Японский дар

       Небольшой черный аппарат с надписью «Творчество» стоит на крепко струганном, прочно устойчивом, тяжелом столе. Это крупный план. Если воображаемая камера начнет отъезжать, рядом можно заметить еще пару таких же 3Д принтеров. Затем в поле зрения появляются столы с компьютерами, далее разворачивается панорама всего огромного ангара, где работают трое молодых, веселых и уверенных мужиков.

       Один из них только что с помощью маленького пульта с сенсорным экраном настроил и запустил принтер, двое работают на компах. Легкомысленный, но это только на первый взгляд, коллектив не прочь прерваться на кофе и обычный треп. Вернее, не совсем уж треп обычный, а такой слегка своеобразный, характерный для математиков, которые любят играть в футбол. Кстати, и поле с воротами для мини-футбола в ангаре тоже есть, но большую часть площади занимает полигон для летных испытаний дронов.
   
       Вадик был недавно в Москве, сходил в театр и теперь является авторитетом в области культурной жизни.

       - Ты можешь толком объяснить современные театральные тенденции? – В вопросе Константин заложил максимум доступного в малознакомой сфере сарказма.

       - Да как я объясню… - С некоторым снисхождением начинает Вадик. - Они берут классику, из нее оставляют в названии спектакля ключевые намеки и все переделывают под современность. – Заканчивает менее уверенно.

       - Похоже на популярную лекцию о сути квадратного трехчлена, - вступает Дима.

       - Как еще рассказать, - оправдывается театрал, - вы же темные люди и классики не знаете.

       - Ну, возьми для примера что-нибудь общедоступное, из школьной программы. Давай, скажем, Александра Сергеевича нашего. «Капитанскую дочку» мы все помним, её ставят нынче?

       - Ставят, но я не смотрел. Хотя, - Вадик воодушевился, - это мое любимое произведение.  Дословно повторять повесть современные модные режиссеры конечно не станут.

       Далее в полупустом и гулком ангаре разворачиваются фантазии Вадика на тему, как можно было бы поставить современное действо. Спектакль может называться «Дочка Американского Капитана», где Байден со своей верной женой Джил воспитывают свою единственную дочь Камалу в строгости и послушании. Семейную идиллию разбивает рыжий разбойник Трамп, который легко и нагло врывается в их хваленную американскую крепость. Быстрая победа объясняется тем, что недальновидный капитан Байден все оружие отдал яицким казакам в вышиванках.

       Камалу по-быстрому склоняет к нетрадиционному сексу предатель Швабрин, по американски Флортоп, но в последний момент её спасает храбрый Грин. Не успевшая до конца потерять честь Камала называет рыжего разбойника фашистом. В финале хор из лучших представителей американского народа исполняет «Хочу перемен!».

       - Вот так они обходятся с классикой?

       - А что? Само произведение не искажают, просто берут как референс.
 
       - Какой еще референс, фигня какая-то. Короче, не убедил ты нас. – Не унимается недоверчивый Костик.

       - Ну почему? – Не соглашается Дима. – Очень даже понятно. Американская дочь мне понравилась, я бы сходил на такой спектакль.

       - Да брось ты, Дима, расскажи лучше, чем там, в «Дарах волхвов» у О.Генри дело закончилось, - не сдался Костик.

       - Это не так театрально, хотя поэтично, конечно. Женщина захотела сделать подарок любимому, к его единственному богатству, золотым часам, купила платиновую цепочку. Но для этого ей пришлось продать свои роскошные волосы. А он, ничего такого не зная, решил подарить своей любимой дорогой коралловый гребень для её чудных волос. И продал свои часы.

       Друзья помолчали. Потом Дима добавил:
 
       - Не для театра история…

       - Ну, это как сказать, - возразил насмотренный Вадик.

       Еще помолчали, каждый думая о своем. Вадик подошел к Диме:

       - Так и не признался?

       - Пока нет. Но тянуть уже больше нельзя.

       ***

       Математик, айтишник Дима записался добровольцем на СВО. Собственно, записались и прошли подготовку все трое, но первым выпало ехать Диме.

