Возвратиться к работе после нелёгкого ранения было не так просто, как мне изначально показалось. Несмотря на предложения Пэррета взять отпуск, я не стала так поступать. Просто не видела смысла в том, чтобы тратить время на бессмысленный отдых, когда Пэррет и так старался не выдавать мне каких-либо тяжёлых указаний. А уж возможность того, что я поучаствую в одном из дел в качестве наживки, теперь была полностью исключёна.
Тем не менее, от побочного участия в расследованиях отделаться не удалось. Прошло лишь три дня после дела, которое в газетах назвали “убийствами чёрных роз”, как приключения сами нашли нас, не то чтобы мы их ждали.
Когда в дверь постучались, я уже поняла, что тут что-то не так. Встреч назначено не было. Обычно, когда к нам приходят знакомые, и говоря знакомые, я имею в виду в основном инспектора Шварца, то они так давят на дверной звонок, что в доме все глохнут от этой сирены. Загвоздка была в том, что этот дверной звонок может найти только настоящий сыщик, настолько странно он расположен, чуть выше порога, чтобы его можно было нажать носком ботинка. Глупость старого владельца, которую Пэррету было чрезвычайно лень переделывать. Раньше я время от времени, что говорится, подталкивала Пэррета в бок, но с тех пор я бросила гулять по городу до ночи и меня этот звонок перестал волновать.
До того, как стук в дверь прервал наши размышления, Пэррет сидел в своём кресле и мирно читал газету. От внезапного вмешательства он прямо передёрнулся, но в миг вновь сделал невозмутимое лицо. Арнольд, камердинер Пэррета, уже затопал чтобы открыть дверь перед нашим гостем.
– Закрой окно. – Приказал мне Пэррет. Он имел в виду не столько окно, сколько форточку за моим столом, в которую я постоянно выглядываю, когда хочу покурить. Оно выходит в промежуток между домами, где никто не ходит, и я могу не переживать, что пепел попадёт какому-нибудь бедолаге на голову.
– Боитесь, что клиенты простудятся?
Я не могла не сдержать смешок, учитывая, насколько Пэррету всё равно на жизни клиентов и людей в целом. Война определённо сделала его холоднее к этой стороне работы.
В ответ на моё замечание он лишь недовольно хмыкнул и поторопил, махнув рукой. Окно захлопнулось ровно в тот же момент, как Арнольд, мужчина пятидесяти лет с лицом, срисованным с Цезаря, и телом, словно он последние десять лет только то и делал, что таскал гири, появился в дверном проёме в сопровождении гостя. Представив нам инспектора Брэйдона из отдела уголовного розыска, он откланялся и ушёл по своим делам.
Мне приходилось видеть фото Брэйдона в газетах, одна из которых прямо в тот момент находилась в руках Пэррета. В жизни Брэйдон выглядел не таким старым, как на фото. Лично я бы дала ему не больше тридцати пяти. Как мне показалось, когда-то у него была борода, но он её сбрил, а вот густые усы оставил. Лысеющая голова, которая однажды попала в объектив папараци, выглядела довольно удручяюще, поэтому инспектор отказался снять свой котелок.
– Добрый вечер, мистер Пэррет. Давно не виделись. – Инспектор пожал моему боссу руку.
– Уже как год, если не ошибаюсь?
– Именно. С тех самых пор, как Уилсона посадили за решётку, в Ди-Си так и не нашлось человека, который смог бы уйти от нас. Так что, ваша помощь нам не была нужна.
– Но сейчас, позволю предположить, она понадобилась?
– Сейчас, у нас произошла своебразная история и я бы хотел узнать ваше мнение по её поводу. А то наши ребятки слегка сбиты с толку, как вообще всё это воспринимать.
– Давайте же.
– Вообще, я хотел бы, чтобы к вам зашёл Генри. Вы ведь помните Генри Эванса, нашего инспектора из отдела по кражам?
– Никогда вместе не работали, но по лицу узнаю. Шварц слишком часто возил меня на экскурсии в участок, так что я помню практически всех ваших ребят.
Помнил он, конечно же, их по именам. На лица у него память тугая.
– Так вот. Дело, по сути, в его юрисдикции. Как никак, произошла кража. Но потом пропал и владелец, так что я думаю, у нас может возникнуть проблема.
– Не тяните. Рассказывайте.
– Какие же вы нетерпеливые. Вкратце, возможно, вы и сами знаете дело. Оно поверхностно описано в этом выпуске газеты, что вы держите. Хотя, теперь, оно приняло несколько другие обороты. Вчера ночью, где-то в одинадцать часов, в дом номер шесть на Саммер Роу, Даунтаун, кто-то проник. Кто именно – неизвестно. Тем не менее, нам понятно, зачем данное проникновение было произведено. Дом открыли ключами и таким образом проникли в квартиру некоего мистера Арбакла. Проникновение было то ещё, если вы меня спросите. По сути, всю гостинную разнесли в щепки, в попытках добраться до сейфа, который не взломали, а открыли. И вот тут самое странное, со слов Арбакла, из сейфа ничего не украли. Более того, Арбакл повёл себя очень странным образом. В полицию позвонила его соседка, а вот сам Арбакл предпочёл не осведомлять полицию о произошедшем в его собственном доме. Когда наши люди приехали туда, он убирался в квартире так, будто ничего и не случилось. Его уговаривали написать заявление, но он отказался. А потом, когда обнаружилось, что двери и сейф открыли ключом, он и вообще пропал.
– Вот так? Просто взял и исчез?
– Его вызвали на допрос, хотя в приглашении так это не формулировалось. Но он решил не приходить вообще. Тогда мы организовали выезд на квартиру, где выяснилось, что он не появлялся у себя с самого утра. Пропал сразу же после того, как дал показания.
– Странно. Факт того, что он не стал оформлять заявление явно свидетельствует о том, что он знает грабителя. Его внезапная пропажа говорит либо о том, что он сбежал от человека, который ограбил квартиру, либо он уже лежит на где-нибудь среди мусора, пока тело не найдут.
– Очевидно. Но вопрос остаётся вопросом, что из этого верно? Если он сбежал, то почему? Так как боится, или потому что ему есть что скрывать?
– Ведь он не признаётся что именно было украдено из сейфа.
– Именно.
– Что же, инспектор. Я разбираюсь в том, чтобы выбрать одного из многих, если вы понимаете о чём я. Но вот найти человека в гуще народа, что топчется по улицам города – это не моё forte. Я могу попросить одного из моих людей пробежаться по гостиницам, хостелам и подобным местечкам, но, мне кажется ваши люди и так с этим справятся. Хотя, я сомневаюсь, что он стал бы оставаться там под своим истинным именем, если действительно хотел скрыться.
– Очень жаль. Хотелось бы мне задать ему парочку вопросов. Но, видимо, пока он сам не объявится, этому не суждено случиться. Буду рад любой помощи. Вы ведь понимаете, что я не могу объявить полный розыск? Ордер на арест мы получить не можем, он же ни в чём не виноват? Кроме отказа давать показания, но даже так у него срок до завтрашнего утра. А к тому моменту он уже может и исчезнуть из виду. А потом ищи его где хочешь, один чёрт – не найдёшь.
Инспектор посмотрел на часы и слегка кивнул головой. Время было около шести после полудня. Через десять минут Пэррет должен был отправиться на кухню, воевать с Арнольдом.
– Ладно. Мне пора домой. А то я и так заработался на этой неделе. Хотя бы завтра выходной будет.
– Хороший отдых – залог успешного дела. – Пробурчал Пэррет подбирая газету со стола.
– Вы абсолютно правы. К сожалению, в правительстве так не думают. Выматывают нас, как скот.
Пэррет пожал плечами, то же самое в ответ сделал и инспектор. Они ещё раз обменялись рукопожатиями и полицейский покинул дом.
– Вы серьёзно собираетесь заниматься этим неблагодарным делом? – Спросила я, не скрывая недовольства. Только вот за бесплатно таскаться по городу после ножевого ранения мне не хватало.
– Никогда не знаешь, что выйдет из простой истории. А тут назревает интересная ситуация. Однако, придётся мне согласиться с тобой, дело действительно неблагодарное. Шансов найти этого беглеца очень мало, да и это всё может оказаться простым совпадением.
– К друзьям уехал, или к родственникам?
– Что-то вроде того. Простое и лаконичное объяснение. Так это обычно и заканчивается.
Но нет. Простым и понятным ответом это всё не закончилось. Не прошло и минуты, после того как Пэррет произнёс это, как в дверь вновь постучались. Арнольд проделал рутину открытия двери и представления посетителя, после чего ушёл.
Мистер Эрнест Арбакл, так нам представил его Арнольд. Молодой, невысокий, и, честно говоря, жалкий на вид человек. Из-за очков и короткой причёски он выглядел как типичный клерк, но робость и скованность в движениях довершала его и без того забитый образ.
Он сразу же направился к Пэррету и сел напротив него. Немного покалебавшись, попытался начать разговор.
– Я видел как тот полицейский выходил от вас. Честно говоря, я уже подумывал о том, чтобы вообще ничего не рассказывать. Но, думаю, будет лучше, если бы я всё-таки поведаю эту историю хоть кому-то.
Арбакл осмотрелся и заметил газету.
– Вы уже читали, что они там написали?
Пэррет отрицательно помотал головой.
– Я тоже нет.
– Инспектор рассказал.
– Это даже лучше. В таком случае, мне не придётся пересказывать от начала до конца. Честно говоря, у меня в горле ком стоит, когда я пытаюсь даже вспомнить всё произошедшее. Только, перед тем как я скажу чего не следовало, могу ли я полагаться, что всё сказанное мной здесь останется между нами? И можно ли доверять вашей секретарше?
– Это завсити от того, что вы скажете. Есть дела, в которые необходимо посвятить полицию, а есть дела сугубо личного характера.
– К сожалению, именно о таком деле я хочу рассказать. Если бы не ограбление моего дома, то я бы так и продолжал молчать, но пропажа ожерелья не терпит отлагательств.
– Мне стоит позвонить в полицию и оповестить их о нашем госте? – Осведомилась я. Пэррет махнул мне рукой, что означало – ‘не сейчас’. – Как хотите…
– А теперь, рассказывайте. Когда вы завершите, я решу, что делать со всем этим.
– Хорошо. – Арбакл тяжело вздохнул, словно ему предстояло исповедоваться. Хотя, по сути, именно это и произошло. – Около шести лет назад я познакомился с одной девушкой, вы, скорее всего, узнаете её имя. Розмари Данте.
Пэррет подтвердил, что знает такую фамилию.
