Бойцы невидимого фронта, ч. 2, гл. 1

Конец февраля

Яга экспериментировала с верблюжьей шерстью. Только с «подопытными» было негусто. И ничего не оставалось, как эксперименты проводить на себе. Хотелось с помощью новых поразительных свойств продукта достигнуть поставленных задач, коих было несколько.

Работа шерстяного изделия в качестве:

– бронежилета;

– накопителя силы;

– стабилизатора существа-перевертыша.

На себе ставить опыты было трудно. Что можно проанализировать, если ты в зайца перевоплотился, мозги-то тоже трансформировались, хоть и не куриные, а всё равно, как ни крути, потенциал недостаточный.

Успехи имелись по линии защитных свойств и увеличения силы, но не так хороши, как хотелось. Шерсть защищала, но лишь от воздействия волшебных сил; и силы множились, но тоже только волшебные. С воздействием на перевертышей ситуация была туманна и проясняться не желала. Яга честно себе признавалась, что за последнее направление никогда бы не взялась, если бы не Василий. «Как он там, маленький, за всеми поспевает – тяжело ему приходится; а так бы в птичку обратился, и порхай себе в любом направлении, горя не зная».

Помощь пришла откуда не ждала. Опять Якут помог.

Вечером, как обычно, чаевничали вдвоем. Яга о своих исследованиях и поделилась.

Толь Толич удивил:

– Можешь завтра на мне поэкспериментировать, если тебе подойдут белый медведь, морж или северный олень.

Яга заинтересовалась: «Обычно умеют перекидываться в кого-то одного, а тут такой размах». Решила Якута подначить:

– Нет, у нас местность для моржей и белых медведей не подходящая, а эксперимент должен быть приближен к полевым условиям. Может, попробуешь перекинуться в лося, бурого медведя или в водяного, на худой конец.

Бабка пошутила, а Анатолич воспринял слова бабули всерьез:

– Если поможешь, то попробую.

На следующий день с утра стали пробовать. Через два часа появился перед избушкой лось; ещё через час на поляне ревел медведь-шатун; и напоследок, как заключительный аккорд, бабка осматривала хвост водяного, но как ни старалась, так ни к чему придраться не смогла.

За ужином (обед пропустили – «научные изыскания» требовали времени, только козу и подоили) обсудили новые перспективы шерсти. Она не давала перекидываться обратно, и это было проблемой – у животного рук нет, за исключением некоторых, мартышек, например, но как они поведут себя в условиях холода и стресса, предсказать невозможно; животным средней полосы: зайцам, ёжикам, волкам – снять даже повязку затруднительно. С лапы возможно, но шерсть давала наибольший эффект, если повязывать её вокруг туловища. Решили дорабатывать корм и наблюдать, как он себя проявлять станет. Волк же сумел, хоть и на несколько мгновений, человеком стать. Но исследования были заморожены. С передовой поступили тревожные вести: «Враг ест какие-то синие ягодки и через них обретает силу великую, с которой справляться очень и очень трудно».

Сообщение было короткое. Яга даже слезу уронила, вспоминая своих соратников-сподвижников, но печалиться некогда – кумекать надо, как помочь, что гораздо полезнее; и подумалось: «Может, это Гретин продукт? Ведь таких совпадений не бывает». Да и с ягодками вопрос решен. Дух новатора-экспериментатора позаботился. Когда ягодки к Яге попали, сразу захотелось с ними поработать, благо материала хватало. Было установлено, что средство действует как наркотик, пробуждающий агрессию. Но нашёлся природный антидот – он после короткой вспышки агрессивности погружал в расслабленное состояние с кратковременной потерей памяти. Яга результатами осталась довольна. Даже опробовала на группе добровольцев из деревни, молодых парнях, которых подрядила на уборку территории. Всё прошло удачно. На следующий день разговоров в деревне было много, но все только о работе, что случилось после чая, не помнил никто.

Яга, посовещавшись с Якутом, решила действовать. Опять полетело послание Грете с желанием навестить дорогую кузину, но навестить не из прихоти, а по необходимости.

