Радуга

 Радуга

 От работы до дома 5 минут ходьбы. Я, как и все работники фабрики, обедать хожу домой.
 В тот полдень небо, сплошь затянутое кучевыми облаками, не предвещало дождь, хотя южный небосклон -фиолетово чёрный - беззвучно освещался дальними молниями.
Опять дождь проходит мимо нас.
-Ты бы, сынок, зонт взял. Дождь будет, у меня колени всегда к дождю ноют.-
-Да нет, мам, дождь уже обошёл стороной. Спасибо за котлетки. Они у тебя сегодня просто воздушные. -
Выйдя из подъезда, я не успел даже удивиться откуда появилась эта тёмная туча, зависшая над посёлком, как крупные, тяжёлые капли зашлёпали по асфальту. Спасибо автобусной остановке, спрятавшей меня от неожиданного ливня. Тугие дождевые струи лихо молотили по железной крыше. Их барабанная дробь то и дело глушилась литаврами грома.

Мимо меня, прячась под зонтами, спешили на работу сослуживцы, а я, сидя на скамье, корил себя, что не послушался совета матери. Идти под таким ливнем желания не возникало: потом полдня ходи в мокрой рубашке и брюках.  Ждать, когда закончится дождь, предвещало в дальнейшем неприятность. Дело в том, что на проходной фиксировали опоздания, что сказывалось в конце года на размер тринадцатой зарплаты.  Уменьшать её, понятно, не хотелось.
-Ну давай кончай, хватит лить. Хватит!- умолял я тучу и внезапно как начался дождь, так и кончился. Редкие струи всё ещё взбивали фонтанчики в лужах, засверкавших от солнца, когда я, взглянув на часы, понял, что если не побегу, то опоздаю. Осталось  меньше трёх минут. Когда-то стометровку я пробегал за 12 секунд. Неужели триста метров не пробегу за две минуты? Но если через парк, наискосок, то ещё  на полсотню метров меньше.  Я побежал и когда ступня коснулась деревянного настила моста через нашу речку Стрелку, передо мною  встала сплошная огненная стена. Мириады крошечных огоньков искрились, сверкали, излучая цветной свет и как я успел заметить со множеством оттенков: красный, алый, розовый, оранжевый, жёлтый  и где-то там сбоку зелёный и голубой.

Это было невероятно сказочно красиво, что я остолбенел, дыхание оборвалось. Огоньки так ярко сверкали, искрились, что я, то ли инстинктивно, то ли от подсознательного страха обжечь глаза, отчаянно зажмурился, продолжая переставлять ноги с прежней скоростью. Открыл глаза, когда почувствовал ладонями холод мокрой травы и боль в коленях. Я увидел себя на обочине, стоящим на четвереньках, ещё не осознав, что со мною случилось: с головой что-то или с глазами.

Я поднялся и понял, что поскользнулся и упал. Наконец-то я пришёл в себя. Вернулась память, предъявив глазам мириады пёстрых огоньков.-Что это было? Что было? Что?-
Чего-то страшась, я оглянулся и обомлел: почти рядом со мной огромная радуга , опираясь концом о настил моста, высоко взметнулась в небо.

Так это радуга! Я видел рождение радуги. Я потрогал её. Я был внутри её. Ликующий восторг охватил меня. Но какая она внутри? Я же не видел. Зачем я зажмурился? Но ещё не поздно, можно вернуться и войти. Я шагнул и остановился разочарованный: на мосту радуги не было. Словно угасая, дуга медленно сокращалась, став уже высоко в небе блеклой лигой.

Мои восторженные оправдания опозданию,  конечно, не приняли всерьёз.
-Ну что ты опять мелешь. Радуги всегда высоко  в небе и там, да-да,  за горизонтом, а не под носом у тебя.
-Но кто-то ведь живёт у горизонта и также как я сможет потрогать радугу,-оправдывался я.
Моя радуга для кого-то живущего далеко-далеко от меня тоже высоко в небе и, конечно, также где-то там — у горизонта. Но однажды, если повезёт, она может оказаться рядом с вами. Хотите верить или не верить, ваш выбор.

Тринадцатую мою, разумеется, урезали, но я не огорчился: увиденное и пережитое в тот грозовой день стало для меня несоизмеримо дороже утерянного; оно осталось во мне  навсегда в душе и памяти шедервом красоты, созданной самой Природой.