– Её отец когда-то был бизнессмен с большой буквы. Вернее, когда я встретился с ней, мистер Данте был просто крупным предпринемателем в сфере вооружения. Тогда ему не пророчили ничего особенного, но потом началась война и, как вы понимаете, бизнесс поднялся на европейской крови. Но, как я уже сказал, познакомился я с Розмари ещё до войны. Это было на одной конференции, где я выступал с речью. Там я и увидел её в толпе, не зная практически ничего, кроме того, что я был абсолютно заворожен её красотой. Думаю, не стоит рассказывать вам всю поднаготную нашего романа, кроме того, что я любил её, и она отвечала мне тем же.
Мы встречались чуть больше года, а я всё никак не мог сделать ей предложение, хотя всё к этому шло. Она, в свою очередь, прекрасно понимала почему. Я тогда был лишь владельцем маленького магазина охотничьего оружия. Да я и сейчас не могу добиться многого. Тем не менее, мы продолжали жить вместе. Она съехала от отца, так как не хотела жить вместе с братом и сестрой. Отец после этого немного помогал ей в финансовом плане, но и без него мы могли недурно жить.
Так мы и остались, в гражданском браке, пока не начались проблемы. Теперь, когда я об этому думаю, их начал именно я. Тогда я этого не замечал, но я определённо был не самым вежливым человеком. Со временем, мне начало надоедать… в общем, её характер. Она - приятный человек, но тупая, как пробка. Поначалу, я относился к этому нормально, но потом это начало меня бесить. Я стал высказываться в её сторону не совсем приятными словами. И, с каждым разом, мои слова становились всё жёсче и жёстче. Тогда, как мне показалось, Розмари начала встречаться с одним местным юристом, Уильям его звали. Парень был болен чем-то, постоянно кашлял. И я бы не подумал ничего плохого по поводу их знакомства, если бы однажды не услышал, о чём они говорят за моей спиной. Этот чёртов юрист уговаривал её бросить меня. Тем более, говорил он, что мы даже не оформили брак. Что-то в том, как они говорили, настроило меня против Розмари и её нового дружка. Во мне начала назревать ненависть к ним. Ведь я всё ещё любил Розмари, но с каждым новым разговором я ощущал, как она отдалялась от меня.
К сожалению, всё закончилось именно так, как этого можно было ожидать. Стоит сказать, что я не хотел этого делать. Это была чистая случайность. Во время одного из наших разговоров, я немного увлёкся и… как бы это объяснить… случайно толкнул её в направление каминой решётки. Она упала головой прямо на металлический наконечник и… думаю, результат очевиден. Мне не хотелось попадать в неприятную историю, поэтому я поступил не очень разумно. Вкратце, в тот вечер я выбросил её тело с пробитыми лёгкими с ближайшего моста. Я слышал от одного моего друга, что если не повредить лёгкие, труп всплывёт. Мне удалось убедить её отца, что она сбежала от меня в следствие семейных ссор, а полицию к этому не стали привлекать. Миссис Данте сказала, что это вполне в духе её дочери. Как выяснилось, у Розмари имеется некоторая история побегов из дома, так что и для мистера Данте это не стало большим сюрпризом.
Арбакл замолчал и уставился на Пэррета, словно ребёнок ожидающий выговора от родителя. Пэррет, в свою очередь, положил голову на кулак, так и продолжая сверлить Арбакла взглядом. Его лицо пару раз напрягалось, например, на слове “имеется”.
– И на кой чёрт вы мне всё это говорите? – Наконец спросил Пэррет, выйдя из ступора.
– Видите ли, проблема в том, что несмотря на мои попытки уйти от прошлого, я сам, в некотором роде, подписал себе смертный приговор. После смерти Розмари я избавился от большинства её личных вещей. Кроме одного ожерелья, которое у меня просто рука не повернётся отдать. Именно это самое ожерелье было украдено в результате ограбления моей квартиры.
– И?
– И если полиция найдёт его, то могут возникнуть вопросы.
– То есть, поправьте, если я неправильно вас понял, вы хотите чтобы я помог вам найти его?
– Да. Примерно этого я и хочу. Я знаю, что вы – частное лицо и не всегда имеете дела с полицией. Я прошу вас, сделайте подобное исключение в данном случае. Я не очень богат, но я отдам всё, лишь бы эта история с ожерельем не вышла в свет.
– Мистер Арбакл, на кого, по вашему, я похож? На укрывателя убийц? На человека, который любит врать полиции? Одно дело, если бы вас арестовали по ложному обвинению, и вы бы попросили меня о помощи. В таком случае моё мнение о вас было бы не таким негативным. Но вы врали отцу убитой, вы врали полиции и теперь врёте мне. Вайолет, звони в полицию.
Услышав приказ, я мгновенно подхватила телефонную трубку и назвала номер. Дозвониться до участка, тем не менее, не успела. Арбакл, поняв, что ему тут больше не рады, поспешил ретироваться. Буркнув себе что-то под нос, он резко вскочил с кресла и бросился к выходу. Я сделала всё возможное, чтобы догнать беглеца, но, выбежав на улицу, поняла, что его уже и след простыл. Когда я вернулась в кабинет, Пэррет стоял у моего стола и говорил по телефону. Оповестив дежурного детектива о всём произошедшем, он положил трубку и вернулся на своё место.
– А теперь, мы ждём продвижений. – Бросил он и вновь принялся за газету.
***
После визита Арбакла, мы ожидали многого. В основном, повторного визита инспектора Брэйдона, который так и не появился чтобы рассказать нам новости дела. Пришли же они к нам лишь через день и очень рано утром. Я стала первой, кому было суждено подняться в тот день с постели, и именно я встречала инспектора Шварца на пороге нашего дома. Мы вместе с этим мешком жира (всё в порядке, он разрешил мне так выражаться) сидели в кабинете и пили чая, аки англичане. Тогда же мы встретили сонного Пэррета, разбуженного нашим бурным с инспектором разговором.
– Доброе утро. – У инспектора было радостное настроение. – Хорошо спалось после встречи с Арбаклом?
– Сегодня определённо лучше, чем вчера. Хотя, если я не ошибаюсь, вы пришли испортить мне день очередным делом. Кого и где?
– Хороший вопрос. Арбакл, в двух улицах от гостиницы “Амбрелла” чуть южнее МидСити.
Пэррет молча дошёл до своего кресла и встал над ним.
– Говорите, не молчите.
– Конечно. – Инспектор сверился с записной книжкой. – После того, как вы позвонили и сообщили о приходе Арбакла, его объявили в розыск. Поиски за весь прошлый день никаких результатов не принесли. Но фортуна всё же улыбнулась нам под ночь. Хоть и не в том виде, который мы ожидали. В девять вечера нам позвонил один безпризорник и сказал, что, выискивая потерянные прохожими монеты, вместо этого нашёл труп. Прибывший на место офицер подтвердил слова мальчишки. Только когда тело привезли в отдел, в нём узнали Арбакла. Убит длинным кухонным ножом, купленным в супермаркете. Ударов нанесёно два, спереди, прямо в грудь. Первый попал в лёгкое, второй практически попал в сердце. Так или иначе, кровь ушла в его лёгкие и он, как сказал док, был задушен собственной кровью.
– Это понятно. Что ещё?
– Я не просто так упомянул отель “Амбрелла”. Наш резвый офицер смог узнать от одного человека, что Арабкл туда заглядывал. Расспросив работников, он узнал, что Арбакл там несколько дней снимал номер. Девушка, что жила в номере рядом с его, мисс Виспер, рассказала, что он заходил в гостиницу лишь раз, собственно, снять комнату. Было это три дня назад. Говорит, что Арбакл вернулся в гостиницу вчера в пять дня, что подтверждает также и консьерж. После этого он ушёл и не вернулся. Что он делал в номере – неизвестно. Хотя мисс Виспер готова покляться, что слышала, как он спорил с какой-то женщиной. Детали не ясны. Ожерелья этого, кстати, тоже не нашли.
– Это всё?
– В том-то и дело, что всё. Как всегда, словно по канонам жанра, никто ничего не видел и не слышал ничего важного.
– Почему же. Вы узнали, что он с кем-то встречался.
– Много эта информация не стоит. Вот если бы мы узнали кем была та женщина, тогда мы могли бы начать действия. А сейчас мы не можем сделать и движения. Куда не посмотри, везде тупики.
– Вы не совсем правы в вашем последнем утверждении.
– В таком случае, не будете ли вы так добры, чтобы снизойти и показать мне истинный путь?
– А вот если вы будете насмехаться над моими советами, то я вообще ничего вам говорить не буду. Скажу лишь одно. Я не уверен, что мистер Арбакл приходил ко мне чтобы сознаться в убийстве. У меня имеются подозрения, что цель у него была совершенно иной.
– Почему?
– Он долго колебался, прежде чем начать. Тогда мне показалось что он волнуется и пытаеться собраться с мыслями, либо, что более вероятно, всё ещё не мог решиться, говорить ему или молчать. Но, теперь, когда я думаю над этой ситуацией, мне кажется что ни то, ни другое не является верным.
– Что же является верным, естественно, вы мне не расскажите.
– Я не знаю, что является верным вариантом. У меня есть предположение. Хотя, думаю, оно подтвердится по ходу расследования.
– Значит, по вашему, это ещё далеко не конец?
– Подобные случаи никогда не заканчиваются просто так. Нас ожидает ещё многое, помяните мои слова.
Высказав новости, инспектор отправился на работу. Спровадив его, я вернулась в кабинет и пошла штурмовать Пэррета.
– А мне вы расскажите, что именно должно произойти? Я ведь не из полиции. Или детектив всегда рассказывает детали только под конец книги?
– Ты же говорила, что не собираешься участвовать в этом?
– А почему бы и нет? В прошлый раз получилось неплохо.
– В прошлый раз ты получила ножом в живот.
– И тем не менее, дело успешно закончено.
– Оно и без того хорошо бы завершилось.
– Ну ладно, не уклоняйтесь от ответа. Просто расскажите, ради интереса.
– В таком случае, я отвечу тебе вопросом. Что ты знаешь о семействе Данте?
– Практически ничего, кроме того, что нам рассказал Арбакл. Один раз я видела их имя в газетах. Там было написанно, что отец семейства родом из Европы, а Америке обосновался после того, как заработал на конфликте на Кубе.
– В справочнике я вычитал немного больше о них. Почитайте, он лежит на второй полке, возле карт.
– Давайте посмотрим… – Протянула я, раскрыв указаную мне книгу. – Буква Д. Вот они. Какого года этот справочник? Про исчезновение Розмари тут ни слова. Члены семьи: Роберт Данте – отец семейства, Сандра Данте – мать семейства, Александ – старший сын, Розмари – средняя дочь, Алерия – младшая дочь. Данте является основателем оружейной конторы “Шарпшутер”. Финансовое состояние можно описать двумя словами – чрезвычайно богат. Ничего особенного это мне не дало.
