Васёна

             Васса была яркой личностью. Одно имя чего стоило! И наградил её этим именем братишка, которому на тот момент было три года отроду.
             - Сынок! Как назовёшь сестрёнку? – спросил счастливый отец, когда дочку принесли из роддома.
             Сынок внимательно посмотрел на сморщенное красное личико, виднеющееся из белого конверта, и уверенно ответил:
             - Вася.
             Все рассмеялись. Но отец отнёсся серьёзно к предложению сына:
             - А что?! Это же Васса! Хорошее имя!
             Мать начала отчаянно сопротивляться, но отец решительно пресёк все её доводы:
             - Сын дело говорит. Будет Васса!
             И стала девочка Вассой.
             В деревне, где она росла, её называли Васёной. Изобретатели кличек, развлекаясь, придумывали смешные вариации этого имени, но девочка недолго терпела издевательства. Будучи выше и крепче своих сверстников, а главное смелее, она быстро заставила всех «уважать» её имя. И если кто по забывчивости пытался подразнить обладательницу редкого имени, получал суровое наказание, причём, в зависимости от времени года. Зимой это был снег, куда можно было макнуть обидчика, летом – отборная и жирная крапива. А кулаки были при ней в любое время года.
             Не будь Васса такой сильной, она всё равно нашла бы способ постоять за себя, потому что имела не только железный характер, но и острый ум. Вот и поверишь в магическое влияние имени на человека.
             Соседский мальчишка Сёмка больше всех раздражал её. Особенно летом, когда Васёна от солнца превращалась в «шоколадку». Но Сёмка не шоколадкой называл её, а «копчёной». Выбрав безопасное место (за юбкой бабушки) он выкрикивал:
             - Васёна-копчёна! Васёна-копчёна!
             Находчивая девочка, недолго думая, обращалась к Сёмкиной бабушке:
             - Баб Насть! Нам соль нужна, взаймы.
             И пока та ходила за солью, Васса успевала дать Сёмке несколько крепких затрещин.

             Позже, когда Васёна вошла в юную пору, Сёмка стал сходить по ней с ума. Высокая, статная, - она производила внушительное впечатление, вызывая робость у окружающих. И в то же время - излучала необъяснимую притягательную силу. К тому же, своей независимостью и невозмутимостью заставляла окружающих соблюдать дистанцию. Она чувствовала себя вполне комфортно в том круге, который непроизвольно очертила вокруг себя.
             Сёмка бегал за ней, клялся в любви и верности. И... сердце Васёны дрогнуло. В её душе вспыхнул тёплый, нежный огонёк, который как-то незаметно разгорелся, и... она влюбилась.
             Васёна с детства была приучена всё делать основательно. Отец поучал её:
             - Уж коли взялась за что, доведи до конца. И чтоб накрепко! и не сломалось!
             Поэтому и влюбилась Васёна основательно, «чтоб накрепко! и не сломалось!». Сёмка, осчастливленный взаимностью, светился, как самый солнечный день. Они стали, как говорили в их краях, дружить.
             - Вчера продружили до петухов, - сообщала деревне около колодца баба Настя приятную новость. Она одобряла выбор Сёмки. Васса нравилась ей.
             Но недолго радовалась баба Настя. Приехала в деревню в гости к кому-то смазливая девчонка из города, и… Сёмка, удивив всех, «продружил» с ней несколько вечеров, забыв про Васёну. Деревенские парни даже не успели разглядеть новенькую. Кстати, заскучав, она уехала в родную городскую стихию. Сёмка хотел поехать за ней, но баба Настя вовремя пресекла его порыв. Шлёпая ремнём по «седалищному» месту внука, она на полном серьёзе приговаривала:
             - Уходи, дурман, в болотный туман! - и добавляла: - Это я из твоей головы дурь выколачиваю, внучек!
             С бабушкой никто не смел спорить. Она в семье была вроде генерала и применяла любые методы воздействия в воспитательном процессе, невзирая на возраст воспитуемого. И, что удивительно, Сёмка «протрезвел» и очнулся от внезапного любовного наваждения.
             Васса с железобетонным спокойствием (во всяком случае, всем так виделось) пережила предательство Сёмки. Она хладнокровно выслушала его, когда он, кинутый и прозревший, примчался к ней, - и своим красноречивым взглядом сказала: «Вон за пределы моего круга!»
             Но любовь, первая любовь... Это же такое таинственное чувство. Пряча свои страдания под маской напускного равнодушия, Васса продолжала любить Сёмку. А вот простить и принять его обратно в «свой круг» не смогла, так как решила, что если Сёмка предал её один раз, то не исключено повторение. А такого в своей жизни она не желала. Поэтому и приказала себе: переболеть и забыть!
             А тут ещё подружки нашёптывали, сообщали новости его похождений. Особенно старалась близкая подруга Лариса. Сёмка жил и работал в ближайшем райцентре, как и многие из деревенской молодёжи. Приезжал домой на выходные. Что было с ним в городе на самом деле, Васса не имела представления, но подругам верила безоговорочно. Считала, что в дружбе не может быть лжи. И всё, что говорят подруги, чистая правда.

