из-под шубы большую счастливую морду сибирского кота...



               
  Соседкин сон

    К одному мудрецу пришла соседка по лестничной клетке и спросила:
   – Ой,  соседушка,  какой  мне  нынче  сон приснился:  как  будто  сорвала  я  цветок  у подсолнуха, а он уже зрелый, семечки налитые спелые. Стала я выковыривать семечки – а они не выковыриваются. Я и ножиком пыталась – ни единой семечки так и не достала! Как проснулась, все сонники перелистала, но там про такое не пишут. Ты много знаешь, разъясни: к чему мне этот сон приснился и что он означает?
  Мудрец ответил:
  – Этот сон означает, что одной моей соседке надо как можно скорей избавляться от суеверных страхов. Пока никакой беды не стряслось в поучение...



               
  Слёзная история

    Она лежала на тротуаре - огромная, сияющая от солнца.
    - Чья это такая удивительная и большая слезинка? - удивился народ. - Не правда ли, она так прелестно блестит и сияет?
    Тут слеза сказала:
    - Меня уронила бедная старушка, когда шла по тротуару, и никто из прохожих не пожалел её. Она уронила меня маленькую, но мне стало так жаль старушку, что и я горько заплакала и так наполнилась, что стала самой большой в мире. Уважаемые люди! Пожалуйста, помогите бедной старушке! А иначе это чревато неприятными последствиями, так как я продолжаю плакать и наполняться...
    Но никто не захотел помогать старушке, к тому ж незнакомой, и все стали проходить мимо.
    Вот и произошло то, чего не могло не быть. Слезинка выросла с большой дом, и её тоненькая сияющая кожица уже не могла выдержать. И слезинка лопнула.
     Казалось, что целое солёное озеро хлынуло на улицы города. И все прохожие поплыли, потому что дна не могли достать, и все закричали:
    - Ой-ой! Как бы нам не утонуть на улицах родного города!..
    Тут катере приплыл сам Президент. Он узнал о бедствии и решил, что очень нужен людям.
    Народ ему рассказал всё по совести.
    - Где бедная старушка? - спросил Президент повелительным голосом.
    Из окна третьего этажа выглянула старушка с печальным лицом.
    - Многоуважаемая наша старушка! - сказал Президент. - Простите, пожалуйста, наших некоторых товарищей, что они такие чёрствые, грубые, бессердечные! А заодно и меня, что не воспитывал их в духе любви и взаимоуважении!
    - Простите нас, бабушка! - воскликнул народ.
    - Да что вы, что вы! Я же ведь не обижаюсь...
    - Зато ваша слезинка, которую вы давеча изволили уронить из ваших печальных очей на тротуар, залила наш прекрасный город, - сказал народ. - Скажите ей, чтоб перестала. Пожалуйста, а то утонем!..
    И она сказала скромным голосом:
    - Дорогая моя слезинка! Не топи народ и город! Очень тебя прошу! С уважением - твоя старушка.
    Слезинка послушалась и утекла за город, в синее море.
    - Ура! - воскликнул Президент на катере, и мокрые подданные дружно вторили ему. - Бабушка, скажите, отчего вы были так грустны и печальны и даже уронили слёзку. Мы сейчас, чем можем, вам поможем от всей души и от всего нашего сердца!..
    Они слегка кривили душой. Боялись, как бы она ещё не уронила слезу на тротуар. Но после этой истории многие впервые задумались: а хорошие ли мы? И как это возможно пройти мимо любого несчастного человека - и даже не постараться ему как-то помочь? И вообще - в чём он, смысл жизни, и зачем мы родились, - как если не для добрых и удивительно прекрасных мыслей, чувств и дел?!..


    
   Свет на ладони

   Одним прекрасным вечером вышли дядя Сеня с тётей Зиной – в свой садик. А было темно.  И вдруг что-то летит и светится. То потухнет, а то опять светится.
    – Светлячок! – всё сразу поняли дядя с тётей.
    И тётя Зина сказала:
    – У, ты мой маленький, ты мой светленький, садись на мою ладошку, передохни.
   Светлячок приземлился на ладошку, а хитрая тетя Зина его понесла в дом и дверь закрыла, чтобы не улетел.
   А тут как раз электросвет отключили. Дядя Сеня пришёл наощупь, опрокинул два очень шумных ведра и сказал:
    – Я бы тем, кто свет отключает, носы пообрывал.
    – Ну ничего, – сказала тётя. – Вон зато у нас какой есть светленький, маленький. Такая лапочка.
    – Если б он ещё весь наш дом освещал. – вздохнул дядя. – Эх!..
   А это всё видел, а это всё слышал – Ангел небесный, на землю слетевший. Он невидимо-неслышимо подошёл к светлячку на тётиной ладони – и на него слегка подул.
   И светлячок как засветился ярко-ярко на всю комнату, да на весь дом, да ещё свет в окна –  садик освещает!
   Тетя Зина сначала так испугалась, что хотела его стряхнуть. Но потом она подняла его на ладони выше себя и воскликнула:
    – Да будет свет!
   – Так  не бывает, – сказал дядя. – Я же взрослый, я же понимаю: светлячки так ярко не светятся.
    И тогда они поняли, что это чудо. Дядя Сеня впервые в жизни перекрестился.
   И они понесли светлячка по улице.  Все  жители  вышли  из своих неосвещённых домов, чтобы посмотреть на свет и подтвердить:
    – Да. Чудо, неизвестное нашей неверующей науке.
    И всей удивлённой толпой пошли к ближайшему Храму. Тётя Зина и дядя Сеня по очереди несли светлячка, высоко подняв его на своей ладони, и всё село от того освещалось. Под  утро к Храму пришли.
    Тогда многие селяне сокрушенно сказали:
   – Братцы!  А ведь я никогда, никогда ещё не ходил в Храм помолиться, и чтобы Господь мне все мои грехи простил, и чтобы в душе засветилось!..
    А небесный Ангел, который тогда подул, стоял невидимо тут рядом и улыбался, как самый счастливый младенец.


               
  Три точки, три тире, три точки

  Тонул человек в Чёрном море, чёрном от тёмной ночи, и люди не слыхали его зова о помощи, потому что противный ветер относил все слова обратно в море. Но тут у берега жил-был жучок-светлячок.
    – Эй, малыш! – сказал тонувший человек. – Помоги, чем можешь!..
   Полетел светлячок в Севастополь. Летит и мигает по азбуке Морзе: «... – – – ...» (три точки, три тире, три точки). Ветер его назад бросает, а он упадёт, дыханьице переведёт – и опять в полёт.
    А люди спали в домах, и никто не хотел выглядывать в окно.
    Лишь старый капитан дядя Петя гулял на ветру по улице, потому что ему не спалось.
    – Вон светлячок летит и мигает. Что это он там мигает? Три точки, три тире, три точки?..
   А жучок мигает и вокруг дяди Пети летает. И затем обратно к берегу полетел. А дядя Петя же умный, ну он и пошёл за светлячком, потому что понятно же, что значат – три точки, три тире, три точки! А светлячок быстрей полетел, и дядя Петя побежал, – только он уже пожилой, и быстро выдохся.
    Достал тогда капитан свой мобильный телефончик и позвонил в милицию.
    – Три точки, три тире, три точки? – сказала милиция. – Срочно выезжаем!..
   Приехала милиция, взяла в свою машину старого капитана, и все вместе поехали следом за светлячком.  А тот всё летает да мигает: три точки, три тире, три точки.
    И успели на помощь, и спали утопающего! Все очень обрадовались, особенно спасённый...
  А на следующий день администрация города русской славы Севастополь – постановила: жучка-светлячка наградить медалью «За самоотверженную помощь человеку». Правильно постановили. И медаль изготовили: малюсенькую, чтоб жучку в пору, из червонного золота.
  Одна  проблема:  как того жучка найти?  Сам он по свойственной  всем  светлячкам скромности – за медалью не прилетает. Так что, как только стемнеет, выходит городская администрация на берег морской – того светлячка ищет. Вот один пролетит светлячок, вот  другой. Летят, молчат и светятся.
    – Ау! Ты где, наш дорогой отважный светлячок?..



               
 Точный перевод

    Дядя Петя приехал в Китай, посмотреть-послушать, как там китайская жизнь.
    – Чики-рики! Чики-рики! – прокричал местный воробей.
    – Что он сказал? – спросил дядя Петя у переводчика.
    – Он сказал: Чик-чирик! Чик-чирик! – перевёл переводчик...


          
   Непослушный мяч

   Жил-был Петенька, и стал он играть в мяч, не выходя из квартиры на седьмом этаже. Но мяч прыгал по полу как-то вяло и не весело.
   Вот наконец мяч перестал прыгать и вдруг сказал человеческим голосом:
  – Знаешь, Петенька, я хоть предмет неодушевлённый, но что-то мне жаль ту бабушку этажом ниже, которой от нашего шума совсем плохо жить на белом свете...



   – Зачем такому симпатичному – иголки, колючий ёжик? – спросили у него.
   – Затем, чтобы при встрече все люди не спешили целовать меня в мордашку, – ответил ёжик. – Я этого очень не люблю...


    – Зачем нам даны крылышки? – спросила молодая бабочка пожилую.
    – Чтобы человек нас не принял за цветы и не стал поливать из лейки, – очень серьёзно ответила  пожилая,  о которой среди насекомых говорят, что она всё на свете знает...



   – Зачем жирафу такая шея?
   – Ну, пока это у меня только небольшая шейка, а шея будет, когда вырастет полностью. Тогда я, наконец, попробую прекрасные звёздочки в ночном небе, какие они на вкус. И буду всю ночь напролёт пастись в звёздной вышине...



    – А тебе, черепаха, зачем твой панцирь?
    – Коллекционирую зубы, которые хищники оставляют мне на память о том, как они хотели меня съесть...


    – Страус! Для чего ты при опасности прячешь голову в песок? Думаешь, хищник тебя не заметит?
    - А вот он меня увидит, посмеётся от души над таким смешным страусом – да может, и не съест...



    – Почему ты стоишь на одной ноге, а вторую прячешь?
    – Что ж тут непонятного? Так устаёт только одна нога, а иначе уставали бы – обе!


   – Зачем котёнку хвостик?
   – Чтобы он за ним гонялся! – ответил котёнок.


    – Слон, зачем тебе такой большой хобот?
    – Есть у меня одна мечта: научиться на нём играть как трубе – Лунную сонату Бетховена...


   
               