– Зато я могу дать. Мистер Данте уже как десяток лет переживает не самые лучшие годы своей жизни. Сначала его досаждали проблемы с глазами, от которых едва получилось отбиться. Пять лет назад он простудил лёгкие и едва выжил. Два года назад он получил травму во время автомобильной аварии, а в этом году он совсем потерял свой прежний запал. Семья не признаётся, чем на этот раз заболел Данте, но факт в том, что уже как пять месяцев он ни разу не выходил на улицу, а к нему неостановимым потоком ходят самые разношёрстные врачи со всего города. Очевидно, его смерть близка и члены семьи лишь пытаются оттянуть неизбежное.
– И вот, – продолжила за него я – на пороге смерти Данте, появляется Арбакл со своей историей, которая самым непосредственным образом связана с данной семьёй. Его грабят, после чего убивают.
– Очевидно, что-то намечается и вряд ли заставит себя ждать. Вполне вероятно, что рассказав нам свою историю, он хотел направить нас в сторону этого семейства, не выдавая слишком много деталей. Намекнуть, в какую сторону следует посматривать.
Кстати, думаю, о всей этой истории стоит поведать Данте. Вернее, его родным. Сам старик, думаю, не выдержит нововстей о смерти дочери. Возможно, было бы лучше если бы вся эта история вообще не выходила в свет, но, всё-таки стоит предупредить их о возможной опасности.
***
Как бы это ни было очевидно, попасть на аудиенцию к Данте оказалось совсем не просто. Проблема состояла в том, что телефонные номера, указанные в справочнике, уже как несколько лет поменяли. Возможно, что даже и не раз, так как через некоторые связи Пэррет достал два номера, которые привели нас не туда, куда требовалось. На четвёртный раз над нами сжалились и всё-таки дали правильный номер. Пришлось для этого потревожить одного нашего знакомого, который разбирается в оружии и имеет определённые связи в этой сфере. Он передал нам контакты некоего Барнаби Сандерса, а тот, оказывается, уже как восемь лет является деловым партнёром Данте. Номера тот нам не дал, зато предложил приехать и обсудить, что же такого случилось, что мы пытаемся добраться до невинного семейства.
Не успели мы с Пэрретом обговорить положение вещей, как деловой партнёр уже объявился, прибыв на личной машине с водителем. Выглядел Сандерс неважно. Кажется, про таких говорят, что работа доканала. Если так, то боюсь представить, чем он занимается каждый день. Мешки под глазами, сухое обвисшее лицо, мёртвое выражение глаз. Создавалось впечатление, что он из могилы только что вылез.
– Добрый день. – Жать Пэррету руку он не стал, а просто забурился в кресло. Двигался довольно медленно, и говорил не спеша. Иногда мне хотелось пнуть его куда-нибудь, лишь бы он поторопился. – Я подозреваю, что, раз частный детектив взялся за Данте, у вас появилась какая-то информация.
– Действительно. Однако, я предпочёл бы сообщить об этом миссис Данте напрямик, а не через посредника. А вы им и являетесь, как я погляжу.
– У мистера Данте не имеется личного секретаря, так как он не доверяет секретарям. Вернее, раньше доверял, но на почве болезни у него помутнел разум и теперь он с подозрением относится ко многим вещам. Так что я заменяю ему секретаря. А значит, на мне лежит вдвое больше работы.
Не удивительно, что он выглядит таким уставшим. Если бы мне требовалось следить за двумя Пэрретами, то я давно бы застрелилась.
– Вообще, я к вам вот по какому вопросу. – Сандерс вытащил из кармана платок и протёр им очки без оправы. – Что именно вы расследуете?
– Пока что, ничего. Но это может в скором времени измениться.
– Оно и изменится. Я понятия не имею, что известно вам, но мне действительно известно кое-что, достойное расследования. И я как раз провёл всё утро в мыслях, как бы сообщить об этом миссис Данте. Так что, давайте я скажу вам, что знаю. А вы расскажите, что известно вам. Хорошо?
– Я не против такого подхода. Кто из нас начнёт?
– Давайте вы. Если вы не против, конечно же.
– Не против. У меня имеются сведения от одного человека, что дочь мистера Данте, Розмари, уже как несколько лет мертва. Более того, убита.
– Ух ты, чёрт возьми. – Сандерса аж перекосило от подобной новости. Теперь платком он вытер не очки, а испарину на лбу. – Мне теперь ещё и это им сообщать придётся?! А кто этот ваш человек?
– К сожалению, он был убит день назад. Это одна из причин, почему я считаю его рассказ более-менее правдивым. – Не считал он его правдивым, но пока что притворился, будто бы воспринимает басни Арбакла всерьёз.
– Нелегко приходится этой семейке. И это определённо не то, что знаю я.
– Так, может, поделитесь с нами?
– Конечно. Вчера офис нотариуса, где хранилось завещание мистера Данте, было сожжено неизвестным лицом. Вандал проник в здание через пожарную лестницу, выломал ломом дверь в офис, взломал противопожарные стеллажи, в которых нотариус хранил документы, и пожёг их всех к чертям.
– Почему мистер Данте не хранил завещание в банковской ячейке? Как все нормальные люди.
– Потому что он не доверял банкам. Говорю же, он помешался на всеобщем подозрении. По его мнению, в банках повсюду сидят одни евреи, и ждут не дождутся, как бы заграбастать его денежки.
– Такого мнения придерживаются большая часть населения Америки и Европы, так что это коллективное безумие и к паранойе мистера Данте относится косвенно. Тем не менее, в том пожаре сгорело немало других документов? Кажется, теперь сотни людей остались без завещаний.
– Не совсем. Завещаний он хранил мало, но, да, согласен, документации там было фунтов на сто . Пожар быстро разошёлся по всей комнате. Но теперь, когда мне известно о вашем убитом человеке, не осталось сомнений – офис сожгли, чтобы избавиться от завещания Данте. Что-то тут нечисто. Ведётся какая-то игра, и мне это не нравится.
– Неужели не была сделана копия?
– Была. Только какой от неё толк, если она не заверена и не имеет подписей свидетелей? Да и та сгорела вместе с оригиналом. Так или иначе, если Розмари мертва, то особых изменений в завещании и не будет. В новом были просто добавлены пара имён, и удалена Розмари. Если Данте захочет, пускай оформляют новое.
– Что же. Если вы взялись сообщить миссис Данте обе новости, то, наверно, следует напечатать вам все имеющиеся у нас сведения о смерти Розмари. Вайолет, садись за машинку…
– Подождите. Пока я к вам ехал, я раздумывал над тем, как мне поступить с этой ситуацией и сейчас я понимаю, что следует действовать осторожнее. Кто-то что-то замышляет, и мне бы хотелось узнать об этом побольше. Вы ведь сейчас ничем не заняты? Как насчёт того, чтобы расследовать этот поджог?
– Вы нанимаете меня от имени мистера Данте, или от своего?
– Не имеет значения. Думаю, у нас общий интерес в этом деле.
– Вопрос тут не столько в том, чьи интересы я представляю, сколько, кто будет оплачивать мои услуги. Возможно, семейство Данте будет против того, что я полезу в их личную жизнь?
– В таком случае, вы будете выступать от моего имени. И я вам буду платить. Вы правы. Мистер Данте отнесётся к вам с подозрением и забракует расследование. Так что занимайтесь поджогом, а я разберусь с ними. Пока что им следует знать лишь о том, что завещание утеряно. А что будет потом, потом же и посмотрим.
Следующие двадцать минут мы провели за оформлением договора, который мистер Сандерс подписал и официально стал нашим нанимателем. Как только он ушёл, Пэррет приступил к своему любимому делу – раздал мне целую пачку указаний.
***
В головах людей образ сыщика обычно складывается по одному из двух образцов – либо это пыхтящий полицейский, находящийся на жаловании у государства, либо вечно голодающий детектив-самоучка. В случае Пэррета, он представлял собой нечто среднее. Достаток у него был немалый, но большая часть дохода шла из выгодных вложений, а не расследований. Тем не менее, Пэррет знает, как вытащить из клиента именно столько денег, сколько ему потребуется. И он отлично знает, как эти деньги применить. Секрет его успеха в умелом распределении растрат и заданий. Он знает, сколько стоят услуги других мелких сыщиков, и он прекрасно понимает, что, перебросив нудную работу на кого-нибудь другого, может сам заниматься делами важнее.
Приведу понятный пример. Допустим, клиенту нужно расследовать кражу. Дело скучное, вор скорее всего – случайный человек, коих таких ходит целый Вашингтон. Но клиент не хочет, чтобы дело расследовал какой-нибудь неумёха, ставящий свои услуги за сто долларов в день. Клиент хочет, чтобы на него работал профессионал с известным именем. И тут-то Пэррет и появляется на сцене. Других именитых детективов в Округе Колумбия не найдёте. А когда клиент нанимает Пэррета, и платит уже не сто, а триста долларов в день, тогда Пэррет отдаёт это дело малоизвестному сыщику, который берёт по сто в день. В итоге и сыщик получает своё, и Пэррет остаётся при деньгах, да и клиент останется доволен результатом.
За те годы, что Пэррет провёл в Ди-Си, он сумел наладить контакт с многими мелкими детективными агентствами и простыми сыщиками-любителями. Они помогают ему, он финансирует их. Одни Райкер и Донован чего стоят. К ним, к слову, Пэррет и попросил меня обратиться.
С этими двумя мой начальник знаком уже некоторое время и всегда тесно взаимодействовал. Под командованием этих двоих где-то около полутысячи мелких детективов самых разных мастей, готовых за лишнюю десятку целый день следовать за каким-нибудь человеком по пятам. Вечером того дня, после ухода Сандерса, я позвонила Доновану и договорилась о найме, пока что, пяти людей. Следующим утром они прибыли к нам и Пэррет лично рассказал тем детали дела.
Этим ребятам мы доверили расследовать дело о поджоге, так как Пэррет подозревал, что ничего толкового из этого не выйдет. Сами же мы занялись обстоятельствами смерти Арбакла. Через Шварца мы получили доступ к его квартире, и провели там битый час, пытаясь узнать то, чего не узнали полицейские. Вынуждена вас разочаровать, Пэррет ничего толкового там не нашёл.
– Как же может человек, торгующий оружием, так бояться ножей? – Спросил меня Пэррет, осматривая кухню. Просторную гостиную, в которой после погрома осталось множество пустых мест, мы уже осмотрели. Ванную, где не нашлось ничего кроме излишнего множества пластырей, мы тоже оглядели. Кухня казалась мне какой-то забытой. Кроме стола и столешницы ничего толком не протиралось и теперь оказалось под слоем пыли. На плите, судя по чистоте, уже давно ничего не подогревали. Кроме, наверно, чайника с подгоревшим дном.
Когда Пэррет отошёл от ножей, я и сама на них посмотрела. Они все были подточены, на манер ножей для масла. Видимо, Арбакл до смерти боялся порезаться. А на самом деле, это действительно было смешно – человек, свободно продающий огнестрел, затупляет ножи.