И упомянула, что подробности при личной встрече. Испросила приглашение не только для себя, но и для Маши, заверив родственницу, что дева полностью «поправилась», и состояние «ниже травы и тише воды» – то единственное, в коем прибывает постоянно, даже во сне не ворочается.

Грета была любопытна, как кошка, и Яга, ради общего дела, решила воспользоваться «недостатком» «доверчивой» фрау. Пока обменивались посланиями, прошла неделя, но в таких делах спешка вредна, да и подготовка требуется.

Поговорила с Сибиряком, и он стал поить Петю «укрепляющим отваром» сибирских трав; и Петя – весёлый парень и оптимист – сначала стал впадать в меланхолию, а затем и вовсе загрустил-закручинился. На него наваливалась такая апатия, что Маша заволновалась и прибежала к Яге советоваться.

Бабуля же, честно смотря в глаза Машуне, предположила, что это может действовать заклятие, наложенное на Гретин «сувенир», который они, находясь в «беспамятстве», похитили из тайной комнаты замка. Вещицу нужно вернуть, и обязательно тому, кто это сделал, иначе ничего не получится – прощение надо получить очное и искреннее, тогда всё на свои места и встанет.

Любопытство Греты вылилось в реальные дела, и она прислала свой транспорт с верным Гансом, чтобы дражайшая кузина не несла ненужных расходов. Яга от бесплатных удобств отказываться не стала. Вечером Гансу была предложена баня, но без банщика (Яга в очередной раз солгала и подумала: «Как бы это привычкой не стало; ведь раньше никогда склонностью к вранью не отличалась и у других не поощряла, но сейчас, при особых условиях, на какие только жертвы не пойдешь…»).

Сказала бабуля, что банщик в зимнюю спячку в речке залег и просил не тревожить до весны; а уж после ледохода воспрянет с новыми силами и за банные дела возьмется.

– Что, Ганс, погостишь до ледохода? – Яга была в весёлом настроении, и Ганс, поддавшись обаянию хозяйки, заверил, что в баньке сам управится.

– Сам так сам. Через часик я тебе ужин накрою, а завтра, с утра пораньше, и отправимся.

К утру всё было готово. Якут «перевернулся» в котенка. Упорные тренировки раскрыли дремлющий потенциал Толь Толича, и он стал являть, по меркам Яги, почти чудеса. Ей даже не нужно было добавлять своего колдовства. Котенок из Якута получился настоящий. Никто уровня Яги отличить не сможет. По поводу Греты она не волновалась – кузина способности имела средние, а вот Фридрих? Но станет ли старый маг дотошно тестировать кроху-котенка – на это и был расчет. Остальные чисты: Маша ничего не знала, Яга же полностью погрузилась в легенду и начала жить жизнью вымышленного персонажа – что-что, а лицедействовать Ина Карловна умела. В былые времена, 250 лет назад, когда совсем юная предстала перед дядей Фридрихом и по совместительству возлюбленным Греты, и тогда он её не рассекретил. А претворилась Ина молоденькой неумёхой с очень низкими колдовскими способностями, правда, задорной и с весёлым характером, чем покорила и родственницу, и её ухажёра.


* * *

Начало марта

Грета была несказанно рада, что вновь обрела раритетную семейную реликвию, похищенную Василием из тайного бункера для прикрытия основной операции.

Яга, вручая заветную вещицу, рассказала почти правдоподобную историю, только на «нерадивую парочку» стрелки перевела, это же подтверждал виноватый вид Маши, постоянно треплющей голову котёнка. Фрау встала на защиту крохи (жизненное кредо не лезть в чужие дела боролось с любовью к кошкам, победила любовь):

– Мария, перестань теребить малышку, она спать хочет, глазки слипаются, и зевает постоянно. И потом, как обвинять и спрашивать с человека, который не в себе находился? Хвала небесам и моей дражайшей кузине, что всё благополучно разрешилось. Отдыхай да силы копи, они тебе завтра пригодятся. Фридрих нам утром встречу назначил у себя в замке. Если будет в хорошем настроении – покажет верхние этажи и крышу, там такой великолепный вид на окрестности открывается; ну а если дурная сторона его натуры перевесит – осмотрим подземелье, пыточные (не действующие) и казематы, тоже поучительное зрелище. Иди в свою комнату отдыхай, а у нас с Иной ещё кое-какие дела имеются.

