Глава 14. Паранормальные явления

- Ici, Monsieur. (Тут, месье), - указал малолетний провожатый на ворота цвета бутылочного стекла. Выдержал паузу, выжидательно впившись глазами в лицо постояльца, и жалостно проканючил:
- Vous avez promis, Monsieur! (Вы обещали, месье!)

А мордаху-то скорчил - умора!
Ему б на сцене где выступать, или в цирке каком, а не в трактирных шестерках обретаться. Хотя, вряд ли, у его родни особый выбор был.  А может, и вовсе - сирота.
Монетку за щеку сунул, лопату на плечо пристроил, и бегом назад, а то влетит за проволочку. Удачи тебе, малыш! Поменьше битым ходить!

Брюзготун неуемный снова бурчит.
Мальчишка мог бы и сразу быть точнее?
Что перед рынком дома, что за ним – все одно, считай, что возле?
А четверо ворот - можно сказать, одного колера, оттенки только разные?
Ну, да, от майской листвы до болотной тины.
И чего?

Лучше было не к входу в трактир, а к спуску со второго этажа подать - по улице прямо, никаких тебе разворотов?
А, может, тут так принято при заказе от трактирщика.
Битый час ждали?
Что, Коше – любитель по утрам дрыхнуть?
Или задней левой ногой запрягал?
Если б с отъездом столько времени не вожкались, в западню б не попали?
Да, торопыгой кучера не назовешь. Все: с чувством, толком, расстановкой, обстоятельно и основательно – как у un vrai Pro (настоящий профи). А кто знает, сколько времени в засаде ждали, кого бог пошлет?

Следы от колес у ворот снегом припорошены, поверх - лед от бревна колотый, возвращался ли кучер домой, неясно. Во дворе рыдван не стоит - над оградой верх был бы виден. Хотя, конечно, могли в сарай загнать. А для очистки совести надо глянуть еще с той стороны, перед входом в дом.

Разумно!

Пожалуй, рынок – это сильно сказано. Скорей, так,небольшой базарчик. Вроде местного «магазина у дома» с товарами повседневного пищевого спроса: мука, орехи, мясо, рыба, молочные продукты. Выбор, надо сказать, несколько широковат для постящихся, ну, так Адвент – не Великий пост. Да и запас карман не трет, а зимой прикупленное впрок сохранять сподручнее.

День-то кончается, а покупатели - нет. Видно, самые экономные на рынок выбрались, когда к вечеру цены снижаются. Никак в городе без покупного не обойтись. В своем дворе с натуральным хозяйством не особо развернешься, а за городской чертой землей и скотом владеют немногие.

К дому напротив со стороны рынка лавчонка прилепилась. Две встрепанные лоточницы у двери топчутся. Лотки пустые, уже расторговались, возможно, думали, еще товаром разжиться.
Но закрыто, лавочница - не при исполнении.
Похоже, хоть пой, хоть вой, а новый товар, как пить дать, профукан.

А, нет: в окошке с другой стороны площади рукой махнули. Зазывающе этак.
Однако, не впечатлились, будто не видят.
Опять в закрытый ставень ломанулись:
- Madame Cochet! Madame Cochet!
Изнутри ни звука.
Подхватились и айда кудай-то в «Trois Lunes» («Три Луны»), где il doit encore rester (еще должно остаться).

- Madame Cochet! - заголосил профессор. - Пацан дом напротив указал. Не куда лавка пристроена. С учетом налета на карету выглядит подозрительно!

Ну, может быть, но к чему так орать?

- Там все позже прояснится, - торопливо отозвался инструктор.

Профессор что-то опять буркнул себе под нос.
Денежку мальчонке припомнил? У, жмот! Сказано же, что после выяснится.

Вернулся к воротам.
Поразмыслил.
Стукнул было в те, что пацан указал.
Подождал, и сунулся в калитку напротив – могут и знать чего, по-соседски.

Верзила вышел.
Пузанистый, но мясеный.
С тесаком.
Фартук – в кровавых пятнах.
Курей режет? Поросенка? Декабрь – самый сезон мясных заготовок.
Или вечерком втихую-таки оскоромится?
Питается хорошо, бо поперек себя шире.

Знакомый как-то в гости пригласил. Говорит жене: забей-ка нам пару кролов на ужин.
Как по мне, двух кроликов – это не на ужин, а на неделю! Живут же люди! Тож не худышки.