 Маленький-маленький синенький жучок
               
    Маленький-маленький синенький жучок – летел, летел в вольном синеньком, почти как небо вверху, полёте – и горя не ведал. А тут вдруг паутина, и он не заметил, как в неё влип.
    – Еда прилетела, еда прилетела! – обрадовался паук и подбежал.
    – Ну, брат, держись... – прошептал себе жучок и стал соображать в уме.
    – О-о, как я долго ждал этого момента! – воскликнул жучок радостным голосом. – Сейчас спадут с меня колдовские чары – и стану я, как прежде, большим, могучим орлом. Видел, какие у орла крылья? А когти, а клюв?
    – Что ты там бубнишь, парнишка? – поинтересовался паук.
    – Давным-давно заколдовала меня одна ведьма в такого маленького-маленького синенького жучка и сказала, что будут на мне её чары, пока до меня не дотронется – паук на паутине. Ты, паук, наверное, и не поверишь.
    – Конечно, не верю, – усмехнулся хищник.
    – Да мне какая разница? Ты только дотронься, а дальше я сам.
    – Что – сам? 
  – Расправлю могучие орлиные крылья,  разметаю эту ничтожную паутину, а тебя... отпустить или склевать?
    – Кого? Меня? – сморщил морду о восьми глазах – паук.
    – Потом решу! Ты только поскорей делай своё дело. О-о, как долго я ждал этого момента!..
    Теперь уже паук начал соображать. У него даже морда вспотела от напряжения.
    – А если он и вправду – орёл? – стал думать паук вслух, потому что молча он ещё не умел. Интеллект не тот. – Я мою паутину стоил-строил, а этот – её разметает во все стороны своими могучими крыльями, лапами и клювом?.. И клювом... А если склюёт?
     – Скорей всего, – сказал жучок.
     – Не верю я тебе! – постарался приободриться хищник. – Чем докажешь?
  – Крыльями, лапами с когтями и – клювом! Ну давай скорей, хватит бездельничать, несчастный коротышка!
    – Ой, – подумал вслух паук. – А если не врёт?
   – Ты до меня дотронешься, в конце-то концов? Или мне ещё ждать? – начал сердиться жучок.
    – Тьфу на тебя, – сказал паук и пополз в своё гнёздышко.
   – Эй, а как же я? – в негодовании кричал жучок. – Мне что, так и оставаться синеньким жучком по твоей милости?
    – Оставаться. Так тебе и надо, бе-бе-бе, – очень ехидно показал ему длинный язык паук.
  – Я требую! Ну пожалуйста, дорогой, миленький паучок! Я буду жаловаться в Общество Защиты Животных!
    – Да хоть леснику дяде Пете, – съязвил безжалостный хищник из гнёздышка. – Ты бы летел отсюда своей дорогой. Побултыхайся хорошо, побултыхайся, – паутинка порвётся, а я уж потом починю.
    Жучок стал бултыхаться. Паутинка и порвалась в том месте. Жучок освободился и отлетел на другой цветок, стал сдирать с себя липкие остатки паутины.
   – Ах ты, паучок-дурачок, ах ты милый мой, вот спасибочки... – бормотал счастливый синенький жучок.
    – Чего? – сказал паук из гнёздышка.
  – Я бы тебя даже обнял, такую ты во мне симпатию возбудил, – ответил жучок. – Я пошутил, а ты и поверил. Глупенький...
    И полетел синенький жучок дальше своей дорогой.
   – Неужто надул? – подумал паук. – Ох и шельма! А я такого вкусненького жучка не съел!
    А потом ещё подумал паук, ворочаясь в своём гнёздышке:
   – Ну а ежели он пошутил не сначала,  а  под  конец?  И  ежели  он – настоящий  орёл  с могучими крыльями, лапами и этим... клювом? Э-э-э! Вот ведь задача-то? Тогда выходит, что я его правильно отпустил? Именно так и выходит... – думал и думал паук, и с каждой новой мыслью становился всё глубокомысленней. И даже со временем он научился думать не вслух, а молча.



               
 Крылья и крылышки

  – Да если б мне такие огромные крылья, как у тебя! – сказал воробушек. – Я бы тоже взлетел высоко-высоко и стал бы парить, раскинув крылья и глядя с огромной высоты на прекрасную землю!..
   Орёл улыбнулся и дал ему на минуту свои крылья. А воробушек свои крылышки скорей сбросил, орлиные надел – хотел взлететь высоко-высоко, да взмахнуть не может. Слишком тяжелы орлиные крылья для маленького воробушка...
   И тогда воробейка понял: чтобы махать такими великими крыльями, надо не только иметь их при себе, но и быть самому – большим, могучим орлом.
   Взял орёл свои крылья и улетел высоко. А воробушек сказал тихонько:
   – Чик-чирик! Что ж с того, что я маленький и не могу на моих крылышках летать так высоко? Зато они мне как раз в пору, и мне с ними хорошо порхать среди деревьев и людей. А настанут холода, – спрячусь в какую-нибудь щель под крышей дома. И еды мне надо не так много. Так что – слава Богу за то, что мне дано, – вот и всё, что я хочу сказать!



               
  О даре речи...

   Был немой человек – и не стало немого.  Как только по вере и молитве приложился он  к святым мощам, так и не стало немого, а появился счастливый говорящий человек.
    Он сначала Бога и святых славил своими устами, потому что это добро.
    А потом на радостях начал просто так говорить. Ведь натерпелся, намолчался в немоте.
   Говорил он говорил, а затем и просто болтать языком стал. И даже, как многие, разные чёрные слова и выражения произносить.
   А потом одним прекрасным утром проснулся, хотел что-то сказать (не славу Богу, а просто так), – а сказать не может.
    Был человек говорящим – стал человек немым...



               
    Сказка о небольших, на вид не сильных крыльях

   Поймал охотник живую птицу. Принёс в свой дом, привязал птицу за лапу к своей кровати, а сам спать лёг.
   Ночью чувствует – отчего-то его покачивает, и какой-то шелест раздаётся.
   Зажёг лампу – а это пойманная птица своими крыльями – небольшими, на вид не сильными, – машет и под самый потолок взлетела. А так как она за верёвку привязана к кровати, то и кровать приподнялась, а на ней испуганный охотник.
    Поймал он ту птицу сачком и другой конец верёвки привязал к свае своего каменного дома.   Его-то никакая птица не сдвинет с места.
   А ночью чувствует охотник – отчего-то его покачивает, и какой-то шелест раздаётся. Глядь в окно – а там звёзды вокруг, и огромная луна совсем рядом.
   А птица крыльями – на вид небольшими, несильными – машет – и летит внутри дома по космосу! Такая в той птице удивительная и огромная сила.
    Полетала-полетала птица по ночному небу, только к утру приземлилась на прежнее место.
    – Чего это было? – сказал тогда охотник, держась за голову, а она у него кружится.
  Отвязал он верёвку с птичьей лапы и сам выгнал такую странную птицу  из  своего каменного дома.
    – Лети, куда хочешь! – сказал он ей на прощанье. – И очень тебя прошу: в мои селки более не попадайся! Ой, как голова-то кружится и ничего не поймёт, чего это со мной ночью было...




   Таинственный старик

   Жил один дедушка (вернее, он и сейчас живёт). Ему лет двести. Или сто. Ну, по крайней мере, восемьдесят пять.
  Такой худенький,  сгорбленный – потому что возраст такой, иначе не получается. Борода у него седая-преседая и до пояса. Все люди на него смотрят и вздыхают: «Да-а, старость – не радость. И с нами такое будет, если доживём...»
  А этот дедушка каждый вечер куда-то ходит. Совершенно секретно. Лишь только народ уляжется спать, дедушка, опираясь на свою палочку, как положено человеку такого возраста, тихо ступая маленькими шажками, выходит из подъезда многолюдного дома и следует по направлению к назначенной (и неизвестной нам) цели. Он несколько раз оглядывается: не следят ли? Он тихонькими шажками обходит большой дуб, затем маленькую ёлку и подходит к детской площадке. Затем он крадучись, кругами (ну точно наш разведчик!) придвигается к  качелям. Ну а дальше происходит самое странное и удивительное...
   Привычным и ещё довольно крепким движением руки он воткнул свою палочку в песок, уселся на качели и – скрип, скрип – тихонько...
    – Ах, опять забыл взять машинное масло, смазать... – тихо произнёс старик таинственным голосом. – Завтра не забуду. Напишу у себя на лбу и посмотрю в зеркало.
     – Скрип! – раскачивались качели и старик в них.
   – А,   пусть  скрипят! – сказал старик. – Что, уже и покататься нельзя? И пусть смотрят, кому интересно! Потому что каждому человеку время от времени необходимо качаться на качелях! Ну и что, что из возраста вышли? А мы (включая доктора физико-математических наук, вроде меня) – не люди, что ли? Э-э-эх!..
  – Детство моё, постой, погоди, не спеши..! – тихонько запел он любимую песню, раскачиваясь бодро и весело, хоть и со скрипом. И смотрит своим бородатым лицом в самое небо из сверкающих, как совсем недавно – лет восемьдесят назад – звёзд.
   … Вот напелся весёлый человек, накатался счастливый человек – слез с качелей и «Слава Богу за всё!» сказал. И пошёл домой, не очень бодрыми ногами, но с хорошей улыбкой на устах и в сердце. До завтрашнего вечера.


               
               
    Есть ли там жизнь?..

    Вот у курочки какие хорошие птенцы вылупились! Только один не хотел из своего яйца вылупляться.
    – Выходи, дитя, на свет Божий! – сказала курочка.
    – Выходи! – позвали новорожденные.
    А тот из яйца говорит:
    – Боюсь.
    – Чего? – удивились курица и цыплята.
    – Вот выйду из яйца – а там никакой жизни нет, и я умру. Я жить хочу, и мне в моём яйце уютно...
    – Глупенький цыплёнок! – сказала курица. – Здесь-то и есть жизнь, когда ты вылупишься. Я сама когда-то вылупилась, теперь твои братишки и сестрёнки вылупились, и все мы очень рады.
    – Не верю, – буркнул упрямый из яйца. – Это мне ваши голоса, наверно, снятся, а на самом деле – жизнь бывает только в яйце. Я так думаю.
    – Где ты набрался такой чепухи?! – возмутилась курица. – Немедленно выходи!
     – А докажи, что за яйцом тоже есть жизнь, – нахально потребовал невылупившийся.
    Тогда курица как даст своим крепким клювом по яйцу – и пробилась дырочка. Цыплёнок в яйце сначала очень испугался, но затем осторожненько выглянул одним глазом и сказал:
    – Что-то там действительно есть: что-то яркое, разноцветное и теплое. Что там, за яйцом?
    – Жизнь! – сказали курица и цыплята.
    Последний новорожденный цыплёнок высунул смешную мокрую голову.
    – Похоже, что вы были правы, – сказал он, ворочаясь в скорлупе.
  Ему помогли выбраться из яйца и сняли с него кусочки скорлупы. Он внимательно огляделся – какое яркое синее небо с солнышком, а трава такая зелёная, а цветы такие разноцветные и пахнут, а другие цыплята – солнечные. А мама, мама – она очень хорошая, самая. Ну а про тесное яйцо, в котором было темно, мокро, и всякие глупые мысли приходили в голову, он уже и позабыл.
    И все ему сказали с прекрасными улыбками:
    – Поздравляем с днём рождения! Во-от...


               
   Лауреат деда Миша

    Дрались собаки – люди скорей звали деда Мишу.
    Пьяные мужики буянили – опять приходилось звать деда Мишу.
    Две вороны не поделили одну корочку – и тут все зовут:
    – Деда Миша! Помоги!
    Он прибегал и всех всегда разнимал. Хотя не всегда просто. У него руки покусанные, и два зуба выбиты в связи с этими историями.
   И однажды по радио объявили: ЛАУРЕАТОМ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ МИРА В ЭТОМ ГОДУ ИЗБРАН ЖИТЕЛЬ СЕЛА БЕРЁЗКИНО ПЕНЬКОВСКОЙ ОБЛАСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ – УВАЖАЕМЫЙ ДЕДА МИША! УРА-А!!!
    Все его стали поздравлять, а он весь присуждённый ему миллион долларов отдал в детский дом при православном монастыре. Свой же поступок объяснил так:
  – Чем  больше вырастет добрых и честных людей,  тем  реже мне придётся кого-то разнимать. А то вот у меня уже и третий зуб малость выбили, хотя он ещё пока держится и выпадать не хочет...



    К дяде Сене позвонил сосед:
    – Ваш кот ночью так громко мурлыкал, что не давал мне спать. Нельзя ли потише?
    – Хорошо, – ответил дядя Сеня. – Я передам ему вашу просьбу...


    
               
  Прекрасные глаза

    Как-то иду я по лесу, вдруг - заяц под кустом.
    Подхожу ближе - заяц ни с места, лишь на меня смотрит. Обрадовался я: будет мне роскошный обед! И бросил на него куртку.
    А он бежать и не пытается.
    - Да ты больной...Такой обед мне не нужен.
    А у зайца-то глаза - замечательные. Огромные - и карие да ясные, будто капли смолы сосновой. И страдание в них, а солнышка в них нет.
    Завернул я его в куртку, отнёс к ветеринару.
    - Видимо, притравился, - сказал ветеринар. - Самолёты опыляют ядами поле у леса - на лес попадают. Заяц поел отравленной травы - заболел. Старая история. Ох, какие, однако, у этого зверька глазища прекрасные!
    Сделал он ему укол, дал для него порошки, чтоб добавлять в еду.
    Я всё исполнил по указанию ветеринара, и скоро мой питомец выздоровел. Через окно солнечный свет залетел - и зайцу в глаза. Да в них и остался. Смотрит заяц на меня солнечно.
    - Ну что, - говорю, - заяц Прекрасные Глаза. Идём в лес гулять?
    Вот иду, а он то впереди, то сзади  весело скачет, то мне о ноги трётся, то отбежит да подпрыгнет. Засмеялся я:
    - Хочешь взлететь в небо от радости?
    Тут он стал на месте подпрыгивать. С каждым прыжком - выше, выше.
    А потом как подпрыгнул высоко да  быстро-быстро ушами замахал, будто крылышками, - и полетел в самое синее небо!
    Стою я, голову задрав, и не понимаю, а заяц Прекрасные Глаза порхает по небу, ушами машет!..
    А  тут пролетел самолёт и ревёт мотором: " У-у-у-у!". Тот самый, который опылял. Пилот заметил зайца и прилетел удивиться вблизи (с каких это пор звери порхают в синеве?!).  „У-у-у-у!! - громко ревёт самолёт. - У-у-у-у!!“
    Друг мой заяц испугался, ушки прижал - да кубарем вниз. Ой-ой-ой!
    Побежал я, протянув руки, - тут он мне в самые руки и упал.
    Прижал я его к себе, а заяц в мою щеку носом уткнулся ...