Когда Маша ушла спать, Грета встала и стала нарезать круги вокруг кресла, где пристроилась Яга. Та сразу смекнула: «Грета о чём-то попросить хочет, но никак решиться не может». Но кузине помогать не стала. Знала многоопытная Ина, что когда человек о чём-то другого просит – это одна ситуация, а если ты сам свои услуги предлагаешь – это уже совсем другая.

Но Яга всё же маленький толчок сделала и с зевком проговорила:

– Может, и нам, Грета, спать отправиться и отдохнуть хорошенько, чтобы утренний румянец не только на щеках Машеньки играл?

Толчок подействовал, и Грета стала быстрой скороговоркой излагать свою просьбу. Яге пришлось второй раз помочь кузине:

– Грета, скоро ночь, говори чётко, коротко и по существу.

Фрау остановилась, набрала в грудь побольше воздуха и произнесла:

– Помоги моей Марте, третью неделю сильно болеет. Сын её к себе забрал, захотел, чтобы мать в его доме в мир иной отошла, а не у чужих людей. Это я-то чужая, – вздохнула Грета, – я Марту с пеленок помню, потом жениха ей сыскала, замуж отдала и даже роды принимала, преждевременные и тяжёлые; доктор сказал, что благодаря мне и мать, и младенец живы остались. А сейчас этот самый мальчик (сорокалетний) забрал мою верную Марту.

Яга встала и обняла плачущую кузину:

– На Руси говорят – слезами горю не поможешь; думай о своей Марте, о её сыне и доме, где они живут.

– И это всё?

– Пока всё. Я слетаю посмотрю, что сделать можно; тебе отзвонюсь, если задержаться придется, воспользуюсь удобствами современного мира, хотя их и не люблю. – И направилась к выходу.

Через десять минут (ступа могла летать на сверхскоростях) Яга звонила в дверь Курта. Её ждали (Грета предупредила); дверь открывать вышел сам хозяин, и через пять минут Яга была у кровати больной. Увидела она, что прихватило Марту сильно, но не смертельно; что кризис близок, тоже увидела. Посему медлить не стала, достала свой походный мешочек с травками, нашла, что нужно, попоила болящую и пошла звонить Грете и сообщать, что придётся у Марты на ночь задержаться, вероятен кризис и может помощь понадобиться, но чтобы разрядить обстановку, разговор закончила шутливой фразой: «Так что встретимся завтра в замке Фридриха, дорогу помню, если он не переехал, конечно».

На другом конце «провода» Яга услышала тихий смешок.


* * *

Много лет прошло, но опять, стоя перед мрачной громадиной, ощутила Ина тот же пронизывающий холод, пробирающий до костей, только страха не было, а тогда он непрерывно наваливался и накрывал, как огромные волны, спешащие поглотить всё, что им подвластно.

Но сейчас Ягу на этих штучках было не взять. И она спокойно переступила порог дома, пусть и не такого гостеприимного, как ей хотелось. Поблуждав в сопровождении слуги по многочисленным переходам и лестницам, Яга вошла в большую комнату с огромными окнами до пола, со стенами, увешанными всякой всячиной (преобладало оружие) и увидела расположившихся у камина Фридриха с Машей и Грету, спешащую ей навстречу. Она сглотнула, повесила на лицо полуглуповатую маску с такой же улыбкой и посеменила вслед за Гретой к камину. Но пылающий огнём взор Фридриха заставил сменить тактику. И обрела Яга своё обычное спокойное состояние – поняла, что врать сейчас нельзя ни в коем случае, а вот относительно правды можно что-нибудь придумать: расколоть её на мелкие кусочки, половину из них потерять-выбросить, остальные перемешать, а уж с этими остатками пусть хозяин и разбирается, как ему больше нравится.