       Больше года он с друзьями на своем небольшом предприятии работал над усовершенствованием системы управления БПЛА. В этом огромном, запущенном и местами разрушенном ангаре, который им не без трудностей выделила администрация города, они все привели в порядок, попутно с выполнением основной задачи наладили производство нужных для фронта, удобных самозарядов для магазинов АК, систем для сбросов с дронов. Работают ребята не нормировано, иногда и спать здесь приходится. И общая атмосфера в ангаре это удачное соединение востребованности, материальной заинтересованности и увлеченности предметом исследований.

       Помимо постоянной, адаптивной смены программного обеспечения ребята освоили виртуозное управление полетами  дронов. На своем полигоне они научились показывать чудеса высшего пилотажа. Связь с друзьями с ЛБС постоянно ставит новые задачи, потому что на той стороне фронта тоже не лохи сидят, а хорошо обученные программисты. В какой-то момент ребята понимают, что непосредственно на местах боевого применения БПЛА они смогут более оперативно реагировать  на постоянно меняющуюся обстановку войны нового типа, войны математиков. Кроме того, необходимо тренировать молодых ребят в пилотировании, показать им новые возможности дронов.

       В свое время Дима отслужил срочную. Постоянно занимался спортом, был в хорошей форме, поэтому особых проблем в действующей армии для себя не видел.  Прошел подготовительный курс и в общем все бы шло штатно и логично, если бы не Алена. Сообщить жене новость Дима не решался, оттягивал неприятный момент и за три дня до отправки решил прибегнуть к помощи дочери.

       И вот осенью две тысячи двадцать третьего года Дима устроился на диване в большой комнате их квартиры, когда Алена возилась на кухне, а Сашка рядом за пультом разучивала на скрипке простенькую пьесу. Отец долго не решался, задумчиво возился с разгрузочным жилетом камуфляжной расцветки, наконец, не придумал ничего лучшего, чем начать разговор с воспитания.

       - Сашка, ты уверена, что на экзамене тебе надо на скрипке играть? Как-то не очень у тебя звучит.

       Александра даже останавливаться не стала:

       - Очень, не очень, какая разница, я же не в консерваторию поступаю.      Скрипка это для фишки. Должны же меня хоть как-то запомнить на прослушивании. Там тысячи желающих, я прошлый год видела, весь Малый Кисловский абитурой забит.

       - Ладно, тебе виднее. – Решил не усугублять заранее виноватый отец.

       - Конечно, папочка, мне виднее. А чего это ты там разбираешь?

       - Да вот, жилет Вольфрам, кое-как размер свой нашел. Но ты не бери в голову… я чего хотел, Саш, я кое-что тебе расскажу, потом мы вместе маме выложим.

       - Чего выложим? Ты куда меня опять втягиваешь? Сам выкладывай.

       - Погоди, дочь, тут дело непростое. Без твоей поддержки мне трудно будет.

       - Ну, говори уже. Что за дело?

       - Ты же знаешь, что я совладею небольшим предприятием?

       - Это где другие совладельцы - твои дружбаны по футболу, охоте и саунам?

       - Сашок, ты вроде как папу недооцениваешь. Футбол конечно есть, но главное не в этом. Мы создали серьезную, научно-прикладную фирму для разработки систем управления БПЛА.

       - БПЛА это что у нас?

       - Летательные аппараты без летчиков, дроны. Администрация города нам выделила старый, запущенный ангар, мы все привели в порядок, оборудовали рабочие места, полигон для летных испытаний и важнейшую зону питания и отдыха, в том числе и площадку для мини-футбола.

       - А кроме закусок и футбола вы там еще что-нибудь делаете?

       - Сашка, я тебя поколочу! Мы, между прочим, постоянно адаптируем системы программного обеспечения, потому что на Украине, на другой стороне фронта тоже крутые айтишники работают.
 
       - Если вы все такие крутые, договоритесь чтобы вообще не воевать!

       - Ох, дочь, если бы все так просто было… Короче, подхожу к главному. Современная война это война математиков. Боевое применение дронов требует постоянной оперативной реакции  на постоянно меняющуюся обстановку, поэтому из-за проблем с обратной связью с парнями на передовой надо нам находиться там, на месте. Кроме того, необходимо тренировать молодых ребят в пилотировании, показать им новые возможности дронов.

       Наконец, до дочери доходит, с чего это папочка такой смирный и смущенный. Она откладывает скрипку и подходит к отцу вплотную.

