Жизнь советская Часть 35

Жизнь советская

Часть 35.  1986 г.

10 февраля 1986 г
Ездили в Красноармейск. Сорок дней после смерти Ивана Сергеевича. Прощание с квартирой Валиного детства.
На кладбище к могиле подходил с холодным рассудочным чувством. От Вали отвернулся, чтобы не видеть ее слез. Сработал эгоизм самозащиты.

19 мая 1986 г.
Пришёл ответ на мою рукопись.
Перепугал я рецензента, а он Валю и частично даже меня.
Всё вычитал. Не упустил ни один отмеченный мною недостаток хозяйственной деятельности или грубую правду жизни.
Особенно рецензента потрясло, что показаны недостатки отрасли с оборонным направлением и нигде не дано им оправдания.

27 мая 1986 г.
Отказом от борьбы борца не воспитаешь.

13 сентября 1986 г
Прошлой весной осела земля под окном, образовалась воронка. Летом я носил ведром землю, присыпал и заровнял ее. Весною этого года земля, мною нанесенная, рухнула, и уже не воронка образовалась, а глубокая яма, ведром ее не засыпать. Нужна машина земли.
Такая глубокая яма весь год во всех моих делах – в отношениях между мамой и Валей, в поступлении Миши в институт, в моих литературных делах и теперь в моем здоровье. Один Миша сумел выбраться из ямы. Поступил, учится, но у меня не проходит чувство какой-то непрочности. Как сдаст первую сессию?

Из литконсультации вернули первую часть «Жизни». Рецензия как будто бы даже благосклонная, но дальше что? Валя уговорила отвезти вторую часть. Вернули не читая.
Что делать?
Иссякла энергия. Последние остатки ушли на ремонт квартиры. К концу ремонта во всю разгулялся правый бок в районе печени.
Как-то сразу все краны на кухне и в ванной пришли в негодность, а магазин сантехники в Москве на Кутузовском закрылся на учет, и у меня иссякли запасы. Краны подтекают, в квартире промозгло и холодно. Бросить бы все и ничего не делать. Такое чувство, что ничего не хочется и ничего не надо. Всё надоело, всё.

19 сентября 1986.
Если что-то не дается, но проявишь настойчивость и доведешь до конца – многое поймешь и многому научишься.
Работу можно сделать интересной и поучительной, но она же ещё должна быть любимой.

24 сентября 1986 г.
Обида и месть могут быть движущей силой творчества, но не должны быть его сутью.

20 октября 1986 г
Сегодня утром битый час ругался с Танаевым. Директор назначил его ответственным за 671-ый блок. До сих пор он не только не помогал, хотя обязан был хотя бы по должности, но всеми средствами много того наоборот. У него война с директором и своя игра. Директор сделал хитрый ход, и тут вдруг Танаеву прибор позарез потребовался. Вынь ему и положь. И началось. Почему не выходили в выходные дни, почему не работали в две смены, почему раньше не сделали и что вы делали четыре месяца? И как итог – вы не ведущие инженеры. Почему нет пульта? На этих самоделках вы год провозитесь.

У меня было хорошее настроение, я был спокоен. Танаев дошел до крика, а я не заводился. Отбил все его доводы.
Я предлагал Беляеву разработать пульт, готов был взвалить на себя этот дополнительный хомут, но Беляев взвесил, что пульт в производстве ему толкать, а оно ему надо? Я не стал спорить и ругаться, чтобы заиметь лишнюю обузу. Беляев-то понимал, что мы и так настроим. А теперь от Танаева упреки. Я ему выложил, что его вопросы не в моей компетенции. Перечислил, чем пришлось заниматься, и он сник. В конце концов он обиженно взмолился: «Что ни предложу, ты ни с чем не согласен». Я понял, что перегнул, и пошел на попятный – кое с чем согласился.

Потом пытался узнать, какова реакция наших на спор. И как всегда и обычно, все посмеивались и уклонялись от оценки, одна Лариса похвалила меня. Я остался доволен собой и решил, что мое поведение понравилось всем. Так дома об этом Вале сказал.

9 ноября 1986 г
Наши социальные и экономические условия требуют личностей с неограниченными правами и с патентом на вседозволенность. Воевать с ними в одиночку – плющиться под колесами бегущего поезда.
Когда социальные условия станут такими, что непорядочность станет невыгодной, тогда призывы о боге в душе умрут сами собой.
Объяснять, что непорядочность разъедает общество, и ущерб от этого перекрывает толкательную пользу развязанных рук – вот посильная задача текущего дня.

18 ноября 1986 г.
Менять надо всё.
Старая цепь способна придать круговое движение любому выбранному направлению, если она намертво прибита к неподвижному колышку.

28 декабря 1986 г
Вчера ездили в Красноармейск. Годовщина смерти Ивана Сергеевича.
Кладбище разрослось, я бы не нашел могилы. Место уже какое-то чужое и незнакомое, все не так, как было летом, когда мы с Павликом (младший брат Ивана Сергеевича) ставили ограду. Тот пятачок земли в желтом песке запечатлелся, а эта тесная коммуналка отторгается сознанием.

Смели рукавицами снег с ограды, вставили в корзину свежий букет искусственных цветов. Что еще мы можем сделать для ушедших поколений?
Заносит снегом могилы, стираются на земле следы их ушедшей жизни. Помнит их горстка родных и горстка знакомых. От их жизни и времени остается общий фон в истории и несколько выдающихся имен.

Памятники и плиты. Гвоздики, крестики и надписи на металле. Три мастера в городе оформляют плиты. Дядя Леша специализируется на гвоздиках. Если просят крестик или на металле, посылает к другим мастерам, они посылают к нему. Рядом со смертью жизнь со своими правилами.

Сидели потом за столом.
У каждого отболело и переболело. На сорок дней еще были свежие раны, за год они зарубцевались. Каждый неосознанно не хотел их бередить.
Острую боль стремишься выплеснуть, тупую боль стараешься не замечать.

Уезжали с чувством выполненного долга. Все, что могли, сделали. Подвели черту, поставили точку. Закрыли последнюю страницу двух жизней. Теперь, когда нахлынут воспоминания, весенним днем или летом можно будет приехать, навестить, постоять. Не по обязанности – по порыву души.