               
   Красота

    Хомяк, сидя у своей норки, смотрел в ночное небо.
    Вдруг подкралась кошка и хотела хомяка съесть, но он так странно смотрел в небо, что она спросила:
     – Что?
    – Летит, – сказал хомяк.
    Кошка тоже подняла голову и увидела:
     – Летит... Звезда.
     – Спутник, – поправил хомяк.
    Тут подкрался волк и хотел кошку с хомяком съесть. Но они смотрели в небо и сияли глазами.
     – Вы чего?
    – Спутник, – сказал хомяк.
     – Где?
     – Вон... – показала кошка.
    Волк увидел – и вдруг улыбнулся, впервые с той поры, как стал добывать себе еду охотой.
     – Красиво летит, – сказал волк.
    Вот спутник скрылся в темноте. А хомяк, кошка и волк ещё долго сидели под огромным ночным небом и всё смотрели на множество, множество разноцветных звёзд...    
               
                ***
               
               
    Ехал заяц в трамвае. Подходит волк-контролёр, облизнулся и сказал:
    – Заяц?
    – Ну что вы, – ответил заяц, – вот мой билет!


               
 Страшненькая сказка для неверующих людей

   На лесной поляне выросло удивительное сказочное царство в виде грибного
куста. Грибы, наверное, были поганки, но уж очень красиво смотрелись все вместе. Настоящий сказочное царство! Там бы поместилось всё человечество, если б люди были маленькие-маленькие, маленькие-премаленькие... – подумал я.
   Через день я пришёл на то место опять полюбоваться той красотой. А тот сказочный замок – увял, почернел и поник.
    Ну а ещё через день на его месте я увидел одни развалины из чёрных неприятных даже на вид кусочков грибного семейства. А под этими былыми осколками величия – целое человечество маленьких-маленьких, маленьких-премаленьких людей...
    Однажды они родились и узнали, что они произошли от обезьян, а мир – от каких-то малюсеньких частиц, которые совершенно случайно слились, вследствие чего и получилось их прекрасное сказочное царство.
    Они быстренько выросли. Быстренько женились. У них быстро-быстро появились дети. Быстренько выросли, женились, у них родились дети. Быстро-быстро. Все дружно хлопали тов. Сталину, ходили на демонстрации трудящихся, на Новый год напивались, к экстрасенсов сеансы принимали, а к гадалкам и прорицателям обращались. И как только их дедушки и бабушки с гордостью сказали: «Вот как много мы достигли в нашей долгой многолетней жизни!» – грибное царство быстро-быстро увяло, сникло и развалилось на много неприятных даже на вид кусочков...
    Ужас и кошмар. Да будет он каждую ночь (и в дневной тихий час, у кого есть возможность), –  сниться всем атеистам в мире, и чтоб себя видели героями того грибного человечества!



               
    Хлопали ладошки...

   Весною ясною – на высоком тополе листочки родились маленькие, яркие, зелёненькие. Я бы их все поцеловал – каждый по отдельности и все вместе разом. На них ветерок подул – и весь тополь захлопал листочками, как ладошками. От ветерка и радости жизни.
   А потом выросли листья, и уже не блестят, но тоже прекрасны и веселы. На них ветерок дует, и весь тополь ими, как ладошками, хлопает.
   А потом как-то потускнели листья на тополе, им будто жить наскучило. Но хлопают, шелестят, сколько ветер дует...
   А перед концом они как солнышки загорелись. Своей лебединой песней. И хлопают на ветру. А похлопав, слетают и летают, и падают на землю. И всё, отхлопались ладошки, бедненькие, и по ним ходят ногами...
   Какое же у нас, людей, есть счастье, – потому что у нас совсем не так, а что мы бессмертны!!!

               

               
      Червяк в Храме

   Шёл человек с высоко поднятой головой – в святой Храм, видит – дождевой червь пытается, что есть силёнки, перелезть через порог и тоже войти.
    – Ах ты тварь неприятная! – возмутился человек и хотел его сбросить на землю. Но тут в нём совесть сказала:
    – Да он же в сравнении с тобой – святой праведник... Как его Господь благословил жить, так он и живёт, никаких заповедей не нарушает. А ты, дорогой мой человек?    Тебя Господь благословил быть добрым, честным, родителей почитать – и ещё есть десятки заповедей Божьих (прочти в Евангелии). Ты их исполняешь? Так кто из двух неприятный и мерзкий – червяк или ты?
    Тот человек даже испугался от такой речи своей совести. Он взял червяка в руки и внёс его на ладони ив святой Храм. И так стоял у двери в уголке с опущенной головой и держа червяка на ладони...


     Барышня и другие

    На лесной полянке барышня собирала цветочки.
    Мимо проходил офицер и обрадовался:
    - Какая красавица! Пожалуй, я на ней женюсь!
    А из кустов смотрел дикий тигр, он облизнулся и подумал:
   - Ну очень красивая! Я таких люблю!
   И он бы её съел, но тут офицер вынул блестящую саблю, и стал драться с тигром, не жалея сил. Пока они бились, барышня убежала в неизвестном направлении.
    - Всё-таки, ты на ней не женишься, - сказал тогда тигр.
    - Это не главное, - ответил офицер. - А главное, что ты её не съел.
    Драться больше было не из-за кого. Офицер и дикий тигр обнялись на прощанье - и разошлись: тигр в кусты, а офицер отправился далее мимо леса.
               
               

          
 Дама сердца барона фон дер Блюмхена
   

    Однажды давно - собрались на рыцарский турнир доблестные рыцари. Каждый хотел победить и прославить свою даму сердца: прекрасную юную герцогиню, маркизу, графиню - и т.д. У каждого, даже самого несильного рыцаря была прекрасная дама сердца.
     А барон фон дер Блюмхен всем честно сказал:
     - А моя дама сердца - моя бабушка.
    Рыцари так расхохотались, что едва не попадали с коней (и тогда бы праздничный турнир расстроился: каждого рыцаря ровно полдня одевали в латы и сажали на коня. На вторую посадку уже не оставалось времени).
    Но вот затрубили фанфары.
    - Ах, вы смеётесь над моей бабушкой?! - рассердился наш барон - и как бросился на одного противника, на другого - и всех за одним победил.
    - Да здравствует бабушка барона! - воскликнул народ. - Да, но почему бабушка? Разве мало прекрасных дам?
    - Вы пробовали бабушкины вареники с клубникой? - ответил барон, утирая пот со лба.
    - Никогда! - честно признался народ.
    Барону стало очень жаль его - народ. И он позвал всех в гости к старой баронессе. Все скорей побежали, в том числе побеждённые рыцари.
    - Очень рада, гости дорогие! - обрадовалась бабушка-баронесса. - Вареников на всех хватит.
    До самого вечера, до изумительной красоты солнечного заката - продолжалось пиршество. И звук восторженно жующих ртов разносился далеко от замка баронов фон дер Блюмхенов...



               
  Танк-музыкант

   В танковом полку было много танков, и один из них сказал:
    - Горнист! Научи меня играть!
    - У меня есть труба, - сказал горнист. - А у тебя?
    - Моя пушка, - сказал Танк.
    - Ну что ж, - согласился горнист и стал его учить музыке, а Танк усердно учиться. Иногда танки и офицеры ворчали, устав слушать музыкальные уроки. Но Танк и горнист говорили:
    - Так ведь Москва не сразу строилась.
    Однажды на смотр боевой готовности приехал генерал. Все танки стреляли очень громко и метко.
    А Танк вдруг заиграл прекрасную музыку. Он играл на своей пушке.
    - Ух ты! - обрадовался генерал. И велел ему ехать на гастроли по всему миру. - Покажи всем, на что способны наши танки!
    И Танк поехал по всему миру. Разные народы слушали его музыку и хлопали в ладоши, улыбаясь до ушей.
    В перерывах между гастролями он возвращался в родной полк и угощал товарищей заграничными конфетами. Ел горнист, и ели все танки с большой благодарностью, а он им играл.
    А однажды Танк очень серьёзно вздохнул и сказал:
    – Эх, братцы! Хорошо нам жить, когда нет войны!..



    Сверхзвуковой самолёт и его звук

  Очень быстро летел в вышине сверхзвуковой самолёт! Так быстро, что даже его собственный звук отстал и летел вдогонку за своим самолётом.
    Так звук летел-летел позади, а потом ему что-то надоело, и он как полетел изо всей силы, которую и сам в себе не подозревал. И перегнал сверхзвуковой самолёт...
    – Это не по физике, такого не бывает! – очень удивился (и обиделся) самолёт. Он же к такому не привык.
    А звук мчится сломя голову впереди и смеётся от небывалого счастья: такого же ещё не было, чтобы звук впереди сверхзвукового самолёта!
     Догонял его самолёт, догонял, да только устал.
     Но тогда Ангел Небесный говорит:
   – Послушай, звук! Ведь не самолёт от тебя произошёл, а ты от него. Имей же совесть!
    «Ой, правда, – подумал звук и снизил скорость.
   Сверхзвуковой самолёт его догнал, и они полетели вместе на посадку, потому что как раз подлетели к аэродрому.
   И дружно вместе сели на посадочную полосу. Звук у самолёта прощения попросил, потому что тот же старше, и звук от него происходит, а не сам по себе.
   Самолёт уже не обижался.  И  они  больше не расставались, кроме как во время сверхзвуковых полётов самолёта, когда он преодолевает свой собственный звук – и летит впереди тихо-тихо.
         


               
  Как Санечка нашу страну защитил

   Какой Санечке в день рождения подарили автомат! Хотя он и не настоящий, а детский из пластмассы. Стреляет маленькими мягкими мячиками. И Саня сразу же стал на охрану нашей Родины.
  А  в  эту самую пору – вдруг на нас напали враги с настоящими  автоматами наперевес. Враги бегали и стреляли настоящими страшными пулями.
    Надо было срочно защищать мирное население, а наша армия ещё не подоспела!
   Тогда собрался Санечка с духом – и вышел навстречу врагам, честно глядя им прямо в глаза. А свой новенький автомат на них направил.
  – Не подходите, враги! – сказал Санечка. – Вы не смотрите, что на вид это не настоящий автомат, а из детский из пластмассы. Как стрельнет, так мало не покажется, и уходите, откуда пришли!..
     А враги наглые, они расхохотались мальчику в лицо:
    – Посмотрите на этого защитника, хахаха! Мы сперва его в плен возьмём, а затем всех других мирных жителей этой страны!
   И пошли на Саню в плен брать. Ну что тут делать в таком безвыходном положении? И начал Саня строчить из своего автоматика маленькими мягкими мячиками...
  – Ой-ой! – неожиданно закричали враги и стали падать один за другим без сознания, когда в них попадал такой мячик.
     И все так попадали. Тут и наша армия подоспела.
   Постепенно стали неприятели приходить в своё неприятельское сознание, а наши солдаты у них оружие отобрали и вывели за границу нашей Родины. А потом стали все вместе выяснять: как это мячики из Саниного игрушечного автоматика – всех врагов сразили? Обычные резиновые, такие мягенькие, что ими даже бабочку с цветка не сбить, не то что здоровенных мускулистых мужиков не нашего гражданства.
   Так бы ничего и не поняли,  да  вот  Санина  знакомая  из  соседнего  подъезда подошла и сказала:
   – Всё очень просто! – сказала она, поглядывая в синее небо над головами у всех. – Когда наш Санечка вышел на тех со своим автоматиком, то и появился в ясном небе Ангел Небесный, и нашего Саню вместе с его автоматом перекрестил по-православному. Был автоматик игрушечный, а стал необыкновенный, и его шарики повалили тех врагов прямо на землю.
     Тогда все наши люди посмотрели в сине-небо и увидели там – Ангела...
   