       - Стоп! Ты к чему это клонишь? Путаешь мне мозги системами и программами, в которых я вообще не понимаю, а сам хочешь на войну податься?!

       - Ну… В общем да. Только не знаю, как твоей маме сказать…

       - И я не знаю! – Кричит дочь. - И не буду с тобой эти песни петь.

       - Сашка, ты чего орешь? Чего тут такого страшного? Я отслужил срочную, до тебя, правда, еще,  в хорошей форме, прошел штатный подготовительный курс, да нормально все, что ты?

       - Зови маму! Мама! Подойди! Пожалуйста. Только сразу, немедленно!

   Алена выглянула из кухни:

       - Вы чего тут раздухарились? Что случилось?

       - Ничего особенного, мамочка. Просто наш папка решил поехать на СВО.

       - Куда поехать? – Алена отказалась понимать.

       - На специальную военную операцию. На войну, мама!

       Алена дернула узел фартука, автоматически перешагнула через него, медленно подошла и тихо опустилась на диван.

       - Дима, это правда?
 
       - В общем, да. – Муж чуть отодвинулся

       - Когда?

       - Через три дня, у меня уже все готово. – Стараясь придать голосу максимальную беспечность, бодро отрапортовал глава семейства.

       Алена восприняла сообщение как страшную катастрофу.

       - У него все готово… Дима, ты совесть имеешь? Ты что, не мог раньше сказать? Ты на кого нас бросаешь? Сашке поступать скоро, я себе места не нахожу, боюсь все время этих прилетов…А ты в самое пекло лезешь. Тебя же не заставляют, чего ты сам нарываешься? Жить надоело?

       - Аленка, ты чего паникуешь? Что со мной будет? Я же инструктором у пацанов буду, мы далеко от стрельбы на передовой, в специальных укрытиях…

       - Ты со своими габаритами ни в одно укрытие не влезешь. Тебя же за сто км видно. Воин! Таких там и любят, снайперам прямо подарок… Нет! И еще раз нет! Не даю я тебе согласия, мы с Сашкой категорически против! Кури здесь свой дурацкий кальян, гоняй в футбол, пивом там в сауне своей залейтесь, делай что хочешь, но туда не поедешь.

       - Ален, ну не дури. Причем тут вы с Сашкой, все уже решено. Согласия твоего я и не пытался получить. Чего я, не знаю что ли, как ты среагируешь?

       - Дима, тебя убьют, а я следом сама умру. Ты о дочери подумай!

       - Да ладно, убить и здесь могут. Пропустит ПВО ихний дрон, шашки пластида достаточно, чтобы всю нашу квартиру в пыль превратить. Вот за этим и еду, чтобы они тут не летали. Хохлы тоже неплохо соображают, постоянно ищут пути обхода для своих БПЛА. Наше дело системы РЭБ настраивать, меняется все очень быстро.

       -  Ну, так вы у себя в ангаре этим и занимаетесь, зачем ехать куда-то?

       - Ты не понимаешь. Обратная связь с ребятами оттуда не всегда возможна, нельзя постоянно опаздывать, надо реагировать быстро. Кроме того, ребятишек на месте надо постоянно стажировать, натаскивать на все изменения, на новые приемы пилотирования. Ну, Алена, и немаловажно вот что: помимо своего заработка здесь на фирме, я буду получать боевые…

       - Да плевать мне на эти деньги! Зачем они без тебя? Тоже, нашел, чем соблазнить…

       Дима обнимает жену, она утыкается заплаканным лицом ему в грудь. Двумя руками он осторожно поднимает её голову, смотрит совсем близко, промокает слезы:

       - Деньги никогда не лишние. На следующее лето Сашка в Москве поступит (тьфу-тьфу, дай хоть по скрипке постучу), а мы с тобой на нашем любимом Патруле, дарованном японским автопромом, через столицу на Байкал рванем. Отдохнем. По-человечески. Кончай, Аленка, слезы лить, все будет нормально. Клянусь!

       ***

       Через три месяца связь с Димой пропала. Наступило пугающее, тревожное, тягостное  ожидание чего-то страшного и фатального. Александра упорно занималась, готовилась к поступлению, и как-то у нее получалось немного отвлекаться. А Алена просто застыла. Словно окаменела. В своей мастерской она подолгу стояла у окна и смотрела на крупные хлопья снега или бесцельно покрывала целые холсты белым грунтом. Никакие другие цвета ей не подходили.

