Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 4. Гл 6

Глава 6. Вертолет.


                Перед спуском в ту сторону, откуда пришла ракета, порешили стрельнуть еще раз, но безрезультатно. Гена уж было засомневался в наших начинаниях, но Павлик стоял на своем:
             - Я, как тебя сейчас, видел вспышку! Пойдемте быстрее!
             - И куда пойдем? Даже, если это и была ракета, то её могло и ветром отнести в сторону. Нужно обмозговать, - Геннадий уселся на ту же кочку, - дядя Егор, а ты что молчишь?
             - А что сказать? Вот бы еще раз пустили…
              Все ждали моего решения, и, видимо, в ответственный момент засомневались вдруг в своих начинаниях, но так тому и быть:
             - Пойдем туда, откуда прилетело, цепью, метров сто дуг от дружки, и держите оружие на изготовку, мало ли что, вдруг вместе с нами и какой зверь рядом бродит.
              На этом склоне сопки снега было побольше, чем на макушке или с обратной стороны, но всё же надумали идти пешком, а лыжи покидали в сани. Почти на каждом шагу встречались то каменные россыпи, то провалы по пояс, а ближе к равнине уж начинал проглядывать лес. Теперь-то фонарь и сгодится, хотя привык ходить потемну – мне вроде видно, а со стороны не так заметно бывает. Для всякого чужого. Приходилось не раз так шастать в тайге по ночам. Перед кромкой подлеска моргнул лучом условно соседям, и они потянулись ко мне:
             - Дуре ясно, если что и видели, то из леса было, - еще издали проявился Геннадий, - и что делать теперь?
             - Я прямиком пойду, тут и снега почти нет, - с ходу заявил Павлик, и уж было направился напропалую.
             - Постойте, разделяться далеко не будем, лыжи оставим здесь, а вот сани возьмем, - и почти их тёзка Саня тотчас исполнил это начинание, перехватив у меня лямку.

              Ещё до нашего выхода Виктор Александрович дал вводную относительно того, что за вертолет, да какого окраса, на что вспомнились мне дела былые, да первое хождение вдоль Енисея. Тот, мой первый, перевернутый вертолет с мёртвыми летчиками надолго отразился в памяти, и уж так вышло, что кроме как Михаилу, я ни с кем про него больше не делился. Очень не хотелось предстать перед второй схожей картиной, и я старался подальше гнать от себя эту мысль, но как-то не склеивалось. Да еще Гена подливал масла в огонь:
             - Если зацепился за макушки, то могло и раскидать по частям. В позапрошлом году биплан упал на сосны, так пришлось пилить кругом, чтобы достать выживших.
             - А со мной на Урале тоже был случай, когда мы сели летом на воду. Сами спаслись, а самолет утопили, - теперь уж Саня продолжил обживать ситуацию.
             - Везёт вам, а я вот первый раз в такой передряге! – попытался было Павлик поддержать разговор, но Гена тут-же вставил свое:
             - Идиот, не полечу больше с тобой…
             Лес то редел, то представал глухой стеной, на что были у нас самые грустные помыслы, и временами казалось, что пора уже менять маршрут, или вовсе возвращаться на гору.
             - Дядя Егор, дай я еще стрельну, - вдруг определился Павлик, а в сложившейся ситуации это было бы самым простым нашим решением в безысходности. Я зарядил дробью, там пороха поболе, чтобы громче стало, а вот огонь из ствола так и вовсе вышел зычным сигналом. И как только раскаты улеглись, так отчетливо разнесся тонкий металлический звук, и больше не прекращался.
             - Стучат! Дяде Егор, стучат! – прошептал почти оглушенный Павлик, - вон там, точно!
              Но Геннадий и без его определения уже ломанулся вперед, пока мы помышляли о скорых действах. Я включил свой фонарь на полную, и только слабый след на снегу от Гениных унтов теперь был нашим ориентиром, да лучи от фонарей, слившиеся вдруг в одно пятно.

              Вертолет висел хвостом вниз, почти вертикально. Под ним, у еле тлеющего костра, угадывались людские фигуры, и первое, что я усмотрел, так это упавшего на колени Геннадия, и пытавшегося что-то делать руками.
             - Саня, быстро аптечку! – это были его первые слова в этом временном стоянии, и к тому моменту, пока я не приблизился вплотную ко всей компании, пред моими глазами разворачивалось весьма необыкновенное действо. На левом боку, в меховой полетной куртке, покоилась фигура явно мужской особи, а рядышком, наклонившись на еловый ствол, в полусидящей позе, и с закрытыми глазами – женщина. Ну, дела! Её то и тормошил сейчас Геннадий, но пока вроде как безрезультатно.
            - Дядя Егор, посвети получше! – и я направил свой фонарь на вторую встречную, и мне сразу стало понятно её пребывание – она спит. Спокойное, умиротворенное выражение на лице, слегка розовые щеки, но прислонив ладонь к лицу, определил невыносимый жар в её нутре, о чём сразу же сообщил собравшимся:
            - Высокая температура, спит, либо отключилась, не двигайте её. А что второй?
       
             Второй был давно уже неживой. Гена и переворачивать его не стал, а набросил шкурой с саней, и, наверное, в нервном порыве вдруг начал раздувать огонь. Павлик с усердием ломал свисающие сучья и бросал в костер, а Саня уже готовил к погрузке сани.
             Как только огонь занялся вовсю, мы попытались переложить несчастную женщину на шкуры поближе к теплу, и чуть оголить её конечности. Они были теплыми. Если ноги разогреты, значит и душа в норме, - вспомнились мне вдруг словечки Владимира Ивановича, а я вдруг и сам получил порцию умиротворения. Лётчика теперь не вернуть, а вот дамочку надо вытаскивать отсюда. На что Геннадий уже предпринял свои действия, и втыкал в оголенное плечо иголку:
            - Обезболивающее, вдруг в шоке, а чуть погодя вколю еще что-нибудь, по обстоятельствам.
               Саня с Геной бережно переложили пострадавшую на сани, и укрыли с ног до головы, оставив лицо для дыхания открытым, а под голову подсунули охапку еловых веток.
             - Дядя Егор, а кто стучал – то? – вдруг озадачился Павлик, когда они уж было с Саней трогались в обратный путь. Суть его вопроса оказалась столь необыкновенной и своевременной, что Геннадий, как и я же, не сыскав в своих сознаниях ответов, враз уставились на вертолет.
             - Посвети! – и я направил луч прям уж на кабину, из которой на нас смотрело улыбающееся лицо, да способное к тому же еще и слово молвить:
             - Здорово, мужики, вы Валюху спасайте, а меня успеется…