      
 Ящерка и её хвост

   Санечка на неё смотрел, а она лежала зелёная на камне и грелась от солнца. И Санечка к ней пошёл, а она побежала маленькими шажками. Тогда и он за ней побежал своими большими человеческими шагами, и быстро догнал за хвостик. А она остальная, кроме хвостика, успела в норку спрятаться.
  А хвостик остался на Саниной ладошке извиваться, как будто он совершенно отдельное существо. И Сана говорит ящерке:
    – Ты, ящерка, не переживай, у тебя новый вырастет, мне бабушка рассказывала.
    А тут ящерка высунула из норки мордочку и вдруг говорит человеческим голоском, тихонечко:
    – Хвостик-то отрастёт. Но если б ты знал, как мне сейчас больно...
   И спряталась. А её бывший хвостик у Сани на ладошке замер. Заплакал Саня, побежал домой и к бабушке передник лицом уткнулся от горя и жалости, и всё рассказал сквозь слёзы мальчик Санечка.
    А бабушка его стала ласкать и сказала:
    – Главное ведь, что ты так больше не сделаешь? Никогда в жизни?
    – Да, – сказал маленький Саня.
  И своё слово сдержал. И всегда был милостив и мудр – ко всем животным, насекомым, рыбам и растениям (насколько это разумно для доброго человека).
  А особенно он всю свою жизнь внимателен к людям, чтобы никому никак не повредить своим необдуманным поступком.


 Снежный ком

    Велик и прекрасен был снегопад в это нежное утро. И все ему были очень рады. И лишь один мальчик не был рад. При чём не потому, что у него какое-то большое горе, когда радоваться трудно. А он просто был равнодушен к красоте. Даже к такой таинственной и нежной, как снегопад в это утро. И он не ловил снежинки, как другие люди, взрослые и дети, а просто шёл куда-то по своим делам и смотрел только себе под ноги.
    Ну вот тогда-то ему прямо на голову и выпал с неба большой снежный  ком.
    Этот мальчик упал, и все даже испугались, что с ним уже всё. Еле его отходили, снежком оттёрли его наморщенный лоб. И очнулся мальчик. И молвил умным голосом:
    – А ведь что-то же в том снежном коме было особенное, о чём стоит призадуматься! Не кирпич ли, а?..


  Жираф в звёздном небе...

    … Как-то странно он летел, тот жираф. Высунув предлинную шею из иллюминатора, а на конце шеи у него – голова, а на конце головы у него – длинный язык.
    – Перестань высовываться! – наконец сказали ему другие пассажиры. – А то, пока долетим до места назначения, в небе ни одной звёздочки не останется, ты итак уже вон сколько слизал!..


         
               
   Кто развеселил царевну...

    Тот, разумеется, получит её в жёны. Царь-государь обещал.
  И стали парни сходиться в очереди у царского дворца да царевну смешить. Но так и осталась бы царевна несмеяной, если б ни один хороший мужик из пригородной деревеньки.   Пришёл сам да сыночка своего привёл. Вошли они  во дворец, и мужик говорит:
    – Ну, сынок, не подведи...
  Мальчонка и улыбнулся. Смотрит на царевну да улыбается такой хорошей улыбкой, что будто солнышком осветило несмеяну-царевну. И улыбнулась она, подбежала к ребёночку, обняла крепко, да всё улыбается от счастья.
    Обрадовался царь, говорит:
    – Только я не пойму, за кого же царевну замуж выдавать? Не за ребёночка же! Тогда ты, мил человек, бери её замуж!
   Так женат я, государь, – улыбается ему мужик. – И не за корыстью мы к тебе пришли, а было царевну очень жалко.
    Обнял царь мужика и мальчонку его, расцеловал по-царски.
   И ушли мужик с мальчиком обратно в деревню. А царевна к ним часто в гости приезжает. Мужикова жена на стол самовар ставят из чистой сияющей меди. Пьют все вместе, о добром говорят, да всё с улыбками и радостью...


    
   Люди и деревья

    Два человека в одном магазине купили по саженцу, и продавец сказал:
     – Эти деревья будут радовать вас, и плоды их будут питать вас все ваши дни.
    Первый купивший посадил саженец, окучивал, поливал во время – и много делал того, что нужно в сельском хозяйстве. И у него выросло такое красивое дерево, что глядя на него душа поёт. И вкусными плодами с этого дерева человек питался всю свою земную жизнь.
    Вот второй купивший посадил саженец, но он не окучивал, не поливал вовремя – и много чего надо в сельском хозяйстве, не делал. И у него такое выросло, что он плюнул с досады и сказал:
   – Как он сказал? «Эти деревья будут радовать вас, и плоды их будут питать вас все ваши дни»? Ах, какой же нехороший этот продавец!..

       

     Жил бедный человек

     Жил-был бедный человек,  такой бедный,  что  и сам худой – и штаны у него худые, в карманах дырки. Так что возвращался он после работы с зарплатой в кармане – и выпала его небогатая, но честным трудом заработанная и дорогая зарплата.
     Стал дома доставать из кармана, а её нет. И скорей побежал по собственному следу искать.
    Вдруг ветер подул и принёс ему – точно такую же бумажную денежку, которую он потерял. Обрадовался бедняк, денежку в кулаке зажал (в нём дырки нет) и побежал дальше по своему следу.
      А там девушка очень хорошая стоит и ждёт с его зарплатой в руке.
      – Это, случайно, не вы потеряли? – спросила она, улыбаясь, а у самой слёзки капают.
      – Конечно же, я! – во второй раз обрадовался бедняга и свою денежку взял в другой свободный кулак. – А что слёзки льёте?
      – Да ведь я тоже свою зарплату потеряла. И сумма точно такая же.
      – Эта сумма? – тогда разжал первый кулак бедняк и обрадовался в третий раз.
      – Ага...
      И они поженились.  Да  так до сей поры оба и улыбаются от счастья – наулыбаться не могут. А карманы она ему зашила. И он уже не такой худой. И бедным себя уже совсем не считает, хотя зарплату ему, как и ей, не прибавили ни копейки.


               
Анекдоты:

    - Мам, - спросила юная обезьянка. - Что нужно для того, чтобы стать человеком?
    - Для начала надо родиться человеком, - ответила её мама, которая слов на ветер на бросала...

    В джунглях обезьянье стадо слушали самые смешные анекдоты своего вожака.
    - Человек – появился от обезьяны! - рассказал вожак первый анекдот.
    - Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! - все так и схватились за животики.
    - Труд – сделал из обезьяны человека! - поведал вожак второй анекдот.
    - Ха-ха-ха-ха!! - всё стадо едва не свалилось с дерева со смеху.
    ... Всю ночь рассказывал вожак самые смешные анекдоты, до самого утра потешались обезьяны, и дикий их хохот разносился по всем джунглям и дальше, мешая спать многим зверям и насекомым...

                ***
    –  Ой, какой мне этой ночью сон приснился! - сказала юная обезьяна
подруге. - Как будто люди произошли от нас. Как я стала одним знаменитым учёным и читала в университете перед людьми - свою теорию эволюции. Многие люди поверили, что они в принципе - обезьяны, и стали вести себя, как обезьяны. Пока совсем не одичали. Тут и конец этому миру настал...
    – Я вот тоже, - ответила ей подруга. - Как перед сном бананов переем, так потом всю ночь живот – пучит и пучит, и разные кошмары снятся...


               
Дядя Вася и его ноги

  Жили-были дядя Вася и его ноги. И однажды те ноги поссорились друг с другом. Одна хочет идти в одну сторону, а вторая в другую. А дяде Васе очень надо идти, куда ему надо!
   – Ребята, – вежливо обратился он к ним. – Вы поссорились – это в какой-то степени ваше личное дело. Но почему от этого должен страдать дядя Вася?
    «А ведь действительно», – подумала одна нога.
    «Ой!» – согласилась другая.
    Им стало так стыдно,  что на них даже ботинки покраснели,  и они скорей помирились.  И дядя Вася, улыбаясь от счастья, смог спокойно пойти туда, куда ему надо...



   Однажды кот как прыгнул с дерева, да как полетел-полетел над землёй метров сто, но мышка успела спрятаться в норку.
    – Кот-кот! – сказали люди. – Ты разве не знаешь, что коты не летают?
    – Да знаю я, – ответил он. – Да уж очень есть хочется...
    – Ой! – вспомнили люди, что надо же быть добрыми и животных любить. И дали тому коту колбаски, рыбки и молока со сметаной...




     –  Что за шум? Ах, это самосвал едет по улице.
     – Не угадала тётя Глаша!
     – Ну, тогда это трактор пашет поле за дорогой.
     – А вот и нет!
     – Самолёт в небе летит? Реактивный. С четырьмя могучими турбинами?
     – Не-а!
     – Может, это электромонтёр электропроводку делает, и сверлит?
     – Ой, тётя Глаша, совсем нет!
     – Дорогой мой племянник Сенечка! Открой секрет!
     – Это наш кот Кеша от молока из холодильника простыл. А мурлыкать-то хочется...




   Как вышел на стадион метатель молота, могучий такой мужчина – да как стал крутиться вместе с молотом. Покрутился-повертелся – да и кинул свой тяжёлый молот вдаль...
  А потом подумал: «Чего это я лечу над родным стадионом и всё сверху вижу? Да, вспомнил!»
    И он, наконец, отпустит свой молот. Ой!..



               
 О чём просил лисёнок

   Недавно  (лет двадцать пять назад)  ехал Яков Завацкий из немецкой деревни на Урале, ехал он на грузовике, а уже стемнело. Ехал он с включенными фарами, и всё, что надо водителю, было видно.
   И  вдруг  впереди  кто-то  побежал  дорогу.  Тот  перебежал,  а  за ним другой побежал, поменьше ростом. Затормозил Яков и видит: перед грузовиком – лисёнок, а его мать уже на краю дороги. И лисица на Якова, который за рулём, – смотрит, с него глаз не сводит. А лисёнок – сел на задние лапы, а передние сложил так, как люди складывают, когда Богу молятся. «Умоляю тебя, о человек, не лиши меня жизни. Я к маме хочу!» – вот о чём просил лисёнок.
    Яков даже свет выключил, чтобы не пугать малыша. И маленький побежал к лисице, и они скрылись в темноте. А Яков включил фары и поехал дальше, да всё вспоминалась ему картина, как лисёнок его умолял. И то слёзы наворачивались у Якова на глаза, а то хотелось улыбаться от любви: к тем малым и беззащитным перед человеческой силой – созданиям...


    Жил-был танк 

 Ох, беда была каждому земному созданию, которое попадалось ему на пути!
 Росло дерево - хруст! И нет дерева. Шла собака - бах! И нет собаки. Многих убил злой, могучий танк, многих поранил, много деревень и городов взял в плен, а которые не сдавались, были им разрушены.
 Утром весенним, утром под синим небом приехал танк к белому прекрасному городу – и решил:
 - Посплю-ка я час-другой, а потом пойду на белый город. Будет мне там веселье!
 Но только он собрался захрапеть солдафонским храпом, так что земля бы задрожала от страха,  как прилетел - дрозд, сел танку на башню и запел.
 - Трили-трили-трю!
 - Эй! - гаркнул танк. - Не мешай мне спать перед штурмом!
 А дрозд своё:
 - Трили-трю! Трили-трю!
 - Да я тебя..! - разозлился стальной вояка - и как бабахнет из своей большой пушки, да как застрочит из крупнокалиберного пулемёта.
 Только не достать ему дрозда. Сидит тот у него на башне и поёт. От выстрелов страшно маленькому, но не сдаётся дрозд.
 Вояка стрелял-стрелял, башней вертел-вертел - всё напрасно!
 - Трили-трили-трю!..
 - Чего тебе надо? - наконец устал танк.
 - Спой со мной эту песенку, - сказал дрозд.
 - Не буду!
 - Тогда всю жизнь проживу на твоей башне, хотя здесь не очень-то уютно.
 Тот подумал: “Мне перед штурмом надо поспать, набраться сил. А этот воробей, или что он там такое, не даёт”.
 - Ладно, - согласился вояка. - Как там у тебя?
 - Трили-трили-трю! - запел дрозд.
 - Три... три... три-ли... - с трудом произнёс танк.
 И вдруг что-то далёкое и дорогое послышалось ему.
 - Трили-трили-трю! - пел дрозд.
 - Трили-трили-трю-ю-ю! - повторил танк - и тогда всё, всё вспомнил!