Яга перевела взгляд на Машу и увидела: та дрожит от страха так, что стучат зубы. И чтобы немного разрядить обстановку, Ина явила миру давно не использовавшийся книксен, приветствуя хозяина, и просто сказала:

– Фридрих, сделай скидку на сегодняшний день. Нынче молодежь тонкая да нервная пошла... – Но фразу закончить не успела – дверь распахнулась, и в залу вбежал-влетел молодой человек, мокрый от пота, и, не поздоровавшись, стал громко сетовать на проблемы, возникшие с транспортировкой сухого зелья. Фридрих перевел огнедышащий взор на своего мало воспитанного родственника, который от такого обжигающего душа быстро пришёл в чувства, замолчал и стал вертеть во все стороны головой, только сейчас заметив, что дядя не один. Фридрих только бросил: «Ждать в кабинете». И проситель-жалобщик струйкой тумана уплыл за дверь.

Яга посмотрела на котёнка, мирно лежащего в малюсенькой корзиночке на руках у Маши, и поняла, что Якут субъекта-племянничка «сфотографировал» и опять надел непроницаемую ширму маленькой царапки.

Фридрих же стал вести себя иначе. Встал, отвесил Яге почтительный поклон, предложил дамам перейти за чайный столик и позвал слугу, дав распоряжения нести угощения. Сам же отпросился на полчасика и тоже испарился за дверью.

Яга решила ни о чём кузину и Машу не расспрашивать. Повела речь о погоде на английский манер.

Фридрих же поспешил в кабинет и уладил вопрос, так беспокоивший племянника, за несколько мгновений, отпустил родственника, но к дамам возвращаться не спешил. Он сидел за любимым письменным столом, окружённый шкафами со старинными фолиантами, и задавал себе один и тот же вопрос: почему страх, огромный, неистовый, наводящий на всех ужас, бьющий мощным фонтаном, в один миг сжался и поспешил забиться в самый темный угол? Он же без своего верного помощника потерял почву под ногами и вынужден был сначала стать радушным хозяином, а потом и вовсе ретироваться. Одно радовало, что прощения просить не стал, а поджав хвост улизнул за дверь. Ведь такое было только в детстве и только с матерью, которая и голоса никогда ни на кого не повышала, но её боялись, и боялись больше, чем отца, который обладал огромной силой ярости, сметающей всех неугодных с его пути. Но спокойствие матери останавливало и этот ураган. Что происходило, никто понять не мог. Просто вся ярость и безумства исчезали сами собой, вмиг поглощенные пустотой-спокойствием, которые несла в себе мать. А сейчас? Ведь всё было в его руках – трепетало и послушно склонялось перед величием Страха, а потом раз – и сам этот Страх склонился перед чем-то более великим и исчез, повергнув в ужас «своего хозяина». Кто смог такое совершить? Конечно же, не кроха-котенок, пусть и породистый, и умненький; такую дивную кошечку он сам бы иметь не отказался. Вырастет, утрёт нос ненаглядной Гретиной Мурмысе. А может, это дело рук недругов, которые где-то вдали замыслили совместно извести конкурента? Но ведь он лет сто уже ни с кем и не общался, все давно про него забыли… Или нет? Или это производство «сухого зелья», будь оно неладно, подогрело, и сильно, чей-то интерес. Ладно, пойду чайку с дамами попью, может в голове и прояснится.

Чаепитие было в самом разгаре, и Фридрих увидел, что угощает явно не он. Такой размах только у русских. Конечно, кузина Ина не привыкла полвечера смаковать полчашки чая с каплей молока да микроскопический бутерброд то ли с сыром, то ли с колбасой, вот и явила вторую половину себя – русскую половину. В голове начали шевелиться подозрения относительно Гретиной родственницы, но жадность к еде, которая не увяла и за пятьсот лет, перебила всё, и Фридрих, исходя слюной, поспешил присоединиться к обильному застолью – бутерброды с чёрной икрой и осетриной поставили жирную точку в сомнениях, и навязчивые мысли быстро лопались, как лопались икринки во рту хозяина, который будучи и в самом щедром состоянии на такое не отваживался.

