Про баснословные года и доброе пламя камина

ПРО ОТТЕПЕЛЬ...
===================================
«Не ходите под крышами в оттепель, /Это очень опасно бывает. /Очень много людей
замечательных /В эту оттепель убивает», — написал Гена. Веселый стишок про весну теперь
звучит иначе. Настоялся на времени…
— Гена был абсолютным оптимистом,
уверенным в своем предназначении, во власти над этой жизнью, в неординарности. Впрочем, имел на это все основания. Баловень. Он был популярен, востребован и даже зарабатывал.
— Кажется, в дневниках Шпаликова я прочла
его фразу: «Или ты пьешь, или ты подличаешь, или тебя не печатают. Четвертого не дано».
— Он мог сказать это разве что в последние годы жизни.
Если бы досталась ему настоящая писательская жена — немного врач, немного педагог и всегда секретарь, кто знает, кто знает…"

- это из воспоминаний первой жены Шпаликова Натальи Рязанцевой(об этом браке почему-то немногие помнят. Инну Гулая считают единственной), киносценариста, профессора ВГИКа  и вдовы Ильи Авербаха.
 
Та, первая, хорошо понимала его и о нем. Но... не любила. А он как раз очень. 
...

Так, наугад из его  стихов, прекрасного шестидесятника, и близкое "по времени года"...

...
Давай поговорим как лицеисты
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах — возвышенно и чисто.
Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.
О собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен...
(Геннадий Шпаликов)
...

"Завещаю вам только дочку. Больше нечего завещать."

  Геннадий Шпаликов
==========================================================

 ПРО  "ТЕ БАСНОСЛОВНЫЕ ГОДА" И ТЕПЛО ОЧАГА...

 "Аминад Шполянский был примерным семьянином и отцом. Его жену звали Надежда Михайловна, а дочь — Елена. Семью Дон Аминадо любил и оберегал, как нечто сакральное. В эмиграции он брался за любую работу, даже самую грязную и непрестижную, только чтобы дочь и жена ни в чем не нуждались..."

 Ну, это поначалу скорее. Он вскоре нашел свою нишу и там.

  Несчетное количество афоризмов Дона-Аминадо "ушло в народ".
И философских, и смешных, и "типа одностиший": «Жорж, прощай! Ушла к Володе. Ключ и паспорт на комоде». 
 
Полное имя его было Аминадав. Литературный псевдоним - от него.
"Библейское происхождение имени.
Аминадав - предок Давида, сын Арама. Родился во время пребывания израильского народа в Древнем Египте. Отец Элишевы (Элишеба, Елисавет; Элишива), жены Аарона, и Нахшона, «главы колена Иудина».
 Аминадав (Авинадав) — второй сын Саула. Мошав назван в честь библейского Аминадава (Исход 6: 23 и др.). «Нахшон бен Аминадав» был первым человеком, вошедшим в «Красное море», когда евреи вышли из рабства в Египте."

Леонид Зуров. Из книги "Дальние берега"
Дон Аминадо
  «В нем сатирик всегда был сильнее юмориста. Он не только смеялся, но и высмеивал, и высмеивал, подчас, жестоко. Темы свои он черпал из "нашей маленькой жизни". Никто так не умел изображать почтенных общественных деятелей, устраивающих свои собственные юбилеи, бестолковые собрания с прениями сторон и благотворительные вечера с домашним буфетом и танцами до последнего метро, как Дон-Аминадо. Некоторые его вещи написаны с блеском непревзойденным. Дон-Аминадо был сатириком, достойным наследником Козьмы Пруткова. (Горький и другие современники считали, что сильнее, тоньше, точнее, остроумней), а по-настоящему он хотел быть только поэтом, писать об уездной сирени и соловьях, о золотых локонах Тани, в легкой, зимней пороше»...

 Он все видел – жизнь Москвы, Киева, эвакуации. Он встречал людей всех званий и сословий, был своим среди художников и артистов, у него была всеэмигрантская известность, исключительная популярность. В Париже все знали Дон Аминадо. Без преувеличения можно сказать: в те времена не было в эмиграции ни одного поэта, который был бы столь известен. Ведь его читали не только русские парижане, у него были верные поклонники – в Латвии, Эстонии, Финляндии, Румынии, Польше, Литве. Он сотрудничал в либеральной газете, но в числе его поклонников были все русские шоферы, входившие во всевозможные полковые объединения и воинский союз. Его стихи вырезали из газет, знали наизусть, повторяли его крылатые словечки. И многие, я знаю, начинали газету читать с злободневных стихов Дон Аминадо».