... В детстве он, как все танки, был маленьким, с мягким, как у черепашат, панцирем, и продавался в игрушечном магазине вместе с другими юными танчиками, пушечками и военными подводными лодочками. Стоили такие игрушки дорого, и мало кто мог их покупать. (А БИНОКЛЬ ЕЩЁ ДОРОЖЕ? ИЛИ ЭТИ ИГРУШКИ ДЁШЕВЫ, НО ПОЧЕМУ ИМИ НЕ ЗАЩИЩАЮТСЯ ДРУГИЕ ДЕТИ?)
 Но вот пришли папа с сыном, и мальчишка попросил купить ему танк. Продавщица завернула покупку в красивую подарочную коробочку, перевязала бантом и дала мальчишке.
Дома  тот принялся учить свой танк стрельбе из пушечки.
- Огонь! - командовал он. - Огонь!
И маленький танк первый раз в жизни выстрелил игрушечным снарядиком. Затем ещё и ещё. Сначала по оловянным солдатикам. Потом в домашнюю кошку. Она громко  мяукала, пытаясь спрятаться в самых дальних углах квартиры, - но куда бедное животное может спрятаться от хозяина? И под диваном, и под шкафом, и за холодильником находил её мальчишка, командуя маленькому танку:
 - Огонь!
 Тот не хотел стрелять в кошку, но хозяин его больно хлестал прутиком. И тот стрелял, а кошка кричала.
 Но и этого мальчишке было мало. Он вынес новую игрушку во двор и велел стрелять в детей.
 Дети разбежались, но остался мальчик Саня. Он растерялся и закрыл лицо руками.
 Тут из окна дома выглянула женщина и пригрозила, что вот сейчас выйдет, надерёт злому мальчишке уши, а танк поломает.
 Злой мальчишка убежал с танком в руках домой...
   ... А утром он проснулся, хватился его искать, но того нигде в квартире не оказалось.
    В это время во двор вышел погулять Саня. Вдруг из-под куста выехал игрушечный танк.
  Саня испугался, но тот сказал:
 - Очень тебя прошу, возьми меня жить к тебе. Мне помогла бежать из плена домашняя кошка, она умеет открывать дверь. Думаю, ты меня не будешь обижать...
    Саня присел на корточки, погладил малыша и сказал:
 - Я попробую тебя поменять на мой бинокль.
 Он отнёс злому мальчишке взрослый бинокль, сохранившийся ещё от Саниного прадеда и подаренный Сане на день рожденья. И тот злой мальчишка сразу согласился, потому что настоящий старинный бинокль стоил больше, чем игрушечный танк.
 Саня выбежал во двор, улыбаясь:
 - Всё в порядке!
 И малыш зажил у Сани.  Мальчик не заставлял его ни в кого стрелять. Они гуляли по двору и в сквере. Они весело ползали в зарослях, и Саня учил его нюхать траву и цветы.
 - Пахнут... - шептал маленький танк. - А этот цветок как называется?
 - Одуванчик, он раскрылся и стал пушистым.
   Танк понюхал его своей пушечкой, и одуванчиковый парашютик попал ему в  ствол. Тот как чихнул на одуванчик - и множество пушистых парашютиков полетело по воздуху.
 - Я не хотел! - сказал маленький танк. - Я нечаянно! Он был хороший...
 - Всё в порядке, - успокоил его Саня. - Эти парашютики для того и выросли, чтобы улететь.
    В траве брёл толстенький жук, похожий на танк.
     - Это кто? - удивился танк-малыш.
 - Танк, - пошутил мальчик.
 - Нет, это я танк.
 - А ты жук, - засмеялся мальчик.
 - Я танк!
 - Жук, жучок! Это имя тебе идёт!
 – Ну и ладно, – улыбнулся малыш. - Главное, что небо вверху синее, а цветы пахнут, и со мной рядом мой добрый человек...
 Саня лёг на спину, и они смотрели на небо, дышали травами и слушали  дроздов.
 - Я тоже так хочу петь, - признался танк по имени Жук. - Эй, дрозды! Научите меня петь, как вы!
 Один дрозд сказал:
 - Повторяй за мной: трили-трили-трю!
 - Три... три... - стал повторять Жук.
 И дрозд в сквере начал его учить каждый день.
 И однажды маленький танк запел:
 - Трили-трили-трили-трю-ю-ю!..
 Все дрозды в сквере обрадовались и поддержали его песенку звонкими голосами.
 Маленький танк долго улыбался от счастья, и на нём тёмно-зелёная краска посветлела, став салатного цвета???.
 А дрозды разнесли по всему дроздовому народу известие о танке, который поёт как дрозд...
  ... Шло время. Саня рос, а танк, будто щенок или черепашонок, рос гораздо быстрей. И он вырос большим настоящим танком. Но в сердце он оставался прежний.
 - Трили-трили-трю! - пел большой танк около сквера (въехать в сквер он уже не мог, чтобы не повредить природе), а дрозды ему подпевали.
 А Саня стоял на его башне и дирижировал. И соседские дети, а также некоторые взрослые любили взбираться на удивительный танк. Его с любовью мыли, чистили и протирали тряпочкой.
 
 Но однажды пришёл фельдфебель. Он приказал танку отправляться на курсы военной агрессии и завоевательских походов.
 - Но я не хочу ни на кого нападать, – сказал Жук.
 - Не можешь - научим, не хочешь - заставим! - ответил фельдфебель. - А посторонних прошу не вмешиваться.
 Он залез к нему на башню - и пнул каблуком.
 - Ой! - застонал Жук.
 - Не бейте его! - воскликнул Саня.
 - Вот именно, - согласились другие взрослые и дети - но они испугались грозного командира и стали расходиться.
 - Впервые вижу боевую машину, у которой броня прогнулась от моего каблука! Что ж ты такой тонкокожий? - сказал командир и опять больно пнул сапогом.
 - Тогда я пойду с ним! - заявил Саня.
 - Ты ещё мал, - ответил фельдфебель. - Подрасти - и тебя заберу.
 Жук покорно поехал, куда велел Капрал.
 - Я вернусь, мой хороший человек... - печально сказал Жук на прощанье Сане.

 ... В армии он оказался не единственным. Там было много могучих, больших и очень недобрых танков.
 - Научите новенького, чему полагается, - велел Фельдфебель.
 - Так точно! - рявкнули танки.
 - Вон тебе мишень, - сказали они новичку. - Целься хладнокровно! Огонь!
 - Но ведь это живое дерево! - сказал Жук. - Ему будет больно!
 Тогда они его окружили и принялись толкать и наезжать на него.
 - Будешь стрелять? Будешь?
 Жук не выдержал боли - и выстрелил, куда велели.
 Дерево разлетелось кусочками. Оказывается, его снаряды теперь уже были не игрушечными, а настоящими.
 Старшие танки остались довольны. Они ежедневно заставляли беднягу стрелять то по деревьям, то по бегущим в поле зайцам.
 И Жук стрелял, вздыхая от жалости к тем, кого убивал, и от своего бессилия. Он боялся, что старшие танки наведут на него свои большие пушки и убьют неигрушечными снарядами.
    Так день за днём, месяц за месяцем - и с добрым Жуком произошло ужасное.  Он так привык убивать живые мишени, что наконец стал таким же злым, жестоким солдафоном, как другие танки.
 Лишь по ночам во сне он иногда лепетал:
 - Трили-трили-трю!..
 Но проснувшись утром, он опять был как все.
 - Ночью он пел! - насмехались танки.
 - Не помню, - сурово отвечал Жук.
 А затем он и во сне перестал вспоминать. Тем временем его броня затвердела, как у нормальной боевой машины.
 
 И вот Фельдфебель велел отправляться в поход.
 Они завоёвывали чужие деревни, города и целые страны.
 Жук, мало того, что он был одним из этих стальных убийц, но со временем ему стало даже нравиться стрелять по живым мишеням. И Жук превратился в самого жестокого из всех танков, и уже пользовался уважением сослуживцев.
 - Я теперь быстрей всех могу ездить, - похвалился Жук.
 - Да! - уважительно гаркнули сослуживцы. 
 - Я теперь умею быстрей всех находить цель и её уничтожать.
 - Теперь ты настоящий солдафон! - согласились товарищи.
 Как-то Жук весело сказал им грубым голосом:
 - Эй, братва! В той стороне я вижу белый город. Я хочу один взять его штурмом.
 - Езжай! - ответили те. - Мы к тебе приедем в гости, попраздновать на развалинах!
 Жук поехал, рыча мотором как зверь. Перед штурмом он решил поспать.
 А тут и дрозд...

 - Трили-трили-трю-ю! - пел Жук, который всё-всё вспомнил. И сейчас вокруг него такие же, как в детстве, яркие и радостные – небо, трава и цветы!
 Жук опустил свою пушку, чтобы понюхать цветок. Но учуял лишь запах горелого пороха, потому что его пушка провонялась от пальбы.
 - Трили-трили-трю! - подбадривал его дрозд, трепеща крылышками. - Отныне всё должно быть хорошо и прекрасно! Пой! Я рад, что во второй раз научил тебя петь!
 Дрозд-то был тот самый, из сквера...
 - Здравствуй, - узнал его Жук.
 - Здравствуй, поющий танк.
 Тут из белого города вышел юноша и, подойдя, сказал:
 - Был у меня большой друг. Он не хотел со мной расставаться, но злой Фельдфебель нас разлучил. Это ты, Жук?
 - Мой добрый человек! 
 Оказывается, прошло несколько лет. Выросший Саня обнял его, насколько хватало рук, и засмеялся:
 - Ты весь в пыли! Тебя надо искупать!
 - Это пыль злых дорог, политых кровью тех, кого я убил или ранил, - тихо признался танк. - Не испачкайся об меня!
 И вдруг танк громко заплакал, так что юноша, дрозд и поле в цветах – испугались.  А по броне текли горячие Жуковы слёзы, смывая с себя грязь.
 Наконец Жук выплакал свою беду, омывшись слезами. И стал как новенький, краска на нём, как когда-то, заблестела!
 - Вот ты и вернулся, как обещал, - улыбнулся Саня. - Теперь мы вместе поедем в белый город. Там живёт моя бабушка, я у неё в гостях. И этот дрозд из нашего детства будет с тобой петь дроздовые песни.
 Юноша забрался Жуку на башню. Но только тот хотел тронуться, как вдруг – на большой скорости, рыча моторами и лязгая гусеницами, примчалось целое стадо тех, других танков. Они были разгорячены от быстрой весёлой пробежки.
 - Ну что? - спросили они. – Ты уже взял штурмом белый город? Мы приехали повеселиться на его развалинах. А это кто на твоей броне?
 - Это мой друг, - тихо, но твёрдо сказал Жук. - И в белый город я поеду гостем, а не завоевателем.
 Танки сначала очень удивились, а потом захохотали:
 - Кажется, твою башню слегка контузило, и тебе надо в госпиталь! Мы без тебя возьмём город штурмом!
 - Оставьте, пожалуйста, в покое и город, и моего друга! - сказал Саня.
 - Беги, - шепнул ему Жук.
 - Ты меня прогоняешь? - удивился Саня.
 - Да! Убегай скорей! - грубым голосом сказал Жук.
 Саня спрыгнул на землю и быстро пошёл к городу, оглядываясь на Жука: неужто тот опять стал злым?
 А Жук тогда сказал танкам:
 - Это город моего друга и его бабушки. Его нельзя завоёвывать. 
 - Чего слушать этого контуженного? - смеялись танки. - Идём на штурм!
 - Стойте! Иначе я буду с вами драться, - решительно сказал Жук.
 - Что такое? - рассердились танки. - Забыл, как мы тебя толкали и наезжали на тебя гусеницами? Но мы можем тебя и убить, ведь нас много, а ты один. Прочь с дороги, предатель!
 Они направили на него пушки.
 “Не хочу умирать, - подумал Жук. - Но, видимо, придётся...»
 И тогда Жук выстрелил первым. Один злой танк задымился и стих.
 Тогда остальные танки всем стадом выстрелили в Жука, и он содрогнулся от взрывов и боли. Но он оказался очень крепким солдатом, он собрался с силами и выстрелил опять. Ещё одним стальным зверем стало меньше.
 И вновь снаряды впились в него, стараясь разорвать на части. Он горел и дымился, но опять и опять отстреливался.
 Наконец Жук повалился на бок.
 - Умри, предатель! - прорычал последний оставшийся стальной зверь, и его выстрела Жук бы не выдержал.
 Но Жук собрал все свои последние силёнки и опять успел выстрелить первым.
 И последний злой танк задымился, заругавшись солдафонской руганью, да и стих.
 Прибежал Саня:
 - Так вот зачем ты меня прогнал, мой защитник, мой огромный Жук! - Юноша стал тушить огонь своей рубахой, а другие люди из города принесли огнетушители и вёдра воды, и потушили пламя. Саня обнял горячий, чёрный от копоти, танк:
 - Ты слышишь меня, Жук?
 И Жук тихо произнёс:
 - Трили-трили-трю...
 И он выжил! Добрые люди из белого города его отремонтировали, поставили стальные заплаты и выкрасили, и он стал как новенький. А на заплатах по просьбе Жука нарисовали яркие цветы, солнышки и парусные кораблики.
 Жук выздоровел и стал охранять белый город. Ведь в мире осталось ещё много злых танков.
 Но больше он любил катать на своей залатанной разноцветной броне - Саню, его бабушку и других добрых людей, детей и взрослых. Они ехали и дружно пели прекрасную песенку:
 - Трили-трили-трю!
А хорошо знакомый дрозд летал в небе и подпевал им.