       На мольберте был установлен большой, тщательно загрунтованный  холст на подрамнике. Как-то в момент наивысшего отчаяния Алена кистью вверху холста вывела красными буквами: «МЕСЯЦ ПОЛНОЙ НЕИЗВЕСТНОСТИ». Постояла, напряженно глядя на надпись. Ниже написала: «УЖАСНАЯ, ОЦЕПЕНЯЮЩАЯ ТИШИНА». Еще через некоторое время дополнила: «ЖИЗНЬ ОСТАНОВИЛАСЬ.»

       Потом приехал парень и сообщил, что Диму с парой ребят взяли в плен. Тут плотина и прорвалась, оцепенение слетело, Алена заметалась:
 
       - Какой гад, «все будет нормально, клянусь» - вот и цена его клятве. Поехал, идиот… На что надеялся?...

   Александра не знает, как реагировать. Алена хватает сигарету, закуривает, сразу гасит, разломав, быстро меняется тон:
 
       - Как он там? Лежит, наверное, в темной яме, голодает, воды не дают, ранен, не дай Бог, что же будет теперь…

       Они укрылись на диване, Алену знобит, дочь накидывает ей на плечи плед и пытается успокоить:

       - Там же не все звери, не все истязают, наверняка готовят для обмена, сколько уже по телеку показали возвращенных, ничего, живы… сейчас, слава Богу, не сталинское время, когда из плена прямиком сразу на десятку в свою собственную тюрьму загоняли, я в сериале видела. Вернется, лечить будут, восстанавливать и реабилитировать.
 
       - Вернется, я ему свой Гулаг тут устрою… Да лишь бы вернулся… - Помолчали, потом Алена встрепенулась. - А мне-то что сейчас делать?!

   - А что ты можешь сделать? Что тебе делать… молись!
Алена резко выпрямляется, пересаживается на стул.

       - Слууушай, Сашка. А ведь и правда. Помнишь бабушку нашу?

       И вспомнила Алена рассказы, как молилась бабушка по деду, чтобы вернулся, хоть каким, но вернулся с той проклятой войны. Бабка умерла, но жива еще её подруга Фрося, которая утверждала, упорно так доказывала, что особая икона, появившаяся перед войной в доме неведомо как, спасла и собственного деда и подруги мужа, за что молились они перед ней неистово. Мало кто вернулся в деревню, а эти двое как огурчики, и несильно покалеченные. Такая вот сила оказалась в красном углу.

       ***

   Кинулась Алена в деревню к соседке и верной подруге своей бабушки. Пока ехала на их любимом джипе Ниссан Патруль, пока крутила баранку ожесточено, зло, но по мере удаления от города постепенно и оттаивая, прочно уверовала, что спасет Димку икона.
 
       В деревне совсем старая бабка еле узнала Алену, но когда поняла все, запричитала:

       - Даа, дела, голубка моя. Тебя послушать, хоть волком вой. Пропал мужик, ни весточки столько времени, потом на тебе – плен. Я ведь помню его, здоровый такой хоть паши на нем, а притом культурный. И помогать мне все принимался. Чо там за плен не знаю, при фашистах, сказывали, ад сущий был. Наших-то с твоей бабушкой Бог миловал, без плена обошлись, но неизвестность страшная была. Треугольники эти, еще хорошо если раз в полгода.

       - Как же вы выдержали такое, раз в полгода?

       - Да если бы не икона, так и не знаю как. Но не в нас ведь дело, их она спасла. Натурально спасла, вот те крест.

       - Верю, потому и с поклоном к вам. Может и Димку моего убережет. Где она, икона та знаменитая?

       - Да вон, завернутая, к спинке кровати прислоненная.

       Алена вскочила в волнении:

       - А почему завернутая?

       - Так невестка, внука жена, выпросила. – Баба Фрося чувствует себя виноватой. - У нас, говорит, в городе, она не в пример нужнее.