             На первом же собрании в медицинском училище, куда Васса успешно поступила, она сразу столкнулась с колкостями в адрес своего имени. Куратор, знакомясь с группой, попросил каждого студента представиться. Дошла очередь до Вассы.
             - Васса, - твёрдо сказала она.
             Сзади несколько человек хихикнули, а кто-то спросил:
             - Не Железнова случайно?
             Васса повернула голову в сторону голоса и жёстко ответила:
             - Берите выше! Чугунова. (Её фамилия действительно была Чугунова.)
             В группе оказалась ещё одна девушка с редким именем. Её звали Домна.
             Обладательницы старомодных имён подружились. Обе неспешные, немногословные, внешне спокойные, - они казались сёстрами. Домна рано потеряла родителей и часто жаловалась, как ей не хватает их, от всей души завидуя Васёне. Васёна, в свою очередь, завидовала Домне, её абсолютной свободе.
             У Домны парня не было – она считала, что виноват её нос «картошкой».
             Васёна же считала, что виноват не нос, а мозги.
             - К такому носику ещё бы и глазки зажечь... – говорила она.
             А сама молча вспоминала, как Сёмка когда-то млел, заглядывая в её, Васёнины,  глаза. «В твоих озёрах утонуть можно», - шептал он с замиранием.
             - Легко сказать, - сомневалась Домна. - Только где кнопку найти, чтобы глазки включить? Сама-то умеешь?
             - Умела, пока была нужна одному человеку, – и Васёна поведала подруге о своей любви.
             Сердце Домны было свободно, а сердце Васёны занято... Сёмкой. Домна страдала от отсутствия любви, а Васёна от присутствия. Так и пошли они (оказавшись рядом) по жизни, объединённые своими страданиями и мечтами, во многом похожие и, вместе с тем, дополняющие друг друга. И называли их не иначе, как «Домна и Васёна Чугуновы», так как они были везде и всегда неразлучны. Их дружба была содружеством, в котором не было напряжённости и усталости друг от друга.
             Приезжая в деревню, Васёна слышала от знакомых:
             - Сёмка про тебя всё время спрашивает...
             «Спрашивает... а сам не подходит, - с обидой думала Васёна и тут же укоряла себя: – А, впрочем, подходил же, и не раз. Перешкаливаю я со своей гордостью».
             Она решила помириться с Сёмкой. И зачастила по выходным в деревню. Но Сёмка не подходил и не спрашивал. Он просто куда-то исчез.
             «Так тебе и надо, глыба чугунная!» - молча ругала себя Васёна.
             Её переживания переросли в депрессию. Надежда на возвращение Сёмки рушилась. Лозунг «переболеть и забыть» не срабатывал: «не перебаливалось и не забывалось». Домна сопереживала, утешала и пыталась вытащить подругу из трясины уныния.
             Но жизнь не останавливается и не замирает в ожидании, пока человек не «разгребёт» свои проблемы. Годы мчатся вперёд, невзирая на тормозящие обстоятельства в виде стрессов, предательств, измен...

             Домна и Васёна окончили училище и получили направления в областной центр, где открылся (с перспективой получения жилья) большой медицинский комплекс и требовался медперсонал.
             Одиноким предоставляли общежитие. А через некоторое время девушки получили по комнате в двухкомнатной квартире. Решили её обустроить, как совместную. Но Васёнин отец дал совет с прицелом на будущее:
             - Вейте свои гнёзда. А то начнёте замуж выходить...
             - Начнёте... Нам бы хоть по одному разу выйти, - грустно пошутила дочь, но к совету отца прислушалась.

