Жизнь советская Часть 25

Жизнь советская

Часть 25.                1975 г.

11 января 1975 г.
Хотел покататься на лыжах, а поехал в Москву за продуктами.
Мама недавно заметила: «Всю жизнь я экономила, а теперь все, что получаем, тратим на еду, и ничего оставлять и копить не надо».
Неле увеличили пенсию на 14 рублей. Отца поначалу обошли, но он написал в областной военкомат и получил свою законную прибавку, правда, после того, как дважды собирал и отправлял всевозможные справки. «Мне ничего в жизни не дается легко, – сказал отец, – но я своего добиваюсь».
Я давно пришел к мысли, что и мне ничего не дается легко. А каков будет итог?

2 февраля 1975 г.
Ушла из лаборатории Женя Кордукова. Люся Балебина собиралась уходить. Слава не отпустил. Ушел Юра Козлов. Уходя, заметил Славе: «Это естественно. Идет формирование новой лаборатории». Правильно сказал. Мы наращиваем требования, а не все хотят напряженно учиться и приспосабливаться.

6 февраля 1975 г.
Министерство потихоньку-полегоньку выжило академика Иосифьяна, отца-основателя ВНИИЭМа (наш московский головной институт) и его Истринского филиала, с поста директора. Ходили слухи, что он немало сил приложил, чтобы этот пост занял его лучший ученик и первый заместитель, а тот, как только получил директорскую печать, сделал все, чтобы Иосифьян оказался на положении короля Лира.

На днях Иосифьян приехал к нам в Истру. Стоял возле машины у проходной, беседовал с Сургундом (начальник соседней лаборатории нашего отдела). Прошел Русанов (заместитель директора НИИ – директор завода при НИИ). Он то ли не заметил, то ли сделал вид, что не видит его. «Эй, Русанов! – закричал Иосифьян. – Ты думаешь, если я теперь не начальник, меня можно не замечать? Что же мне на груди табличку повесить: «Не проходите мимо!».

Уфатов (начальник отдела, в котором, Самборский, Беляев и я раньше работали) ездил к смежникам в Киев подписывать списки на премию. Танаев ему почти приказал: «Директору не давай. Он палец о палец не ударил по этой теме».
Как поступить, какому богу служить? Уфатов сделал, как повелел непосредственный начальник. Директор вызвал его и заорал:
–   Что ты наделал!?  Ты был королем, а поступил, как пешка.
Уфатов притворился дурачком.
–   А я и есть пешка, я – не король.

6 апреля 1975 г.
Вот уже две недели дома осенняя непогода. Все уже выплескались и отбушевали, а мира нет. Что делать – не знаю. Единственный выход, если это только выход, уйти на частную квартиру и просить в институте жилье. Но дадут ли? И когда?

24 апреля 1975 г.
В понедельник ходил в горжилуправление к Клоковой. В нашем кооперативе освободилась однокомнатная квартира. Клокова отказала категорически.
Все было бы справедливо, если бы не на моих глазах многие местные жители, особенно причастные к торговле, не переезжали один за другим из собственных домов в благоустроенные квартиры. Жилье получает не тот, кто в нем нуждается, а тот, у кого есть возможности и связи.

2 мая 1975 г.
Домашняя напряжённость совершенно неожиданно разрядилась покупкой цветного телевизора и ремонтом полов в двух комнатах.
 Приезжали старики из Красноармейска, а потом Сергей.
С Сергеем легко работать. Выслушивает все варианты, сам предлагает, ни в чем не категоричен. Иван Сергеевич хватается за первую случайную мысль, а это почти всегда то, что ему привычно и знакомо, и всю энергию направляет на ее немедленное осуществление. Если его предложение ставится под сомнение, обижается и устраняется. Совсем не может распределять силы. Ему надо всю работу сделать сразу мгновенно. Рыл подвал – надорвался. Три четверти огорода вскопал за день. Оставшуюся четверть копал две недели.
Сергей – рабочий. Он понимает, что любую работу надо делать спокойно и методично, а любая дельная рационализация экономит силы и время. Дед привык руководить другими. Для него главное – лишь бы никто не стоял, лишь бы каждый суетился всё время без остановок.

8 мая 1975 г.
Коля Стрижев ездил в Ленинград в институт электромеханики. Доложил Беляеву, что у них есть интересный отчет о методах экспериментальной работы. Беляев выслушал, вздохнул, сказал: «Ну ладно», – и Коля ушел ни с чем. Вместо того чтобы стимулировать активность Николая, Беляев охладил его пыл. О завтрашнем дне Беляев не думает. И это не единичный случай.
Слава сказал о нем: «Он никогда ни для кого ничего не сделает».

28 июля 1975 г.
Вчера благополучно вернулись в Истру. Были в Прибалтике и Ленинграде.
До поездки было много разговоров, что латыши к нам плохо относятся. Я этого не почувствовал.  Русский язык знают плохо, изъясняться на русском им трудно.
Водку пьют, но чистоту соблюдают.

Много спорил с Майей.
Ее мнение: ничто лучше идей Толстого и Достоевского о нравственном усовершенствовании не придумано. Не социальные преобразования изменят человека, а человек сам должен быть человеком. По-видимому, хотела намекнуть, что наша с Валей жизнь подобна жизни Андрея и Наташи из Чеховских «Трех сестер».
Может быть, подобна. Может быть, не самоусовершенствуемся.

Я бы за, да уши не спрячешь. Такая позиция всякой власти удобна. Вместо того, чтобы критиковать тех, кто за власть цепляется, усовершенствуйся, развивай долготерпение и сгорай за любимую власть. С экрана беспрерывно пропагандируют сгорающих героев. А во имя чего? Чтобы своей грудью закрыть дыры и исправить ошибки умеющих думать только о своем кармане.

На самоусовершенствование способны единицы, а им мир не переделать.
Иван Карамазов у Достоевского не убийца, но и он мучается. Красиво для литературы, но в жизни так не бывает. У Мейснера в книге об эмигрантах многие сожалеют, что жизнь не сложилась, что сделан неправильный выбор, но никто не страдает, что был участником общегосударственного кровопролития. Не за свою вину страдать мало желающих, даже если имеется своя доля вины. Оправдания наготове за пазухой. Такая позиция к жизни ближе. Надежды на совесть каждого утопичны. Ее может не оказаться. Массе гораздо легче совершенствоваться, если шипы заборов напоминают, куда лезть не следует.
Конечно, человек должен быть человеком и хорошо, если хочет быть человеком, но ведь не каждый хочет.

14 декабря 1975 г
Месяц работал над «Жизнью» написал 50 страниц – положил первую плиту в фундамент рукописи.

Из отдела ушли все недовольные молодые специалисты. Остался один Сергей Проценко.
Девчонки дружно за неделю сделали Славе чертежи для диссертации.