       Теперь старой Фросе и самой такое объяснение кажется странным. Раньше как-то через силу расстаться решилась, а теперь и вовсе растерялась:
 
       - Я ведь подумала, помру скоро, так и пропадет святая Богородица моя ненаглядная…

       Алена поняла её состояние и решила немного успокоить:

       - Что ты, баба Фрося, может и правильно рассудила. И невестка, наверное, сильно просила…

       - Еще как, прям околдовала меня. Нафотографировала со всех сторон и сразу упаковала, но мне на сохранность оставила, пока, говорит, место для неё не приготовлю достойное.

       Алене не легче от этого, и бабку жалко и себя и Димку, который без высшей помощи теперь останется. Смотрит на упаковку, решается спросить:

       - А можно глянуть на нее, баба Фрося?

       - Так упакована она прочно, нехорошо это, я ведь отдала, не моя она теперь.

       Ну, Фрося, пожалуйста, - с необъяснимым жаром дрожащим голосом просит Алена, - я осторожно открою, только посмотрю и сразу обратно так же запакую.

       По безвольному жесту старушки Алена разворачивает упаковку, несет осторожно, как раненную птицу к столу и тихо укладывает на простые струганные доски столешницы. Фрося неслышно подходит:

       - Вот она, моя красавица, Богородица Казанская, склонилась к сынку нашему, к отцу и     спасителю.  Хошь верь, Аленка, хошь не верь, но без этой святости не вернулись бы наши с твоей бабкой мужья-заступники. Батяня мой тогда все говорил, что спасает она людей от полона, так вроде и называлась «Спаси и сохрани».

       Алена глаз не может оторвать от иконы:

       - Верю я, баба Фрося, очень верю! Отдай ты мне её, спасет она Димку!

       - Не могу я, родимая ты моя, не могу. Отписала я невестке и уже распрощалась с Девой. Не по людски это. Попала она к нам неизвестно как, батя мой еще до войны принес в дом и словом не обмолвился. И ушла также необъяснимо. Судьба, видать, такая у этой иконы… - Фрося сокрушенно обнимает гостью. - Да что ты плачешь-то, милая? Ну хочешь, я тебе телефон невестки дам? Вот тут на бумажке написала она. Поговори с ней без меня, пойду я, курям надо дать…

       Баба Фрося деликатно выходит, Алена набирает номер, представляется, и сразу слышен противный, резкий голос невестки. Алена обреченно прикрывает ладонью микрофон, отстраняясь от жлобского визга:

       - Отравлен хлеб, и воздух выпит:/Как трудно раны врачевать! – Подходит к окну и прерывает поток.- Ну, так не отдашь, продай. За любые деньги куплю, положение у меня безвыходное.

       Голос изменился, теперь в нем появился интерес:

       - Ты одна что ли такая, нынче спрос на произведения русской иконописи резко возрос. Видишь вон в самом нижнем уголке три буквы А с точками, это инициалы? То-то, соображай сама. А стоимость ей миллион.

       - Да где же я тебе такие деньги достану? Бога побойся, тебе же баба Фрося её так отдала.

       Пахнуло опытом бывалой челночницы:

       - Как отдала, это наше семейное дело, ты сюда не лезь. Денег нет, икону не трогай. Окончен разговор!

       Подожди! – Смотрит на машину под окном. А как по - другому? Уже Алену не остановить. -  Джип японский продам.

       - Что за джип?

       - Nissan Patrol 2010 года выпуска.

       - Так ему сто лет в обед.

       - Ты чего? – Не может Алена скрыть легкую нотку презрения. И к хабалке, и к спекулянтке, и глупой бабе, которая даже в машинах не разбирается. - Для рамного дизеля это вообще не возраст.

       - А цвет какой?

       - Бирюзовый, в отличном состоянии, блестит вон под окном, переливается, от нового не отличишь.

       - Ладно. Забирай икону, джип сегодня же пригонишь, завтра с утра оформим.

       ***

       И вправду чудо произошло – к весне обменяли Диму! Дома зазвонил телефон, Алена последнее время мистически боялась отвечать, трубку подняла Александра. Там ей объяснили, что освобожденных покажут в новостях.

       Алена не может поверить:

       - Ты точно все поняла? Это точно про папу? Не перепутали? Ой, что я болтаю… Так вот сюжет и покажут?

       - Ты сама трубку брать боишься, а теперь сомневаешься. Предупредили ясно и точно: смотрите новости, покажут, как самолет с освобожденными будут встречать в Белоруссии.