Пэррет присел на стул и томно вздохнул. Ему не нравилось, когда место событий не даёт вообще никакой пищи для ума. Пустая трата времени, которое можно было бы потратить на нечто более полезное. Заканчивая с помещением, мы изучили фотографии найденных следов, а также дверные замки и сейф.
– Занятно. – Заметил он. – Сейф действительно открыли собственным ключом. Никаких следов взлома. Подделать ключ – это одно, но тут стоит кодовый замок. Убивший Арбакла человек определённо его знал, а это не могло укрыться от полиции. Значит, они сейчас допрашивают всех его знакомых.
– А это значит, что нам не удастся допросить его знакомых.
– В таком случае, предлагаю пойти по другой нити. Навестим тот хостел, где он снимал комнату и осмотрим её. Заодно, и на место убийства поглядим.
Пэррет вновь облачился в шубу и отправился на улицу. Узнав впервые, что, выходя на улицу он облачается в два лишних слоя одежды, я едва сдержала смех. Большая луковица – вот на что он был похож в своём типичном наряде. Даже шуба у него похожего цвета. Теперь, наблюдая за всеми этими сборами, я даже и не удивляюсь. Только задаюсь вопросом – а как он не потеет во всём этом?
Так или иначе, по пути в хостел мы проезжали район МидСити, где, в самом его центре, расположился офис мистера Курта Сендкастла. Вернее сказать, располагался. Некогда доцент университета Говарда, ныне успешный нотариус, перебрался в эти места и надолго здесь устроился. До тех самых пор, пока случившийся день назад пожар не сжёг большую часть его офиса.
Подожжённое здание было видно издалека. Среди ряда серо-жёлтых домов с выступающими эркерами, несложно заметить одно конкретное. Весь верхний этаж здания обгорел до черноты, от стен остались лишь те, что вели к лестнице, и несколько отдельных комнат. Обломки камня и обуглившегося дерева обвалились на пешеходную дорожку под окнами, и её пришлось перекрыть.
Пока проехав мимо одного места преступления, мы приближались к другому. Не так далеко от МидСити есть место, куда ещё не добрались руки правительства. Как результат – неплохая местность с минимумом домов. Жизнь здесь ключом не бьёт, но оно и хорошо – некому надоедать бестолковыми разговорами, зато можно подышать свежим воздухом.
Именно здесь, среди кустарников и тонких деревьев расположился мотель, гостиница или хостел, я так толком и не поняла, что это такое. Двухэтажное здание с вывеской “Амбрела” и с крышей, как у заправки, но на вид не такое бедное, как я привыкла видеть. В прошлый раз, когда я оставалась в хостеле, мне не повезло попасть в комнату с мышами и подозрительными пятнами на потолке. Благо, я там провела всего день и не замедлила уехать побыстрее. Это было, к слову, когда я ехала в Ди-Си, за две недели до собеседования с Пэрретом.
К слову, о собеседованиях. После разговора с владелицей хостела я себя ощутила, словно устраиваюсь на работу. Низкорослая женщина с серыми волосами, одетая в пиджак на размер больше необходимого, задавала нам самые разные вопросы. От банальных, из разряда:
– А как вас зовут, повторите пожалуйста, я не расслышала?
До:
– А в какой школе вы учились, разрешите поинтересоваться?
Я так и не узнала, какое отношение к этому всему имеет моя бедная школа святого Антония в Уэльсе, так как к собеседованию присоединился Пэррет и расклад сил изменился в нашу пользу.
– Три дня он снимал у нас комнату. – Отвечала женщина. Казалось, задавая и отвечая на вопросы она получает истинное наслаждение от жизни. Впрочем, этой жизни в её карих глазах и без того было чересчур. – Полицейские у нас это уже спрашивали.
– А теперь спрашиваю я. – Я заметила, как у Пэррета передёрнуло лицо от последней фразы. Он слышит её так часто, что умудрился развить нервный тик.
– Мне-то не сложно. А на кого вы работаете, если не секрет?
– На Уоррена Гардинга . Только почему-то платить за это должен я ему.
Мисс Томпсон посмеялась над шуткой, но скорее из учтивости. Кажется, никто не находил шутеечки моего начальника смешными.
– Согласна, налоговая последние несколько лет совсем разбушевалась. Такими темпами, придётся переоборудовать мотель в жилой дом. Что ещё вы бы хотели узнать?
– Насколько я понимаю, мистер Смит – под такой кличкой подписался Арбакл – ни с кем не контактировал?
– Вообще ни с кем. Даже с Мартой на стойке особо не разговаривал. Про горничных и уборщиц и вовсе упоминать не стоит.
– А с другими постояльцами?
– Они его и в лицо не видели. Он сюда приходил и уходил, даже взглядами не обмениваясь. Когда с ним здоровались, он проходил мимо, так что сотрудники бросили это дело. Кстати, мне кажется, или мы уже где-то с вами встречались?
В общем, и мы бросили это дело. Разговор с начальницей не задался с самого начала и, надеясь на лучшее, мы перешли к мисс Виспер.
– Значит, вы слышали его той ночью?
– Я слышала, как он спорил о чём-то с некой женщиной. – Виспер отвечала на вопросы неуверенно и регулярно отвлекалась на всё подряд. Я же не могла отвести взгляда от её золотых волос, даже не заметила, что она так-то неплохо выглядела для своих тридцати с чем-то. Одни только большущие очки её совсем не шли.
– Вы уверены, что это был спор?
– Или ссора. Они кричали. Точнее, она кричала, он по большей части молчал.
– Слов вы не разобрали?
– Нет.
– Вы не видели той женщины?
– Я провела весь вечер в номере, просматривала чеки и вычисляла, сколько у меня осталось на счёте в банке. Было как-то не до споров супружеских пар по соседству.
– Вы считаете, они были супругами?
– Мне так показалось в тот момент. – Она взяла со стола портсигар и вытащила одну из папирос, забыв для вежливости предложить нам. – Кто ещё будет спорить в такой поздний час, как не молодожёны? Плавали, знаем.
– Вы видели мистера Смита в лицо?
– Нет. И даже понятия не имела, что его так зовут до того момента, как пришли полицейские и стали меня допрашивать.
– Вы знакомы с мистером Эрнестом Арбаклом?
Женщина нахмурилась, достала зажигалку и закурила.
– Нет, такого не знаю. Если он живёт здесь, то тем более. Я в Вашингтоне проездом. Дня через четыре поеду обратно во Флориду.
– А зачем вы сюда приезжали?
– Нужно было закупить материалов. Я занимаюсь пошивом одежды. – Виспер пнула ногой один из чемоданов, стоявших под столом. – Но у нас не продаётся нормальной ткани. Приходится постоянно либо по почте заказывать, либо самой ездить.
– А с мистером Робертом Данте вы знакомы?
Виспер опять нахмурилась.
– Это тот, что оружием торгует? Я его лавку видела, пока по городу ходила. Нет, до таких птичек мне как до луны. Нам с ним не по пути.
После этих слов она наполнила комнату табачным дымом с такой скоростью, словно сюда заехал паровоз. То ли из-за противного запаха, то ли от общей усталости, Пэррет вскоре окончил разговор.
– Не люблю женщин с париками. – Сказала я ему чуть позже. Мы стояли у места, которое инспектор описал нам как речку, у которой нашли тело Арбакла. Как оказалось, Шварц у нас сказочник, ибо только по волшебству этот поток в четыре фута длинной мог показаться кому-либо речкой.
– А у неё был парик? – Рассеяно спросил Пэррет. Весь день он был каким-то совсем странным, не реагирующим на события. Впрочем, реагировать было не на что.
– Ага. А вы не заметили?
– Тебе виднее.
Мы немного помолчали, рассматривая землю у воды. Крови не было, ибо её вчера смыло. Тем не менее, место, где нашли труп, пометили грудой камней. Рядом остались следы от ботинок полицейских и журналистов. Интереса ради, Пэррет прочесал местность вокруг, но ничего не нашёл. Вернее, нашёл, но это ни к чему не привело.
– Это место должно быть видно оттуда. – Пэррет указал на окна нескольких номеров хостела, выглядывающих из-за деревьев. Находка эта была интересная, но, как назло, в тех номерах уже как неделю никто не живёт. Так что уходить отсюда пришлось с пустыми руками.
Проезжая мимо обгоревшего дома во второй раз, Пэррет решил остановиться. Выбравшись из такси, он направился поближе к зданию, рассматривая его верхушку. Я же огляделась и заметила, как на другой стороне улицы один из наших агентов вольно беседовал с неким тучным человеком. Они курили, и толстяк время от времени мотал сигаретой в воздухе, как бы обводя очертания дома. Когда я обернулась, Пэррет уже стоял на крыльце и рассматривал входную дверь, а конкретно, её замок.
– Сможете взломать? – Спросила я, не ожидая серьёзного ответа.
– Сумел бы. Если бы у меня было время.
– А зачем вы его разглядываете, если поджигатель пробрался через пожарную лестницу?
– Потому что это как-то не сходится. Сама подумай. Высока вероятность, что Арбакла убил тот же человек, что сжёг офис нотариуса. Если так, то напрашивается вывод – это человек, мало знакомый с преступностью. И это подтверждает предположение, что двери в квартиру Арбакла, ровно, как и его сейф, открыли простым способом – имели ключ и знали пароль. Взлом исключается, иначе вор не стал бы рисковать, лазая по лестнице у всех на виду, а спокойно, посреди темноты, взломал бы дверь.
– И что нам это даёт?
– То, что Арбакл не просто знал этого человека, но доверял ему настолько, что передал ключи к дверям и сейфу. Или, как минимум, сделал им копию.
– Та женщина из хостела?
– Вероятнее всего. И я не удивлюсь, если этой женщиной была Розмари Данте, которую он якобы убил. Как-то уж слишком радостно он рассказывал нам о совершённом убийстве. К тому же он пару раз по ошибке сказал о ней в настоящем времени.
– Хотел убедить нас в том, что она мертва? Но на самом деле она живёт себе, поживает.
– А потом он сам был убит. Если Розмари жива, то подозрения мгновенно падают на неё. Вследствие, сейчас мы её уже вряд ли найдём. Она покинула город, закопалась где-то в деревенской местности и ждёт, пока всё уляжется.
– Господа. – Обратились к нам из-за спины. Это был тот самый тучный мужчина, куривший напротив. За круглыми очками находилось квадратное лицо с сединой над ушами. Он оглядел нас и посмотрел на часы. – Если вы к нотариусу, то, вынужден вас расстроить, мой офис сгорел. Вот, сейчас я тут стою, вылавливаю клиентов, которые записались на приём, но до которых мне не получилось дозвониться и рассказать им о пожаре. Если вас интересуют мои услуги, могу дать вам номер.
Он вытащил из кармана визитную карточку и Пэррет её без раздумываний взял.