             Шло время. Домна и Васёна по-прежнему пребывали в статусе одиноких. Но вот однажды...
             - Познакомься, это Серёжа, - на пороге стояла Домна. Глаза её светились счастьем (включила всё-таки). А рядом... Васёна вздрогнула! Это был Сёмка. Ноги её подкосились. Но... стоп! Какой же это Сёмка? Просто очень похож. Парень заметил замешательство.
             - Что-то не так? – произнёс он.
             - Нет, нет! – поспешно проговорила Васёна. – Просто мне нездоровится.
             «Да я действительно больная, если мне всюду мерещится Сёмка! Ну, хватит! Довольно сходить с ума!» - мысленно приказала она себе.

             Домна и Сергей поженились. Через год родилась Катенька. А ещё через год Серёжа загулял. Домна родила ещё одну девочку, не скрывая желания привязать Сергея к семье. Но едва Олечка начала держать головку, он снова загулял.
             «Угораздило же Домну влюбиться в такого! – молча переживала Васёна за подругу. – Разве можно терпеть всё это?! Я бы выгнала такого прохвоста!» - И она вспомнила, как резко, порывисто поступила с Сёмкой, несмотря на свои чувства.
             В памяти всплыли мудрые слова матери:
             «Может не стоит так горячиться, дочка! А попробовать разобраться. Первые чувства... ведь это такое испытание! Они по-разному у всех зарождаются, мечутся, ищут свою родственную душу. Иногда и ошибаются. И хорошо, если вовремя спохватываются. А вот отрубать всё в спешке, да ещё и сплеча, не разобравшись... не всегда во благо».
             Васса вздохнула:
             «А, может, я действительно погорячилась тогда насчёт Сёмки...».

             Дети с разницей в два года изматывали Домну. И Васёна активно помогала подруге. Старшую, Катю, переселила в свою комнату. По утрам отводила в детсад, а вечером забирала. И это, не считая помощи в домашних делах.
             А Серёжа гулял.
             Васёна не давала Домне никаких советов, не упрекала, но про себя думала: «Спустить бы его с четвёртого этажа! Да так, чтобы все ступеньки пересчитал! Хоть бы они бока намяли этому гаду!»
             Сергей чувствовал неприязненное отношение соседки.
             - Злыдня ты, Васёна, - укалывал он её иногда в отсутствие Домны.
             - Я тебя тоже обожаю, - презрительно отвечала она.

             «...А твой Сёмка в городе женился, - сообщил однажды отец в своём письме (слово «твой» резануло сердце Васёны). – ...А вот на ком, неизвестно. Мать его темнит, толком сказать ничего не хочет. А ты не переживай, дочь! Ты у меня – цветок! А где цветок – там и медок. Счастье таких не обходит».
             «Да, уж... медок...» - горько усмехнулась Васёна, подумав о себе.

             Домна переживала за личную жизнь Васёны, ругала себя, что навязалась на её голову со своими детьми. Образец семейной жизни подруги не вдохновлял Васёну на создание своей. К тому же, она устала. Устала от Сёмкиного присутствия в своём сердце, от ожиданий счастливых перемен. Теперь она понимала, что ждала чуда. А чудо (на то оно и чудо) – кого-то приветит, а кого-то и за сто вёрст обойдёт.
             Васёна постепенно смирилась с тем, что имела. А имела она любимую подругу, которой нужна была помощь. И впридачу двоих детей подруги, к которым она привязалась всей душой. И с этим богатством она подходила к своему тридцатилетию.
             Васёну замечали, назначали свидания, но... образ Сёмки всё-таки мешал и маячил перед глазами, не давая разглядеть того, кому она понравилась. Все ухаживания заканчивались ничем. Васёне, как правило, становилось скучно, в душе тихо дремал штиль, и вся её «чувственность» пребывала в нулевом положении. Это тревожило её:
             «Я ведь женщина, у меня же могут быть и свои дети...»
             Но не хотела Васёна «без чувств» идти замуж. Не хотела! И после каждого такого свидания мчалась на всех парусах к своим ненаглядным девочкам.