       Уселись перед телевизором за полчаса до новостей, все глаза высмотрели в ожидании, наконец, пошел видеоотчет. Из открытого чрева военно-транспортного самолета организовано выходят военные, которых обменяли на украинских пленных. Дима мелькнул в колонне, но в автобусе они могут хорошо рассмотреть похудевшего и заросшего окладистой бородой дорогого папу и мужа. Дочь и мать плачут, обнявшись, а лик напротив задумчиво смотрит в никуда, словно ожидает, кого еще спасти. Алена бережно поглаживает край иконы:

       - Видишь, правильно отдали главную семейную ценность…

       Сашка менее сантиментальна:

       - Японский автопром ушел взамен неистовой русской веры.

       Через некоторое время видеозвонок на Аленин айфон. Дима бодро и непринужденно, будто до обеда расстались:

       - Здравия желаю! А еще желаю получить свою долю и любви и слез и радости и упреков.

       Алена прерывает этот поток фальшивого оптимизма:

       - Ты что же, гад, творишь? Кто тут клялся, что все нормально будет? Ладно… приедешь, будем разбираться.

       - Па, не обращай внимания, это она от нервов, килограмм двадцать потеряла от переживаний. Да и ты, я вижу, схуднул крепко. Как ты там? Где? Когда приедешь?

       - Вообще могло быть и хуже. – Дима посерьезнел. - Но сейчас быстро восстанавливаюсь. У нас лечение, реабилитация, психологическая разгрузка… ну и другие официальные процедуры… в общем, мы в санатории, в Белоруссии. Шикарный лес кругом, река, а на высоком берегу церква какая-то, говорят древняя. Красота, покой… Дней через двадцать по домам отправимся.

       - Чего так долго? – Алена уже не в силах гневаться. - Хотя докторам виднее. Столько тебя ждали, уж двадцать дней потерпим.

       У Димы глаза увлажнились:

       - Бедные вы мои… Сильно натерпелись?

       Алена снова в агрессию:

       - А ты как думаешь? У меня жизнь остановилась, когда ты пропал. Куда бежать, где узнавать? На работе твоей ничего не знают, в военкомате ничего не говорят. Спасибо парень от вас зашел и рассказал про твой героизм.

       - Это ты так подкалываешь про героизм?

       - Да не знаю я! Откуда мне знать, где, когда, при каких обстоятельствах… В одном уверена была, что добровольно на ту сторону не побежишь.

       - Спасибо, дорогая! Там так все глупо и быстро получилось… без всякого героизма…

       - Потом расскажешь. Если захочешь.

       - Да… За нас, оказывается, так много людей, ведомств и уполномоченных вписалось. В самолете сказали, что через Эмираты обмен проводили. Честно, на той стороне, поодиночке каждый и не думал, что здесь такие усилия…

       Александра вступает на правах солиста, уводящего на второй план этот родительский речитатив:

       - Конечно долгие переговоры, посредники, сановные дамы и Арабские эмираты в обмене участвовали. По телевизору все рассказали. Но спасла и сохранила тебя вот эта прекрасная тетя, склоненная над мальчиком. Видно тебе?

       - Да, спасибо огромное всем, конечно, - торопится добавить Алена, - но вот этой иконе молилась еще наша бабушка. Чтобы дед с войны вернулся. Сам увидишь, у нас она теперь.

       Сашка чуть не пробалтывается раньше времени:

       - Мы её за… - осеклась под взглядом матери, - в смысле в самом низу на ней буквы загадочные и на левой стороне дырки от гвоздей или чего еще там, вроде как похоже, что икона в соединении с другой была раньше.
Дима разглядывает икону:

       - Это не та, что у бабы Фроси в красном углу стояла?

       - Она самая, выпросила кое-как. – Алена словно отмахивается. - Потом расскажу. А тогда что мне делать было? Сначала вообще пустота, потом плен этот, столько уж порассказано про всякие зверства… Чем помочь? Как поспособствовать? Сказали люди добрые, молись! Я и начала, а когда икону эту вблизи увидела, словно прозрение, - спасет и сохранит она моего непутевого Димку. И теперь, Димочка, я её каждый миллиметрик знаю, родная она мне стала.

       - Ты чего, Алена, в Бога уверовала? Раньше вроде не замечалось?