Мужчина бровь поднял: а не пора ли посетителю рот открыть? Чего стоим, друг друга пялимся?

- J'ai besoin de M. Cochet. (Мне нужен месье Коше).
Молчит хозяин-то.
Мало ли кто кому нужен!

Гость уточнил:
- Je cherche M. Cochet. (Я ищу месье Коше).

Не торопится амбал с ответом.
Ищешь, ну, и ищи себе.
Но не в чужом доме!

Визитер повторил почти что по слогам:
- Je cherche M. Cochet. (Я ищу месье Коше).

Хозяин приподнял другую бровь: чего пристал, коли сосед-то нужон?

Уже с нетерпением в голосе:
- Je cherche M. Cochet. (Я ищу месье Коше).
- Il n'y en a pas ici (Здесь таких нет), - наконец, сподобился мужичина.

Хе-хе!

- Monsieur Cochet est-il revenu cet apr;s-midi? (Месье Коше после полудня возвращался?) - решил зайти с другого бока посетитель.
- Ne plus voir... monsieur. (Не видел... месье.)
- O; est-il? (А где он?)
- Je sais pas... monsieur. (Не знаю... месье.)
Таки отвечает - а как иначе, шпагоносец же вопрошает.
Пауза перед monsieur - совсем крохотная, но она есть.
В чувстве собственного достоинства мужику не откажешь. Его сосед при найме его кареты тоже дал понять, что себя не на помойке нашел.
Как только парижане сто семьдесят лет продержались? Туанетта понадобилась, чтоб полыхнуло!

Et Madame Cochet… (А мадам Коше…) – продолжил расспрос дальше, но договорить не пришлось.
- On ne sait pas o; elle est (Мы не знаем, где она) – торопливо проговорила внезапно выскочившая из-за спины громилы грудастенькая бабенка в плаще и дернулась захлопнуть дверь.
Приставала выставил вперед ногу.
- On ne sait pas o; elle est, Monsieur! (Мы не знаем, где она, месье!) – добавила децибелл бабенка.

Явно: не знаем и знать не хотим!
Ничего не скажешь, добрососедские отношения!

Дуэль взглядов.

Но на нет и суда нет!

Ногу убрать успел, а по носу едва не досталось. Нет, чтобы обождать хоть самую малость – ровно настолько, чтоб не показаться неучтивой с дворянином! До штурма Бастилии - больше полутора века, а уже такое неуважение!

Отошел в сторону, стоит в задумчивости.

Бабенка в плаще опять приоткрыла дверь, ужом скользнула в щель, ногой пнула створку назад, и проскочив мимо, припустила по улице, опустив капюшон.
Ей-ей, как лошадь дверь лягнула, как только юбки не помешали!

Женский смех сзади.
Кстати, без всякой ехидцы!
Этак добродушненько.
Умеют же некоторые!
И посмеялась, вроде бы, а не обидно.

Средних лет, вполне себе при фигуре, завиток на лбу, плащик с претензией, неспешно так мимо дефилирует. Из корзины, аж, три рыбьих хвоста торчит. А еще поговаривали, что парижане могли только нюхать рыбу, но не покупать!
Может, на рынке сегодня рыбный день?  Или акция какая? Кто-то из продавцов напоследок расторговывается?

Галантерейно коснулся полей шляпы, обходительно бивни сушит.
Притормозила, капюшон поправила, глазками хлоп-хлоп, моську уветливую скроила.

- Bonjour, Madame. Vous avez vu M. Cochet? (Добрый день, мадам. Вы не видели месье Коше?)

Повезло парню. Ой, свезло! Некоторых хлебом не корми, дай только рот открыть. Так трындеть - не мешки ворочать, и без наводящих вопросов выложат, что знают, а благодарному слушателю – еще и сверх того. Отделив зерна от плевел, получишь прорву полезной информации.