За полчаса до этого, когда подали чай, Яга заметила неловкость в глазах Греты. Действительно, восторг на столике вызывал лишь сервиз, остальное было настолько скудно, что Грета начала извиняться. Яга и смекнула, как ситуацию в нужную сторону развернуть, и, произнеся мудреную фразу из рекламы кредитной карты: «Сегодня моя очередь и кэшбэк мой», – достала кружевной платочек, аналог скатерти-самобранки для VIP-персон, и на столе в мгновение ока появились деликатесы, которыми славится земля русская. Расчёт оказался верный, растаяла не только Грета, но и Фридрих, из кабинета почуявший вкусную еду.


* * *

Вечером, после лёгкого ужина, Яга засобиралась домой. Грета стала упрашивать погостить ещё. Яга хитро прищурилась:

– Что, завтраки с белой рыбой и чёрной икрой понравились?

– И это тоже. Но мне с тобой так хорошо, так уютно. Обстановка в замке и в мире нервная, а от тебя таким спокойствием веет, что дребезжание вмиг утихает и всё по своим местам укладывается.

– Погостила бы, да дома дела, и Петюню надо обследовать, как он там себя чувствует?

– Может, всё-таки с утра поедете, Ганс отвезет.

– Нет, зачем транспорт лишний раз гонять, горючее жечь, вонь и шум множить. Полечу в ступе, она всегда при мне, нам с котёнком как раз места хватит, а Маша пусть помело осваивает. Вот от дороги и удовольствие, и польза будет. Может, ты тоже соблазнишься и немного нас проводишь?

– А как обратно добираться, ведь Ганс нас с земли не увидит?

– Грета, очнись. Вспомни, где твой деревянный конь, вот и выведи из стойла.

– Да я лет двести уже ступой не пользовалась, забыла, где и лежит, – засмущалась фрау.

– Ради хорошего дела можно и поискать.

– Слуг звать?

– Грета, второй раз тебе говорю, очнись. Ты ведьма или где?

– Всё позабылось давно. Живу жизнью обычной стареющей женщины на восьмом десятке. Окружена удобствами, слугами. Вот и обленилась.

– Нарисуй свою ступу, сами найдём. Маше поручим, посмотрим, на что современная молодёжь способна.

Грета хотела идти за красками, кистями и холстом. Но Яга, просчитав нехитрый демарш, быстро вынула их кармана маленький листочек и огрызок карандаша.

– Не взыщи, кузина, но ради экономии времени на этот раз обойдись простым наброском.

Грета с Ягой вела себя как послушная пятилетняя девочка. Через пять минут на листочке проступили очертания, которых Яге для поисков хватало с лихвой. Маша появилась в комнате, как только набросок был закончен, получив мысленный сигнал от Яги «Общий сбор». Кошечка мирно спала в корзиночке.

Ступа нашлась быстро, сама выкатилась навстречу фрау из тёмного угла хозяйственной пристройки. Яга взглядом проверила её работоспособность, и «три девочки» шагнули в звёздное небо, открытое для ночных прогулок. И стар и мал радовались путешествию. Состояние полёта было абсолютное. Даже Якут всматривался глазками Аички в податливое тёмное и ловил крупицы света, которыми наполнена ночь.

Музыкант наслаждается звуками, чревоугодник – яствами, художник – красками, враль – обманом, земледелец – собранным урожаем, сластолюбец – плотской любовью, моряк – водной стихией, а ночным полётом – не только лётчики. У каждого есть что-то, где или в чём ему хорошо. Вот и наши девочки радовались свежему воздуху, темноте ночи и пронизывающей мгле, купаться в которой могут только ведьмы.