       - Так, наверное, это и происходит. Когда все хорошо, и не вспоминают. А как припрет, начинаешь метаться, никто помочь не может, а тут в виде последней надежды снисходит такое…

       ***

       В Белоруссии недалеко от санатория, на возвышенности стоит нарядный белый храм с голубым куполом и черепичной красноватой крышей на постройках. Дима хочет узнать у батюшки что-нибудь про икону «Спаси и сохрани» и как это может вполне цивилизованный, современный человек в неё так неожиданно и неистово поверить. Батюшка без лишних слов вышел и вернулся с двумя иконами, соединенными шарнирами:
   
       - Обычно это Тройная икона Господа Вседержителя, Богородицы Казанской и Святого Николая Чудотворца. Сильнейшая, самая известная и почитаемая в православном мире! В центре Спас Вседержитель, правая рука Его — благословляет, в левой раскрытое Евангелие. Справа от Спасителя образ Богородицы – помощницы во всех житейских делах, утешительницы и заступницы. Слева – икона Святителя Николая, милостивого покровителя, защитника от бед, неправедных гонений, покровителя мореплавателей, благодетеля в материальных и духовных нуждах.

       - Но здесь же две?

       - Две, потому что третья утеряна. Видите, здесь на правой стороне иконы Господа остались еще шарниры? Поржавели даже. Мужчина, который нам на хранение это оставил, рассказывал, что прибыл еще до войны триптих из Прибалтики, что создал его русский театральный художник и иконописец в изгнании Алексей Арапов.

       - Известный художник?

       - Думаю, да. Из дворян, имел персональные выставки… Да вы сами узнайте, владелец завтра вернется.

       Владелец мало что добавил. Сказал, что ему перешли по наследству только две соединенные иконы, а третья во время войны пропала. Обменял сразу после войны какой-то его предок раскладную красоту за очень дорогие швейцарские часы у неизвестного типа сомнительной внешности. В придачу еще выложил трофейный немецкий кинжал с рубином в рукоятке и надписью «Alles f;r Deutschland» на клинке. Так, по крайней мере, гласило семейное предание.

       Дима представляет мечущуюся Алену, её отчаяние, горе и созревшую готовность ухватиться хоть за какую-нибудь соломинку. А тут подворачивает судьба не хлипкую былинку, а целую Богородицу, и как тут не поверить, если вскоре и мужа освобождают… Решает Дима во что бы то ни стало приобрести для Алены еще и лики Господа со Святым Николаем.
 
       - Я почти уверен, - убеждает от священника и владельца, - что икона Казанской Богородицы это недостающая часть вашего триптиха. Там у них на левой стороне дырки от крепежа. На видео мне показали.

   Батюшка не удивляется:

       - Всякое бывает, пути господни неисповедимы, может и наша у вас Богородица. На войне и не такие совпадения встречались. А как современный человек к вере приходит, так сами же на свой вопрос и ответили…

       Решить-то решил Дима для Аленки полный триптих собрать, и владельцу деньги нужны, цену назвал немалую, да где их взять, эти деньги, в Белоруссии после плена? Дома джип продаст, японский вездеход влет уйдет, но это когда еще будет. Помогает батюшка. Поверил Диме, гарантировал, да и владелец как узнал всю его историю, счет для перевода дал и согласился подождать, пока Дима домой вернется и деньги добудет.

       Дима поражен доверием батюшки с его гарантией:

       - Да как же вы можете гарантировать? Вы меня первый раз видите?

       - Я вижу. – Был краткий ответ.

       ***

       В доме суматошные приготовления к приезду Димы. На конце длинного обеденного стола устраивают икону Богородицы, задергивают шторы перед мольбертом с большой картиной, Саша берет скрипку, подстраивает, но подумав, прячет её в футляр и убирает в сторону. Алена накрывает свободную половину стола множеством закусок, в хрустальном графине водка нежно-розового цвета,  настоенная на калине с момента освобождения пленника.
 
       Сначала думали позвать всех друзей, но потом решили встретить отца в узком кругу. Сашка то и дело подбегает к окну, высматривает пятнистую «буханку» с военными номерами. Когда та подъезжает, не успевает спуститься, так быстро и сноровисто отец скрывается в подъезде.

