Расскажи мне про любовь... Вера. ч. 3

   Надя, подружка из соседней комнаты общежития тоже собралась замуж и решила отметить это событие девичником как раз в канун Восьмого марта. Вера, поймав себя на мысли, что хочет общения, хоть чуть-чуть былого бесшабашного веселья, предупредила мужа, что задержится в институте часа на три-четыре, и присоединилась к подругам. В других комнатах девчонки вовсю праздновали Международный женский день в компаниях однокашников. В самый разгар веселья по этажам прошлась комиссия в составе деканов и коменданта общежития.
   Результатом рейда по соблюдению нравственности оказалась гора изъятых студенческих билетов на столе ректора в следующий рабочий день. Наравне с весёлыми компаниями замели и Надькин целомудренный девичник.
   Ректор, старый коммунист, глубоко переживая недавнюю ликвидацию родной коммунистической партии, каждое утро вспоминал проникновенные слова из песни своей комсомольской юности «навеки умолкли весёлые хлопцы…». И каждое же утро, убедив себя в том, что «…в живых я остался один», самоотверженно боролся с каждым проявлением тлетворного влияния западной культуры, внедряющей в ещё несформировавшееся сознание советских студентов развратную буржуазную идеологию под видом демократических перемен.
   Особо разгулявшимся грозило отчисление из института. Вере, как замужней женщине, «шили» аморалку. Надеждина знакомая со старшего курса поделилась опытом, посоветовала обратиться к заведующему кафедрой марксизма-ленинизма. Якобы, он не всем, но помогает в таких ситуациях, может замолвить словечко.
   Экзамены по марксистско-ленинской философии Вера сдала на «отлично». Преподаватель её хвалил. Здоровался при встрече и даже поздравил с замужеством, как-то хитровато улыбнувшись при этом. О том, что Геннадий Николаевич оказывает покровительство студенткам, она услышала впервые. Но делать нечего, пошла.
   Каток праведного гнева институтского руководства прошёлся по младшим курсам, которые и впрямь разгулялись в тот вечер не на шутку. Кампания борьбы за нравственность советской студенческой молодёжи закончилась исключением из института одних и выселением из общежития других первокурсников. Для старшекурсников обошлось «малой кровью».
   Надежде, в числе других, пригрозили выселением из общежития в случае повторения «оргий»… Верина фамилия нигде не упоминалась. Чьи фамилии ещё «не упоминались», она не знала. На возникновение каких-то обязательств с её стороны за заступничество, Геннадий Николаевич даже не намекнул.