– Может пригодиться. – Пробормотал он, засовывая этот клочок картона уже в свой карман. – А вообще, мы тут скорее ради интереса. Узнали вчера от одного нашего общего знакомого, что у вас случился пожар и захотели взглянуть. Видите ли, моя подопечная ещё никогда не видела сгоревших домов.
– Ну, теперь-то можете смотреть сколько хотите. – Как-то недовольно ответил нотариус. Похоже, его оскорбил тот факт, что руины его офиса стали каким-то объектом для “туристов”. – Кстати, а кто этот наш общий знакомый?
– Роберт. – Кратко ответил Пэррет, спускаясь с крыльца.
– А, мистер Данте. Вы успели его повидать? – Пэррет не ответил, так что Сендкастл задал уже не наводящий, а прямой вопрос. – Или вы не знаете?
– О чём?
– Значит, не знаете ещё. Этим утром мне позвонила его жена, Сандра. Роб скончался ночью.
– Чёрт возьми. – Пэррет вложил в эти два слова всё своё актёрское мастерство, которого у него было практически ничего, и сумел выразить потрясение. Кто бы мог подумать, создавалось впечатление, что этот человек умеет испытывать эмоции кроме злости.
– Скорее всего, чёрт его как раз и взял. Давно уже возле его кровати бродит, да вот только Роб всё никак душу не отдавал. Он у нас такой. Нажился на крови других людей, вот и дьявол пришёл за ним. Так или иначе, я считаю, что ему следовало умереть ещё года два назад, когда начались все его болезни. Уже тогда я понимал, что он будет страдать от боли, пока не умрёт. Чем больше он жил, тем меньше ему хотелось жить, так он мне и говорил. Кстати, я совсем забыл. Зовите меня Курт.
Он протянул Пэррету руку, и тому пришлось её пожать.
– Альберт Пэррет. – Представился он, чем мгновенно вызвал у нотариуса удивление.
– Детектив, что ли? Я слышал о вас. А вы, значит, та самая секретарша, которую пырнули. Читал ту заметку про недавние убийства. В любом случае, приятно познакомиться. Уж не знал, что Роб знаком с детективами.
– Раз уж мы заговорили про это. В свете недавних открытий, мне бы хотелось с вами побеседовать. Как насчёт того, чтобы мы отправились ко мне, или к вам и обсудили кое-какие вопросы? А, поверьте мне, обсудить есть что. Говорю вам как детектив.
– Что же, если дело действительно важное, то, почему бы и нет. Только, подождите минутку, я сообщу сторожу, чтобы он передавал мои карточки людям, если кто придёт.
***
– Он сначала заработал денег, продавая оружие кубинцам, но сам редко рассказывал об этой части своей биографии. – Нотариус достал из маленькой тумбочки бутылку виски и разлил в три стакана. Один взял себе, другие предложил нам. Пэррет отказался, а я нет. – А потом, поднакопив, выкупил какой-то закрывшийся пороховой завод, получил лицензию, и стал изготавливать патроны для винтовок. Сначала оно подразумевалось, как товар для охотников. Даже продавалось в такой зелёной коробочке с головой оленя. А потом началась война, и оказалось, что эти патроны можно сбывать в Европу. Амуниции не хватало, патроны дорожали, а тут он ещё и выкупил права производить сами винтовки. И вот тогда дело пошло полным ходом. Сейчас, в мирное время, конечно, он снова переобулся. Из человека, нажившегося на крови людей, он превратился в человека, наживающегося на крови животных. Как по мне, разница небольшая.
Я вовремя поняла, куда этот разговор движется, и, чтобы предотвратить очередные рассуждения Пэррета на тему “А вообще, война мне понравилась…” я решила сменить тему.
– А, как вы стали клиентом мистера Данте? – Спросила я, потихоньку разбираясь с виски.
– Я раньше преподавал в университете Говарда на факультете Права. Там же учился сын Роба, только он был на факультете финансов, или как он там назывался. Когда я ушёл из университета и занялся собственным делом, Робу понадобилось составить новое завещание. Тогда-то его сынишка, Александр, обо мне и вспомнил.
– Судя по тому, как вы обращаетесь к мистеру Данте, – прервал его Пэррет – у вас отношения куда ближе чем просто клиент-нотариус.
– Вам кажется. Пускай я и зову его ‘Роб’, мы особо не разговаривали вне тех случаев, когда ему что-нибудь потребовалось. Особенно в последнее время. У него зачастили параноидальные припадки, и он никого не хотел видеть, даже своих детей.
– Вы не знаете, у этой паранойи были причины?
– Не могу быть уверен. Но, мне кажется, что он просто сошёл с ума под старость лет. Сандра месяца два назад рассказывала мне, как он залез под стол и не хотел вылезать, крича, что за ним пришла налоговая инспекция, и что он уже как три месяца не платил. Конечно же, он не платил налоги. Более того, эти три месяца он вообще из дома не выходил.
– А в это время он составлял новые завещания?
– Да, было такое. Все старые завещания, правда, погорели, кроме парочки совсем уж старых вариантов, которые я хранил здесь, у себя в квартире. Не говоря уже о том, что все эти завещания были написаны в состоянии убитого психического здоровья. Так что любой опытный адвокат вмиг уничтожит их валидность.
– И какое же завещание остаётся?
– Образца трёхлетней давности.
– Насколько я знаю, оно не сильно отличается от нынешних?
– Не совсем. В старом завещании всё ещё присутствует имя Розмари и мистера Сандерса, которые вычеркнули при дальнейших ревизиях.
– Мистера Сандерса?
– Вы, наверно, не знакомы с ним. Давний деловой партнёр Роберта. Раньше планировалось, что он получит часть компании, но потом они договорились с Робертом о том, что эту часть он получит сейчас, а из завещания его вычеркнут.
– То есть, если будет использовано старое завещание, то мистеру Сандерсу достанется ещё одна часть компании, или та же её часть?
– Сложно сказать. Зная Сандерса, он вполне может заявить на суде, что прошлая сделка происходила при других обстоятельствах и по другим причинам. Чисто теоретически, он может добиться того, что его присутствие в завещании признают вполне основательным.
– Я так понимаю, мистер Данте не выдержал ухода Розмари и выписал его из завещания по этой же причине?
– Скорее всего. Но я не могу сказать точно. Между Розмари и отцом всегда были какие-то невнятные отношения. Она Роба недолюбливала, а он к ней относился с терпением. Когда она ушла, не было никакого скандала. По крайней мере, не было никаких следов скандала. Кто его знает, что происходит за закрытыми дверьми?
– А, мистер Сендкастл, допустим такую возможность, что Розмари Данте всё ещё жива. Если теперь она вернётся в семью, может ли претендовать на свою часть наследства?
– А почему она должна быть мертва? Если она сейчас возвратится, то ничего страшного не случится. Разве что, вы намекаете на то, что это она сожгла мой офис, а вместе с ним и новую рендицию завещания.
– Я не исключаю подобной возможности. Думаю, раз уж мы с вами обсуждаем деликатные вещи, а вы мне рассказали достаточно на статью о разглашении конфиденциальной информации клиента, то и мне следует рассказать немного.
Пэррет вкратце описал нотариусу положение, в котором мы оказались. Об Арбакле и его невероятном, в буквальном смысле этого слова, рассказе. О его убийстве и ограблении его дома. О своих подозрениях и теориях. Только о том, что нас нанял Сандерс, он пока что умолчал. Впрочем, мог и не молчать.
– Что же. – Нотариус налил себе ещё полстакана. – В таком случае, вынужден согласиться, обстоятельства довольно подозрительные. Если я могу чем-то вам помочь, то так и говорите.
– Кто, кроме вас, ещё знал о том, что завещание хранится именно в вашем офисе? Всё-таки, обычно их хранят в банке.
– Вы ошибаетесь. В Англии, например, завещания хранятся именно у юристов и нотариусов. Но в Америке, соглашусь, люди больше доверяют банкам. Так или иначе, знали об этом только сами Данте. Не уверен, знал ли об этом Сандерс. Учитывая, что он ведёт всю бумажную работу у Роба, скорее всего кто-то ему должен был рассказать.
– Розмари знала?
– Она ушла четыре года назад. Болезнь Роба началась пять лет назад. Тогда же произошла первая перепись завещания. Роб вбил себе в голову, что вот-вот ослепнет и больше не сможет убедиться в правильности документа. Думаю, тогда же мать, или брат могли рассказать ей о том, где завещание будет храниться.
Сендкастл хотел добавить ещё что-то, но тут зазвонил телефон. Он встал с кресла и прошёл в другую комнату, где и стоял телефонный аппарат.
– Алло. – Услышали мы с нашего места. Мы занимали софу и сидели под картиной, изображающей какую-то битву времён Римской империи. Пэррет очень внимательно водил взглядом по холсту, но при этом вслушивался в слова нотариуса. Я же занималась тем, что пыталась не замечать рычание моего желудка.
– Да, слушаю… – Продолжал Сендкастл. – Да, известно… Зачем?.. Понятно… Очень прискорбно… К слову, я принимаю у себя мистера Альберта Пэррета. Насколько я знаю, вы с ним взаимодействуйте. Могу позвать к трубке, если хотите… Да, сейчас.
Пэррет не стал дожидаться, пока толстое тело нотариуса высунется из-за ширмы на дверях и просто пошёл в его кабинет сам. Сендкастл передал трубку моему начальнику, а я подошла поближе, чтобы подслушать эти тайные переговоры.
– Пэррет на связи.
– Добрый вечер. – Произнесли на другом конце. Тут к гадалке не ходи, это был сержант Роу. Я его противный скрипучий голос всегда узнаю. – Сейчас подойдёт инспектор, он хочет вам кое-что сообщить.
– Я так понимаю, мистера Сендкастла вызывают на допрос?
– Именно. Будьте добры, не советуйте ему ничего, что могло помешать бы расследованию.
Вскоре в трубке что-то звякнуло и на связь вышел наш старый добрый приятель, инспектор Шварц из убойного отдела. Настроение у него было, судя по голосу, хорошее.
– Здравствуйте Пэррет. Я посчитал, что, скорее всего, вам будет интересно узнать, что тут происходит.
– Ничего хорошего, подозреваю?
– Ну, это с какой стороны посмотреть. Дело тут вот в чём. Вам известно, что прошлой ночью скончался Роберт Данте?
– Известно.
