Диалоги. Из жизни в мореходном училище

Эээн! Прошу, не исчезай...


Диалоги.
Воспоминания о мореходном училище.
Посвящается ныне здравствующим и безвременно ушедшим однокашникам 6-й роты судоводителей Таллинского мореходного училища ММФ 1972-го года выпуска. Первым ушел Сережа Рожновский из 2-го взвода, погибший в первый год после окончания на Дальнем востоке...

Отец родной, командир 6-й роты капитан-лейтенант Песков не любил своих детей и терпел эту сволочь из чисто прагматических соображений: в Таллине, да при торговой мореходке, всяко лучше служить, чем где-нибудь в Североморске или земле Франца Иосифа. Вечно кислый, как лимонов обожрался, он пытался воспитывать нас, как будущих офицеров запаса, но не всегда получалось...

Он заглянул в приоткрытую дверь ротной канцелярии.
– Разрешите, товарищ капитан-лейтенант?!
– Раз... – Командир, застигнутый врасплох, вздрогнул. – ...решаю. Чего тебе?!
– Проблема... – Липа обнажил правый ботинок на проволочной скрутке с отвалившейся подметкой. – Видели?! А левый еще и без каблука.
– Тебе что, свои отдать?! Через забор, по самоволкам надо меньше бегать! – Как с цепи сорвался, наглый такой!
На прошлой неделе меж ними случилось недопонимание. В ночь на субботу, Липа должен был заступать дневальным по роте, но, в означенное время, как и рассчитывал, уже мчался в Ленинград, где у него были сердечные дела. Очень удобно: в пятницу записался на службу, тем же вечером сходил на развод суточного наряда и с концами до понедельника. Кто ж знал, что именно в субботу этого козла принесет к подъему, а вместо дневального только повязка на подоконнике. И чего дома не сидится?! Ведь той ночью спокойно спали все: и Песков со своей женой, и однокашники в кубрике (чего их дневальному охранять-то?!), и Липа, за рубль по блату, на третьей полке седьмого вагона экспресса «Балтика». Вернувшись в понедельник, за 30 минут до подъема, он только прилег в свое остывшее ложе, как такое началось!.. Ну, обмишулился в этот раз, чего сразу раздувать-то?! Переворачивать койку со спящим человеком, угрозы всякие...
– А вы меня ловили?! – У него с детства обостренное чувство справедливости. – Кто-кто, а я, меньше всего доставляю вам беспокойств...
– Ты!? – Удивился капитан-лейтенант.
– Да. Учусь хорошо, спорторг 3-го взвода, член сборной училища по футболу...
– Прямо с утра, собака, заведет...
– ...активно участвую в комсомольской жизни роты и других мероприятиях.
– Вот свалился на мою голову!
– Нет, скажите – вы меня ловили?!
Ротный начал угрожающе привставать.
– Слушай сюда, «активист»! Я тебе обещаю, что однажды, ты обязательно будешь схвачен и лично мной, прямо под забором отпиджачен.
– Дмитрий Алексеевич, забудем старые обиды! – Липа был уже у дверей. – Кто старое помянет, тому глаз вон.
– На идиотов не обижаюсь. – Приступ беспричинного гнева прошел. – Сроки носки
знаешь? Пара в год, а ты эту пару за три месяца уделал!
– Бракованные попались.
– Сам ты бракованный! К 4-му курсу, если не успею выгнать, получишь новые. – Его лимиты на «гон» были давно исчерпаны – к третьему году, из худших в роте остались самые лучшие плюс неродной Липа, примкнувший к ним переводом из Ленинграда.
– Товарищ капитан-лейтенант, так что насчет башмаков? Я ослаб здоровьем.
– Бычара... Иди к завхозу, скажи от меня, пусть подберет что-нибудь из б\у.
– Так бы сразу и сказали, разрешите идти?
– И побыстрее...
За завхозом, в силу сплющенной в висках головы и обширного, как футбольный мяч хлебала, в среде курсантов прочно закрепилось прозвище Груша. Помимо кладовок, он владел во дворе училища тремя гаражными боксами, где хранилось всякое старье.
– Здравия желаю товарищ мичман! – Крикнул Липа в темноту склада.
– Чего орешь! – Эхом отозвалось из недр. – Судой нельзя!
В проеме материализовался мрачный Груша и очерчивая зону доступа, перегородил вход поперечной жердиной.
– Над златом чахнем? – Язык мой – враг мой...
– Шо?!
Я говорю, мне бы, ботинки второго срока покрепче подобрать, командир 6-й роты просил оказать содействие.
– Вас тут 700 человек по двору шляется и все босые. – Отставной сундук не хотел расставаться со своим добром. – Пусть твой командир проведет дефЕкацию обуви, составит рапОрт в 2-х экземплярах с приложением и подпис, потом подаст начальнику АХЧ, а уж тот, хваксом, спустит мне свое резумэ.
В светлом углу, на ободранном столе завхоза лежали деревянные счеты, моток веревки и дырокол – так бы этим «хваксом» и дал по голове...
 – Товарищ мичман, нельзя ли упростить процедуру? Я же свои отдам на замену!
– Все по закону! – Старый пердун был неумолим.
– Мне ходить не в чем!
– Закрыто на переучет! – Жердина полетела в сторону и ворота захлопнулись.
Ну хорошо, я вам создам уют... – Липа побежал на мореходную астрономию.
Днями Груша зависал на своей жердине, подозрительно разглядывая вываливших на перекур старшекурсников, но, стоило зашалившим первогодкам приблизиться к «роковой черте», сразу делал угрожающий выпад: «Щас уябу!». Кулак у него был дюже здоровый – стайка испуганных пацанов рассыпАлась по плацу, а он, довольный, возвращался на «боевой пост» и поджидал следующую жертву...
Впрочем, в Грушиной неприступной крепости была одна «брешь»: перед обедом, приняв на грудь маленькую, он мчался в преподавательский буфет и наскоро закусив, возвращался восвояси. «Адмиральский» час никто не отменял – ворота тотчас прикрывались и на складе наступал полный штиль.
Надо продумать, если изнутри не закрыто, то... Мысль работала: там, по центру гора шинелей, а сразу слева стеллажи с бэушной обувью навалом... Главное, подметки проверить и попасть выше 42-го размера...
К обеду созрел некий план действий и в нужный момент Липа вышел на дело. Сначала пошло хорошо: ворота скрипнули и приотворились, а внутри – тишина. Спит, пес... Протиснувшись в дверную щель, он четко вышел на нужный стеллаж и не спеша, на ощупь, принялся выбирать товар. Далее события развивались стремительно и в общем-то предсказуемо: из-под крыши, громом раздался «глас небесный» - «Щас уябу!», и с вершины шинельной горы к его ногам скатилось грузное тело. Груша, конечно бы «уябал», если бы догнал, но Липа, схватив какие-то ботинки, уже мчался к черному входу училища. Мимо уха просвистела еще одна, связанная шнурками пара – он подхватил ее, уже исчезая за углом. И вот что странно: ворованное оказалось разбитым вдребезги, на одну ногу и двумя размерами меньше, а ботинки «от Груши» были просто подарком судьбы.
Вроде все было спокойно – командир роты и Груша с выволочкой не прибегали и после третьей пары, смешавшись с толпой себе подобных, он вышел во двор с проверкой. Всматриваясь в лица курсантов, Груша стоял в воротах склада.
Вроде не узнал...
– Доброго здоровьечка Николай Емельянович! – Липа поклонился.
– На здоровье не жалуюсь... – их взгляды встретились и в глазах завхоза вспыхнул недобрый огонек. – Подь-ка сюда!
– Зачем? – Предложение показалось неуместным – ведь он уже переобулся.
– Надо... – Тигр готовился к пятиметровому прыжку.
– Не сейчас... Чуть попозже... – Новые ботинки понесли, Груша ринулся вдогонку, но, если бы старость могла...
Не заложил старый хрен. Потом они даже подружились, а после летней практики Липа подарил ему купленную в Антверпене авторучку с голыми бабами – для канцелярских нужд.