             Васёна работала за себя и за Домну, подхватывая её дежурства, когда заболевали дети. Больные немного побаивались её, но любили. Она умела быть ласковой, шутливой и строгой – соответственно ситуации.
             - Елисеева! Брось сейчас же сигарету! – приказывала она больной, курящей на лестнице. – Здоровье не платье! Которое можно износить! и купить новое!
             - Подумаешь! У меня дядя до девяноста пяти лет курил! И ничего!
             - А ты уверена, что тебе повезёт так же, как и дяде? Он у вас по нескольку раз в году в больницах лежал?
             - Вообще-то нет, - растерянно произнесла Елисеева.
             - Вот! Значит, у него генная инженерия от рождения не чета твоей. Кстати, таких везунчиков, как твой дядя, очень мало.
             - А вон наш заведующий тоже курит! – не унималась в поисках оправданий Елисеева.
             - Ну, и дурак! – уходя, заключила Васёна.
             Через некоторое время её вызвали «на ковёр» к заведующему.
             - Что же Вы, Васса Михайловна, меня с больными обсуждаете?
             В ответ Васёна сделала круглые, невинные глаза.
             - Дураком меня назвали.
             Васёна сделала глаза ещё круглее и невиннее.
             - Что Вы на это скажете? – заведующий постучал по столу.
             Васёна заложила руки за спину и медленно начала расхаживать по кабинету, словно заведующей была она.
             - И скажу! Здоровье Елисеевой на ладан дышит. И Вы это знаете. А она ещё и курит! Так расточительно относятся к своему здоровью только дураки. Вот это я ей и сказала.
             Заведующий расхохотался:
             - Выкрутилась!
             - А вообще-то, была бы моя воля, я курящих медиков всех бы поувольняла! Как профнепригодных. Тоже мне! На страже здоровья с папироской в зубах! А некурящим зарплату бы повысила.
             - Хороший бы из тебя врач получился! – прервал её заведующий. – Ведь ещё не поздно пойти учиться.
             Васёна вздохнула. «Может, и не поздно, - подумала она, - только сейчас это просто невозможно».
             Выйдя из кабинета, Васёна направилась к Елисеевой.
             - Доносчику первый кнут. Ну-ка, давай свою курятину!
             Та растерялась от такого напора и протянула пачку сигарет.
             - Всё! Курить больше не будешь!
             - Как это? – возмутилась Елисеева. – Это же насилие.
             - Это не насилие, а усилие по спасению твоего здоровья.
             - Как же? Я так сразу не смогу...
             - Сможешь! – жёстко сказала Васёна. – Ответь! Хорошо, когда сопля долго тянется? Противно, наверно. А выбьешь её, и сразу легчает. Так и с куревом надо поступать.
             Больные поддержали её разноголосым одобрением.
             Вот такой была Васёна, - неравнодушной, решительной и твёрдой.

             А время шло. Как гром среди ясного неба, - тяжело заболела Домна.
             Васёна разыскала Сергея и, растерянного, поглупевшего, приволокла в больницу.
             - Будешь дежурить днём и ночью! – приказала она. – А я займусь детьми.

             ...Домну не спасли. Было поздно...
             Сергей плакал, как ребёнок, размазывая слёзы по лицу, и твердил одну и ту же фразу:
             - Что же делать? Что же делать?
             Он никак не ожидал, что его Домна, преданная, всё прощающая и любящая, может умереть. Да ещё так рано!
             Горе и отчаяние сковали Васёну. Перед смертью Домна ни о чём не просила её. Но глазами, полными мольбы, она хотела что-то сказать и не смогла. Разве забудешь это?
             Мир не замер в ожидании, пока не отпустит свалившаяся беда. А Васёне казалось, что замер. Время стремилось к бесконечности и требовало жизни и движения. А Васёне не хотелось никакой жизни и никакого движения. Ей хотелось одного: просто сидеть, погрузившись в себя, и молча плакать.
             Но рядом были дети. Они называли мамой и Васёну. И вот это слово «мама» заставило её встать и начать действовать.