   После первомайской демонстрации Вера вернулась в институт с группой подруг. Хотелось продлить в кругу друзей ощущение общей радости, вызванной праздником, весной, торжеством пробуждающейся природы. В коридоре случайно столкнулась с Геннадием Николаевичем. Заметила, что у него приподнятое настроение и, как показалось, оно плещет через край. В руках огромный букет: 
   - Верочка, это вам! - с лёгким изящным поклоном.
   Приняла машинально. Улыбнулась, смутившись и понимая, что букет предназначался не ей. Не ей… да… но, так приятно!
   - Прошу, - Геннадий Николаевич открывает дверь кабинета. Повторный поклон и приглашающий жест.
   Смутилась. Почувствовала, что краснеет. Вошла. Помог снять пальто, повесил на вешалку. Пригласил к столу. Пока Вера рассматривала кабинет, на столе оказались шампанское, конфеты, мандарины, два хрустальных фужера. Что это? Решил востребовать должное за заступничество в ситуации Восьмого марта? Но, где и как? Ни дивана, ни кушетки, ни кресла. Вот! Хороший повод отказать!
   Глоток шампанского ни чем не обяжет. Но, это неприлично. Возмутиться? Прекратить? Любопытство взяло верх над сомнениями. Решила подождать, определиться.
   - День сегодня удивительно прекрасный, настроение великолепное. И вы, Верочка, здесь, рядом. Так не хочется домой! Продлить прекрасное мгновение... Вы не против? - приговаривал, открывая коробку и разливая шампанское. - Очистите, пожалуйста, мандарины.
   Чуть кивнула: «Не против». Взяла в руки оранжевый плод. Еще смущают вопросы, задаваемые самой себе: зачем, для чего, где и как. Но, уже поймала себя на мысли, что хочет не комкать сюжет, а логически выстроенной последовательностью сцен подвести его к финалу. Как на лекциях учили. Так не хочется этот праздничный майский день завершать в замкнутом пространстве «бабушкиной квартиры» под подозрительным прищуром свекрови и мужниным домостроем. 
   Приняла фужер. Выслушала не то тост, не то комплимент. Ответила благодарной улыбкой. Шампанское кружит голову. Говорят, от него не остаётся запаха. Значит, дома не придётся изъясняться.
   Геннадий Николаевич вновь наполняет фужер. Одной рукой поднимает свой, а другой берёт её за талию. Хрустальный звон и несколько лотков вина кружат голову. И он её ведь не тискает, на хватает. Медленно ведёт в танце, затем кружит в вальсе. Послышалась музыка. Нет, это шампанское шумит в ушах, вызывая приятные ощущения. Великолепный партнер ведёт уверенно, аккуратно. Останавливает у стола. Ладонь с талии скользит вниз, задерживается на «кискином треугольнике» - волна проходит по телу, слабеют ноги. Какой дурманящий у него одеколон. Ладонь ниже… Где он хочет, некуда даже прилечь... На стол? Сумасшедший, разве получится?
   Старинный огромный стол с велюровым покрытием показался Вере лучшим супружеским ложе. Высокий потолок с потолочным плафоном и люстрой слились в единое пространство облачного неба, и она плыла по этому небу, плыла…
   - Подожди, не вставай.
   Что? … Потолок, плафон, люстра… Только что тут было небо. Геннадий Николаевич появился в поле зрения со стопкой салфеток... Воспользовалась. Усадил на колени, целует, ласкает, говорит нежные слова… Ещё хочется на облака. Его рука приподнимает… Куда, на облака? Нет, снова усаживает на колени. О, Боже…
   Без стеснения позволила ещё. И снова небо… Нет, река. Она сидит на скамеечке, держась за борта лодки. Сильный искусный гребец на вёслах рывками направляет лодку вперед и вперёд. Куда? К берегу?  Нет, пусть это будет море… безбрежное и бескрайнее.
   Но всё изначальное в мире имеет конец. Вот и берег с бурным прибоем. Лодку подкидывает по гребням верх, вниз... и вот он прибой у самого берега... и тихая гавань. Умиротворение.
   Убраны фужеры, мандарины, салфетки. Пустую бутылку и кожуру - в пакет и с собой, выбросить по дороге:
   - Тебя что-то смущает?
   - Да. Вы на лекциях преподаёте одно, а тут учите иному.
   - Там теория, здесь практика. Одно другому, увы, не соответствует. Поэтому восполняю пробелы в марксистско-ленинском воспитании. Практическими занятиями помогаю познать диалектику - философскую теорию, утверждающую противоречивость всего сущего и разностороннюю суть бытия.
   Домой шла не спеша. «…противоречивость всего сущего и разностороннюю суть бытия». На улицах развесёлые компании, музыка, флаги, цветы, воздушные шарики. Только-только зацвели яблони и черёмуха…
   Как будет объясняться с мужем, старалась не думать.
   Сергей вернулся с первомайских мероприятий позже неё. Видимо, прошедший день тоже оказался безгранично радостным. Праздничное возбуждение сохранил до вечера. Обладал ею не как ничем не обязанный муж, а словно стосковавшийся по женскому телу самец... А ей показалось, что принимает она нового мужчину… «Нет, не нового, а еще одного. Двое в день - это… а, возможно ли больше?… и, если да, то…?» - пронеслось в голове нечто… Поймала себя на мысли, что это «нечто» не угрызения совести.
   Поняв, что оно её не беспокоит, отвернулась к стенке и уснула.
   Снились Мурат и Баграт. Где-то в сумраке присутствовали другие мужчины и женщины. Но эти двое ласкали её. Вскрикнула… и проснулась. Лёжа с закрытыми глазами, до мелочей вспомнила приснившееся стыдное, сладостное.
   Понимая, что наяву такое невозможно, уснула.   

   Следующая неделя прошла в обычных повседневных заботах. Думала, гадала, соображала как вести себя при встречах с Геннадием Николаевичем?
   Страхи оказались напрасными. Он при встрече в коридоре не выказал никаких эмоций. Привычно кивнув в знак приветствия, прошёл мимо. Обида кольнула: «Конечно, в кабинете всё предусмотрено, и фужеры, и мандарины, и салфетки… Значит, не соврали девчонки. Не первая, не последняя. Очередная».