Беседа с маргаритой леонтьевной токажевской
ЖУРНАЛА «ОКНО» (С.-ПЕТЕРБУРГ) –
МАРГАРИТОЙ ЛЕОНТЬЕВНОЙ ТОКАЖЕВСКОЙ
Маргарита Леонтьевна Токажевская – заметная фигура в литдвижении Санкт-Петербурга.
Родилась она в 1961 г. в Северном Казахстане в селе Терсакан.
Отец – из шляхетского польского рода, мать – дочь репрессированных немецких поселенцев. С детства много рисовала, иллюстрировала классическую литературу.
В 1978 г. поступила на факультет энергетики и автоматизации Санкт-Петербургского Политехнического института, вечернее отделение, работала на кирпичном заводе “Победа” в г. Колпино. Параллельно занималась в изостудии и работала в живописи
В 1995 г. открыла изостудию для детей “Аист” в Красногвардейском районе, где работает и поныне. В 2007 году окончила полный курс Магистратуры на факультете искусства и мировой культуры в Международном университете фундаментального обучения (Оксфордская образовательная сеть), там же в 2009 году защищитила кандидатскую диссертацию в области педагогической психологии.
Первая публикация – в 1990 г. (журнал поэзии “Мансарда”). Печаталась в литературных сборниках, альманахе “Гармония”, “Рог Борея”, “Петербургские строфы”. В 2002-2003 гг. составила и выпустила три коллективных поэтических сборника”Приневье”, “Материнское поле”, “Посвящение Петербургу”.
С 2008 года – редактор журнала поэзии “Окно”.
Член Союза писателей России с 2010 года.
Мы подготовили ряд тематических вопросов, на которые Маргарита Леонтьевна дала исчерпывающие ответы. Представляем их вашему читательскому вниманию.
Маргарита Леонтьевна, что для вас значит детство? Каким оно помнится, как часто вспоминается? Образы Вашей поэзии и изобразительного искусства – больше из детства или всё же – из современного опыта?
Детство – основополагающая часть жизни любого человека, я в это глубоко верю. Много образов, несомненно, из детства, которое прошло в большом селе, в Северном Казахстане. Училась я на отлично и с удовольствием – никто нас не заставлял учить уроки или работать по дому, а только искоса смотрели, когда подозревали в отлынивании от труда, интеллектуального или хозяйственного. Дома было большое хозяйство – корова, телята, утки, куры, гуси, большой огород – благо, в Казахстане никто не ограничивал огороды сотками.
Благодарение родителям – их пример трудолюбия во всём и всегда – как правило жизни принят был в раннем детстве. И могу сказать смело – я люблю трудиться. Чего бы это ни касалось – стихов, картин, преподавания искусства живописи детям.
Помните ли тот самый глубинный импульс, вдруг побудивший Вас выразить своё Я в творческом плане осмысления бытия? Опишите – как это было?
Не все смогут точно ответить на этот вопрос. Но мне повезло – я помню этот день, что само по себе чудо. Мне было 10 лет с небольшим. Ясный весенний день. К нам в класс пришёл поэт. Конечно, его имя и фамилия уже забылись. Но помню внешность – рыжие с сединой волосы, синие улыбчивые глаза, мягкий голос. Он читал стихи нам, маленьким детям, и мы внимательно слушали. Никто не шумел, слушали как заворожённые. Почему? Ведь дети не могли бы понять сложные стихи о войне. А именно о войне читал этот поэт. Он был ветераном войны на деревянных протезах, вошёл в класс не негнущихся ногах... Дело в том, что дети понимают музыку поэтической речи, в этом я уверена уже как преподаватель изостудии. Беру детей в 4 года и веду долго, мы становимся родными, читаю им стихи параллельно с преподаванием ремесла, вижу реакцию – те же восторженные глаза… Помню единственную строчку – она врезалась намертво в память: «За ржавой болотной водицей я ползу, ползу, ползу…» Пыталась найти уже в интернетную пору по строчкам, что за поэт. Но не нашла. Не всё в этой жизни ещё отцифровано, друзья, многое впечатывается в сердце СЛОВАМИ! И – придя домой, я спряталась в уголке и написала два стихотворения! Конечно, не о войне. В одном из них была лебединая стая, хотя об Ахматовой мне было абсолютно неизвестно ещё несколько лет… Вот так могут подействовать на пусть одного из немногих детей приходящие почитать поэты. Тем более, ветераны войны. Многое я в жизни забыла, но не эту стихотворную строку. Моя поэзия началась с этой строки.
В каком виде искусства Вам легче себя выразить? Или поэзия и изобразительное искусство взаимодополняющи?
Взаимодополняющи, да. Мои стихи цветные, а мои картины всегда поэтичны. Я мало рисую с натуры, в основном картины «выдуманы» мной. Картины в основном дарю, хотя до создания собственной школы по собственной методике (до 35 лет) картины скудно, но подпитывали мою семью – меня и двоих сынишек. Перестройка – трагическое время нашей общей страны, и я осталась одна с детьми со всеми вытекающими. Открыла студию. Начала с пяти учеников. Через полгода их было 35 и далее по нарастающей. Студии скоро 29 лет. Но в перестройку я долгие годы ещё параллельно писанию картин, разработке методики, напряжённой работе в студии с группами разных возрастов – а это абсолютно разные подходы – мыла полы годами по вечерам и ранним утрам, шила людям одежду ночами и вообще не чуралась любой работы. Помощь была от Бога и да, из детства. Приученность, привычка к труду – это то главное, что могут дать родители ребёнку помимо безусловной любви… С нами не сюсюкали, родители были сироты войны. Но и никогда не были грубы с нами. Меня никогда не трогали пальцем…
Личные симпатии, предпочтения – что вам ближе в разных направлениях искусства – кино, театр, музыка и др.?