             Сергей, не прошло и месяца, исчез к своей последней пассии. Васёна удивлялась, как можно принимать такого подлеца? И что теперь будет с детьми?
             Мысль о том, что их могут забрать в детдом (отец же не исполняет свой родительский долг), приводила Васёну в ужас.
             И она придумала.
             - Оскорблять тебя я не буду, - сказала она Сергею, когда тот принёс деньги, - во имя светлой памяти моей дорогой подруги. Она любила тебя, наглеца. А скажу следующее: ввиду того, что ты не занимаешься детьми, тебя лишат родительских прав, а детей отправят в детский дом.
             - Как в детский дом? А ты?
             - Я им не мать...
             - Кто чего узнает? Мать или не мать. Выполняю или не выполняю. Я же деньги буду приносить.
             - Всё серьёзнее, чем ты думаешь своей легкомысленной башкой. И о деньгах: сейчас ты их приносишь. Кстати, мало. А потом, что будет? Неизвестно. Моих денег не хватит. У меня же не профессорская зарплата. Ты забыл, кем я работаю?
             - Что я? Совсем что ли?
             - Вот именно: совсем! Так вот я предлагаю, - Васёна перевела дух и судорожно сглотнула воздух, - нам с тобой расписаться.
             Сергей вздрогнул.
             - Да ты не дёргайся, мы сразу же разведёмся. Просто я удочерю девочек. А после развода ты освободишь квартиру. И... катись к любой из своих баб на веки вечные. Да... про алименты не забудь, будешь платить.
             Сергей задумался:
             - Всё, в общем-то, меня устраивает... только вот с квартирой...
             - Чтоооо? – возмутилась Васёна. – Ну, ты чудовище! Домна зарабатывала эту комнату, а не ты! И она принадлежит детям, а не тебе. Я вообще могу тебя выписать через суд: ты же здесь не живёшь!
             - Я подумаю, - набычившись, сказал Сергей.
             - Только думай быстрей.

             Васёне пришлось немало побегать, оформляя кучу бумаг и справок. Она даже адвоката наняла, чтобы подстраховаться на все случаи жизни. Когда было всё оформлено, Сергея вообще след простыл. А ведь обещал девочкам приходить раз в неделю. И они его ждали.
             Теперь Васёна стала полноправной матерью. Казалось, можно вздохнуть свободно. Но... Васёне стало страшно! Только теперь она осознала, какую ответственность взяла на себя.

             Время шло. И вместе с ним уходили в прошлое лучшие дни её молодости. Вечерами, уложив детей, Васёна подолгу стояла у окна и плакала. А когда шёл дождь, она с грустью смотрела на капли, которые стекали по стеклу. Некоторые из них касались отражения её глаз в окне. И она всякий раз вздрагивала от этого бесконтактного прикосновения, ощущая сопричастность природы. Ей казалось, что природа с ней заодно и, как никто другой, понимает её, жалеет и выплакивает вместе с ней накопившуюся боль.
             Васёна уставала, отдавая свои силы детям, которые, в свою очередь, и восполняли эти силы. Они были двумя живительными ручейками, журчащими рядом.
                ...
             - Мама! Мама! Папа пришёл! – закричала младшенькая.
             Она быстрее всех отреагировала на звонок, подставив стульчик, чтобы посмотреть в глазок.
             «И зачем это его принесло? – с досадой и тревогой подумала Васёна. – Неужели, по детям соскучился? Что-то не похоже. Если насчёт жилья, то разорву!!!»
             Васёна настроилась на великую битву, в победном исходе которой не сомневалась. Она будет драться за права детей! С этим настроем Васёна решительно распахнула дверь и... оторопела.
             На пороге стоял Сёмка. Тот самый Сёмка, которого она старалась не вспоминать, и почти (как ей казалось) забыла.
             - Папа, папа пришёл! – четырёхлетняя Олечка запрыгала от счастья.
             Сёмка, недолго думая, подхватил её на руки. Та обняла его за шею и начала целовать в глаза, щёки, лоб, по-детски захлёбываясь от восторга.
             Катенька недоверчиво выглядывала из-за матери.
             - Это не папа, - прошептала она.
             - Нет, папа! Нет, папа! – протестовала малышка.
             «До чего же они похожи с Сергеем! Даже ребёнок перепутал», - молнией пронеслось в голове у Васёны.
             - Здравствуйте! – весело сказал Сёмка.
             Васёна ответила хриплым шипением – у неё от волнения всегда садился голос.
             - Девчонки! Как я рад вас видеть! – Сёмка светился, затмевая солнечный день (как тогда, в юности). – Пройти-то можно?
             - Можно! – хлопала в ладоши Олечка.
             «Как же дети скучают без отца!» - с горечью подумала Васёна.