С командиром роты все оказалось намного сложнее, Спустя полтора года, после 2-х месячного марафона государственных экзаменов, роту отправили на 30 суток на военную стажировку и это было последней ниточкой, связывавшей ее с родным училищем – дальше вручение дипломов и самоё жизнь...
Там случилась другая история – зажатый в корпусе минного тральщика, Липа ушел в самоволку на примерку выпускного гражданского костюма, а вернувшись, был «награжден» пятью сутками гауптвахты от командира корабля и еще пятью от «любимого» Дмитрия Алексеевича. К счастью, это заведение работало в напряженном режиме – свои грешники сидели на кораблях в ожидании вакансий, а тут какой-то стажер! Но упоротому Пескову так хотелось сделать прощальный подарок любимому пасынку, что каждое утро он являлся на минный тральщик и конвоировал Липу на губу, где запаренные тюремщики раз за разом отправляли их восвояси… Так и не удалось выцарапать на стенах каземата: «Здесь был Вова!».
Спустя месяц, рота покинула Минную гавань и в тот же вечер состоялось торжественное вручение дипломов и военных билетов офицера запаса, а потом грянул бал, где присутствовали все любимые и нелюбимые преподаватели, командиры рот, прекрасные офицеры военно-морского цикла, но не было там «отца родного» капитан-лейтенанта Дмитрия Алексеевича Пескова! Жизнь только начиналась...