Ближе – музыка. Фортепианные вечера в Большом зале филармонии – любимые. Очень нравится классическая музыка. Понимание её – высокая работа для души… Люблю советское кино. Из кинокартин нашего времени задел только фильм «Остров» Лунгина. Просто я не знаток современного кино, ни мирового, ни российского. Нет времени. Очень много читаю, часто за счёт сна. Люблю хорошую литературу, очень люблю мемуаристику.
О журнале: как родилась идея создания? Какие трудности пришлось преодолеть в процессе? За счёт чего и кого журнал продолжает существовать? Как сейчас обстоят дела с поиском хороших авторов или они сами Вас находят? Как часто приходится отказывать? Вообще – радости и огорчения, которые приносит работа с журналом и материалами?
Идея создания журнала принадлежит Владимиру Ильичу Морозову – известному петербургскому поэту, руководителю Литературного клуба «Приневье». Три номера он был с нами, с четвёртого номера работа над журналом легла на плечи двух педагогов – Марии Амфилохиевой, она преподаватель словесности в Президентском лицее, и мои – я преподаю в своей студии живопись. Оплачивали мы журнал сами до последнего на данный момент времени. Деньги немалые, а педагоги небогаты. Авторам номер давался бесплатно. Рассылки мы делали тоже за свой счёт. Последний номер сделали вскладчину, но отбор всегда строг. Трудности не только материальные. Для меня главная трудность – в огромном напряжении души. Переписки с авторами, ведение вечеров поэзии годами, чтение просто мегакилометров рукописей… Отбор… Поэты – народ, мягко говоря, непростой, но родной же…
Дальнейшие планы – по работе над своими произведениями, по выпуску журнала?
Планы – многоплановы. Журнал будем издавать раз в год вскладчину. Мы с Марией не молодеем и работы у нас не убавляется и в своём творчестве, и в педагогической работе. Дети – всегда сложный народ, хотя и любимейший.
Пожелания для читателей донецкой газеты «Новый горизонт».
Дорогие и любимые Читатели! Главная мечта любого поэта – чтобы вас становилось больше. Привычка к чтению – часто спасение человека в трудную минуту. И – главное пожелание нам всем: МИРА!
Спасибо за исчерпывающие, искренние ответы, Маргарита Леонтьевна. Думаю, наше сотрудничество продолжится.
Сап;рам
Ни грамма бравады-
Не место браваде
В сап;рной бригаде.
Спасения ради
Спокойно и тв;рдо
Работают братья.
Фашистской когорты
Следы соскребая
С родимой земельки...
Вы в битве кровавой
По ангельским меркам
Герои Отечества-
Человечества...
Ни грамма бравады,
Не место браваде
В сап;рной бригаде...
***
Посторонней постороннего
Тот, кто был твоей душой.
Небо в пропасти уронено,
Мир до крайности дошёл.
Судьбы словно наколдованы,
Всё яснее суть потерь.
Дорогие, все ли дома вы,
Нет огня, закрыта дверь.
И стучать немного боязно –
Вдруг чужие отворят.
Как трагичны эти порозни,
Будто сотни лет назад
Князь на князя… Кровью братовой
Не умоешься, браток…
Долго ль ждать пути обратного,
Долго ль, Запад и Восток…
***
Твой брат не горел в Одессе,
И в Горловке ты не живёшь,
А может и вовсе не здесь ты
И веришь не в правду, а в ложь.
Смеёшься над силой в правде
И платишь злом за добро,
Конечно, не Бога ради
Калечишь смертельной игрой
Умы молодых, и старость
Отчаяньем задавил…
Но знай, что тебе досталась
Вина из тяжёлых вин –
Не слышать, не видеть горя
Чужого, не замечать,
Что ангелов в мире много,
Но зла – на тебе печать…
***
Сто тысяч раз приходилось падать,
Набивать шишки, совершать ошибки,
Но сто тысяч и один раз поднимаюсь и, взор поднимаю
К высокому небу, к синему небу мая,
Которое освещает надеждой и осень, и зимнюю стужу,
И стоящую на краю отчаяния бессмертную душу.
Не падай, душа, держись за лучик надежды,
Бог поможет, как помогал и прежде…
Засуха
На роль бесстрашного психолога
Меня зовут то там, то здесь.
И мне не раз бывало холодно,
Но убеждаю – выход есть.
Затеем тишину над бурями
И улыбнёмся тишине.
Бывает пониженье уровня,
Известно и тебе и мне,
Мой собеседник, неуверенный
В том, что поднимется вода
И жизнь на свет откроет двери нам.
Глянь – зла и горя не видать!
***
Полынные веники. Двор, подметённый полынью.
Утята чихают. Полынные веники сохнут.
Сижу на завалинке. Рядом цветут георгины.
А где-то на старой черешне дрозды,
А под старой черешней
Играют мальчишки в лапту, городки или кости,
И ягоды падают им на макушки и плечи.
Последние ягоды. Стая дроздов улетела.
Черешни в горах и полынь, что в степи голубеет.
Всего лишь твоё и моё вспоминанье друг друга,
Но так далеко превращается в близко и рядом…
Свидетельство о публикации №224110501703