Разные судьбы

На фото: Я у себя на даче "Московский писатель", на Истре. С моими дорогими питомцами.
 
                РАЗНЫЕ  СУДЬБЫ
                рассказ               
                "Гениальному созданию Творца-КОШКЕ.
                С любовью и покаянием".И.Р.

   Не люблю писать о чём-то скверном, о негативном. Рука не поднимается. Но жизнь есть жизнь. И приходится, особенно если душа болит. А душа болит... то и дело.
  В тот незабвенный тяжёлый 1994 год в стране и на Алтае отмечали 40-летний юбилей такого бренда, такого понятия как "Целина". А я к нему имела отношение самое прямое. Ибо я,  москвичка, волей судьбы оказалась первоцелинницей, строительницей совхоза "Урожайный" с первых вагончиков и палаток. К тому же параллельно стала и выпускницей 10-го класса школы в соседнем селе Грязнуха (ныне Советское). Я откликнулась на присланное мне в Москву приглашение на юбилей. И вот в "Урожайном" и в райцентре я активно участвую в праздничных мероприятиях. Выступаю, читаю свои стихи и прозу. И даже в клубе на сцене под бурные аплодисменты зала получаю в подарок из рук начальства сияющий электросамовар. (Он у меня и поныне дома сияет.) Но покидать любимый Советский район, не повидав прежних одноклассников, было негоже. И я встречалась с ними и в стенах школы, и, конечно, приватно по избам-домам. Ежедневно. Приглашали буквально нарасхват. ..А некогда в школьном классе моей соседкой по парте была чудо-подружка, беленькая молчунья Клава Растворова. Смиренница и хорошистка, родом из соседней деревни Сетовка, где тогда десятилетки не было и в помине. И сетовским (Растворовой, Вале Федяниной, братьям Парахиным, Унжакову и др.) приходилось ездить на уроки с оказией или на велосипедах. Помню в 94-ом обиженно надутые Клавины губки (даже и за полтинник она была хороша и мила): "Так что ж, Ирин, ты теперь и Сетовку нашу не удосужишь вниманием? Совсем зазналась? В Бийске была, в "Урожайном" была, в Сростках, в Кокшах. А мы что, хуже?"... Да нет же, ну как, как Сетовка могла быть хуже? Такая красавица на фоне чудесных хребтов Бабурхана.. О, эти сельские встречи-праздники старых друзей! Они ждут отдельных ароматных и вкусных восторгов. С их застольями под звуки баяна, с пирогами из местной облепихи, с ягодными наливками и настойками, и, конечно, с раздольными, сильными, как река Катунь и сам Алтай, песнями.
    И вот, отгуляв в Сетовке, мы, три подружки-одноклассницы, отправились в перелесок на прощальный пикничок-девичник на берег речки. В овражке хрустально звенит ручей, "воздух чист, прозрачен и свеж". А между нами накрыта "поляна", скатерть-самобранка с бутылкой наливки посередине, с едой и домашней снедью. И такая на душе благодать разливалась, что млела душа.
   - А помнишь, Ирин, как я у тебя годовой диктант  списывала? Буква в букву. А в результате разные оценки получили? Тебе "4" поставили, а мне "3".
А Федянина смеётся:
- А меня вообще на переэкзаменовку отправили.
И мы все вместе, три возрастные тётки, дружно смеёмся. И наливаем по рюмочке.
   Валька Федянина работает продавщицей в "Сельпо", а моя Клава в детском саду воспитателем. И у нас троих соклассниц судьба, к сожалению, не сложилась. И у красотки Клавы, и у Вальки Федяниной. С мужиками в Сетовке дело всегда не спорилось. Вот и мы все три одинокие горемыки. Я вдова. Клава без мужа взрослую больную дочку растит. Живут втроём с матерью, во дворе пёс Тузик. А больную потому, что сама виновата. Живот полотенцем утягивала, ядовитые травы пила, вытравить хотела. Поскольку парень её, ушедший в армию, вернулся уже с городской женой.