* * *

После ночных оздоровительных процедур и Яга, и Маша были полны сил, которые пригодились – дел накопилось много. С утра пораньше собрали комиссию – обсудить поездку. Выступали все по очереди, и опять получилось, что без тайной разведки не обойтись. Якут мог только указать места, где ошивается родственник Фридриха, так кстати зашедший к дяде на огонёк.

Посему товарищу Петренко (деду Пихто) полетела срочная депеша. «Леший с Водяным незамедлительно должны встретиться с Якутом на нейтральной территории и провести полную разведку – проследить всю цепочку, что за чудо-продукт так волнует дядю с племянником, где производится и куда поставляется».

Ребята действовали оперативно. И трёх дней не прошло, а наша группа уже осматривала небольшой заводик, разместившийся среди альпийских коров и лугов, там, где ему и места-то нет. По подъездной дороге туда-сюда сновали небольшие пикапчики. Заводик был прикрыт и магическим защитным куполом. Но наши бойцы воспользовались волшебным порошочком Яги и, как Василий в своё время, проделали небольшой проход, который дал возможность и все стенки-преграды преодолеть, и охрану не потревожить.

Высмотрели разведчики, что процесс производства полностью автоматизирован; в помещение, где он начинался и засыпались ингредиенты, попасть не удалось – не помогли ни спецсредство Яги, ни объединённые усилия Лешего, Водяного и Якута.

Но было установлено, что готовый фасованный продукт, выходя с конвейера, поступает прямо в кузов пикапа, который швартуется у раздаточного окна. Водитель даже из машины не выходит: подъезжает, загружается, машина опечатывается и отправляется в пункт назначения. Машины тоже были снабжены защитой, поэтому воспользовались помощью Ворона, прикомандированного к группе для разведки с воздуха. Он со своими сородичами выследил пункт, куда свозился товар. Это была булочная-пекарня, туда фургончики и подъезжали, только уже другие, с мукой, и с обычной, и со специальной. Ворон разведал обстоятельно, хотя следы путали, и путали со знанием дела. Но ведь путали люди, у которых за плечами было только несколько десятилетий жизни и опыта, а когда этого опыта в пять раз больше, грех преимуществом не воспользоваться. Было хорошо видно – цепочка выстроена умело и тщательно, ведь в хорошей работе мелочей нет, выверяется и проверяется всё до последней детальки; это и отличает мастера от подмастерья, который что-нибудь да упустит, и в эти огрехи-дырочки можно свои коготки-ручонки запустить и за болтающуюся ниточку ухватиться, а там по ней до самой сути добраться. Да, Фридрих был мастер с большой буквы, выверил всё. И до потребителя товар доставлялся так, что комар носа не подточит; вот только поставлялось всё это богатство людям и в средствах не очень разборчивым, и себе урвать норовящим, поэтому дырок-лазеек было немерено, то есть очень и очень много.

Фридрих был велик, а вот остальные, с кем его в этом деле свела судьба, до него не дотягивали. Племянник из-за горячности или жадности (кто его разберёт) отправил первую партию не переработанную – вот тебе и первая ниточка. В жизни всё учесть и просчитать невозможно, даже самым великим из великих. Кто-то, кто создал этот мир, написал такие правила, которые могут быть изменены и дополнены любым игроком, достигшим определённого уровня, но ведь так интереснее, хотя и труднее…

* * *

Весть о чудо-ягодках разнеслась как лесной пожар в сухую погоду и взбудоражила всех. Внеочередное заседание комиссии длилось три дня, с перерывами на еду и сон. Были также запрошены мнения с мест. И ответы не заставили себя ждать – предлагались самые диковинные схемы; и опять помог товарищ Петренко (он же дед Пихто), и Яга в очередной раз убедилась, что на месте виднее. Предложил Пётр Петрович простую вещь – заняться поставками бутылочной питьевой воды, может, и тонизирующей (это уже детали). Ведь хлебушек всухомятку иногда и в горле застрять может, не говоря уже о сухих галетах, в которые ягодки и запекают. Бойцы партизанского отряда сложа руки и лапы не сидели и раздобыли образцы, частично опробовали, частично выслали с оказией (этой чести был удостоен Василий), так что через день-два ожидайте подарочек. И члены ВК с нетерпением стали ждать делегата-посыльного.