– Тогда вот, что вам точно не известно. Когда к нам поступили новости о его смерти, отдел уголовки, он же отдел краж, заинтересовался этим. Связь между двумя делами так и проглядывалась, так что тело мы конфисковали для детального изучения. Было выявлено, что он умер от асфиксии. Предположительно, задохнулся во сне. Лёгкие у него никакие, да и языком время от времени люди давятся. Но вот только нашему патологоанатому что-то не понравилось, и он провёл более детальный осмотр. Выяснилось, что он не просто задохнулся, а был задушен чем-то. У него во рту нашли частицы ткани и несколько перьев. Теперь это дело, по подозрению в убийстве, передали в наш отдел, и мои парни скатали в особняк к Данте. Там осмотрели его постель и нашли подушку, которой его скорее всего и задушили. На ней обнаружили следы слюны. Теперь мы ведём расследование – задохнулся он на этой подушке сам, или кто-то ему помог. Так или иначе, вы осведомлены. Насколько я понимаю, вы ведёте расследование по пути Арбакла. Что-нибудь нашли?
– Ничего стоящего.
– Жаль. Что же, желаю удачи.
– И я вам.
Не попрощавшись, Пэррет положил трубку, но остался стоять над телефоном. Он смотрел на него таким взглядом, как смотрит отец на сына, получившего плохую отметку.
– Завтра вы отправитесь к Данте, чтобы обсудить вопрос завещания. – Сказал он, будто поставил перед фактом. – Мы поедем с вами и поговорим с семейством.
Он поднял трубку, набрал коммутатор и сообщил им номер. Я его узнала, ибо не так давно и сама по нему звонила.
– Мистер Райкер, прошу прощения, что звоню так поздно. Мне нужно, чтобы вы внесли корректировку в задание ваших людей. Мне нужно, чтобы они проследили за одной особой и убедились, что этот человек не покинет город без нашего ведома…
***
– А вот и вы. – Бросил в нашу сторону инспектор, как только заметил знакомую шубу. – Я думал, вы объявитесь только когда мы отсюда уйдём.
Вместе с Сендкастлом с самого утра мы отправились по направлению Флорида-авеню, куда-то ближе к Калифорнийскому университету, или как там его сейчас называют .
Там, среди особняков из бурового песчаника, и жило семейство Данте. Честно говоря, я ожидала нечто большее от человека, торговавшего оружием. Деньги там, должно быть, вертелись немалые. А жили среди этих невыразительных домов. Преодолев невысокую железную калитку, Сендкастл вызвался разобраться с горничной, открывшей нам дверь. Сделал он это довольно быстро и нас пропустили, предупредив, что в доме снуёт полиция.
А вот изнутри здание было совсем ничего. О присутствии денег сразу же говорила мебель с белым кожаным покрытием и такие же белые ковры. Белое для дома покупает либо человек, не понимающий, что творит, или человек, которому не придётся всё чистить. В этом случае было второе. Уверена, никто из Данте никогда в руки и щётку не брал. Разве что зубную.
Белое сталкивалось с приятным, не совсем чёрным, тёмно-фиолетовым оттенком, которым отдавали наполовину обделанные деревом стены. Инь и Ян, что-то такое я видела в книжке по интерьерному дизайну. Только не спрашивайте, когда она попала ко мне в руки. Сидя в очереди к дантисту и не такое прочитаешь.
В гостиной, в окружении цветных фотографий и каких-то неуместных натюрмортов с цветами, мы и нашли инспектора с сержантом. Неразрывное дуо. Интересно, их хоть иногда назначают на разные дела?
– Чем вы тут занимаетесь? – Спросил Пэррет, осматривая комнату. Я заметила, что он прищуривался, когда смотрел на белый потолок. Вот уж, человек, привыкший жить в темноте.
– Пока что мы успели мало чего. Разве что проверили окна и двери на наличие следов проникновения. Результат вполне очевиден – ничего там нет.
– Их и не может быть. Вспомните дело Арбакла. Преступник открыл всё ключами. Если мистер Данте был задушен тем же человеком, то он явно использовал бы заранее заготовленные копии.
Пока Пэррет и Шварц обсуждали дело, я витала в облаках. Вынуждена признать, оказавшись в подобном месте, я как-то отключилась. Единственная интересная мысль, которая пришла ко мне в голову – это сравнение Сендкастла и Шварца. Они так удобно встали друг напротив друга, что я просто не могла не задуматься, а кто из них толще? В итоге я пришла к выводу, что у инспектора больше мышечной массы, чем жира, а в случае нотариуса наоборот. В общем, так я просидела на белоснежном диване, пока в обзоре не появилась женщина лет шестидесяти. Ростом она была примерно пять футов, спасибо дверному проёму, что послужил меркой. Свой невысокий рост она компенсировала шириной тела. Толстой её не назовёшь, но после трёх родов её разнесло. Уж я-то знаю, что говорю. На шкафу передо мной стояла её старая чёрно-белая фотография, благодаря которой я поняла – её строгое, острое лицо, в отличие от тела, за эти годы не поменялось.
– А вот и вы, миссис Данте. – Сендкастл подошёл к ней и проводил к софе. Судя по выражению лица, женщина не то, чтобы хотела присесть, но и вырывать руку тоже не желала. В итоге она оказалась рядом со мной, пускай не удостоила меня и взгляда. – Я пришёл обсудить с вами состояние вашего мужа. Всё-таки, его завещание сгорело…-
– Сгорело, ну и чёрт с ним. – Произнесла женщина. У неё оказался довольно приятный голос, но манера говора, как и выпрямленная спина, выдавала потомственного аристократа. – Меня не интересуют деньги Роберта. Моих детей тоже. Что есть, то есть. Говорите, какое там завещание уцелело.
– Образца трёхлетней давности. В нём указаны люди, которых уже давно нет в живых.
– Ну и пусть. Не закопает же суд эти деньги вместе с трупами? Пусть там разбираются, кому что достанется. Мне сейчас не хочется об этом и думать.
Входная дверь вновь хлопнула и теперь на сцене объявился и мистер Сандерс.
– Вот все и в сборе. – Буркнула я. Не успел Сандерс поприветствовать всех и сам представиться, как откуда-то из дома вернулся сержант Роу, а вместе с ним ещё два человека, дети Данте, насколько я поняла.
– Так, давайте разбираться по порядку. – Инспектор поднял руки в воздух. – Пусть каждый сядет, куда сможет. Роу, принеси ещё пару стульев.
Вот так и получилось, что в комнате нас оказалось девять человек. Инспектор и сержант заняли места у окна. Там стоял небольшой столик, на котором держали горшки с орхидеями. Я так и осталась сидеть на диване, рядом с Сандрой Данте. На другой конец софы кое-как уместился нотариус. Алерия и Александр выделили себе кресла. Сандерс уселся на стул, что принёс сержант, а Пэррет отказался от сидения и гулял по комнате, лишь иногда присаживаясь на свободный подоконник у книжной полки.
Пока инспектор обсуждал со всеми насущные вопросы, моё внимание полностью поглотили дети Данте. Я видела фотографии Розмари за спиной Александра, и поэтому не могла не заметить удивительное сходство двоих. Александр был женоподобен, с длинными волосами до плеч. Не помню, как его называют. Что-то связанное с английским королём, который тоже носил длинные волосы, но мне на ум приходит только Карл третий.
Алерия же совсем не походила ни на брата, ни на сестру. У тех были светлые волосы, как и у матери в молодости, а у Алерии тёмные, как смола, да и по текстуре её тоже напоминали. Лицо у неё слишком пухлое, в то время как у Александра и Розмари они тонкие.
Ни тот, ни другая лицом не выдавали, будто у них в семье произошла трагедия. Создавалось обратное ощущение, что они были рады, что вся эта кутерьма наконец-то окончена. Впрочем, не могу их в этом винить. Если бы мне довелось наблюдать, как родной человек на протяжении нескольких лет мучается от десятка неизлечимых болезней, думаю, я от всей души желала бы ему побыстрее скончаться.
– Никто из нас не мог этого сделать. – Бросила Алерия. – Дом не такой уж и большой, так что мы бы точно заметили, если бы кто-то по ночам ходил и душил людей подушками.
Мне понравилось полное отсутствие логики в её оправдании. Сразу видно, с полицией раньше не сталкивалась и привыкла пороть чушь.
– Мы с вами уже обсуждали это. – Отмахнулся инспектор. – Не начинайте сначала. Мистер Сендкастл, вы принесли завещание?
– Принёс. – Отозвался нотариус, вытаскивая из портфеля длинный лист бумаги в картонной папке. – Обычно завещание оглашается после похорон, но, в данном случае, имеет смысл рассмотреть его прямо сейчас.
Сендкастл прочистил горло.
– Позвольте. – Сказала миссис Данте, поднимаясь с софы. – Я не хочу при этом присутствовать. Если вы разрешите, я уйду.
Инспектор пожал плечами. Одним больше, одним меньше. Без разницы. За миссис Данте закрылась дверь. Пэррет некоторое время смотрел в её сторону, а потом пошёл вслед за женщиной, причём так незаметно, что никто, кроме меня, и внимания не обратил.
– Данная версия завещания была написана в мае 1918-го, ещё когда мистер Данте был в своём уме. За вычетом присутствия здесь Розмари, единственной проблемой является наличие имени мистера Сандерса. Из всех последующих завещаний он был вычеркнут, так как мистер Данте разобрался с ним ещё при жизни. Каким образом мы будем действовать?
– Я предлагаю следовать закону и воспринимать эту бумагу как данность. – Незамедлительно произнёс наш наниматель. – Даже если это завещание будет оспорено, то придётся использовать образец ещё старше.
– Ух ты, посмотрите. Какова, однако, наглость! – Александр посмотрел в сторону Сандерса и быстро отвернулся, словно ему было противно смотреть на этого человека. – Вот он – источник наших бед. И уже как несколько лет он им является. На вашем месте, инспектор, я бы узнал, чем этот человек занимался прошлой ночью.
– Мы уже выяснили, что алиби у него не имеется. – Заметил Шварц. – Ровно, как и у всех вас. Только вот мистеру Сандерсу в дом нужно было как-то прокрасться, а вы могли просто перейти в другую комнату и сделать всё за минуту.
– А вы всё ищете виновных среди нас. – Пожаловалась Алерия. Только сейчас я заметила, что у неё какой-то странный говор. Знаете тех стереотипных девушек-дурочек из кино? Что-то навроде этого.
– Если уж мы говорим о людях, которые всё портят. – Перенял эстафету Сандерс. – Почему бы нам не обсудить ваши планы на компанию отца? Всё-таки, последние несколько лет именно я держал её на плаву, в то время как вы двое даже ни разу не появились на собраниях совета директоров. Да, куда. Вы даже для отчётности не являлись. Очевидно, что вам эта компания не нужна. Вы видите в ней один лишь заработок и при первой возможности продадите её какому-нибудь Кольту или Винчестеру .
– А какой смысл держать эти заводы? – Спросил Александр. – С тех пор как война закончилась, продажи уменьшились. Теперь с прилавков уносят одни только охотничьи ружья и пистолеты для соревнований по стрельбе. Пускай себе забирают, нам какое дело? У других компаний есть договоры о международном распространении оружия, у нас только в пределах Америки. Куда выгоднее сейчас будет уйти с рынка, пока нас не задавил конкурент мощнее.