         
  Как Жизнь однажды улыбнулась...

    Жила-была Жизнь. А тут пришла смерть и сказала, что сейчас убьёт.
   Та смерть её из пулемётов и пушек расстреливала,  и ножами колола, и топором рубила, и матом ругалась.
    А у Жизни только раны, только больно, – а умереть же она никак не может! Она, дорогая наша, с молитвой Иисусовой, только кровь свою утёрла, а потом хорошенько взяла ту смерть за шиворот – да в самое глубокое трясинистое болото и закинуло. Пусть там матерится на глубине, чтоб никто не слышал.
   И тогда Жизнь улыбнулась, от земли до неба и во все стороны без конца! Как солнышко ясное светит. Как цветы самые прекрасные цветут. И будто колокола православные на святой Праздник звонят.
  И все добрые люди (а также животные, птицы, рыбы, жуки, стрекозы, бабочки, сороконожки, улитки, деревья, цветы, травинки – и всякая другая тварь) этому очень обрадовались.
  Даже камни, которые дышать не умеют. Некоторые камни даже улыбнулись. И люди воскликнули:
     – Как же это они? Как же это они?..



               
   Пречистая река

    Текла пречистая река, и широка, и глубока. И протекала она через сердце одного человека.
    А другие люди сказали:
    – Нам бы сей воды испить...
    – Пейте на здоровье! – он им.
    И пили.
    – А нам бы ещё покупаться бы, да поплавать бы...
    – Милости прошу! – он им.
    И купались там, и плавали. И ныряли, и плескались.
   – А нам бы ещё бельё постирать. А то воду опять отключили, а все стиральные машины вдруг поломались.
    – Что ж, стирайте, раз такое дело...
    И постирали, и замутили.
    – А нам бы ещё наши автомобили помыть. А? В автомойке дорого берут!
    – Ну что ж, но только один разок...
    И помыли...
   На следующее утро приходят к нему, а его нет. Искали, искали – не нашли. Говорят, тот человек с рекой через сердце – в дремучие леса убежал и скрылся. А другие говорят, что подался он в дальние страны, где автомобили в реках давно уже не моют...


               
   Лужа и океан

    Жила-была лужа, и была она самой большой и великой лужей на свете.
    И жил-был океан, и он был самым маленьким и малюсеньким во всём мире. С капельку.
    Заметила его лужа – засмеялась, булькая грязью.
    Санечка шёл мимо и сказал:
    – Какая ты, лужа, нехорошая! И ты чем гордишься? Что весь двор грязью залила, так что люди должны тебя обходить? А он, хоть и с капельку ростиком, но вон в нём видно – малюсенькие киты плавают, и рыбы разные с кальмарами; а по нему настоящие, хоть и крохотные, корабли плавают...
   Поднял Санечка тот океан себе на ладошку и пошёл от лужи, на океан любуется. И другие дети, затем и взрослые, подошли – стали с восторгом и удивлением смотреть капельку-океан, найденную мальчиком рядом с большущей лужей.
   Особенно через увеличительное стекло интересно, так что оторваться не могут от такой красоты...               

      
      
 Разное на плечах

    У одного человека на плечах был мяч, и он говорил довольно:
    – Им можно играть, очень даже весело получается!
    А другой носил на плечах пышный каравай, и говорил довольно:
    – Хлеб – всему голова! Его всегда съесть можно.
    А у третьего на плечах был котелок с кипящей водой, и он сказал:
    – Слышите – как у меня пузырьки булькают? Вот у кого у вас булькают пузырьки?
    – Ух ты-ы... – сказали ему те двое. – Какой счастливый. Ты точно – самый умный на свете!
   А если им встречался человек с головой на плечах,  так они его презирали с задорным смехом, потому что головой ни играть, ни питаться, ни булькать не получится.
   А человек с головой на них, конечно, не обижается, потому что он очень скромный и гордиться не умеет...


               
 ВЫСТАВКА ДЕТСКИХ КАРТИН! ПРИХОДИТЕ, ЛЮДИ!

   Люди прочли эту надпись на доме культуры и пришли,  и  стали  ходить  от  картины  к картине да радоваться, как всё хорошо. Под каждой картиной стоял ребёнок, который её сам нарисовал, и ему пожимали руку и дарили конфеты.
   Тут была картина (на вид ничего особенного), где садик с деревьями, и на одном дереве росли плоды розовые, пурпурные, лиловые, голубые, лазурные и бирюзовые.
    Один старенький, но очень любознательный профессор сказал с восхищением:
    – Этот садик – ну прям как настоящий! Так и хочется сорвать хоть один плод с этого дерева и попробовать на вкус...
    И он, будто в шутку, протянул руку к тому дереву и...
  … сорвал.  Настоящий  пурпурный  плод.  И  съел  с  очень большим аппетитом под изумлённые взоры собравшихся. И сказал:
   – Я не знаю, как это можно понимать, и может ли это объяснить наука, – но вкус очень и очень симпатичный!
   Молчаливые от изумления люди стали подходить к этой картине,  несмело протягивать руку и срывать какой-нибудь плод. И приятный звук стоял в доме культуры: это хрустели разноцветные плоды с дерева на картине.
    Тот профессор в качестве научного исследования сунул в эту картину свою седую голову.   Голова там внутри садика повертелась по сторонам и весело сообщила:
    – Полная свобода пространства и фантазии! Я хочу сюда залезть весь! – и он подпрыгнул от пола, стараясь втиснуться в рамку. Но рамка картины была не так велика.
   – Ну что ж, и пускай, и ладно! – говорил профессор. – Всё равно это лучшая картина в мире!
    – А кто автор?
    И он прочёл, и другие тоже: «Нарисовал Ванечка Кляйнкнехт, 5 лет».
  – Это не ты ли? – спросили у небольшого ребёнка, который всё это время стоял под картиной и скромненько улыбался.
    Ему все пожали талантливую руку и каждый дал по конфете.
  – Признайся, – прошептал ему на ухо профессор. – Как это у тебя получилась такая удивительная картина?
  – У-ммммм-у-мммммм... – ответил Ванечка Кляйнкнехт ртом, полным очень вкусных конфет.
    – Как?
    Мальчик проглотил, утирая губы, и повторил:
    – Я просто рисовал, рисовал, рисовал очень и очень старательно. Вот и получилась, и, я так думаю, что ничего в этом особенного нет...


               
    Ужин на камне

  Один советский офицер,  который воевал в Афганистане и домой вернулся без ног, –  когда выписался из госпиталя, то упросил генерала взять его на несколько дней в ту местность, где был ранен.
    Вот он один, морщась от боли,  походил на своих протезах по каменной местности, а потом тяжело сел на камень и стал по сторонам.
  Вдруг откуда ни возьмись – два душмана с винтовками. И один, улыбаясь, говорит на плохом русском языке:
    – Что забыл в этих краях?
   Офицер и говорит:
    – Да вот, ноги где-то тут потерял, ищу.
    – Ну-ка, покажи, – сказал тот душман.
    – Офицер поднял одну штанину, затем другую.
   Афганцы спрятали свои винтовки себе за плечо, говоря между собой по-афгански. Затем они разложили на том большом камне, где сидел офицер, скатёрку со своим ужином и пригласили его разделить с ними трапезу, как гостя пригласили.
   Поели сыра с лепёшкой и помидорами. Запили родниковой водой из фляги того афганца, который по-русски немного говорил.
  И пошли душманы прочь. Но тут наш офицер окликнул их и, мучительно ковыляя на протезах, пошёл к ним. Они не стали ждать, вернулись к нему. А он тогда вдруг обнял одного из них, а затем другого. И они его обняли, похлопывая по спине.
  Тогда офицер повернулся и пошёл к своим. Ковыляет по камням и не оглядывается, а у самого слёзы всё лицо залили, так что видеть мешают, и идти ему было ещё трудней, пока он немного не успокоился.



               
   Мамино сердце

   Пошёл Женя в лес по грибы, да заблудился. Ходил-бродил среди деревьев большущих, меж кустов колючих – наконец сел на пенёк да заплакал, маму зовёт.
   А в это время мама пришла с огорода домой – а сыночка нет. Соседские дети  сказали, что он в лес по грибы пошёл, и что давно пора ему вернуться.
    Стала мама перед Образом молитву творить: чтоб не дал Господь беде случиться.
   И так она волновалась в молитве, что сердце у неё внутри билось о грудь, да так сильно билось, что вот оно выскочило из её груди – и покатилось по полу. Да из дома во двор, а со двора за калитку, и покатилось по тропинке к лесу.
   Прикатилось оно к лесу – и далее, среди большущих деревьев, меж колючих кустов. Вот и прикатилось оно к тому пеньку, где Женя плакал, маму звал на помощь.
  Увидел мальчик сердце, сперва испугался, а потом подумал: не мамино ли это сердце прикатилось, чтобы мне помочь?
   А сердце тут в обратный путь покатилось, по своему же следу. Присмотрелся Женя – а след кровавый, потому что сердце ведь живое.
   И пошёл он за ним. Катилось оно, катилось, выкатилось на окраину лесную, откуда родную деревню уже видно, – а дальше сил у сердца маминого не осталось, почти вся кровь из него вытекла по пути.
    Взял тогда мальчик мамино сердце обеими руками и скорей домой побежал, изо всех своих сил побежал.
    Прибежал в дом, а мама его лежит на полу перед Образом бездыханная...
    Вложил ей сынок сердечко прямо в грудь – и мама ожила, а у сердца сила появилась!
  Обнялись они, поплакали на радостях от пережитого. И Бога вместе поблагодарили. И больше Женя, пока не подрос, далеко в лес не ходил.


               
    Минута видящих глаз

   Однажды слепорождённому была дана минута, только одна минута – видящих глаз. И он увидел синее небо. Огромное небо ясной радости и небесного восторга.
   – Ну и что, что опять слепец, – потом всю жизнь говорил себе этот человек и улыбался таинственно-прекрасной улыбкой. – Я видел синее небо, и столько синевы вобрал в своё сердце, что мне её на всю земную жизнь хватит – для  ясной радости и небесного восторга. И я ни на что не жалуюсь, а только Бога благодарю за ту синеву...



               
   Стать честным

    Писатель писал: «Надо быть честными! Честными быть надо! А иначе нам не надо, а иначе нам нельзя, вот!», – писал и писал день за днём, год за годом этот писатель.
  А потом однажды он так сильно покраснел от стыда, что вдруг и сам стал честным человеком.


               
   Кошка и мышь

    Что за чушь и чепуха? А вот не чушь, не чепуха. Бежала кошка без оглядки. За ней бежала мышь и очень хотела поймать, схватить и разорвать (или съесть).
   Дело, я бы даже сказал, простое и понятное. Кошка эта – самая маленькая изо всех кошек, ну а мышь – самая большая, самая большущая из всех мышей в истории и в мире...