Получается, в доме месье Коше имеются две мадам Коше. Матери принадлежит хлебная лавка, примыкающая к дому неразговорчивого верзилы-мясника, мужа грудастенькой бабенки, а жена месье имеет сестру, которая замужем за хозяином пекарни рядом с March; des Enfants Rouges (Рынок Красных Детей). Поскольку накануне отмечали праздник Непорочного Зачатия Девы Марии, сегодняшнюю ночь младшая мадам провела, помогая шурину (beau-fr;re) в пекарне, куда успешно распродав весь товар, отправилась старшая мадам Коше. Та зятя жалует – есть за что.
Овдовев, мамаша Коше переехала к сыну в дом напротив, продав свое жилище мяснику, но только дом и двор, а не вместе с лавкой, как сулила поначалу, за что покупатель до сих пор дуется. И, кстати сказать, в обиде не только он. Конкуренты мадам Коше вынуждены продавать хлеб по более высокой цене, так как берут муку на том берегу, ближе к площади Мобер – не у каждого в родне мельник водится. А в семействе Коше таковой имеется, поскольку племянница хозяина пекарни вышла замуж за сына мельника с улицы Труа-Фрер (Rue des Trois-Fr;res), что на Холме (Sur la Colline). В дядину пекарню доставляется отличная мука по привлекательной цене. А потому, продукция у дядюшки – ничуть не хуже хваленого хлеба из Гонесса, но стоит куда дешевле, так что, окрестные продавцы хлебушек берут – не жалуются.

Не хуже, чем хлеб из Гонесса в Валь-д’Оазе? Говорят, это прародитель парижского багета. Тогда коллективный подряд должен все немалую родню Коше неплохо кормить.

- А какая связь оплодотворения богородицы с ночной выпечкой?
- В праздник пекарям нельзя работать, Николай Антонович, - тут же отозвался профессор. – Продавать уже готовую продукцию можно, а выпекать – ни при каком раскладе. Пекари ночью и наверстывают.
- А провиант для каннибалов?
 - Рынок Красных Детей? Старейший в Париже. В Марэ, на Rue de Bretagnе. А название пошло от приюта напротив, открытого еще в прошлом веке. Сироток, что носили алые плащики, парижане метко прозвали «красными детьми».

Не в себе Николаша от сегодняшнего.
А то просвещаться при инструкторе, пожалуй бы, воздержался.

Ага, свежую выпечку по точкам продажи кучер поутру сам развозит. Нынче, не успел вернуться, мальчик из трактира «Три луны» прибегал – постояльцев кузена Коше надо было на Сите свезти. Парнишке ждать на морозе пришлось, так соседка пустила обогреться. А бессердечная женка мясника пацана к себе не позвала, хоть тот ей и дальней родней приходится.

Так трактир «Три луны» называется! Да, три полнолуния на вывеске, готовая тебе парселена. Ложная луна!
Интересно, а почему не «Три солнца»? Звучит жизнерадостней, да и паргелий чаще случается.
К примеру, как на поле Мортимер-Кросс: увидели три светила и решили, что это добрый знак. Конечно, за эмблему Йорков можно принять и яичницу на тарелке, но Йорки победили. На время!

Значит, с утра заждались карету, потому что Коше товар развозил, потом транспорт сменить - не в рыдване же он хлеб по точкам вез.
А как уехал, еще не возвращался.
Экипаж при нужде чинит сам, ремонтная мастерская - без надобности.
Выходит, сейчас никак не там, где кареты ремонтируют.
Домой, случается, и в сумерках заявляется.
Раз нанялся не на полный день, мог на после четырех с кем раньше сговориться, или за женой и матерью в пекарню податься, а то sur la Colline (на Холм) за мукой собрался, но тогда домой до темноты не успеет, только рано утром объявится.

Да, в декабре рано темнеет, на Монмартр туда-сюда за полтора часа не поспеть, а пекарня – неподалеку.

Поблагодарил, приподнял шляпу, ответно оскалился, путь обратно к трактиру держит.

- Если соседка в курсе, то другие могли знать, куда карета пойдет. И подготовить налет заранее.
- Указаний про Сен-Дени-де-ла-Шартр, Николай Антонович, не давалось – напомнил профессор.

Конечно, дорога там – одна, а устроить пробку на мосту и в соседнем переулке, направив карету к месту засады - проблемно, но исполнимо. Вопрос только: зачем?
Сколько с собой денег у постояльцев трактира, предположить сложно. Намеков, где приезжие могут потратиться, не давали. Что, если у гостей - всего ничего? А едут они к парижской родне на Сите, чтоб, допустим, одолжиться на столичное времяпровождение. Грабануть, так, уж, после?

Вернулся к порталу.