             ...Разговаривали до утра. Обо всём...
             - ...Лет пять назад до меня дошла информация, что ты вышла замуж.
             - Я? Замуж? – удивилась Васёна. – Я не была замужем, не считая фиктивного брака, который был совсем недавно, а дети...
             - Да знаю я о твоих последних событиях. И о детях знаю. Твой заведующий мировой мужик! Уважает тебя, между прочим. (Сёмка улыбнулся.) А сначала хотел вызвать милицию. Может, говорит, ты бандит! Пришёл адрес выяснять, а с какой целью?
             - Кстати, как ты меня нашёл? И зачем? – тихо спросила Васёна.
             - Веришь или нет... но так потянуло к тебе! – волнуясь, произнёс Сёмка. И сбивчиво продолжил: – Я ведь за эти годы многое понял. Всё как-то пусто, бессмысленно в жизни сложилось. Решил разыскать тебя. Думал, взгляну только. И если счастлива (а я был уверен, что ты замужем), мешать не буду. (Он прерывисто вздохнул.) А как нашёл? Очень просто. Пошёл к твоим родителям узнать адрес, а дверь на замке.
             - Они к брату переехали. Отец стал часто болеть.
             - Но оказалось, что почти вся деревня знает, где ты работаешь. От моего соседа. Он лечился в вашей больнице.
             - Да. Было такое, - вспомнила Васёна.
             Сёмка продолжил свой рассказ, вздыхая почти на каждой точке:
             - Каким же дураком я был! До сих пор не могу понять, что меня тогда к той городской подтолкнуло? Наваждение какое-то, как вспышка... - Сёмка запнулся. – Да чего оправдываться! сам виноват. А ты, наверно, решила тогда, что я бабник. Но можешь верить, можешь не верить, это не про меня.
             - А как же твои похождения в городе? – тихо спросила Васса.
             Сёмка вздрогнул.
             - Какие похождения?
             - Девчонки рассказывали. Лариса там тебя встречала. То с одной, то с другой.
             Сёмка напрягся. В его глазах появилось неподдельное удивление.
             - И ты поверила? – лицо Сёмки помрачнело.
             - Да... -  ответила Васёна.
             - Вот оно что! – Сёмка понуро опустил голову. - Ай, да Лариса! Это же она мне сказала, что ты замуж вышла. При случайной встрече в райцентре. Только не пойму, зачем ей это надо было?
             Васёне вспомнилось, как Лариса постоянно взахлёб хаяла Сёмку, много говорила о нём. И её, Васёну, осенило: «Она же была влюблена в него!»
             Сёмка продолжил:
             - Я был как слепой. Наломал дров. Взял и женился на одной знакомой. Оправдал себя тем, что «с горя». Думал, появятся дети, появится любовь, и всё будет хорошо. Будет семья. Но мы и трёх лет не прожили. Ничего-то у нас не сложилось. Детей жена не хотела. Рано, говорила, такой хомут вешать. Я тоже хорош! Разве так семью строят? Не брак, а какой-то пустяк в жизни.
             Сёмка снова вздохнул, но тут же оживлённо добавил:
             - Хоть с работой повезло. Я ведь неплохой строитель. Техникум закончил. Квартиру заработал. Дали, правда, однокомнатную. Потому что... один я.
             Слушая Сёмку, Васёна думала:
             «Какими же глупыми и безрассудными мы были тогда, в юности! Как папа говорил? Молодость и благоразумие не живут в одном доме. Так, кажется. А ведь действительно, не живут».
             Сёмка, закончив своё повествование, выдохнул напряжение, словно ученик, ответивший урок, и спросил:
             - Скажи... зачем ты не простила меня тогда?
             - Я простила. Сразу простила. Только сознаться в этом сразу не смогла.
             - Почему?
             Васёна произнесла:
             - Потому что молодость и благоразумие не живут в одном доме.
             Сёмка взял Васёнины руки. Крепко и, в тоже время, бережно сжал их. Её глаза наполнились слезами, а в груди затрепетал нежный и тёплый, некогда погасший огонёк.
             - Утонуть можно в твоих озёрах, - проговорил Сёмка и, немного помолчав, добавил: - Васёна-копчёна! Тебе придётся выйти за меня замуж.
             - Это ещё почему? – сквозь слёзы улыбнулась Васёна.
             - Я хочу любить тебя рядом, а не на расстоянии.
             За дверью что-то заскреблось. Через секунду она приоткрылась, и показался белокурый локон. Следом за локоном на кухню, где сидели Сёмка и Васёна, проникло очаровательное создание в пижамке. Это была Олечка. Она деловито прошлёпала босыми ножками мимо Васёны, забралась к Сёмке на колени, свернулась калачиком и, доверчиво прижавшись к его груди, заснула.
             - Вот и хорошо, - шёпотом сказал Сёмка. – Будем растить детей вместе.
                ...