               
 
  Вверх по стеблю

Полез однажды Саня вверх по стеблю одуванчика. Лез-лез, всё выше и выше и вот наконец-то долез под дружеские аплодисменты! Затем он деловито выбрал себе подходящий пушистенький парашютик, схватился за него и...
    – Прыгай ты, не бойся! – стали ему кричать с земли другие дети.
   И он прыгнул, глаза свои закрыв. А когда глаза открыл, то был уже на земле и в дружеских руках, которые его крепко обняли.
   Молодец! А что видел? Как тебе летелось с такой высоты по воздуху?
  – А я, честно говоря, не понял, – признался Саня. – У меня глаза сами закрылись.    Испугались, наверное. Хотя сам я ничуть не испугался. Ну, разве что – совсем немножко.
   И тогда все дети полезли друг за другом. По стеблю. Всё выше и выше, но немного не долезая до синего неба. Затем каждый схватился за свой парашютик и полетел по воздуху.
    А им родители из окон дома кричат, весело махая руками:
    – Чтоб далеко не улетали! К обеду возвращайтесь!
    – А что на обед? – хором спросили дети, летящие на пушистых парашютиках.
    – Бо-о-орщ! – им родители в сине-небо.
    – Тогда не опоздаем! – ответили дети, улетая в прекрасные дали...
    А родители сказали друг другу с дружеской улыбкой:
    – Слава Богу, что нам удалось вырастить в нашем дружном дворе – такой хороший одуванчик! Давайте ещё попробуем вырастить другой, побольше. Чтобы на его парашютиках могли не только лёгкие дети, но и мы тоже полетать – и над двором, и в синь-небо, и в прекрасные дали...

 
          
 Соловьиная песня

   А у дяди Стёпы мамочка умерла, и он теперь стоит у её могилки да плачет. Дядя Стёпа двухметровый, а слёзки маленькие, но будто ручейки из источников чистой воды.
   А мама его очень любила песни петь.  У  неё  голосок был тонкий да нежный.  И она особенно любила петь «Соловей мой, соловей...». Все соседи сходились послушать, так она пела...
    – Соловей, будь другом, – обратился дядя Стёпа к соловью, который вдруг прилетел, откуда ни  возьмись, и на черёмуху над маминой могилкой сел. И сказал двухметровый дядя Стёпа малюсенькому соловью, прижимая огромную ладонь к своему сердцу: – Мама теперь спеть не может, так хоть ты за неё спой прекрасную песню.
  Соловей крылышками помахал, пёрышки поправил – и запел голоском тоненьким да нежным:
 Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
       Где всю ночку пропоешь?
 Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Услыхали люди, пришедшие к родным могилкам, – стали подходить. Стали все вместе соловья слушать и друг другу слёзки вытирать да говорить:
Не надо нам больше плакать, а надо подождать, когда они все воскреснут во всеобщем Воскресении. Тогда и увидимся. Может, и соловушка какой-нибудь прилетит да споёт, чтобы радость больше. Во-от...

 

 Топор

   У одного плотника был очень хороший топорик, который ему в день его рождения подарил Ангел небесный, но предупредил: только для добрых дел.
   Этот плотник строил красивые  избы. И украшал их узорами – всё тем же любимым топориком. И он очень гордился, что он такой искусный мастер, и очень любил, когда его хвалят. Он привык, что его все люди только хвалят.
    Но вот один мужик выпил водки да стал ругать этого мастера и его работу.
    Тогда с неба прилетел Ангел – и забрал у плотника его топорик.
    – Почему? – удивился искусный плотник.
    И Ангел ему ответил:
    – Видел бы ты, как от гнева исказилось твоё лицо, когда тебя поругали. Как бы ты чего не натворил этим топором.



               
  Вечный двигатель

  Один священник ехал к умирающему – исповедать его,  соборовать и причастить.  И спешил, чтобы не опоздать свой долг исполнить.
   А машина у него вдруг и сломалась. Заглянул батюшка в мотор – только вздохнул. Потом сел на своё место и стал молитву Иисусову творить – медленно, от самого сердца.
   Так молился он, молился – тут вдруг автомобиль и поехал тихонько. А батюшка руками-ногами управляет да всё ту молитву творит.
    Не быстро, но верно, без остановок, и приехал он к нуждающемуся человеку, и всё сделал как надо.
    Потом пригласил механика починить машину. Механик заглянул в мотор и удивился:
   – Как же вы так далеко с поломанным мотором ехали-то? Ну никак он не мог работать в таком состоянии!
  – А я, – говорит батюшка, – на вечном двигателе приехал. Слава Богу!  И рассказал механику об Иисусовой молитве.

               

               
 Тайна одной двери

    Один дяденька пришёл к своему дому и полез в карман за ключами. Но там их не нашёл.
   В другой карман полез дяденька, и там не нашёл.  И стал по всем своим карманам (у него их штук 25) искать. И нашёл!
    – Ну и ну, – сказал дяденька и стал открывать.
  – А первый ключ не подходит.  И второй,  и третий,  и пятый,  и десятый ключ!    Одиннадцатый подошёл.
     – Ну и ну, – сказал дяденька.
   – Но только хотел повернуть ключ, как с улицы подбежал соседский мальчик и толкнул дверь рукой. И она отворилась. Она-то была не заперта.
    – Ну, с меня хватит! – сказал дяденька – и решительно вошёл в подъезд.


               
   Человек и Ангел

   Один человек – работал-работал, работал-работал, работал-работал с утра до вечера, день за днём (кроме воскресенья и других святых дней), и так год за годом. И говорит:
    Мне отлежаться, отоспаться. Ой, как я устал так много работать!
  И тогда он слёг от какой-то болезни. То спит, а то просто лежит круглые сутки без движения. Его близкие люди переворачивают с боку на бок, моют, кормят из ложечки. И так много времени пролежал он расслабленным.
    Наконец он говорит:
    – Ой, устал я! Мне бы здоровье, чтоб поработать, от лежания отдохнуть!
    И вдруг выздоровел, и опять ему выпало много-много-много работы.
    – А нельзя ли мне – что-нибудь среднее? – спросил он. – Чтобы полегче.
    Тут явился ему Ангел и молвил таинственным голосом:
    – В рай хочешь или в ад?
    – В рай, конечно, – ответил человек.
    – Тогда – нельзя, – молвил Ангел – и скрылся...


               
 Ягоды               

    Одна волчья ягода притворилась смородинкой и сказала:
    – Я чёрная смородина. Очень полезная для подрастающего организма. Во мне витамина С очень много.
   А Витенька чёрную смородину никогда не видел, и съел. И выплюнул, и решил больше никогда не есть чёрную смородину.
    А потом его бабушка привела в свой садик и говорит:
     – Вот, Витенька, это чёрная смородина. Очень полезная...
    Для подрастающего организма, – буркнул он. –  В ней много витамина С, знаю и уже раз попробовал. Вон там, за дорогой.
     – Не волчью ли ты горькую ягоду съел? – испугалась бабушка. – Не ешь их, они ядовитые.
     – Волчья ягода? – удивился Витя и всё понял. – Она мало того. Что горькая и ядовитая, так ещё и обманывает!
  И стал срывать со смородинного пахучего куста чёрные (а если через них смотреть на солнце, то фиолетовые) ягодки. Кисленькие! И очень полезные для человека, особенно, если ему всего несколько лет от роду. А ещё их можно и в сахаре, и с мёдом, и – очень вкусно! – со сгущёнкой! Уж не говоря о лучшем в мире – смородиновом варенье!..
    

               
   «В грехах, как в шелках»

    Вот шёл человек, весь в шелках, и шелка на нём блестели от лунного света, потому что уже был поздний вечер.
    А тут как раз бандит, и у него в руках очень большой пистолет.
    – Хорошо блестят шелка от лунного света! – обрадовался  бандит. – А ну сымай, не то хуже будет.
    «Боже, милостив буди мне грешному!» – очень громко подумал человек, скорей сбросил с себя все шелка и голым убежал.
    А тот бандит несчастный – натянул на себя все шелка и думал, что уж теперь-то заживёт припеваючи. Как все бандиты, он был ужасно немудр...



               
 Сан-Саныч и его лыжи

   Вот надел Сан-Саныч свои лыжи, а рюкзак за спину – и хотел идти в соседнюю деревню, надо рюкзак отнести другу.
   – Что такое? – сказал Сан-Саныч. – Лыжи хорошие, а не хотят катиться. Ах да, я же их забыл сальцом смазать!
    Смазал их салом, стал на них опять, – а не катятся лыжи.
  – Да что ж такое с лыжами-то? – удивился Сан-Саныч. – Возьму другие, и смажу их парафином.
    Так сделал он, надел на ноги, – а не едут!
    Взял третьи лыжи Сан-Саныч, натёр их специальной мазью.
    И эти не поехали!
    – Господи мой! – тогда взмолился Сан-Саныч. – Что мне делать? Помоги!..
    И заскользили лыжи... И пошёл Сан-Саныч, и поехал на них очень легко!
  Съездил он в соседнюю деревню,  отдал другу рюкзак,  полный кедровых шишек с орешками. И рассказал, как лыжи не хотели скользить, пока он не помолился.
   А вернувшись домой, он потом ходил и на тех лыжах, которые салом смазал, и на других, которые парафином. Только главное больше не забывал: помощи у Бога попросить на добрую дорогу...



   ПО ПОСЛОВИЦЕ

    Я шёл мимо, а посреди скошенного поля какой-то взрослый и - вроде, ребёнок в рыжей курточке - запускали воздушного змея. Взрослый подбросил змея в воздух, а ребёнок быстро-быстро побежал, потянув нить, и змей взлетел.
    "Как быстро бегает этот ребёнок, - подумал я и пошёл к ним посмотреть. - Какой-то  чемпион по бегу среди детей всего мира".
    Вы бы удивились не меньше меня! Скоро я разглядел весело бегущего по стерне - рыжего пёсика, а к нему привязана нитка, а на нитке летит по небу разноцветный воздушный змей.
    Подойдя близко, я рассмотрел, что рыжий пёсик - из породы бультерьер, известной своей агрессивностью. Он запускал змея со своей хозяйкой, приветливой девушкой. Скоро змей приземлился, а пёс с горбоносой, не самой красивой мордой, подбежал к присевшей на землю хозяйке - стал лизать ей лицо. А потом, не сомневаясь, что его не боятся, а любят, подбежал ко мне и тоже полизал в лицо, когда я нагнулся.
    Оказывается, она его нашла совсем маленьким в мусорном баке в общем дворе. По телевизору объявили, что эта порода - самая опасная и злая из всех собачьих пород, а выведена злыми людьми специально для драки. Тогда некоторые хозяева стали выбрасывать своих бультерьеров и их щенков на улицу.
    Но добрая девушка выкормила, воспитала бультерьера в своей доброте, - и тот научился любить людей и запускать воздушного змея.
    Вот уж правду говорят: "С кем поведёшься, с того и наберёшься"...


               
 КАК ВЕСЕЛО ДЕТЯМ НА САНКАХ...

    Выпало много мягкого светлого снега, и дети вышли с санками. А с ними молодая овчарка; она увидела снег впервые в жизни и принялась его кусать да есть, да валяться в нём, разбрасывая снежинки.
    Тут дети привязали санки к ошейнику овчарки, стали садиться на санки и кричать: "Найда! Вперёд!"
    Собака бежала и везла санки, на которых очень весело катались дети.
Им было большое счастье.
    А Найда бежала, задыхаясь, потому что верёвка от санок тянула её за ошейник и сильно давила горло. Но она бежала и задыхалась из последних сил, радуя маленьких людей.
    Наконец кто-то из взрослых увидел - и отругал детей, а бедную собаку стал гладить и жалеть.       



РУССКИЕ    СКАЗКИ    ИЗ    ГЕРМАНИИ

               
 Ах, ёлочка!