Поднялся наверх, заглянул в гостиную.
- Смотрите, смотрите! - заверещал профессор. -  Записки на столе – как, не бывало, на ее месте ключ от гостиной лежит!

Там что, полтергейст?
Не упокоенные души прежних жильцов разгулялись?

- Я сразу заметил! Но в портале Анна не осталась.
- Почему?
- Возможно, того, Третьего опасалась. Что он в дом вернется!
- Какого Третьего? – переспросил начальник СпецОтдела.
- Который напал в переулке, где бревно было!

Мда-а-а! Туши свет, бросай гранату!
Намеревался, значит, супостат, вытащить беззащитную дамочку из кареты, но сателлит в ее ручках привлек разбойничье внимание. Рот девушке закрыл – ей и вякнуть-то никак! Цапнул, морда бандитская, непонятную финтифлюшку, и на тебе: ненароком дезактивировал. Тут случился перенос, в портал утянуло обоих, и очумевший налетчик оказался в комнатке вместе с жертвой нападения. Сдрейфил, лиходей - не каждый день черте куда с места в карьер телепортируешься. Выпустил девицу из лап и выкатился из спальни в гостиную. Сунулся на выход из окаянной квартиры – дверь закрыта. А психика у кишкоправа оказалась крепкой – поднаторел на гоп-стопе. Углядел ключ на сундуке и сделал ноги, но ключ, вряд ли, с собой унес, вероятно, в двери оставил.
- Островская сама его могла выдворить, - поддержал куратор. – Одна из первых в женской группе по самозащите.

А тож: намылившись в прошлое, готовься к самообороне!

Выволокла супостата балкон и спустила с лестницы.
Но лишнего шуму не наделала!

Вобщем, толи ночью, толи днем, толи палкой, толь мячом, толи в спину, толи в глаз, получил он как-то раз!

Борцунья, разумеется, портал нараспашку не оставила и на своих двоих ломанулась на выставку - задание само себя не исполнит.
На кучера наткнулась в уже опустевшем переулке: колесо на место ставил. Как раз, то бревнышко и пригодилось.
Извозчик поврежденное имущество в годное состояние привел, и пассажирку на выставку повез – раз уплочено до четырех пополудни.


- Анна думала, я ее по сателлиту отыщу. А теперь, знает, что я ее не вижу, записку забрала и ключ на стол положила, как знак, что прочитала. Я ей тоже решил ответку оставить: ключ на сундук обратно переложил.

Эх, по вере вашей да будет вам!

- Оставаться в портале, Николай Антонович, конечно, безопасней. Вряд ли рискнет бандит среди бела дня в дверь ломиться. Но Островская-то не знает, что задание уже выполнено, и, возможно, вернулась к покупателю, постаравшись ему прямую дорожку к ростовщику указать.
- Как?
- Допустим, уговорить купленную картину заложить, и на всех парах обратно на выставку, чтоб сегодня же новую продажу оформить - для верности. А то продавец может и передумать, облюбованное полотно дороже продать, а назавтра залог взять и вернуть.
- Эх, в записке надо было написать! Ну, хоть намекнуть!

Вот же, фантазеры!
Романы им сочинять, ненаучно-фантастические!

- Укажет на процентщика, а дальше?
- Возможны варианты, Николай Антонович.
- Какие?
- Скажем, ввести того типа в немалые долги, чтобы возврат к ростовщику единственным выходом показался.
- Подначить дворец купить?
- К примеру, усадить за карточный стол.

Ничего себе, к чему у нас студенток готовят!

- Что сателлит не фиксируется, Островская теперь знает. А знак инструктору оставила, что, возможно, будет к четырем, поскольку до того часа транспортное средство было арендовано.
- И я так рассудил. А там недавно только три пробило. Думаю, надо внизу, в таверне подождать. Коше нас оттуда забирал.
- Заодно, устроить обеденный перерыв?
- Оплачено же, Николай Антонович! – счел возможным вступиться куратор.

Николаша совсем уже?
Ну, отведал парень местной стряпни.
Убегался же.   
Was auch immer passiert, und ein Soldat muss immer gef;ttert werden, sonst wird ein schlechter Soldat daraus! (Что бы ни случилось, а солдат всегда должен быть накормлен, иначе из него будет плохой солдат!)
Кругом прав родитель Фридриха Великого, не зря его «солдатский король» прозвали.
Война войной, а натощак и песня не поётся!