Казак и Сказка

  Было ль то иль вовсе не было – не берусь судить, а старики так сказывали...
  В давние времена жили-были, по свету ходили брат и сестра. Не разлей вода были, дружно жили, меж собой ладили. Сестра старшою была и звали её Сказка, брат меньшим был, Казаком звался и след в след за сестрой ходил. От невзгод оберегал, от худого глаза, дурного слова защищал, в деле каком – первый помощник был, во всём помогал как умел и мог. Словом, наказ родительский Сказку беречь верой и правдой исполнял. 
 
  Оттого, видать, и земля, по которой они шли своей дорогой, добром расцветала, а жизнь сказочной становилась. По всей земле нашей и стар и млад Сказку привечали, а Казака за верность слову родительскому почитали да деткам своим в пример ставили. В каждом доме, куда брат с сестрой на огонёк заглядывали, как дорогих гостей встречали, за стол в красный угол сажали и Сказкины речи слушали, рты разинув. И каждый для себя полезное в тех речах находил, ума-разума, значит, набирался. Оттого и духом своим крепчал, а душой... – ооой, та и вовсе светить начинала да теплотой сердечной дом наполняла.
 
  Да... Сказочные времена были. Волшебные. Добрым словом все дела ладились, по всей Земле-матушке свет сказочный полноводной рекой лился-разливался, радугой семицветной на небесах сиял, а с каждой зорькой утренней только силу свою богатырскую набирал. Набирал да сиял весь день ярким солнышком, а ночами тёмными ясными звёздами в оконца домов глядел и сон людской от разной нечисти оберегал.

  Было так, да случилась беда.
  Горе горькое в дом просочилось. Притворством коварным,обманом подлым, хитростью чёрной Казака в полон заманили. Вроде на помощь позвали удаль молодецкую, а сами лютым ворогом в одночасье обернулись. Раз познал Казак вражий  помысел, рад был исправить собственный промах, да поздно: Сказку, сестрицу старшую, ту и вовсе с родимой земли выгнали. Из самой Жизни выгнали, людей забыть её заставили! Таких гадостей в каждый дом накидали – не до сказок стало. И ведь к каждому свой ключик подобрали, голову закружили, а по рукам и ногам так хитро оплели, что не сразу-то и заметишь, что Свет угас. В трёх соснах  плутаешь, на месте, значит, топчешься, а дороги-то и не видишь. Одно слово – беда.

   Накидать-то горестей накидали, но не вышло так, как супостату думалось! Не по зубам оказалось ему слово сказочное, слово волшебное, светоносное. Бессильна Кривда пред ним оказалась, как бы ни старалась одолеть – не получилось! Да и люди, что сказочной жизнью пожили, не подвели. День-деньской вроде хмурыми от тревог да забот ходят, а как вечер наступает – так Сказкины речи и вспоминают.
Старики, что крепче духом, чем поросль, оказались, – те и вовсе сказку в душе  своей сохранили, деткам малым перед сном рассказывать начали. А малые-то  радёхоньки! Затаив дыхание слушают, каждое слово заветное ловят, пропустить чего боятся. А полюбившуюся сказку – ту и вовсе по семь раз кряду слушать готовы. И всякий раз заново переживая, будто впервые слышат. Оно ведь как получается – живое слово-то от сердца к сердцу путь прокладывает, лютый холод с души прочь гонит да верою в жизнь сказочную наполняет. Не дает, значит, свету душевному угаснуть, как бы Кривда подлая ни старалась.
   
  А ещё те, кто посмышлённее был, сказку – кто где успел – в доме спрятали. Самую простую вещь волшебством наполнили. Да так ладно это получилось, что и по сей день стоит лишь к чугунку какому прикоснуться иль за прялку сесть да веретено в руки взять, так сказка сама и польётся. А если сердцем  прислушаешься, то и услышишь сказ, от глаз чужих до поры заветной, срока назначенного сокрытый. Любой, даже самый маленький черепок от горшка разбитого по сей день хранит в себе каждый свою историю. И всю правду жизни без утайки  готов поведать.

  Так и жили: сказку бережно в сердце своём храня да деток сызмальства обучая и верность слову своему, как Казак, держать, и Правду Жизни от Кривды различать да светом души своей мир наполнять.
  А если и сам так делать станешь, то и Сказка снова в нашу жизнь сама и вернётся, а за ней следом, глядишь, и Казак, верный наказу родительскому, рядышком стоять будет.
 
  Было бы, как говорится, желание услышать.