   Однажды зимой на тюрингский лес выпал снег. И папа с Ваней пошли туда красоту смотреть.   
    Много бродили они по снежному-нежному лесу, много весёлых снежков упало им с деревьев на счастливые головы. Искали папа с Ваней: что тут всего красивей, что чудесней? 
    - Вот! - обрадовался Ваня, раздвигая белые заросли.
    А там есть чудо невиданное, неслыханное! А там - не то быль, не то сказка, которой ещё никто не сказывал, и никто не слыхал...
    На поляне - ёлка, на ветках у неё - ёлочные игрушки.
    - Кто её нарядил? - удивились папа с сыном.
    Но её никакой человек не наряжал. Она такая появилась. Ванечка хотел отстегнуть одну красивую игрушку, только ведь она не пристёгнута вовсе, она на той ёлке растёт.
    - Ах! - воскликнул папа. - На других растут шишки, а на этой к Рождеству поспели стеклянные игрушки.
    Папа с сыном их трогают и нюхают. Игрушечные шары (золотые, серебряные) и разные игрушечные зверушки да птахи, да жуки разукрашенные, добрые, - все хвоей пахнут хорошо. От них и папа с мальчиком запахли хвоей.
    - Хочу вон ту игрушку, и вон ту, и те тоже! - сказал Ваня.
    - Так ведь не для одних нас выросла ёлочка, - возразил папа. - Давай так. Сорви три игрушки: мне одну, одну маме, которая нам сейчас дома готовит обед, и одну себе. Остальные пусть растут. Так?
    - Так!
    Ваня в это утро был очень хороший мальчик, самый лучший мальчик во всём тюрингском лесу, без каприз, - он только три игрушки сорвал. И пошли домой.
    Чуть отошли, - вдруг у той ёлки - лесной народец собрался (зайцы, лисы и так далее). Они, когда людей услыхали, то попрятались, а теперь опять появились.      Стали вокруг ёлки прыгать, в снегу кувыркаться да фыркать. И они на человеческих ребят похожи: у этого шубка коричневая, у того серая, а на том белая, - и все другие в шубках цветных, тёплых и каждому впору.
    Весёлые эти дети лесные! Они ёлку задевают, и на ней игрушки позванивают тоненько-претоненько. А с веток снег посыпал, и воздух  вокруг ёлки насквозь заснежился, побелел...
    Папа с сыном тихонько присели, смотрят сквозь снежные-нежные кусты - и вместе с морозным воздухом - Божью красоту в себя вдыхают. В самое сердце. 
    Красота белая, нежная, снежная. Бело-нежно-снежная.  Чтоб в сердце – и навсегда...   


                Буря в стакане

   Ваня фон дер Фрайербергербург хорошо пообедал, и мама придвинула ему стакан с чаем. А чай в этом семействе пьют, как пили в Краснодаре - не из маленьких бумажных пакетиков, а так, что в стакане плавают чаинки. Причём, чай «Краснодарский», купленный в русской лавке.
    - Европейские хитрости нам, простым людям фон дер Фрайербергербургам, ни к чему, - сказал папа. - Всю жизнь пили так, с чаинками: мне это напоминает неприхотливое пионерское детство.
    - И мне, - согласилась мама.
    - И мне, - согласился Ваня.
    Родители дружно погладили ребёнка по голове. Папа при этом настоятельно велел:
    - Если тебя местные немецкоговорящие дети спросят, где ты родился, то отвечай, чтоб отстали: "В роддоме". Это чистая правда.
    Чай был горячим. Ваня на него подул. Чай взволновался маленькими волнами.
    - Буря в стакане, - заметил папа.
    Ване понравилось, и он подул сильно, сложив губы дудочкой. Одна чаинка пошла ко дну.
    - Готов! - сказал Ваня.
    - Кто готов? - спросили родители.
    - Я адмирал, - признался Ваня. - Вот это, - он показал на самую длинную и толстую чаинку, которая уверенней других держалась на волнах, - мой ракетоносный крейсер. Атомный. А все те, - Ваня пересчитал пальцем остальные чаинки, - корабли противника. - Ага, ещё один враг пошёл топориком!
    - А кто на кого напал? - спросил папа.
    - Я.
    - Зачем?
    - Нравится. Я их всех потоплю, и всё море будет только моё. Ага, опять попал, и этот топориком!
    - На кораблях экипажи. Тебе людей не жалко? - спросил папа.
    - Они враги.
    - Но ты сам напал, они не были врагами.
    - Ага! Ещё один готов!
    Папа рассердился и воскликнул:
    - В нашей квартире растёт недобрый человек, агрессор! Хватит топить!
    - Ага! Последний враг топориком! - праздновал очередное точное попадание Ваня.
    Тут папа взял его за ухо и отвёл в угол.
    - Вот место всем агрессорам. Стой, пока не станешь мирным человеком. И пусть мама за тебя не заступается.
    - И не подумаю, - сказала мама. - Каждая мать хочет иметь доброго ребёнка.
    Затем папа вернулся к столу, взял Ванин стакан с морем и завоевательским крейсером - и большими глотками выпил.
    - Там же я! - возмутился Ваня.
    - На первый раз - ты и вся команда успели выпрыгнуть.
    Адмирал стоял в углу. В папином животе заурчало.
    - Ой! - испугалась вдруг мама. - Дорогой наш папа, как ты себя чувствуешь? Крейсер-то атомный!
    - И ракетоносный, - буркнул адмирал из угла.
    - Ничего, - отважно ответил папа, поглаживая живот. - Желудок у меня ещё советский, закалённый, не такое переваривал, а тут подумаешь - какой-то атомный ракетоносец!
    Мама засмеялась. А Ваня ещё веселей засмеялся мирным смехом. И папа, засмеявшись, сказал:
    - Кажется, наш адмирал становится мирным человеком. А послушным сыном?
    Ваня бросился из угла папе на шею. Папа его обнял. А мама - их обоих. А обнявшись, они подумали: "Хорошо, что мы есть друг у друга и не воюем меж собой, а друг друга любим!"...
    
               
                Лесник

    - Да-а, - печально сказал деда Вова, глава древнего рода фон дер Фрайербергербургеров, откладывая прочтённую газету. - Человеческая душа - потёмки. Человеческая душа - дремучий лес.
    - Твоя душа тоже? - спросил Ваня.
    - Чем я лучше других? А света так хочется! Чтоб внутри всё засияло! - ответил глава рода, лёг и уснул крепким сном, с храпом.
    А внук тихонько (не разбудить бы) постучался пальцем ему в грудь, прошептав:
    - Дедушкино сердце, открой твою дверцу, пожалуйста!..
    Он где-то слыхал, что у каждого сердца есть своя дверца.
    - Тук-тук, - ответил дедушкино сердце, и дверца в нём открылась, на одно лишь мгновенье. Ваня в неё скорей вошёл, и она закрылась.
    Смотрит Ваня - ничего не видно. Но вот руки нащупали кустик, а вот ствол дерева.
    "Лес", - понял мальчик.
    - Тут темно и холодно! Дедушкино сердце, - сказал он, - откройся, пожалуйста!
    Но сердце обратно открываться не хочет до поры - до времени.
    "Ой-ой!" - подумал Ваня и пошёл искать другой выход в полной темноте. Он идёт, о ветки царапается.
    - Ой-ой! - заплакал Ваня. - Вдруг прибегут волки. Дикие. Им же есть тоже охота. Им же съесть ребёнка - раз плюнуть. А что этого ребёнка любят все родные и знакомые, - им до этого дела нет!
    - Деда! - закричал Ваня. - Не храпи, пожалуйста, тут и так страшно!
    - Хр-р-р, - ответил глубоко спящий дедушка.
    Пошёл мальчик далее. Уже весь исцарапался, устал стукаться лбом о стволы деревьев и сел на пень отдохнуть.
    И нащупал рукой коробок со спичками.
    - Мне уже разрешают, - сказал Ваня и зажёг одну. И увидел такую картину: сидит он под ёлкой, а на еловых ветвях - свечки. Он свечку зажёг. И другую, и третью, и все, которые достал руками. Потом зажёг край длинной коряги, а ею - все верхние свечки. С каждым новым огоньком светлело. А потом он встал на цыпочки, дотянулся корягой до макушки - до свечи в виде Рождественской звезды.
   Вот как зажглась та звезда, да засияла, да засветила на весь тёмный, дремучий, холодный лес, - и того леса не стало. А стал светлый, прозрачный, добрый Рождественский лес. Снежно, но тепло. Зимние птахи запели, зарадовались. Им в темноте жилось очень плохо, потому и не пели.
    Тут Ваня увидел дедушкино сердце и постучался. Дверца на мгновенье открылась, и он выбежал.
    А дедушка на кровати сидит, улыбается как младенец.
    - Ты чего, деда? - спросил внук.
    - В душе сиятельно, - улыбается старик. - Благодарю тебя, внучек, за огромную помощь. И дай, я тебе все твои мужественные царапины и ссадины на лбу смажу йодом.
    Йод Ваня выдержал беззвучно. И они вместе запели Рождественскую песню; а зимние птахи в лесу подпевали, любуясь ёлкой и праздничным лесом.
    ... Потом ещё Ваня ходил зажигать свечи на ёлках в бабушкин лес, в папин и мамин. Чтобы мальчик в темноте не царапался и не стукался, ему подарили фонарик с кнопкой и, конечно, хорошо одевали, чтоб не простыл.
    - Вон, сколько лесов ты уже осветил, - говорят ему родные. - А кем хочешь стать, когда вырастешь?
    - Ещё точно не решил, но, наверно, лесником. Зажигать свечи на ёлках...
    Так ответил он, и родным его выбор очень понравился.


               Замок на берегу синего-синего

    Летом Ваня ходил по берегу Чёрного моря и всё вокруг смотрел. Чёрное море, оказывается, синее-синее. В нём хорошо быть рыбкой, или крабом, или человеком. В него хочется скорей нырнуть. И небо вверху синее-синее-синее. В него хочется взлететь, и там летать, сколько душе угодно.
    В синем-синем Ваня уже нанырялся, наплавался. А вот взлететь - гораздо сложнее. Он пробовал быстро махать руками и подпрыгивать, но остался на песке.
    "На песке тоже неплохо, - подумал Ваня. - Он жёлтый, мягкий как солнышко. Однако там, где не мокро, лучше босиком не ходить: горячо. Лучше пойти туда, где мокро от воды, и заняться прекрасным, полезным делом. А точнее - строительством замка".
    Подумано - сделано.
    "Весёлые волны, пенистые волны! Не мешайте-ка мне строить, не толкайте меня, а дайте, я возьму из-под воды - жидкого песку. Я его вынесу на берег и вот так налью. Он затвердеет, и будет замок. А я буду как великан - сидеть, любоваться.  Вот он какой, мой замок, сердце радуется, на него глядя".
    О, как прекрасен этот замок! Башни у него высокие, в небо стремятся. Ваня их ракушками украсил... Вполне настоящее строение, там можно жить. Только ведь Ваня - великан. А был бы маленьким - поселился б с удовольствием.
    - Эй, волны, не катитесь на замок! Не ваш!
    Ракушки блестят, и они синеватые слегка, потому что есть небо и море.
    Вдруг...
    - Ты кто? - удивился Ваня.
    - Не видис? Краб. Небольсой, - ответил краб. У него неважно с дикцией, он не выговаривает шипящие звуки. - Меня есть не надо, я не для того выполз из синего-синего. А я хоцу поселиться в этом замке.
    И он, не долго думая, поселился.
    - Эй, вылазь! - возмутился Ваня. - Твой, что ли?
    - Мой, - наивно, хотя и нахально, ответил краб. - Я всю зизнь такой себе хотел. Бродил я, бродил я по морскому дну в поисках - да не насол. Думаю, дай вылезу, мозет, тут есть. И вылез. Мой замок.
    - Пойди сначала к логопеду! - рассердился Ваня. - Пусть он тебе выправит речь!
    - И зацем мне логопед, когда у меня такой замок? Мне и так хоросо отныне.
    Ваня сунул в замок руку, но был схвачен крепкой клешнёй.
    - Ах, ты драться? Ну, я тебе!.. - разозлился Ваня, выхватив руку. Он уже был готов наступить на замок ногой.
    - И было бы нецестно с твоей стороны, - тут заплакал краб. - Ты больсой, а я маленький... Я тебя оцень-оцень просу: не выгоняй меня, я так люблю этот замок!
    Ване стало жалко.
    "Ладно, пусть живёт, - подумал он. - Что я - жадина? Сам не могу, так пусть другой живёт в замке. Даже хорошо, даже приятно, что я не зря строил".
    - Живи, - сказал Ваня. - И не рыдай.
    Краб вмиг перестал лить слёзы и выглянул наружу, сияющий от улыбки и окружающей синевы. Он так сиял, что от него Ване на живот попал синий небесный лучик.
    "Добрая улыбка украшает всё живое", - глубокомысленно подумал Ваня, глядя на живот.
    - По рукам! - сказал он, протянув руку. - Только не щипаться.
    Краб протянул ему навстречу маленькую клешню.
   И они подружились на всю жизнь:  человек Ваня - и сияющий краб с плохой дикцией. И при чём тут дикция, и какое нам до неё дело?