Пока Сандерс и Данте спорили между собой, Шварц поднялся, взял у нотариуса из рук завещание и просмотрел его. В его глазах было явно заметно выражение из разряда “Ничего интересного, на кой чёрт я вообще трачу своё время на это дерьмо?”. Инспектор вернул документ и споры продолжились. Теперь стали обсуждать, кто есть в живых. Нотариус делал заметки в записной книжке, а Сандерс всё продолжал свою тему.
Так же незаметно как исчез, Пэррет объявился вновь. Он присел рядом со мной, благодаря чему я заметила локон золотых волос, что он теребил в руках.
– Ну, что? – Я подтолкнула его в бок, чем вывела из мыслей.
– Пока вы тут лаяли, я поговорил с миссис Данте и не выяснил ровным счётом ничего, кроме того, что она воистину любила своего мужа. Даже сейчас предпочитает проводить время у его кровати.
– А волосы?
– Локон Розмари. Я рассказал ей о том, что Розмари может быть мертва. Миссис Данте показала мне этот локон и сказала, что это последнее, что осталось от её дочери. По крайней мере, в биологическом плане. Я подумал, что волосы могут облегчить процесс опознания, если мы наткнёмся на мисс жива-мертва.
Шварц, слушавший наш разговор, взглянул в сторону Пэррета и собрался что-то сказать, но как раз в этот момент где-то в другой комнате зазвонил телефон. Сержант Роу вышел и вскоре вернулся, сообщив, что моему начальнику кто-то звонит. Так что боссу пришлось ещё раз покинуть комнату.
– Мне одной кажется жестоким тот факт, что мы обсуждаем деньги мертвеца, а не самого мертвеца? – Алерия высказала на удивление хорошую мысль. – Этого человека убили, а мы тут о ерунде общаемся.
– Почему вы называете вашего отца ‘человеком’? – Удивился Шварц. – Довольно странное обращение.
– Он мне не родной отец. Кроме денег он мне ничего не дал, так что у меня хотя бы есть оправдание. А у тебя, Алекс, есть оправдание? Почему для тебя отец не лучше пиньяты с деньгами вместо конфет .
– Не говори таких вещей. Конечно же, я хочу узнать, кто задушил папу. Тем более, что это сделали, пока мы спали. Но проблема в том, что заниматься расследованием – это не моё forte.
Из-за последнего слова я вспомнила разговор Пэррета и инспектора Брэйдона несколько дней назад. Тогда Пэррет тоже говорил что-то про forte. Тогда же у меня пошла мысль. Думаю, она пришла в голову и Пэррету и Шварцу, только намного раньше. Но в итоге я пришла к выводу, что в этом деле присутствует какое чувство непостоянства. В дом Арбакла вошли с ключами и всё там разнесли, в офисе нотариуса орудовали ломом и крушили всё подряд, а в дом Данте как будто никто вообще не залазил. Самого Арбакла убили ножом и бросили в пруд, умирать в одиночестве. Данте же задушили во время сна. Как будто действовало два человека. Один – грубый и нетерпеливый, другой – аккуратный и незаметный. Один словно стремился, чтобы его преступления заметили, другой предпочёл оставаться вдали от происходящего. И как только я дошла до самой интересной части, появился Пэррет и сбил меня, упав задницей на софу, от чего я немного подпрыгнула.
– Минут через десять тут будет кавардак. – Предупредил он меня. Услышав его слова, нотариус встал.
– Что же. С вашего позволения, я вернусь к работе. Завещание пока что побудет у меня, так что, если возникнут вопросы, обращайтесь.
Он планировал уйти, но Пэррет положил ему на плечо руку и усадил обратно.
– Вполне возможно, вы нам ещё понадобитесь.
– Что вы там замыслили, Пэррет? – Не мог не спросить Шварц. У него тоже на удивление хороший слух, что даже из другого конца комнаты услышал.
– Может быть, что-то. А может быть, и ничего. Всё зависит от случая. А я, как вы знаете, не люблю азартные игры.
До самого прибытия наших ребят инспектор завёл свою шарманку, вполне привычную для допросов. А тут и так понятно, что вычленять ложь среди показаний будет непросто. Люди спали и ничего не видели, не слышали, кроме своих грёз. Шварц опросил заодно и нас насчёт поисков убийцы Арбакла. Только вот Данте он так и не объяснил, кто такой этот Арбакл, и как вообще связан с убийством их отца. А Сандерс так и вообще потерял интерес, как только перестали говорить о нём и о компании.
Спустя минут двадцать они прибыли. Трое ребят из агентства Райкера, чьи имена я постоянно забываю (попробуйте как-нибудь на досуге выучить сотню имён, с учётом того, что вы сталкиваетесь с ними не так уж и часто), тащили за руки одну даму. Сейчас она перестала отбиваться, но, учитывая заметные следы грязи на одежде, усиленно пыталась.
Мисс Виспер сначала поставили посреди комнаты, но Александр Данте, как истинный джентльмен, предоставил своё место даме. Она улеглась в кресло, словно в постель. Там, где должен был быть торс, оказалась голова, а само её тело чуть ли не съехало на пол. Ухватившись обеими ладонями за ручки кресла, она так и просидела всё это время.
– Мистер Сендкастл, будьте добры, позовите миссис Данте. Думаю, нам понадобится её помощь.
– А она что натворила? – Спросил Шварц, вставая со стула. Он явно узнал женщину, но пока что не понимал, что к чему.
– Что стряслось? – Спросил уже Пэррет наших агентов.
– Бежать пыталась, вот что. – Отвечал один из них, что пониже и в котелке кожаного покроя. – Как и договорились, при попытке побега мы остановили её и сказали, что вы хотели бы с ней ещё кое-что обсудить. По имени вас назвали. А она начала истерить и кричать, что мы, мол, её ограбить хотим. Пришлось немного утихомирить, а потом решили везти к вам. Позвонили вам на дом, а вас там нет. Дворецкий сказал, что вы куда-то сюда уехали. Вспомнили, что на брифинге ваша секретарша говорила про семью Данте и решили здесь спросить о вас.
– А как вы поняли, что она собиралась давать дёру? – Задал вопрос Шварц, всматриваясь в мисс Виспер. Та закрыла глаза и выглядела как буддийский монах, американская версия.
– Ходила на станцию, купила билеты на поезд до Хобокена . Никому об отъезде не сообщила, просто тихо собрала вещи и хотела поймать такси. Но мы вовремя её подловили.
– Что же вы так спешите сбежать? – Шварц наклонился к ней. – И не в вашу эту хвалённую Флориду, а в Джерси? Честно говоря, я даже не знал, что от нас идёт поезд до Хобокена. Так или иначе, теперь я понимаю, что зря не надавил на вас сильнее.
– Мисс Виспер, может быть, вы освободите душу? – Пэррет тоже приблизился к ней. Теперь над женщиной нависало два тела, но она всё также не собиралась открывать глаза. – Мне известно, что это вы убили Эрнеста Арбакла, после того, как проникли в его же дом.
– Я никогда не была знакома ни с каким Эрнестом Арбаклом. – Спокойно произнесла она, выговаривая каждое слово отдельно.
– А с мистером Робертом Данте?
– И с ним тоже.
- Его вы тоже убили?
- Я никого не убивала.
– Тут, мне кажется, она врёт лишь отчасти. – Пэррет засунул руки в карманы брюк. – Уверен, инспектор, вы и сами заметили, что эти преступления друг на друга не похожи. У меня имеется подозрение, что она действительно не убивала мистера Данте. Но вот с Арбаклом дела обстоят слишком уж подозрительно.
– Вы выдумали ту деталь о разговоре Арбакла и некой женщины? – Продолжал напор инспектор.
– Нет. – Последовал лаконичный ответ.
– Здесь тоже, как мне кажется, нет лжи. – Пэррет высунул руки из карманов, достав прядь волос, которую всё также теребил, будто это снимает ему стресс. – Если именно она общалась с Арбаклом в тот день, то имеет смысл, почему она нам об этом рассказала. Если бы она умолчала о такой важной детали, а потом выяснилось бы, что другие постояльцы слышали их спор, то мисс Виспер попала бы под подозрение. Это была игра в монетку, и она выбрала вариант с повышенным шансом на победу.
– Нам кто-нибудь объяснит, что происходит? – Вставила Алерия, когда её никто не просил. Но не успел ни Пэррет, ни Шварц даже обдумать её вопрос, как позади нас послышался шорох и стук.
Обернувшись, мы увидели, что мистер Сендкастл держит за обе руки упавшую на ноги миссис Данте, а старушка, несмотря на то, что только что свалилась на пол, упорно смотрела в сторону мисс Виспер.
– Думаю, вам пора выйти в свет, мисс Данте. – Пэррет одним движением сорвал с Виспер парик, что сопровождалось её истошным визгом. Но Пэррет на фронте людей убивал в рукопашную, что эта миниатюрная женщина могла ему противопоставить? Вместе с волосами слетели и очки. Под безвкусным париком оказались золотистые волосы. И, на случай если у меня ещё оставались сомнения, Пэррет приложил ей к голове полученный от миссис Данте локон.
– Говорил же, он поможет нам при опознании. Хорошие новости, мисс Данте - вы всё ещё в завещании. Плохие новости - вы теперь проведёте несколько дней в камере, пока полицейские исследуют ваше прошлое и изучают все ваши передвижения.
– Быть того не может. – Прошептал Александр. Сестру он узнал не сразу, но как только парик и очки исчезли, то вместе с ними исчезли и сомнения. Это действительно та самая женщина, которую можно было наблюдать на фотографиях всего в паре футов от неё самой.
– Возвращение блудной дочери. – Резюмировал Сандерс. – Как мило.
– Итак, Пэррет, что мы ей предъявляем? – Шварц достал блокнот, на случай, если потребуется что-нибудь записать.
– Выскажу эту историю так, как её вижу. Она может сильно отличаться от реальности, а может полностью с ней совпадать. Так или иначе, мне кажется, что изначально мисс Данте намеревалась убить своего отца. Судя по тому, что я услышал, она не была с ним в близких отношениях. Сам факт того, что она сбежала из дома, говорит о том, что их отношения с Арбаклом были не совсем желанными среди её родителей.
– Роберт этого не хотел. – Прошептала миссис Данте. Нотариус её как раз усадил на диван. – Это было одно из первых его помутнений. Дальше безумие только ухудшалось.