       Дверь из квартиры настежь, шум поднимающегося лифта, створки раздвигаются, и вот перед ними сияющий папка во всей своей красе. Слезы, объятия, счастливые лица… все то, что неоднократно и точно показано в советских военных фильмах. Но ничего киношного, все так и есть в жизни. Калатозову и придумывать сейчас ничего нового не пришлось бы.

       Когда немного утихает, Дима разворачивает большой сверток, разводит шарниры и ставит рядом с ликом Девы иконы Господа и Святого Николая. Не сговариваясь, подносят к правой стороне Вседержателя левый край Богородицы с младенцем и видят на обрезе, что шарниры идеально подходят.

       Алена поражена:

       - Да как же это могло получиться? Где мы и где Белоруссия? До войны был триптих, потом разъединился, отдельные части разъехались за полторы тысячи километров, а теперь волшебным образом соединились?

       Дима объясняет:

       - Белорусский батюшка сказал, что пути Господни неисповедимы. Но это еще не все. Как я понял, достоверной информацией никто не владеет, но кое-что все-таки прояснилось. Художник - иконописец после революции оказался в Европе. Батюшка почему-то уверен, что это был дворянин Алексей Арапов. В Прибалтике у него жила мать и перед войной он к ней приезжал. Говорили, что триптих прибыл оттуда. Потом война…

       - Ну да, это все могло случиться…, наверное. - Соглашается Алена. – Но ты-то как? Именно ты почему-то нашел недостающие части триптиха.
 
       - Здесь уж, любимая, судьба. - Дима обнимает жену, но вспоминает что-то, осторожно освобождает хрупкую Алену из своих могучих объятий и выходит в прихожую.

   Возвращается, ищет ключи от джипа в своем столе. Его озабоченность, беспокойство Алена чутко улавливает:

       - Погоди, перестань суетиться. – Усаживает мужа. - Про судьбу мне на ходу рассказываешь, а это ведь почти волшебство. Я ведь могла и не поехать к Фросе. Но поехала, кое-как выручила икону и тебе показала…

       - Да, Аленка, не поехала бы ты и я бы к батюшке не пошел. Значит, сверху так угодно было распорядиться. – Опять вскочил озабоченно. – Но мне тут еще задачу решить надо.

       - Еще что-то? Давай уже выкладывай. Чего ты там ищешь?

       Дима замер посреди комнаты. Потом решается, садится за стол, выпивает рюмку водки. Не закусывая:

       - А теперь самое неприятное и ужасно печальное. Девочки мои дорогие! Даже не знаю как сказать вам… Наш джип, наш любимый талисман и безотказное средство передвижений по стране нашей маленькой, но дружной семьи…  в общем, его надо продать. Мне на слово поверили, деньги отдавать необходимо. Не мог я удержаться, надо снова собрать триптих, так хотел вас порадовать и поблагодарить за все страдания.

       - Мальчик наш дорогой! – Алена успокоилась. - А ты думаешь, мне икона бесплатно досталась?

       - Я вообще не думал. А кстати, как ты её приобрела?

       Алена молчит, Александра обняла её, и тоже молча. Смотрят обе на отца. Наконец, до него доходит. Он сгребает обеих своими огромными ручищами, утыкает бороду в их прически. Сашка высвобождается и резко отдергивает штору. Открывает мольберт с большой картиной, сплошь покрытой ровным слоем белого грунта. На правой стороне холста большими красными буквами выведено «МОЛОДЕЦ!».

       - Ой! – Никак не ожидал увидеть это Дима. – Это про кого? Кто тут в мое отсутствие молодцом был?

       Алена запускает в него книгу. И снова обе оказываются в объятиях:

       - Да что там джип, кусок железа… - Через некоторое время уже может вымолвить Дима. – Почти как в новелле «Дары волхвов»… Зато у нас теперь такая защита, поддержка трех небесных покровителей! А деньги я найду. Зарплата, боевые, друзья помогут… Не в деньгах счастье… Заработаем.
 
       - Где это ты заработаешь? – Подозрительно спрашивает жена.

       - Алена, ты прекрасно знаешь, где. – Теперь мужчина уже не сентиментален.    - Да. Конечно! Я вернусь туда. Потому что дело надо доводить до конца. Обещаю, второй раз такого не случится, я теперь ученый.