Известие о приезде кота-любимца порадовало и бабулю. И она, предавшись воспоминаниям, в очередной раз просмотрела запись на кристалле, привезённую Василием и запечатлевшую его самостоятельную поездку к Грете и Мурмысе.

Это посещение было необычно во всех смыслах. Виданое ли дело, чтобы визиты наносил лично кот, пусть и очень умный, говорящий и умеющий перекидываться в человека. Правда, обо всех вышеперечисленных достоинствах гостя хозяйка замка не догадывалась, так же как и Мурмыся, которая возмечтала сделать из Василия придворного кавалера высшей пробы и стала усилия в этом направлении прилагать.

Перво-наперво к коту был приставлен камердинер, неусыпно следивший за всеми бытовыми аспектами жизни, что Василию очень мешало; ведь надо было секретно бегать к Водяному и донесения передавать; а здесь день расписан по минутам с перечнем каких-то (на взгляд Василия) несусветных дел.

Поначалу вся эта Мурмысина кутерьма ему льстила. Кому не понравится, когда вокруг тебя целая толпа людей хороводы водит. Такое кружение-мелькание длилось и длилось. Только перед самым рассветом, когда всё затихало, умудрялся до Водяного сбегать и последние новости передать. Трёх таких дней хватило с лихвой. На четвёртый он четко понял, что менять избушку Яги, спецзадание и Россию не желает – не нужны ему ни замки, ни прислуга, ни другая земля. Всё здесь чужое и никогда родным не станет. Вот только Мурмыся, раде неё и терпел и вытерпел ещё четыре дня, а потом как честный кот поговорил откровенно с Мурмысей. Как ситуацию преподнести, обдумывал три последние ночи, даже с Водяным советовался, ведь доводы должны быть убедительные, но не обидные. В конце концов решил на русские традиции сослаться. Ведь на Руси в старые времена жена всегда в семью мужа жить шла, и он, как патриот своего Отечества, не может у Мурмыси остаться и в примаках жить. Потом нарисовал картину трудностей, с которыми столкнётся его подружка на просторах России. Рассказал о двух вариантах, которые были один другого краше. Первый – жить у «ненормальной парочки», которая и дома-то своего не имеет да с головой не дружит. Оставаться у Яги – тоже не сахар, захочет ли его благоверная своим пушистым белым хвостиком пол мести или, надев специальные перчаточки, козу доить, обед помогать готовить, мышей ловить да за домом приглядывать, когда хозяйка отлучиться задумает. Прислуги никакой, поэтому будешь ты и швец, и жнец, и на дуде игрец. Одним словом, захочешь ли вертеться день-деньской как белка в колесе, собственными лапами обеспечивая достойное существование своей семье? О светских приемах следует забыть вообще – не ходят на Руси кошки друг к другу в гости.

От такой дикости нравов Мурмыся даже слезинку уронила, а потом обняла своего честного Василия и пролепетала: «Боюсь, Васенька, мне у тебя на родине делать нечего. Разные у нас пути, вот и пойдём каждый своим. Спасибо тебе за приятные моменты». Но от последней ночи с русским котом-богатырём не отказалась. А утром проводила, но одна, строго наказав прислуге носа из дома не высовывать, так как её ненаглядный отбывает с секретной миссией в чужие края в бессрочную командировку.

И Василий, разместившись в мини-ступе Яги (была и такая), облегчённо вздохнул и с пульта подал сигнал Водяному об отбытии.

Кристалл потух, а Яга сидела и раздумывала, рада ли она такому повороту событий? И честно себе призналась: да, рада! И Вася при ней остался, и чужую кошку, пусть и породистую, в сложное время в семью брать не нужно.