– Старик всё не желал умирать, а Арбакл был далеко не богатым человеком. Жадность и былые невзгоды довели мисс Данте до мыслей об убийстве. Понимая, что после побега отец точно вычеркнул её из завещания, мисс Данте пошла по другому пути. Она разработала план, по которому она планировала уничтожить новые версии завещания, после чего, либо дождаться, пока отец сам скончается, либо убить его. Но палки в колёса поставил её сообщник, Арбакл. Вполне вероятно, что она поделилась с ним своим планом, но тому не понравилась перспектива возможного убийства. Арбакл стал лишней проблемой. Сначала она пробралась в его квартиру и выкрала оттуда все доказательства того, что жила с ним. Возможно, она и знала, что Арбакл ничего не расскажет полиции. А может, понадеялась на случай. Или знала, что вскоре он уже просто не сможет ничего сказать. Так или иначе, Арбакл явился ко мне и рассказал невероятную историю, в которой попытался свернуть нарратив в сторону смерти своей жены, хотя продолжал иногда говорить о ней в настоящем времени, будто она ещё была жива. Сама же мисс Данте не знала, что именно он рассказал мне и решила не играть с огнём, а сразу же избавиться от потенциальной опасности. Но даже на этом проблемы не кончились. Теперь умер мистер Данте, раньше ожидаемого. С одной стороны, это хорошо, ведь теперь ей не придётся совершать ещё одно убийство. А с другой, ей теперь не получится вернуться в семью. Убийство Арбакла можно объяснить, но две подозрительные смерти в момент её возвращения – это уже чересчур. Так что теперь мисс Данте застряла между небом и землёй. Она вынуждена ожидать, пока всё не утихнет, чтобы потом, через год, а может и два вернуться и отсудить наследство, принадлежавшее ей по праву старого завещания. Такова моя версия. Как вы это прокомментируете?
Последнее было адресовано самой мисс Данте, которая опять закрыла глаза, опустила голову и не издавала ни звука.
– Уклонение от ответа. Тоже, в некотором смысле, признание собственной вины. – Заключил Пэррет, отдавая локон инспектору. – Это волосы, которые она оставила, перед тем как сбежать из семьи.
– Так что же тогда. Кто убил мистера Данте по-вашему?
– Никто. Мне кажется, это несчастный случай. Он перевернулся на бок, начал задыхаться и во сне не сумел вернуться в обычное положение. Неприятная смерть, но и такое бывает.
– Ясно. Мы продолжим расследование, но, честно говоря, я согласен с вами. Мало ли, слюна. Это нам много не говорит. Сержант, упакуйте эту женщину. Нам предстоит её полная проверка и тщательный допрос. И все остальные пусть не расслабляются раньше времени.
Собравшись, инспектор, сержант и прихваченная в охапку Данте сошли с лестницы, уселись в одну из полицейских машин и отправились в участок, где вскоре начнётся двухнедельный процесс. Понадобиться четыре месяца, чтобы наконец-то доказать, что мисс Данте действительно убила Эрнеста Арбакла, в чём, в итоге, сама и призналась под грузом раскопанных улик.
Другие полицейские очистили здание за десять минут. Тогда же стали расходиться и участники происшествия. Александр и Алерия остались сидеть в гостиной, а вот Сендкастл и Сандерс поспешили уйти.
– Посмотрим, к чему придут полицейские. – Сказал нам напоследок Сандерс. Мы успели переговорить с ним в гардеробной, пока он ещё не сбежал. – Если это действительно Розмари, и она виновна в поджоге, то я выплачу всё, что обещал.
После чего он побежал по делам. Пэррет этого не высказал вслух, но, очевидно, Сандерс как-то не предполагал, что мы действительно узнаем, кто сжёг офис бедному Сендкастлу. Проводив бизнесмена взглядом, мы заодно проводили и миссис Данте, которая, без чьей-либо помощи, поднималась к себе.
– Босс, вы думаете о том же, о чём и я?
Пэррет кивнул. Вместе мы поднялись по лестнице и постучались в комнату, куда только что зашла миссис Данте. Она разрешила нам войти, так что мы злоупотребили этим разрешением.
Старушка сидела на стуле около пустой кровати, которую не убирали с тех пор, как мистер Данте скончался. Скорее всего, по этой постели полазали пара-тройка следователей, но её даже не думали застилать. Шторы раскрыты и в комнату из двух больших окон попадал приятный солнечный свет. Запах лекарств, вперемешку с запахом мочи, ещё долго не выветрится из этих стен.
Несмотря на всё, миссис Данте сидела и не обращала на нас внимания. Она была слишком сосредоточена на кровати. Вот здесь, пять лет к ряду, пролежал её любимый муж. В отличие от их детей, миссис Данте действительно горевала. Только это проявлялось не слезами, и не криками горечи, а, наоборот, тишиной и покоем. Она как будто боялась потревожить духов древней гробницы, поэтому сидела тихо, как церковная мышь.
Я решила тоже соблюдать тишину, чего нельзя сказать о Пэррете. Мне иногда кажется, что этот человек просто не может вести себя тихо. Ему обязательно нужно громко топать и врезаться во всё подряд. А, возможно, он споткнулся об ножку столика у кровати специально, чтобы вывести миссис Данте из транса. Так или иначе, у него это получилось.
– Вам когда-нибудь доводилось ожидать смерти, мистер Пэррет? – Спросила она загробным голосом. Однажды я ходила на постановку по “Дракуле” и он там говорил похожим хриплым тенором.
– Приходилось. Когда я воевал за Францию. То было ещё в начале войны, на Ипре. За две недели до того, как туда сбросили бомбы с хлороводородным газом. Австрийский снаряд прилетел прямо в артиллерийский аппарат, которым я оперировал. Часть команды убило сразу, а часть, как я, остались в живых. Но осколки гигантской металлической конструкции попали в наши тела и теперь мы, оказавшись под грудой железа, истекали кровью. Более того, мы наблюдали, как наши друзья и соратники умирали рядом с нами, пока бой продолжается. В сознании войны были просто цифрами, так что на спасение к нам пришли только после окончания битвы, когда штаб захотел оценить потери. Из десяти выживших после взрыва до лагеря добрались только четверо. Лишь я и один старик не скончались от полученных ран. Около семи часов мы с ним пролежали под одной металлической балкой с осколками в руках и ногах, даже не зная, что лучше – умереть, или выжить?
– Вы правильно поставили вопрос. Но, только представьте, что вместо семи часов, вы бы пролежали под руинами машины пять лет. И с каждым годом всё становилось бы только хуже. Именно это случилось с Робертом. Сначала он мог потерять зрение. Старый дурак напился и сходил в бордель, где подцепил сифилис. Едва от него не помер, так ничему же не научился! Практически сразу же вышел на улицу в одной рубахе и застудил почки. А потом у него появились признаки какого-то там хронического заболевания. У него отказали ноги, а потом начали отказывать и руки. Когда он сошёл от этого с ума, я не уверена. Думаю, когда потерял возможность ходить. Для него это было самое важное. Свобода идти, куда ему захочется. А так, он оказался заперт в четырёх стенах вместе со мной и детьми. А когда он оказался заперт в собственном теле, то оказался один на один с самыми своими затаёнными мыслями.
Она на время прекратила говорить, чтобы передохнуть.
– Роберт не был хорошим человеком, если вы до сих пор не поняли. Он наживался на крови невинных и ярости виновных. Думаю, только за это его можно отправить в ад. Но хуже всего то, что он плодил себе подобных. К сожалению, я ему помогала и не сумела спасти детей. Теперь они такие же как он. Хотят нажиться на смерти.
– Миссис Данте, это вы освободили мужа от страданий?
– И это тоже правильно поставленный вопрос. Я скажу вам честно, мистер Пэррет. Я не вижу смысла скрывать мою истинную натуру. Да, я убила его. И, скажу вам без стыда. Я сожалею, что не сделала этого раньше. Два, или три года назад. Я всё лелеяла надежду, что он выздоровеет. Мы могли бы нанять психиатра, вернуть ему разум. Но стоило ли оно того? Могла ли я быть уверена, что его страдания не продолжатся? И вот, прошло пять лет. Только сейчас я осознала, что зря ждала всё это время. Он не вернётся к прежнему состоянию. Более того, его прежнее состояние было не особо лучше. Раньше он развивал свою корпорацию жестокости, а теперь лежал в постели, исходясь кашлем. В таком виде он не представлял угрозы для общества. Впрочем, он в таком виде ничего из себя не представлял, кроме живого трупа.
Ещё одна пауза на передышку.
– Мой сын прав. Компанию нужно продать, пока можно. Вся та кровь, что пролили благодаря моему мужу лежит на наших плечах, до тех пор, пока мы владеем его компанией. Пусть кто-нибудь другой несёт эту ношу.
– А что насчёт вашей дочери? Вы первой узнали её, даже с фальшивыми волосами и очками.
– Мать всегда узнает родное дитя. Она вся пошла в отца. Такая же бойкая и нестерпимая. Вы не предъявили ни одного доказательства вашей теории, но я верю каждому вашему слову. Это слишком похоже на былую Розмари. Ту самую девушку, что ушла из семьи и вышла замуж за первого попавшегося оружейника лишь бы насолить своему отцу. Показать, что она его мнение ни во что не ставит. И теперь она заплатит за это. Также, как и её отец заплатит за всё в аду.
– В таком случае, я желаю вам поскорее отойти от произошедшего. – Пэррет, на удивление тихо, вышел из помещения. Последовав его примеру, я тоже прокралась на цыпочках к двери и бесшумно её прикрыла. Старушка даже не обернулась в нашу сторону.
– А знаете, босс. – Обратилась я к нему, когда мы шли домой. Пэррет выбрал вариант пройтись пешком полгорода, заглянув по пути в книжный магазин. – Говорят ведь, что преступник всегда возвращается на место преступления. Так и миссис Данте каждый день приходила к постели мужа. Как вы думаете, кого ей больше жалко, его или себя?
– Скорее всего, себя. Сожаление о муже ударило её сразу после убийства. А теперь она думает, что будет с её душой после смерти. Ведь она виновна в убийстве.
– И что же с ней будет, как вы думаете?
– Я не верю в бога. Не в христианского бога, уж точно.
– А, допустим, вы бы верили в него. Что бы тогда ответили?
Пэррет томно вздохнул и собрался с мыслями. Можно подумать, чтобы ответить на этот глупый вопрос ему требовалась вся энергия тела.
– Христиане верят, что бог готов простить прегрешения, если они были сделаны из добрых намерений. Только вот, почему-то добрыми намерениями выстлана дорога в ад. Если судить по библии, то Бог в принципе непостоянен в своих решениях.
– Вы читали библию? Быть того не может.
– Доводилось как-то. На фронте хороших книг не найти, а библия была у всех и каждого.
– А ну-ка, процитируйте что-нибудь.
– Будешь так шутить, я лишу тебя зарплаты за этот месяц.
Я промолчала, но при этом широко улыбнулась. Не читал он библию, конечно же, просто просмотрел мельком. Но вот так раскрывать его ложь я не стала. Пускай себе врёт дальше. Мне от его басней только веселее.
Уклонение от ответа
© Copyright: Никита Казаченок, 2024
Свидетельство о публикации №224110601542
Свидетельство о публикации №224110601542
Рецензии