   А у Вальки вообще завал, (она и в школе была только Валька, второгодница) у неё дома, как и в магазине, всегда проходной двор. То один поживёт с полгода в качестве мужа, то другой появится и исчезнет. А она и сейчас бабёнка была интересная, крепкая, сбитая, хоть и на пенсию скоро. Да и смешно бы ей плохо жить опытной продавщицей при получке из единственного сельмага. Где недовес, где перевес. К тому же и  дом свой от предков у неё из кедра достался всем на зависть. С русской белёной печкой с лежанкой, которая тепло держит по нескольку дней.
   И вот сидим мы в лесу три бедолаги и вспоминаем, ворошим память.
- А где ж Колька Жданов, братья Парахины? Генка вроде бы на медаль шёл. - спросила я.
- Да Генка Парахин на бийской женился, даже машину купил. Правда на этих же "жигулях" и разбился. Пил много. А Колька у нас теперь глава администрации.
   И пошли у нас под звон рюмочек с наливкой, под вечернее пение птиц и под хрустальный звон ручья "а помнишь? а помнишь?" С удовольствием скребли по сусекам памяти. 
- А староста где Глушкова?.. А что с Борькой то Унжаковым? В классе первый красавец был, прям на зависть.
Клава живо откликнулась:
- Да теперь он не просто Борька, он теперь богач, коммерсант в Новосибирске. Впрочем про него лучше у Вальки спроси - кивнула она на Федянину.
Но потом почему-то повисла минута молчания. А  подружки переглянулись. И Валька, налив себе очередную полную рюмку, наконец сказала с ухмылкой:
-  Да, он ко мне сватался. Помню зима была. Я тогда так старалась, готовилась, конечно бутылочку припасла. Занавески поменяла на окнах, затопила нашу русскую фамильную печь с лежанкой. И босая быстрее принялась мыть полы. Вдруг слышу кто-то царапается. Вспомнила, я же кошку всегда бросала в подпол мышей ловить. Ну и открыла люк. Тут кошка и правда выскочила с мышью в зубах. И прямо лапами по чистому мокрому полу. "Ах ты тварь такая! Да ты что ж это делаешь?!.." - заорала я. И в сердцах, схватив, швырнула её в жерло печи, горящей рядом и придвинула заслонку, и даже чугунком придавила. Вот тебе, тварь такая, получай!"
   Я была в шоке, не могла и рот открыть и слова произнести. Представила, как погибало там живое существо, сперва билась в заслонку, потом сквозь пламя по горящим углям кинулась в дальний конец жерла и, продолжая гореть, стала протискиваться в чёрную дыру дымохода, который в несколько колен уходил в трубу. Однако, на втором повороте уже замерла. И густой, чёрный дым повалил из трубы в комнату. А Федянина продолжала со смешочком, почти шутя:
 - Вот так и сорвалось моё сватовство, моя свиданка. Моя личная жизнь. Я тогда чуть вовсе не погорела. Белая печь стала чёрной, и белые шторки мои почернели на окнах. Да ещё в копеечку встала разборка трубы дымохода забитого, всей печи. Вот так мне эта тварь отомстила. С тех пор не держу никаких кошек.
   Вокруг стояла всё та же зелёная благодать. В кронах над головой порхали и пели птицы, под склоном журчал ручей. Но я сидела, окаменев. И словно оглохла. За четыре угла мы собрали нашу скатерть, нашу девичью "поляну", и позвякивая в сумках пустой посудой, молча уходили в деревню по тёплой, мягкой от пыли, дороге. Красное закатное солнце склонялось за близкий синий хребет Бабурхана. Всюду смеялась жизнь, а мы шли молча. Я совсем убитая, как с похорон, хотя мои прошлые одноклассницы шагали менее подавленные.
   Вот так печально и окончился наш девичник в селе Сетовка. Валька шла рядом и я заметила, как из её глаз текли слёзы, а встречный ветерок свежо обдувал её мокрые щёки.
   После рассказа об этой трагедии, я, улетая домой, всё твердила себе: "Господи, помилуй нас гадких и грешных". С тех пор и поныне, как вспомню тот случай, так и болит душа. И сегодня твержу и твержу сокрушенно и покаянно: "Прости и помилуй НАС, грешных, Господи!"