Александр Васильевич Бахрах: «И несомненно прав был этот "чуть-неврастеник", когда утверждал, что познать человеческую душу можно только с опозданием:

"Чужой печали, верьте, верьте! /Непрочно пламя в хрупком теле,/

Ведь только после нашей смерти /Нас любят так, как мы хотели".

Его самого, однако, любили при жизни, но, может быть, любили в нем не то, что надлежало любить, и наверное не так, как он того хотел».

 -Да плевал он, как я почти уверена, на все рассуждения о нем. У него был ТЫЛ и две любимые женщины: Жена и Дочь. И в этом он очень -  Аминадав  бен Пинхус, сын своего народа. И вообще он был счастливым, насколько может быть счастливым человек в "в те баснословные года". И состоявшимся. А года на этой планете почти все или  "баснословные" или тусклые,  или кровавые. Мало кто успел проскочить "между"  жерновами Эпох.

28 июня 2014 года «серб, гимназист 19 лет убил эрцгерцога Франца-Фердинанда»;

28 июля началась Первая мировая война.

И он в ней участвовад. Солдат Первой Мировой. А потом снова работал в газетах, журналах и писал -писал...

«Кончились происшествия. Начались события.»

"Председатель Временного правительства А.И.Керенский провозгласил: «при мне крови не будет!» …

«Кровь была потом.» 
============================================
Марина Цветаева писала «Вы … куда больше – поэт, чем все те молодые и немолодые поэты, которые печатаются в толстых журналах. В одной Вашей шутке больше лирической жилы, чем во всем их серьезе … Вы – своим даром – роскошничаете»

Дон Аминадо с женой Надеждой Михайловной и дочкой Леночкой жил в городке Иер под Парижем, и называл он себя «иеро-монах», «семья была для него святая святых».

Имя «Аминадав» представляет собой комбинацию двух еврейских слов: «Ами» — «мой народ» и «Надав» — «щедрый, дающий или добровольно выступающий».
Таким образом, Аминадав переводится как «щедрый народ». Мой народ щедр.


...
Как весело, ярко пылает камин,
И чайник поет и клокочет,
Клокочет, как будто он в доме один,
И делает все, что захочет.
А черный, огромный и бархатный кот,
С пленительным именем Томми,
Считает-что именно он-это тот,
Кто главным является в доме.

...
За окнами стужи, туманы, снега.
А здесь, как на старой гравюре,
Хрусталь и цветы, и оленьи рога,
И важные кресла, и блеск очага,
И лампы огонь в абажуре.

Я знаю, и это, и это пройдет,
Развеется в мире безбрежном.
И чайник кипящий, и медленный кот....
И женщина с профилем нежным...
...
Но все же, покуда мы в мире пройдем,
Свой плащ беззаботно накинув,
Пускай у нас будет наш маленький дом,
И доброе пламя каминов,

Пусть глупую песенку чайник поет,
И паром клубится: встречай-ка!
И встретит нас Томми, пленительный кот,
И наша и Томми хозяйка.
-------------------------------------------------------

Как поет романс на  это его стихотворение бард Виктор Попов!..

----------------------------------------------------
К  ТОЙ теме... Дома, дыма,  кошек и собак... И тепло...
---------------------------------------------------------

                Дон Аминадо

                Напои меня малиной,
                Крепким ромом, цветом липы.
                И пускай в трубе каминной
                Раздаются вопли, всхлипы...

                Пусть скрипят и гнутся сосны,
                Вязы, тополи иль буки.
                И пускай из клавикордов
                Чьи-то медленные руки

                Извлекают старых вальсов
                Мелодические вздохи,
                Обреченные забвенью,
                Несозвучные эпохе.

                Напои меня кипучей
                Лавой пунша или грога
                И достань, откуда хочешь,
                Поразительного дога,

                Да чтоб он сверкал глазами,
                Точно парой аметистов,
                И чтоб он сопел, мерзавец,
                Как у лучших беллетристов.

                А сама, в старинной шали
                С бахромою и с кистями,
                Перелистывая книгу
                С пожелтевшими листами,

                Выбирай мне из "Айвенго"
                Только лучшие страницы
                И читай их очень тихо,
                Опустивши вниз ресницы.

                Потому что человеку
                Надо в сущности ведь мало...
                Чтоб у ног его собака
                Выразительно дремала,

                Чтоб его поили грогом
                До семнадцатого пота,
                И играли на роялях,
                И читали Вальтер Скотта,

                И под шум ночного ливня
                Чтоб ему приснилось снова
                Из какой-то прежней жизни
                Хоть одно ЖИВОЕ СЛОВО!

 Кто же поет романс на эти его стихи?.. Много.  Но по мне так - ближе всего - бард Борис Амамбаев. Целительно.

Ноябрьское. 21 века 24 года...